Когда видишь то, что хочется видеть

Предположим, вам сказали, что люди вашей этнической принадлежности или ваши сограждане: канадцы, хорваты, костариканцы и т. п. — менее умны, либо менее нравственны, либо менее верны своему слову, чем представители других этнических групп. Стали бы вы в ответ рефлекторно подыскивать доказательства в подтверждение этого заявления? Разумеется, нет. Как мы уже указывали, желание и заинтересованность влияют на проявление тенденции к подтверждению. Чем больше вам хочется, чтобы некое утверждение было истинным, тем больше вы склонны искать доказательства в его пользу.

Однако если вы канадец, хорват или костариканец и не хотите, чтобы кто-то усомнился в вашем интеллекте или моральном облике, вы, скорее всего, будете подыскивать доказательства, которые опровергают эти выпады, например вспоминать всех канадцев, хорватов или костариканцев, получивших Нобелевскую премию по химии или как-то иначе прославленных за свои заслуги перед человечеством. (Причем если вы член одной из этих групп, вы, скорее всего, уже будете владеть такого рода информацией.) Так или иначе, вы будете искать информацию, которая опровергнет исходное утверждение. Термин «тенденция к подтверждению» употребляется по-разному: иногда подразумевается уже описанное «позитивное тестирование», у которого нет корыстной подоплеки, а иногда всем известное явление, при котором желание, чтобы что-то было правдой, заставляет подыскивать и отбирать подтверждающие доказательства — а не желание, соответственно, заставляет вас искать информацию, ставящую под сомнение нежелательное утверждение.

Эта форма тенденциозности искажает суждение людей о вещах, которые действительно им важны, в частности об их здоровье. С участниками одного эксперимента провели тест, который якобы проверял наличие у них ферментной недостаточности, способной привести в дальнейшем к расстройствам поджелудочной железы, даже если в настоящий момент человек не проявлял ни малейших симптомов этих расстройств. Тест заключался в том, что участники отцеживали небольшое количество слюны в стаканчик и после этого опускали в него полоску лакмусовой бумаги. Одним было сказано, что наличие ферментной недостаточности обнаружит себя, если полоска поменяет цвет; другим — что она обнаружит себя, если полоска не поменяет цвет. Полоски, которые им выдали, на самом деле не меняли цвет ни в одном из случаев.

Как реагировали участники? Как и следовало ожидать от людей с мотивацией получить хорошую новость и не получить плохую. Не желавшие, чтобы лакмусовая бумажка меняла цвет, держали ее в стаканчике минуту пятнадцать секунд. Те, кто хотел, чтобы полоска меняла цвет, усердно искали свидетельств изменения: держали полоску в стаканчике в среднем на полминуты дольше — минуту сорок пять секунд, а также выполняли дополнительные операции: прикладывали тест-полоски прямо к языку, неоднократно окунали полоску в стаканчик (до 12 раз), встряхивали, вытирали, обдували и тщательно рассматривали полоску, которая упорно не меняла цвет [12]. То, что хотели увидеть испытуемые, влияло на то, что и как они делали.

Наш собственный вклад

Великий английский философ Фрэнсис Бэкон почти четыре столетия назад дал описание еще одного источника тенденции к подтверждению:

«Разум человека все привлекает для поддержки и согласия с тем, что он однажды принял… Каковы бы ни были сила и число фактов, свидетельствующих о противном, разум или не замечает их, или пренебрегает ими, или отводит и отвергает их посредством различений с большим и пагубным предубеждением, чтобы достоверность тех прежних заключений осталась ненарушенной» [13]******.

Бэкон говорит о тенденции человека оценивать информацию таким образом, чтобы в результате остаться при своем первоначальном мнении, будь то мимолетное первое впечатление или исповедуемый его группой политический или религиозный догмат. Эта тенденция прекрасно знакома каждому, кто не раз досадовал на нежелание противной стороны в каком-то спорном вопросе «взглянуть в лицо фактам» или «извлечь урок из истории». Она знакома и тем, кто выслушивал обвинения в нежелании взглянуть в лицо фактам и невнимании к урокам истории со стороны представителей другой стороны, которые, по нашему мнению, избирательно приводят исторические примеры или предлагают неубедительные аргументы. И тот и другой опыт отражают склонность человека принимать на веру свидетельства в пользу своих убеждений и одновременно подвергать придирчивой критике свидетельства, противоречащие нашим убеждениям.

Бэкон наверняка понимающе покачал бы головой, узнав, как принималось решение о вторжении в Ирак, как американское руководство верило ненадежной информации об активной разработке Ираком ядерного, химического и биологического оружия, о недоверии к мнению профессиональных дипломатов и экспертов по Ближнему Востоку, которые сомневались в оценке ситуации и приводили факты, расходящиеся с официальной позицией.

Конечно же, интерпретировать факты в свете существующих убеждений до какой-то степени разумно. Получив по электронной почте предложение из Нигерии, в котором обещается большая сумма в обмен на посредничество в сомнительной сделке и содержится просьба перевести несколько тысяч долларов в подтверждение готовности сотрудничать, вы, надеемся, мудро нажмете кнопку Delete. Точно так же разумно относиться со скепсисом к свидетельствам, которые кажутся малоправдоподобными и расходятся с доказательными фактами и теориями. Согласно знаменитому суждению философа Дэвида Юма, чрезвычайные утверждения требуют подкрепления чрезвычайно убедительными данными, и именно этому авторитетному суждению мы мудро следуем, когда читаем репортажи о людях, похищенных пришельцами, о встречах со снежным человеком или пророчествах экстрасенсов.

Однако чрезмерная склонность «вписывать» факты в существующие убеждения и теории тоже не безвредна. Она мешает расстаться с правдоподобными, но ошибочными представлениями, мешает убедить людей в правоте первоначально не внушающих доверия новых теорий (например, теории о причине болезней — микроскопических организмах, а не дурных испарениях или заклинаниях колдуна). В абсолютном отрицании фактов, не вписывающихся в существующие представления, человек может лишиться возможности узнавать что-то новое на собственном опыте или из результатов эмпирических исследований. Более того, рассмотрение данных через призму существующих убеждений может иногда привести к укреплению этих убеждений, хотя по логике их сила должна ослабнуть.

Ли с коллегами изучили подобный сценарий в контексте непрекращающихся споров о смертной казни и ее эффективности как сдерживающего фактора для потенциальных убийц [14]. Участники эксперимента, все убежденные сторонники или противники смертной казни, получили краткое описание двух исследований об эффективности такого сдерживания. В одном сравнивалась статистика по убийствам в соседних штатах. В другом — количество убийств в одних и тех же штатах до и после введения или отмены смертной казни. Участники не знали того, что экспериментаторы снабдили их не настоящими, а вымышленными данными таким образом, чтобы каждый участник знакомился с одним исследованием, подтверждавшим его точку зрения, и с одним, подтверждавшим точку зрения оппонентов.

Были обнаружены две примечательных вещи. Как вы могли бы предсказать, каждая сторона считала, что исследование, результаты которого согласовывались с ее позицией, будь то сравнение между штатами или историческое сравнение в рамках одного и того же штата, было более верным методологически и более информативным. Тип исследования не имел значения, значение имел вывод. С позиций логики в этом не было бы проблемы: разумно предполагать, что эмпирический метод, дающий доказательства существующих убеждений, более верный и более информативный, чем методы, которые порождают данные, расходящиеся с такими убеждениями*******.

Однако позиция логики очень плохо согласуется со вторым результатом. Участники с обеих сторон свидетельствовали, что ощущают бо́льшую уверенность в своей точке зрения, чем до того, как они ознакомились с одним или другим исследованием. Грех против логики в данном случае вкратце можно описать так: нет ничего неправильного в том, чтобы истолковывать данные в свете предшествующей теории, но нет ничего правильного в том, чтобы затем использовать эти же «воспринятые» данные для подтверждения этой теории. Неспособность следовать этому правилу увеличивает конфликтность при обсуждении социальных фактов, и это не дает возможности обществу принимать мудрые и взвешенные решения, базирующиеся на беспристрастной оценке этих фактов.