Глава 21. Целое лето впереди

Новость об исключении Драко Малфоя из Хогвартса полностью затмило шумиху, вызванную покушением Невилла. И всю неделю (которая, кстати сказать, была экзаменационной) в школе только об этом и говорили. Похоже, после завтрака в воскресенье Малфой словно растворился в воздухе, а в понедельник утром не было даже его вещей. За завтраком Дамблдор сказал всего лишь:

– Я не имею права разглашать какие-либо подробности, связанные с исключением мистера Малфоя. Это конфиденциальная информация. Я глубоко сожалею о том, что случилось и искренне надеюсь, что подобного больше не повторится.

Гарри подозревал, что если бы не явное сожаление, сквозившее в его словах, весь гриффиндорский стол разразился бы рукоплесканиями, а так гриффиндорцы, как и все остальные факультеты, всего лишь принялись яростно обсуждать это сногсшибательное заявление, едва директор опустился на свое место.

Гарри рискнул бросить взгляд на слизеринский стол. Крэбб и Гойл, казалось, не понимали, что происходит, но так как это было их обычным состоянием, Гарри не увидел ничего нового. Панси Паркинсон безутешно всхлипывала, зарывшись в носом в салфетку. Но Гарри не мог не заметить, что большинство слизеринцев выжидательно поглядывали в сторону учительского стола, где сидел Северус. На их лицах была скорее растерянность и недоумение. После того как Северус невозмутимо кивнул, большинство вернулось к еде.

Гарри завороженно смотрел на разворачивающееся представление, пока при неловком движении боль в заднице не дала о себе знать. Сегодня он действительно с трудом мог сидеть. Задница болела уже утром, когда он проснулся в половине четвертого в постели Северуса. Тот заставил его проглотить какое-то совершенно чудовищное зелье, приглушившее боль, и вынудил пообещать, что тот выпьет его еще и перед завтраком. Но Гарри решил, что потерпеть боль лучше, чем мерзкое послевкусие, так что теперь ему приходилось нелегко. В кои то веки он был рад, что идет экзаменационная неделя и что на всем ее протяжении не ожидается никакого квиддича. Но все его неудобства того стоили!
Мне очень нравится... Каждый раз, когда Гарри вспоминал эти слова, ему хотелось петь, было очень жалко, что Северус наложил вето на занятия сексом до конца экзаменационной недели. Целой недели! Это было просто абсурдно с его стороны! Но Северус непреклонно стоял на своем, отвечая, что сейчас им обоим требуется концентрация, а кроме того, у них в распоряжении будет все лето. И Гарри не мог дождаться, когда же оно действительно будет! В общем, со всеми этими мыслями в его голове ему пришлось поднапрячься, чтобы сосредоточиться на текущем. Как ни странно, оказалось, что его усилия, затраченные на учебу в этом семестре, похоже, все-таки окупились. Гарри совершенно не боялся предстоящих экзаменов и был уверен, что неплохо их сдаст – хотя, может, и не лучшим по школе, но это не имело никакого значения. Ни оценки, ни попадание в какой-то дурацкий список. Значение имело только то, что он знал – а Гарри знал, зачем он учится и чему он хочет научиться. Жаль, что летом у него не будет возможности практиковаться в магии: он очень сомневался, что ради него отменят закон о применении магии несовершеннолетними. И Гарри не мог не удивляться, насколько нерационально использовал свой магический дар Малфой: столько усилий и все для того, чтобы обращаться хорьком!

Уж Гарри не собирался тратить драгоценное время на всякие глупости! И он потратит это время, чтобы научиться чему-нибудь полезному, благо запретная секция будет под рукой. А учитывая, что Хогвартс летом пустует... может быть... может быть ему удастся что-нибудь придумать. У него уже были кое-какие мысли по этому поводу.

Но Гарри вовсе не думал только об учебе! Он собирался ночевать в подземельях столько, сколько у него получится. Это не должно было быть проблемой – в конце концов, летом в Хогвартсе оставалось всего несколько учителей, а все ученики разъезжались по домам. Дамблдор наверняка сделает вид, что ничего не происходит, а скрыть это от Хагрида и вовсе не составит труда. К слову о Хагриде – Гарри мог бы помогать ему обходить прилегающие к Хогвартсу земли, кроме того, поле для квиддича будет в его полном распоряжении! А рядом находится Хогсмид, так что, возможно, Гарри даже смог бы навестить Рона... И это было бы просто чудесно! Впервые в жизни Гарри предстояли настоящие летние каникулы, и он никак не мог дождаться их наступления.

Разговоры о Малфое не затихали всю неделю, но Гарри заставил себя не обращать на это внимания. На его счастье, у Рона была Гермиона, заставлявшая его готовиться к экзаменам: тот был так счастлив, что Малфоя исключили из Хогвартса, что иногда просто выпадал из реальности и так и сидел, уставившись в пустоту с дурацкой улыбкой на лице. Но Гермиона бдительно следила, чтобы они оба не отвлекались, и возвращала Рона к учебнику. Грозно хмурясь, она украдкой гладила его по коленке, одновременно комментируя ошибки в конспектах Гарри. Втроем они умудрились повторить целую гору материала, так что, приступая к написанию тестов, Гарри удивлялся, насколько простыми были вопросы. Чары и забота о волшебных животных оказались проще пареной репы. Предсказания и история магии и в прежние времена не представляли для него никаких сложностей. Астрономия, гербология и трансфигурация прошли вполне успешно. Настоящим триумфом Гарри стал экзамен по ЗОТС. Он сумел с легкостью отразить каждое брошенное в него заклинание, и ни одному человеку в классе, даже Гермионе, не удалось отразить его. Сияющая Флер наградила его самой высшей отметкой.

Его успехи в зельеделии были гораздо скромнее, но даже тут Гарри умудрился сварить удлиняющее волосы зелье (основа которого использовалась также для приготовления множества других – и куда более интересных!) так, что у Северуса не было повода особо к нему придираться, а когда он проверил зелье на Роне, фамильная гордость всех Уизли мгновенно опустилась до земли красивыми волнистыми локонами. Все в классе засмеялись, а красный как рак Рон после весь день был вынужден терпеть то, что Дин обращался к нему не иначе как "Рональда".

На экзамене они работали по отдельности – Гарри с мстительным удовлетворением наблюдал за тем, как мрачная Панси Паркинсон каждым действием все больше портит свое зелье, и это зрелище не вызывало в нем ни малейшего сочувствия.

Лежа в кровати накануне последнего экзамена Гарри решил, что в целом он более чем доволен результатом. Он до сих пор не привык к мысли, что в чем-то превосходит Гермиону. Хоть та и делала вид, что очень за него рада, Гарри знал, что это ее задевало. Рон тайком похлопал его по спине. "Не сыпь ей соль на раны", прошептал он одними губами. И даже Мак-Гонагалл остановила его в коридоре, чтобы поздравить со значительно улучшившейся успеваемостью и похвалить за хорошую работу. И это тоже было приятно – даже если раньше Гарри и не придавал учебе уж очень большого значения.

Но самым лучшим было, конечно, то, что все это уже закончилось! Результаты станут известны через три дня (за это время учителя как раз успеют все проверить), а потом все отправятся домой, оставив Хогвартс в полном распоряжении Гарри. А пока их ожидают прогулки в Хогсмид, тренировки по квиддичу (Гарри уже оправился достаточно, чтобы с нетерпением их ожидать), а также прекрасная возможность подольше поваляться в постели... Чувствуя себя совершенно довольным жизнью, Гарри закрыл глаза.

Этой ночью ему снилось, что он куда-то бежит, он не знал, убегает ли он от кого-то или гонится за кем-то. Но осыпающийся песок не давал ему бежать быстро. Неожиданно он почувствовал под своими босыми ногами твердый асфальт – такой же, какой был в его начальной школе в Литтл Уингинге. Раскаленный асфальт мгновенно обжег его ступни, и Гарри закричал. Он побежал еще быстрее, хотя и не знал, куда именно: асфальт тянулся во всех направлениях, насколько хватало глаз. Потом Гарри оказался в комнате, уставленной зеркалами, окруженный миллионами Гарри, расходящимися во все стороны от него, и губы каждого из них были измазаны чем-то красным. И глядя на всех этих бесконечных Гарри, он удивился, почему у них вымазаны рты, а у него нет. Когда он перевел взгляд на землю (асфальт уже перестал быть обжигающим), то обнаружил у своих ног сосуд, до краев наполненный кровью. Кровь приятно мерцала в багровом свете. Наклонившись, Гарри поднял его. Ему так хотелось пить... и он выпил.

* * *

На следующее утро Малфой был, наконец, забыт: у обитателей Хогвартса появилась новая тема для разговоров. Передовица "Пророка" (авторства все того же Бенедиктуса Гриббла) гласила:

Кровавая кончина Пожирателей смерти!
Трое обладателей темной метки найдены мертвыми. Министр магии отрицает причастность Сами-Знаете-Кого.

Далее в статье излагалось, что двое неизвестных мужчин и одна женщина с черными метками на предплечьях были найдены мертвыми в доме, принадлежавшем одному из мужчин. Очевидно, они были найдены за обеденным столом. Самое ужасное заключалось в том, каким образом они умерли: грудная клетка каждого из них, казалось, была разворочена, а сердца исчезли. Далее Гриббл рассуждал на тему возможности одновременного использования раздирающего проклятия. Ко времени сдачи номера в печать Министерство магии не смогло найти ни одного подозреваемого, а Корнелиус Фадж сделал заявление, что это, скорее всего, какая-то злая мистификация, направленная на устрашение излишне доверчивых граждан.

– "Излишне доверчивых граждан"! – возмущалась Гермиона за завтраком. – Когда же Фадж признает, наконец, правду?! Уже два года как бесследно исчезают люди, а Министерство так и не объявило, что Волдеморт вернулся!

– Отец считает, что Фадж признает правду, только когда ад замерзнет! – с горечью сказал Рон. – Не понимаю, почему бы его просто не вышвырнуть! Куча людей в Министерстве возмущена его попытками замолчать ситуацию. А что думаешь ты, Гарри?

– Я бы получил гораздо большее удовольствие от завтрака, если бы не видел эту фотографию, – ответил Гарри. Хоть мертвецы и не двигались, а редактор умышленно размыл им лица, он все равно предпочел бы этого не видеть.

– Интересно, кто их убил? – продолжал Рон. – Неужели кто-нибудь из Министерства, сытый по горло ложью Фаджа, решил взять дело в свои руки?

– Их могли убить другие Пожиратели, – задумчиво сказала Гермиона. – Может, в их рядах тоже есть какие-то разногласия. Хотя для нас это даже хорошо, правда?

– Для нас хорошо все, что приводит к сокращению их количества, – сказал Гарри. – Мне не важно, каким образом это происходит.

– "Их числа", – поправила Гермиона и откинула назад волосы, неминуемо привлекая внимание Рона. – Эта статья... А еще результаты экзаменов... Теперь я точно не смогу съесть ни кусочка!

– Я уже готов, – сказал Гарри, делая последний глоток тыквенного сока. – Кто хочет сыграть в подрывного переводного дурака?

Гермиона выиграла партию, что заметно улучшило ее настроение (особенно после того, как она в подробностях разъяснила Гарри, почему именно он проиграл), так что остаток дня прошел в ни чем не омраченном ничегонеделаньи. Как ни странно, день пролетел практически незаметно, а на утро они прочитали имена убитых Пожирателей – Прунелла и Алоизиус Скропс и Майкл Рибет. Гарри никогда о них не слышал и решил позже спросить у Северуса. К тому времени все оценки должны были уже быть выставленными, а у его любовника – появиться свободное время.

Следующим утром "Пророк" по-прежнему не мог сообщить никакой дополнительной информации, за исключением того, что Министерство не желает разглашать подробности совершенного преступления до выяснения всех обстоятельств (заметка была в самом нижнем углу третьей страницы). Так что вечером Гарри настолько изнывал от любопытства, что, прокрадываясь в подземелья, почти не думал о сексе.

Как ни странно, Северус вовсе не горел желанием обсуждать случившееся.

– Да, я был с ними знаком, – сдержанно ответил он. – И некоторое время даже считал их своими друзьями. Я лично помогал Майклу Рибету с пятого по седьмой курсы в зельеделии, так как его руки росли из задницы, и он был очень мне благодарен. Ты это хотел услышать?

Гарри тяжело вздохнул. Они оба были до сих пор одеты – Северус предложил сыграть в шахматы. Может, это вина самого Гарри? Ведь едва он вошел, как сразу принялся бомбардировать Северуса вопросами... Может, стоило начать с поцелуев? Северус всегда более открыт после секса, но сейчас момент был безвозвратно упущен.

– Я знаю, как тебе неприятно говорить о своем прошлом, – осторожно начал он. – Но я ничего не знаю о том, каким ты был, – Гарри беспомощно развел руками.

Северус взял в руки сброшенного слона и, не глядя на Гарри, задумчиво покатал его между пальцами.

– То же самое я могу сказать и про тебя, – парировал он.

– Что-о? – удивленно вскинулся Гарри.

– То, что слышал.

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду!

И это было правдой. У Гарри всегда было такое чувство, что кто угодно знал о нем больше, чем он сам, и иногда он это просто ненавидел.

Северус поднял голову и посмотрел на него.

– О чем ты сейчас думаешь? – тихо спросил он. – Знаешь, сколько раз я задавался именно этим вопросом? Неужели ты хочешь сказать, что у тебя совсем нет никаких тайн?

– Нет у меня никаких тайн! – с негодованием воскликнул Гарри. – Что ты имеешь в виду? Если ты хочешь знать, о чем я думаю, почему бы тебе об этом не спросить?

Некоторое время Северус молча смотрел на него, а потом слегка улыбнулся.

– Гриффиндорец до мозга костей, – пробормотал он.

– Я... мог бы учиться на другом факультете, – выпалил Гарри и смущенно закусил губу.

Вот оно. Северус хотел секрет, Северус его получил.

Но, похоже, его любовник не знал, что и думать.

– Что? – с недоумением спросил он.

– Я мог бы оказаться не в Гриффиндоре, – прошептал Гарри. Хотя Сортировочная шляпа и говорила, что ему подошел бы любой факультет, в тот момент Гарри был так сосредоточен на Гриффиндоре и Слизерине, что пропустил ее слова мимо ушей.

Губы Северуса снова дрогнули.

– С ума сойти! – сказал он. – Гарри Поттер-хаффлпаффец! Должен признать, что это не звучит... Так это из-за этого Сортировочная шляпа распределяла тебя так долго?

– Она хотела отправить меня в Слизерин! – пробормотал Гарри, расставаясь со своей страшной тайной.

Глаза Северуса расширились.

– Ты мне не веришь? Но это правда! – Северус так долго молчал, что Гарри начал злиться. Его злило то, что он не мог представить, о чем Северус думает – а вдруг он сомневается в его словах?! Но Северус наконец кивнул.

– И я понимаю, почему она так сделала. А также то, почему ты в конце концов оказался в Гриффиндоре, – пробормотал он.

Гарри хотел сказать, что сам упросил шляпу, но, подумав, решил этого не делать – вдруг Северус еще оскорбится за свой факультет. Вместо этого он спросил:

– И тогда все могло бы быть совсем по-другому?

– Могло бы, – Северус опять замолчал, внимательно его разглядывая, а потом покачал головой. – Но я рад, что этого не случилось.

– Я рассказывал об этом только Дамблдору, – пробормотал Гарри.

– А теперь ты рассказал мне.

– Да.

– Я не думаю, что Скропсы и Рибет были убиты Пожирателями. Они в принципе не могли перейти кому-то дорогу. Их ума едва хватало на то, чтобы не оказаться в Азкабане.

Гарри не сразу понял, чем вызвано это резкое изменение темы, а осознав, решил, что его страшная тайна достойна большего.

– А если... если Пожиратели собираются что-то делать, ты... – Гарри указал на руку Северуса, –...ты будешь знать об этом?

– Я ничего не чувствовал с прошлого июля, – тихо ответил Северус. – Думаю, Темный лорд... не знаю, как это правильнее назвать... я бы сказал, что он "отсоединил" меня, но это прозвучит так, словно я камин, отключенный от каминной сети.

Гарри слабо улыбнулся.

– Ты можешь себе представить Волдеморта, перемещающегося с помощью каминной сети? Бр-р!

Оба, не сговариваясь, взглянули на огонь.

– Значит... ничего?

– Ничего. – Гарри показалось, что Северус расстроен этим обстоятельством, пока он не добавил: – И теперь я даже не могу сообщить Дамблдору, когда он созывает Пожирателей.

– Но ведь... Это больно? Ну, когда он зовет?

– Да, – выражение лица Северуса не изменилось, но одного этого слова было достаточно, чтобы Гарри понял, что это ужасно больно.

– Тогда я рад, – твердо сказал он. – Наверняка у профессора Дамблдора есть другие способы узнавать, что происходит. – Такие, которые бы не калечили Северусу руку. Ведь эта рука была нужна ему, чтобы мешать зелья, эффектно взмахивать полой черного плаща или прижимать Гарри к своей груди. Пусть ищет другого!

Решив, что хотя бы на сегодня хватит серьезных тем, Гарри улыбнулся.

– Итак, ты хочешь узнать, о чем я думаю?

Северус покачал головой.

– Я и так это знаю... секс, секс, квиддич… секс и снова квиддич.

– По крайней мере, о сексе я думаю больше, чем о квиддиче, – вместо того чтобы обидеться, Гарри пересел к нему на колени. – Не волнуйся, у тебя есть все лето на то, чтобы окончательно разложить меня по полочкам.

– Неужели ты действительно думаешь, что это займет столько времени? – фыркнул Северус, но его руки сомкнулись вокруг Гарри.

– С другой стороны, ты ведь такой умный... – невинным тоном сказал Гарри. – Наверное, кое-что ты наверняка вычислишь...

Северус приподнял бровь.

– Кстати, насчет ума... Я полагаю, что ты довольно неплохо сдал экзамен, – заметил он и несколько неловко добавил: – Поздравляю!

Гарри счастливо улыбнулся.

– Я же тебе говорил, что учусь!

– Теперь я это припоминаю. Ну сейчас у тебя есть целое лето на то, чтобы хорошенько все забыть.

Гарри внезапно вспомнил, о чем еще он хотел спросить Северуса – касательно своих планов на лето.

– Э-э... на самом деле я планировал заниматься. Я как раз хотел спросить тебя об этом.

Северус вопросительно приподнял бровь.

Гарри набрал побольше воздуха.

– Если я... Если я останусь на лето в Хогвартсе... Мне будет позволено... использовать магию? Если... – Гарри запнулся, –...если ты будешь меня учить.

– Если я буду тебя учить? – удивленно повторил Северус. – Чему я буду тебя учить?

Судорожно сглотнув, Гарри нервно оглядел комнату, словно боясь, что кто-то может его услышать.

– Я хочу знать то, что мне потом пригодится и чему не учат на уроках. То, что знаешь ты... Например, о... о дуэлях! – озарило Гарри. Это было самое близкое к тому, чему он учился по ночам. Гарри почему-то не хотелось посвящать Северуса в свои полночные бдения. – Ты мог бы учить меня тому, как нужно сражаться на дуэли! Или мы могли бы заниматься зельеделием, – добавил он уже с меньшим энтузиазмом. – Если хочешь. Мне все равно. Я просто хочу учиться чему-то новому.

Северус посмотрел на Гарри так, словно у того внезапно выросла вторая голова, но всего лишь ровно спросил:

– Ты хочешь, чтобы летом я занимался с тобой дополнительно?

– Да! Ты бы мог?..

– Зачем?

Гарри втайне надеялся, что он не спросит.

– Потому что мне это нужно, – сказал он наконец. – Волдеморт в любой момент может опять напасть на меня. На нас. Я не прошу тебя учить меня тому... я не хочу, чтобы из-за меня ты попал в неприятности. – Если есть возможность не попадаться. – Но я хочу учиться тому, что нам не преподают на занятиях. Я не говорю, что… профессор Делакур плохой преподаватель, – Гарри решил прибегнуть к своему секретному оружию. – Но она не знает и десятой доли того, что знаешь ты. Я вижу это хотя бы потому, сколько книг стоит у тебя на книжной полке. Северус, я буду очень стараться, обещаю! Ты же видел, как я работал весь этот год!

Некоторое время Северус с совершенно непроницаемым лицом рассматривал Гарри.

– Я должен подумать, – наконец сказал он ровным тоном. – Кроме того, мне, разумеется, потребуется разрешение Дамблдора.

Гарри не смог сдержать широкой улыбки, отразившейся в темных глазах Северуса.

– Я мог бы многому тебя научить, – прошептал он, пройдясь по подбородку Гарри легчайшими поцелуями. Гарри заерзал от удовольствия. Северус уже научил его гораздо большему, чем он когда-либо надеялся. То, что они собирались делать, казалось до странности на это похожим: и то, что они будут заниматься этим вместе, и то, что ни одной живой душе знать об этом не следовало.

И когда-нибудь Северус получит должность преподавателя защиты от темных сил, а Гарри научится всему, чего он так жаждал знать.

– Я оставлю у тебя пижаму, – между делом поведал он.

– Ну вот, начинается, – Северус слегка прикусил его за ушко. – Сначала пижама, потом зубная щетка, а потом кто-нибудь непременно что-то заподозрит. И зачем пижама, когда ты здесь?

– И то правда, – уступил Гарри, про себя решив, что просто принесет их как-нибудь и дело с концом. Все равно, судя по всему, ему предстоит проводить львиную долю времени в подземельях – не за тем, так за другим.

– Рон и Гермиона будут меня жалеть, – сказал он, – Бедный, бедный я, вынужденный провести все лето за учебой со Снейпом! – Гарри устроился поудобнее.

Северус издал какой-то непонятный звук, но потом умудрился выдавить:

– Вне всякого сомнения. Кстати, могу сразу добавить, что наши занятия практически не оставят тебе свободного времени на то, чтобы посещать Хогсмид, – глаза Северуса торжествующе сверкнули.

– Можно подумать, мне этого очень хочется, – пробормотал Гарри, зная, что Северус имеет в виду вовсе не "Сладкое королевство", и поцеловал его. Когда они наконец отодвинулись друг от друга, оба тяжело дышали.

– Прошла целая неделя, – пробормотал Гарри. – У меня уже все прошло.

– Хорошо, – глухо отозвался Северус, прикрывая на мгновение глаза.

– И в нашем распоряжении далеко не вся ночь...

– Кто бы говорил, мистер Поттер, – сверкнул глазами Северус.

– Тогда начнем? – прошептал Гарри ему в губы.

И они начали.

 

* * *

Результаты экзаменов были вывешены на следующий день. Гарри был ужасно доволен: он получил лучший результат по защите и вполне приемлемые оценки по другим предметам. Пожалуй, это была самая удачная его сессия за все годы обучения в Хогвартсе. Назавтра все собирались разъезжаться по домам. Рон и Гермиона ходили с убитым видом, обещая друг другу писать каждую неделю, нет, каждый день! Гарри даже искренне пожалел их – может быть, раньше его и раздражала такая открытая демонстрация чувств, но теперь, когда он собирался провести все лето в постели любовника, он мог себе позволить быть великодушным. Если бы он оказался на их месте, то чувствовал бы себя точно также – ему казалось, что он бы просто не пережил еще одного лета, довольствуясь только письмами!

Гарри не думал, что сегодня ему удастся спуститься в подземелья: в конце концов, вечером был прощальный пир, грозивший затянуться до глубокой ночи: семикурсники навсегда покидали Хогвартс. А так как Гарри знал некоторых из их – например, Имоджин и Розмари, то понимал, что должен присутствовать – хотя бы для того, чтобы не вызывать лишних вопросов.

Именно это он и объяснил Северусу, когда покидал его этим утром, чувствуя приятную растянутость в заднице, от чего улыбка никак не желала сходить с его лица. Гарри думал о том, что теперь, когда все уедут, они смогут есть вместе, а также попробовать освоить какие-нибудь другие места, помимо спальни Северуса. И эта перспектива вселяла в Гарри дополнительный заряд бодрости. Нужно будет намекнуть об этом Северусу. При мысли о том, чтобы пригласить Северуса в гриффиндорскую башню по телу Гарри пробежали мурашки. Как было бы здорово заняться с Северусом любовью на своей собственной кровати, задернув шторы балдахина! Конечно, Северус никогда на такое не согласится, но кто сказал, что Гарри не может хотя бы помечтать?

И им даже сошло бы все с рук: ведь по слухам Мак-Гонагалл, обычно живущая прямо под гриффиндорской башней, собиралась провести большую часть лета во Франции.

Гарри думал об этом за обедом, пытаясь сдержать все ту же глупую улыбку. Его даже не раздражало, как обычно, воркование Рона и Гермионы. Внезапно он почувствовал чье-то прикосновение. Подняв голову, он увидел Розмари Уилкинсон.

– Директор просил тебя немедленно подняться к нему, Гарри, – улыбнулась девушка.

У Гарри появилось какое-то нехорошее предчувствие. Зачем Дамблдору понадобилось его видеть? Он же не собирается опять говорить с Гарри о Невилле? Гарри чувствовал, что за прошедший семестр побывал в кабинете Дамблдора достаточно, чтобы этого хватило на всю оставшуюся жизнь. Несколько минут спустя Гарри получил ответ на интересовавший его вопрос. Поднявшись по спиральной лестнице и войдя в кабинет Дамблдора, первым, кого он увидел, был сидящий у стола Сириус. Завидев Гарри, Сириус встал и широко улыбнулся. Гарри умудрился улыбнуться ему в ответ. Сам не зная как – ибо в широкой улыбке Сириуса он видел, как осыпаются все его мечты о предстоящем лете. Ночи с Северусом, уроки защитной магии – все это исчезало прямо у него из-под носа. Вместе с тем Гарри чувствовал себя как самый последний неблагодарный ублюдок: ведь улыбка Сириуса могла означать только то, что он, наконец, свободен.

Но даже если Сириус и заметил ужас Гарри, то никак этого не показал: подойдя ближе, крестный заключил его в медвежьи объятия, а когда наконец отпустил его, то, положив руки на плечи, смущенно улыбнулся.

– Гарри, – сказал он, словно до сих пор не мог поверить своим глазам. – Ты так вырос!

– П-привет, Сириус, – слабо откликнулся Гарри, чувствуя, что его улыбка словно приклеилась к лицу. – Какой... сюрприз!

В ответ на эти слова Сириус просиял.

– Для меня это такой же сюрприз, как и для тебя! – сказал он. – Мне только вчера сообщили, что я свободен, правда, не могу пока покидать страну. Будто мне это нужно! За последние два года я побывал во стольких местах, что мне вполне хватит этого до конца жизни! – Сириус оглянулся на Дамблдора, который задумчиво их рассматривал. Я понимаю, что за это должен благодарить вас, сэр!

– Меня? – удивленно спросил Дамблдор. – Я всего лишь предложил тебе немного отдохнуть. – Дамблдор перевел взгляд на Гарри, который отчаянно надеялся, что ничто из того, что он чувствует, не отражается на его лице. Неужели Дамблдор устроил все это? Но зачем? Почему именно сейчас? Гарри мрачно вспомнил о том, как спрашивал у Северуса, что точно сказал Дамблдор по поводу того, где он проведет лето, и что Северус утверждал, что он не может иметь в виду ничего иного, кроме того что Гарри останется в Хогвартсе. Ему нужно было доверять своему внутреннему голосу.

Дамблдор тем временем продолжал:

– Я прекрасно понимаю, Сириус, как тебе хочется наконец-то по-настоящему познакомиться со своим крестником. И никто не вправе лишать тебя заслуженного отдыха. Что же до тебя, Гарри, то я полностью согласен с Сириусом, что лето вдали от твоих родственников, да и от Хогвартса, пойдет тебе только на пользу. Но все же, – Дамблдор внимательно посмотрел на Сириуса, – я бы хотел еще раз перечислить меры, которые необходимо принять для обеспечения безопасности Гарри.

Сириус серьезно кивнул. Повернувшись к Гарри, он улыбнулся – почти робко.

– Министерство умудрилось наложить лапу на мое наследство, – сказал он. – И пока они разбираются, учитывая, что ты наконец-то находишься на моем попечении, нам позволили пожить в коттедже Министерства. Это маленький домик в Йоркшире. Он э-э… находится несколько далеко от центров развлечений, но если тебе станет скучно, мы можем отправиться куда-нибудь с помощью порт-ключа. Я понимаю, что сам бы ты вряд ли выбрал такое место для отдыха, но оно очень уютное и я… надеюсь, что тебе понравится, – Сириус, явно волнуясь, посмотрел на крестника, и Гарри поспешил его успокоить:

– Конечно, это будет замечательно, – сказал он, а затем нерешительно добавил: – Это… э-э… дом Министерства?

Сириус со вздохом кивнул.

– Это для обеспечения безопасности, – он оглянулся на Дамблдора. Тот кивнул, подтверждая его слова. – Но это лучшее, что мы смогли найти, и я буду постоянно настороже, обещаю! И… вы будете присматривать за нами?

– Конечно, – подтвердил Дамблдор. – У меня есть надежные источники в Министерстве, и, естественно, я буду в курсе всего, что происходит. Я должен попросить вас быть предельно осторожными, если вы планируете куда-либо отлучаться. – Неожиданно он улыбнулся: – Но, если соблюдать определенные меры безопасности, не считая тех, которые я уже предпринял, то все будет в порядке. Не вижу смысла держать вас взаперти – судя по моему опыту, нет таких мер, которые смогли бы остановить пару шкодливых мальчишек.

Сириус улыбнулся, положив руку на плечо Гарри, но его глаза оставались серьезными.

– Я не буду рисковать его жизнь, – сказал он. Встретившись глазами с Гарри, он улыбнулся. – Но это не значит, что нам будет скучно вместе!

Гарри вернул улыбку, чувствуя угрызения совести за свое разочарование. Но что он мог поделать? Теперь он был в гораздо худшем положении, чем Рон и Гермиона. Ведь посылать письма Северусу, живя под одной крышей с Сириусом, гораздо труднее, чем обманывать тетю Петунью.

Может, он сможет сказать Сириусу, что шлет письма Джорджу?

– Вы отправляетесь уже сегодня? – спросил Дамблдор, и Гарри резко поднял голову. Его охватила самая настоящая паника. Что, уже сегодня?! Даже не сказав Северусу «до свидания»?

– Э-э… думаю, мы уедем завтра утром, – сказал Сириус, поглядев на Гарри. Интересно, неужели его ужас был так заметен? Гарри сделал отчаянную попытку взять себя в руки. – Думаю, Гарри хочется провести сегодняшний вечер с друзьями. Ведь сегодня прощальный пир? – Гарри и Дамблдор одновременно кивнули. – Я так и подумал. Наверное, тебе не захочется его пропустить. Так что мы отправимся завтра, также как и все остальные. Но, может, ты хочешь провести день со мной?

– Конечно, – прохрипел Гарри, умудрившись улыбнуться. От облегчения у него закружилась голова. Теперь у него была возможность хотя бы попрощаться – оставить Северуса вот так, безо всяких объяснений, было бы просто невыносимо. Он от всей души надеялся, что объяснения не перерастут в обвинения, ведь Северус не оставит это просто так. И это слабо сказано. Гарри вовсе не хотел уезжать из Хогвартса с воспоминаниями об их ссоре.

– Почему бы вам обоим не прогуляться? – предложил Дамблдор. – Боюсь, в замке сейчас трудно найти тихое место, а вам наверняка хочется поговорить.

Просто прекрасно! Теперь о приезде Сириуса Северус узнает быстрее, чем если бы Гарри аппарировал в подземелья и лично ему доложил.

– Хочешь сходить к озеру, Гарри? – спросил Сириус. – Я так долго не видел солнечного света, что теперь он кажется мне чудом, особенно здесь, в Шотландии.

– Да, конечно, – машинально ответил Гарри, снова посмотрев на Дамблдора. Выражение лица директора было абсолютно непроницаемым.

– Я надеюсь, что ты хорошо проведешь лето, Гарри, – пожелал он. – Смена обстановки наверняка пойдет тебе на пользу. Ты можешь хорошенько все обдумать.

– Спасибо, – прошептал Гарри, прилагая все усилия, чтобы у него не дрожал голос.

Когда они пересекали холл, все разговоры затихли. Все смотрели на то, как Гарри Поттер идет ни с кем иным, как с осужденным преступником Сириусом Блэком. Гарри несколько раз услышал слово «крестный». Но Сириус, казалось, не обращал ни на кого внимание, и только выйдя на крыльцо, он тихо спросил Гарри:

– Это всегда так?

– Что? Нет, конечно, – быстро ответил Гарри, пытаясь не думать о том времени, когда каждый действительно показывал на него пальцем – еще в этом году, не говоря уже о предыдущих пяти. – Бывает, но не часто. А сейчас они шушукаются только из-за тебя.

– Это хорошо, – заключил Сириус. В неловком молчании они дошли до озера. Наконец Сириус очень серьезно сказал:

– Послушай… я знаю, что это для тебя неожиданность… но если ты… если ты не хочешь отсюда уезжать, если ты сомневаешься, что я смогу обеспечить твою безопасность или если по какой-то другой причине тебе не хочется жить со мной, только скажи, и я пойму!

Сириус с кажущимся равнодушием посмотрел на Гарри, но в глубине его глаз Гарри заметил такую отчаянную надежду, что у него просто не хватило духу его разочаровать. Сириус не мог вернуть потерянные годы своей жизни, но он хотел хотя бы начать выстраивать новую, и эта жизнь, тем или иным способом, включала его, Гарри. Сириус был один на протяжении пятнадцати лет, и бросить его сейчас было выше сил Гарри.

– Да, это было неожиданно, – признал он. – Но я совершенно не сомневаюсь в том, что ты сможешь обеспечить нам безопасность, и, разумеется, я поеду с тобой! – Гарри улыбнулся. – В конце концов, мы ждали этого три года?

Ответная улыбка Сириуса была ослепительной. – Я надеялся, что ты так скажешь, – признался он. – Я бы, конечно, ничего тебе не сказал, но я надеялся… Я так рад, Гарри! – Сириус сел на покрытый травой берег, и Гарри присоединился к нему. – Я просто… я хочу, чтобы ты знал – я понимаю, что ты уже совсем взрослый, – продолжил Сириус, Гарри заподозрил, что он специально готовился к этому разговору. – И я не являюсь твоим отцом. Никто не смог бы занять его место, – на секунду взгляд Сириуса потух, и его лицо стало очень грустным. Затем он, казалось, вернулся на землю и слабо улыбнулся Гарри. – Но я сделаю все, что в моих силах! – с жаром закончил он. – Мерлин знает, как бы я хотел, чтобы этот день наступил раньше!

– Я знаю! – быстро вставил Гарри.

– И сейчас я сделаю все, чтобы тебе помочь, и ни в чем не буду вставлять палки в колеса. – Неожиданно он улыбнулся по-настоящему. – Именно этого я хотел, когда мне самому было шестнадцать!

– Спасибо, Сириус, – сказал Гарри, благодарный ему за то, что тот не пытался изображать из себя заботливого родителя. Гарри искренне надеялся, что Сириус окажется верным своему слову.

Они сидели и смотрели друг на друга. Гарри пытался вспомнить, что он чувствовал, когда Сириус предложил ему жить вместе, пытался испытать тот самый жгучий восторг. Но он не мог. Наверное, дело было в том, что с тех пор прошло очень много времени, и случилось столько всего, что того человека, которым он был раньше, теперь просто не существовало. С горьким юмором Гарри понял, что несколько лет ненавидел Снейпа за то, что тот разлучил его с Сириусом, а сейчас…

– Что ж… у нас есть что обсудить, – Сириус решился прервать тишину. Его голос звучал почти робко. – До того, как ты вошел, Дамблдор рассказывал мне о Драко Малфое… что случилось?

Гарри рассказал Сириусу обо всем. Крестного глубоко поразило то, что Гарри догадался, что хорек – это и есть Малфой. А Гарри узнал, что Сириус – замечательный слушатель, такой же внимательный и чуткий собеседник, каким он представлялся по письмам и редким разговорам через каминную сеть. Гарри мог рассказать ему почти все – даже про то, как он был уверен, что именно Малфой стоял за теми самыми статьями в «Пророке», каким ужасным человеком он был, и как Гарри рад, что возможно никогда больше его не увидит. Сириус сидел и слушал и только иногда кивал. Гарри говорил и говорил, пока не поймал себя на том, что собирается поведать Сириусу то, о чем не собирался рассказывать ни одной живой душе.

– Сириус, я хотел его убить, – от волнения у Гарри пересохло горло. – Я… я думал об этом. Когда… когда он был у меня в руках.

Сириус молча положил руку ему на плечо.

– Но ведь ты этого не сделал, – тихо сказал он.

Они проговорили весь обед, и Гарри даже умудрился на некоторое время забыть о Северусе. Они говорили обо всем на свете: о Невилле, о Хагриде и мадам Максим, о Роне и Гермионе, и, разумеется, о Гарри и Джордже. Сириус сказал, что Гарри может навещать Уизли когда пожелает, и что хотя, строго говоря, это запрещено, если Гарри очень захочет, Джордж сможет остановиться у них в коттедже. На это Гарри покраснел и пробормотал спасибо, искренне надеясь, что Сириус больше не поднимет эту тему. Словно почувствовав его смущение, Сириус вернул разговор на более нейтральную территорию.

– Дамблдор сообщил, что в этом году у тебя очень хорошие оценки, – сказал он. – Поздравляю! Твои родители очень бы тобой гордились. Они оба были отличниками и старостами школы, не то что я, – Сириус ухмыльнулся. – Я тоже хорошо учился, но у меня всегда были проблемы с п