Студенческая учебная мастерская как творческий коллектив

Принцип мастерских стал основой обучения во ВГИКе на всех факультетах. Постоянное общение с мастером в течение всего курса обучения дает студентам возможность как бы перенимать у своего учителя чисто производственный опыт, усваивать основы мировоззрения, всю систему идейно-эстетических взглядов, то есть то самое главное, что объединяет советских художников, оставляя каждому из них право на самобытность и неповторимость.

Конечно, выучеников каждой мастерской и сейчас можно различить по творческим позициям, но опасение неизбежного подражательства, которое иной раз возникало при первом взгляде со стороны, как правило, не оправдывалось. Наоборот, из одной и той же мастерской выходили необыкновенно различные художники.

Из мастерской режиссера Игоря Савченко вышли такие различные режиссеры, как работающие в постоянном и тесном соавторстве Александр Алов и Владимир Наумов, как Марлен Хуциев, как Николай Фигуровский, известный сейчас как сценарист многих первоклассных картин.

В совместной мастерской Михаила Ромма и Сергея Юткевича учились Г. Чухрай и В. Басов, Р. Чхеидзе и Т. Абуладзе. Из последующих выпусков мастерской Ромма можно назвать А. Тарковского и А. Кончаловского. А рядом с ними - Василий Шукшин, не только режиссер, но и актер и необыкновенно одаренный писатель.

Мастерскую Григория Александрова окончили Л. Гайдай, унаследовавший комедийное дарование своего мастера, В. Скуйбин с его стремлением к нравственно-психологическому исследованию, Конрад Вольф, заявивший себя как художник углубленного социального мышления.

Если обратиться к нашей мастерской, то из нее тоже вышли поразительно несхожие по творческому направлению художники. Достаточно сравнить С. Бондарчука и Ю. Карасика, Т. Лиознову и А. Салтыкова, Л. Кулиджанова и М. Кобахидзе, Я. Сегеля и Ф. Довлатяна, Ю. Егорова и К. Муратову, Н. Розанцева и М. Бегалина.

Мне привелось войти в педагогический состав ВГИКа в самом конце Великой Отечественной войны, когда советская кинематография возвращалась из эвакуации на свои родные, исконные места - в Москву, Ленинград... В 1944 году начала свою работу объединенная режиссерская и актерская мастерская, в которой, помимо меня, в качестве педагогов начали свою работу актриса Тамара Макарова и выученик актерского факультета ВГИКа Ким Тавризян. Позднее к числу педагогов нашей мастерской присоединился один из ее выпускников - Георгий Склянский.

Первый состав мастерской сложился из молодежи, принятой в институт еще в эвакуации, в Алма-Ате, а в Москве она пополнилась демобилизованными офицерами и солдатами, пришедшими прямо с фронта.

Тот, первый набор остался в анналах ВГИКа под именем "молодогвардейского". Опыт Великой Отечественной войны - вот что принесли в институт молодые люди 40-х годов. В свои 18 - 20 лет эти молодые мужчины и женщины в течение трех, а то и четырех лет ежечасно видели смерть, похоронили множество друзей, иные из них лишились своих близких. Для студентов тех лет само понятие Родина было выстрадано каждым днем и часом жизни. Силами мастерской в ее первом составе был создан известный вам фильм "Молодая гвардия".

У советского кинематографа своя, неповторимая Дорога, проложенная его великими зачинателями. И как бы ни сказывались те или иные влияния мирового кинематографа, где наряду с глубокими и значительными явлениями еще более чем достаточно повременной, скоропреходящей моды, - советское киноискусство не утрачивает своего голоса. И эта борьба за свой голос, за сохранение наших революционных прав и обязанностей - главная линия битвы в режиссерских мастерских нашего института.

Каждое поколение студентов неизбежно приносит с собой черты своего времени, отражает в своих поисках, да и в своих характерах, бурное духовное и научно- техническое развитие нашего общества. Педагогический процесс естественно и неизбежно изменяется, усложняется год от года, да к тому же растет объем художественного образования, включает в себя все новые и новые элементы, что диктуется развитием кинематографического искусства.

Как уже было сказано, наша учебная мастерская объединяет в своем студенческом составе будущих режиссеров с будущими актерами. Это не произвольное объединение. Я когда-то тоже был актером, так начинал свою судьбу и продолжаю всю свою жизнь заниматься педагогикой как с начинающими режиссерами, так и с актерами, а иной раз еще и сам сыграю в своей картине, и актерское дело мне остается очень близким. В своей мастерской вот уже 30 лет мы учим режиссеров и актеров вместе. И я не могу понять, как можно научить режиссера отдельно от актера, если, разумеется, готовить его не к документальному кинематографу. Совместное обучение имеет большие выгоды. Вы будете постоянно притираться, приноравливаться друг к другу. В ходе репетиций, в детальном разборе студенческих показов, где будут заняты и актеры и режиссеры, студенты режиссерского отделения сумеют глубоко понять природу актерского творчества, а студентам-актерам полезно усвоить не только частные приемы и методы режиссуры, но и общие законы кинематографического процесса. Режиссеры привыкают видеть в актере своего ближайшего соратника, способного понять их до конца, вносить авторское начало в работу над ролью.

Если же говорить о контингентах, из которых мы вербуем режиссеров и актеров, то это очень разные контингенты. Актеров мы набираем, как правило, сразу после средней школы, это молодые люди 17 - 18 лет. Режиссеры набираются из людей, имеющих часто высшее образование и даже не обязательно гуманитарное, среди них (если сослаться на один из наших наборов) - физик, врач, кибернетик и историк. Все они имеют высшее образование, трехлетнюю практику по специальности, иначе их не приняли бы во второй раз в вуз. Актеры моложе, наивнее, но именно потому имеет огромное значение то, что они вместе с режиссерами будут слушать одни и те же лекции в мастерской. Они, попросту говоря, станут умнее. И тут я настойчиво утверждаю принцип, который мне кажется важнейшим. Существует такой предрассудок, что актер должен быть все-таки скорее впечатлительным, чем рассуждающим, немножко обезьяной, что ли. Его психика податлива, легко трансформируется, включается в создаваемый образ и по этому признаку, собственно, и определяется степень актерского дарования. На мой взгляд, с этим можно спорить, в особенности сейчас, в конце XX века. Актеру, натуре эмоциональной, отнюдь не противопоказано рациональное постижение мира.

Мне за свою долгую жизнь приходилось работать со многими актерами, и я всегда предпочитал работу со своими учениками. Мне это зачислялось в добродетель: вот, мол, какой хороший человек, как он заботится о своих учениках. А я в данном случае заботился и забочусь более всего о себе. Мои ученики лучше меня понимают. Мы говорим на одном языке, и мне это облегчает работу вдвое.

В современном, поумневшем кинематографе актер представляет собой естественный центр внимания. Он должен быть человеком широко образованным, понимающим не только общие законы творчества, но и специфические особенности современного кинематографа. Вот такой, специально подготовленный актер, который при способности трансформироваться сохраняет высокоразвитую индивидуальность, ощущает себя как творческую личность. Он - художник, способный понять человека, то есть предмет своего искусства, на уровне режиссерского представления об искусстве, а не просто исполнить, что режиссер приказал. У нас есть такой девиз в мастерской: легко сделать из любого человека актера, значительно труднее из актера сделать человека. Я имею в виду не только личные нравственные качества, но и способность переступать через барьер профессии, ставить своей целью влияние на существующий мир наравне с автором и режиссером. Это мы считаем высшей формой актерского поведения, утверждающейся более всего тогда, когда актер для зрителя - узнаваемый живой человек, феномен.

Итак, ваш курс по всем характеристикам необыкновенно пестрый. Но в том-то и прелесть мастерской, что она разнообразна в своем составе: здесь и вчерашние школьники - люди, которые многого хотят, но немногое умеют, но здесь и их старшие товарищи - люди со сложившимся отношением к жизни, со зрелыми и здравыми суждениями о ней. У кого-то из вас твердые, выношенные творческие намерения, а у другого в голове свистит ветер, хоть и не выдувает пока что некоторые художественные способности. Одни обладают привлекательной внешностью и считают это главным своим достоянием, другие уже поняли, что не худо, если есть за счастливой внешностью пытливый ум и незаурядный талант. Вы разные.

Но в педагогическом процессе, даже если он последовательно ориентирован на развитие творческой индивидуальности, не подавляемой и не нивелируемой общими правилами, в таком процессе неизбежно и некое уравнивание студентов, как учеников одной мастерской.

Скажем, всем вам придется слушать здесь вещи сложные, подчас труднодоступные, но извольте нас понимать - вы пришли в вуз, это не средняя школа. Таким образом, нам и вам придется в этой пестроте находить какую-то общую линию, единый знаменатель. А значит, взрослым студентам придется взять на себя работу по воспитанию младших, в этом сила коллектива. А равенство ваше на первых порах - в единой, желательной и обязательной, жажде узнавания, в общей потребности узнавания.

 

О студенческих притязаниях

Мастерская - это не просто стены и крыша, но определенный нравственный критерий всего: жизни, искусства, человеческих отношений, потребностей, интересов, оценок. Здесь вырабатывается важнейшая общность, в основе которой лежит объединяющее нас мировоззрение. Мы считаем нашу мастерскую - мастерской коммунистической и стараемся это подтверждать всей практикой своей работы.

Из чего складывается это понятие - коммунистическое начало жизни?

Во-первых, из отношения к труду. В основе коммунистического миропонимания лежит сознательное отношение к труду, как к делу чести, а не рабской обязанности, которую надо влачить для того только, чтобы заработать деньги. Нельзя сказать, что в нашем социалистическом мире это уже всеми осознано и общественные интересы у всех так углубились и расширились, что заполняют полностью жизнь каждого человека. Нет, много еще и в нашем обществе людей ограниченных. Часто это не их вина, а семьи, воспитания, но иногда и их самих - все есть для того, чтобы прожить жизнь интересно, да охоты нет, подвластность собственным страстям и страстишкам не преодолевается, а напротив, обосновывается: "все мы люди, все мы человеки - кто без греха?.."

Так вот, если всерьез поразмышлять о коммунистическом начале жизни, надо прежде всего утверждать определенную систему самоограничений.

В том, что я сейчас сказал, кое-кто может заподозрить нечто ханжеское, подловатое даже: хорошо тебе в твои зрелые годы призывать к самоограничениям, а каково нам, когда кровь бежит быстрее, все интересно и все хочется попробовать? Все это мы знаем и смеем вас заверить, что мы еще не впали в нравственную и физическую прострацию, нам все еще интересно на земле, и вы нам интересны, но обезопасить ваши головы от всяческого мусора - это наш прямой долг. Жизни человека свойственны искушения, и не худо, чтобы он сам разобрался, где право и где лево; но надо и помогать человеку разобраться в этом. Мы не хотим, чтобы вы себя растратили попусту.

Для нас, живущих в зрелые годы жизни, понятно, что дорога, по которой ведет Коммунистическая партия, - наиболее осмысленная, гуманная из всех, какие человек может избрать. Когда мы вступали в партию, мы думали об этом как о лучшем способе помочь жизни и прожить жизнь. Мы, ваши педагоги, уверены, что вы поймете, какое счастье помогать жизни делом, собственным трудом, то есть созиданием, искусством.

И вопрос "кем быть?", на который вы, поступая в институт, ответили себе с простодушной прямотой, не так прост, как это кому-то из вас может показаться. С первых шагов своей деятельности в мастерской думайте о своих прямых обязанностях как художников, то есть о живом, заинтересованном участии в жизни страны. Равнодушие, индифферентность к вопросам общественно-политическим художников из вас не сделают.

Нас не удовлетворит и не успокоит только внешняя заинтересованность студента в общественной жизни института, выражающаяся в аккуратном посещении комсомольских собраний, в добросовестном выполнении какого-нибудь поручения в связи с очередной избирательной кампанией или участии в добровольных народных дружинах, занимающихся порядком на улице, нет, речь идет о большем - речь идет о мировоззрении.

В "Комсомольской правде" была опубликована подборка "Знания и нравственность". Это очень интересная перекличка молодых, перекрещивание двух вопросов: знания и нравственность. Многие молодые умы склонны о двух этих понятиях судить порознь. Появилась и такая точка зрения, будто уровень знаний сам по себе определяет уровень нравственности, то есть как бы вбирает нравственную задачу человека. Если человек достаточно квалифицирован в своей профессии, то он уже тем самым высоконравственный, он автоматически занимает некую духовную позицию, разрешающую ему решать все проблемы жизни авторитарно, по признаку своего собственного, индивидуального, сложившегося мышления, исходя из своих нравственных потребностей и критериев, то есть независимо от общественной нравственности, игнорируя категорию общественной нравственности. Отсюда рождается технократическая позиция: я знаю предмет, вследствие этого я нужный человек, меня уже с водой не выплеснешь. Я вынянчен государством и представляю собой (именно так выразился один из абитуриентов, который имел надежду поступить в нашу мастерскую) материальную ценность, которую государство обязано применить к делу, - молодой человек рассматривает себя уже в третьем лице.

Он важен для государства! В этой позиции есть что-то очаровательное по наивности и простодушию. "Нам все дороги открыты!" И это верно. С этим не поспоришь. Человек овладел сознанием своей полноценности и равенства в обществе равных людей, но элемент самокритики тут еще не вступает в силу.

Есть желание! Ему все дороги открыты! Примите, учите! Приставьте к делу!..

При таком откровенно потребительском отношении к предназначению советского художника и даже к технологическим задачам вашей будущей профессии - вы не воспитаете в себе главного: активной позиции в искусстве. Не научитесь деятельно любить мир, наслаждаться каждым живым разумным движением человеческой натуры, личности. А ведь без этого не создается искусство.

Мало сознавать, что в нынешнем сложном мире наша страна неустанно продолжает строить новое общество. Дело художника - принимать посильное и ответственное участие в этом строительстве. А потребитель поглядывает, засунув руки в карманы, этакий любитель зубы поскалить, всегда готовый насладиться подмечаемыми частными ошибками и неудачами.

Человек конструктивного склада отличается от неконструктивного тем, что понимает: всего не сделаешь сразу, не все делается легко. Он продолжает трудиться. А рядом с ним стоит белоручка и подсвистывает. Я больше всего боюсь увидеть в своем молодом соратнике такой пафос подсвистывания. Я презираю такого, с позволения сказать, художника всей душой.

Молодые люди подчас ощущают жизненно неизбежный, но не очень понятный в конкретных проявлениях процесс противостояния, столкновений, желания что-то поднять и сдвинуть. Куда двигать-то? Не знают. Но куда-то надо. Потому студенческий коллектив - всегда дрожжи. Он и должен быть таким. Сама молодость дает на это право, но и накладывает определенные обязанности. Плох тот современник, который не способен самому себе объяснить или усвоить объяснение умудренного опытом педагога, в чем суть существования и развития тех или иных конфликтов и процессов, к чему тут надобно силу приложить, силу духа людей, которые знают, во имя чего живут и работают.

Конечно, всем грамотным людям хорошо известно, что существует важный закон диалектики - закон отрицания отрицания, который определяет постоянное развитие, заложенное в самой природе вещей, и находит выражение во всех процессах общественной жизни. Но тут при сколько-то серьезном изучении философии и всех попутных общественных дисциплин требуется усвоить и понять, как, вооружившись этим законом, принять участие в том гигантском деле, которое делается в нашей стране и других странах социализма во имя победы социалистического, а затем коммунистического строя.

Если сказанное остается для сознания молодого человека лишь фразой и не становится его духовным содержанием, много от него не добьешься. Но наше дело - подвинуть в этом направлении наших молодых товарищей, которые должны достойно заменить нас в нашем социалистическом кинематографе.

Наибольшей опасностью для всякого искусства и для каждого художника является опасность не заметить, обойти вниманием или, еще того хуже, - намеренно игнорировать социальные аспекты современной жизни. Я говорю не о теме художественного произведения - она может быть исторической, может быть отражением сегодняшних событий. Важна позиция, боевая позиция, умение драться. Драться не в защиту собственной шкуры, воевать за революционное дело - в этом главная черта характера советского гражданина, советского кинематографиста.

Не случайно в обществе неуклонно растут претензии к киноискусству. Усложняется жизнь - и в искусстве, если оно не хочет отстать от века, надо постоянно заботиться о масштабе художественной идеи. Расхожими шаблонами зрителя не заинтересуешь - об этом обязан думать художник, вступающий в жизнь, приступающий к самостоятельному творчеству.

Я мог бы здесь адресоваться к собственной биографии и вспомнить, что, начиная свою режиссерскую работу, я сделал немало грубых осечек в отношении того, что мне хотелось изложить по поводу окружающего меня мира. Первую мою картину, к счастью, никто не видел, а те, кому ее пришлось смотреть, недоглядели ее до конца - по причине полнейшего непонимания: а зачем все это нужно... Я иначе, чем нынешние, начинал, приступал к работе, скажу откровенно, без особых претензий, без попыток обрушить Вандомскую колонну на головы зрителей. Вот это стремление "обрушить" сжигает многих нынешних дебютантов.

Однажды в стенах Студии имени Горького я слышал такой разговор. Говорили два начинающих режиссера - размышляли о предстоящем дебюте в кинематографе. Один сказал: "В общем, не знаю, что делать буду, никак не придумаю. Но ясно одно - надо потрясти". И другой всецело с ним согласился. Надо потрясти. Но чем? И как?..

В давнем фельетоне Ильфа и Петрова некий человек, влюбленный в свой строящийся, начинающий жить город, заявляет, проходя мимо очень неприглядного, не тронутого новостройками местечка: здесь будет памятник, кому - еще неизвестно, но - будет!

Стремление ставить памятники естественно и похвально. И когда я услышал разговор начинающих кинематографистов, то ничего, кроме удовольствия, не испытал. Они хотят потрясти зрителей, вы мечтаете о том же - это прекрасно. Да только в наш просвещенный век не так просто удивить и взволновать аудиторию, как на заре кинематографа.

Полагаю, большинство из вас еще не имеет ни малейшего представления о том, с чем выйдет он на зрительский суд. Крайне редко молодой человек угадывает в себе определенные способности, знает о своем предназначении, выбирает свою тему и седлает крылатого коня Пегаса. За годы учения многие из вас сумеют самоопределиться. Но раз и навсегда никто себя не найдет: жизнь в искусстве - это вечный поиск. Однако уже сейчас надо думать о том, что суд зрителей будет строгим. Думать о своей ответственности перед обществом, временем, миром. Это ответственность за воспитание нового человека.

Для кинематографа, самого массового из искусств, эта задача - главнейшая. И встает она на всех этапах развития социалистического искусства.

Сошлюсь в качестве примера на очень интересный сценарий Юрия Олеши - "Строгий юноша". Там как раз речь шла о формировании нового, коммунистического характера, нового, коммунистического человека. Был там в высшей степени любопытный спор между двумя молодыми людьми - девушкой и парнем. Девушка была экстремистка, парень был склонен к здравому смыслу. Не берусь цитировать этот диалог, воспроизведу его на память. Девушка там говорила, что человек волен делать все, что хочет. Вот, заявляла она, передо мной стакан воды. Хочу - пью, не хочу - не пью. Захочу - выплесну воду на улицу, захочу - опрокину стакан. И она опрокидывала стакан - вода разливалась по столу. Парень спрашивал, а вытереть тебе не хочется?.

 

Формирование мировоззрения

Рассматривая скоротечные и пестрые события в сегодняшнем мире, мы с вами ежечасно убеждаемся, что при всей сложности современной жизни на земле, при всем многообразии различных противоречивых воздействий, коммунистическое дело имеет неодолимую силу, ибо сложилось оно на основе самого здравого, глубокого и научного объяснения жизни.

Множество современных философствующих буржуа пытаются это опровергнуть, но жизнь неумолимо подтверждает силу и перспективу нашего дела. У нас в советском искусстве концепции сложились отчетливо, марксистско-ленинская наука помогла нам разобраться в основах развития человеческого общества и продолжает помогать. То, что вам кажется сейчас естественным и общеизвестным, является результатом колоссального труда - вначале мыслителей, создавших философское учение, теорию пролетарской революции, затем колоссального физического и умственного труда людей, осуществляющих это учение на практике. Поэтому за 60 лет в нашей экономике, науке и культуре проделано столько, сколько в наиболее развитых буржуазных странах делалось за 100 - 150 лет.

Молодые люди, люди вашего поколения, это не всегда понимают, да и не могут сразу понять. Они понимают мир таким, каким он попал им в руки. Они с усмешкой думают, например, о сличениях сегодняшнего с прошлым. Когда та или иная республика, народившаяся в результате Великого Октября, вспоминает свое прошлое - нищее, рабское, то молодежь даже этой республики иной раз пытается отмахнуться: "Когда это было! Мало ли что было!" А ведь это было совсем недавно!

Когда к нам из-за рубежа приезжают гости и, как вы понимаете, приезжают с разными намерениями, то, попадая в среднеазиатские республики, они бывают ошеломлены до крайности. Одни уезжают оттуда полные восторга, другие - подавленные и еще более ненавидящие нас за наши очевидные успехи.

Я это все рассказываю потому, что с этого начинается ваша студенческая практика. Мы начинаем с мировоззрения и кончаем мировоззрением. Мировозрение складывается из знаний, из отношения к жизни, из жизненного опыта.

Моя сестра в свое время вступила в партию шестнадцати лет. Это было в 1918 году. Она сказала, что решила для себя этот вопрос, когда зашла к тетке, богатой женщине, и увидела, как та на кухне била прислугу по щекам. Она подумала: "Этого я им никогда не прощу!" -и решила для себя всю свою жизненную судьбу.

Так складываются люди, так образуются взгляды и судьбы. Если вы решили быть художниками, вы должны выстрадать свой образный мир. Если вы думаете, что для того, чтобы быть режиссером, надо только научиться резать и клеить пленку и кричать: "Мотор!", то вы неверно представляете себе свой жизненный путь.

Студенты-актеры иногда полагают, что их дело, как выражаются зрители, "научиться мимике", это ошибка. Актер есть человек, а не кукла, которую можно научить правильно показывать те или иные состояния. Этому мы вас учить не будем. Мы будем учить вас вместе с режиссерами пониманию жизни и умению профессионально владеть собой, оставаясь личностью. Мы ищем для обучения людей, которые по натуре своей представляют интерес для искусства.

Я бы не говорил об этом столь решительно, если бы у меня не было известной подозрительности в отношении состояния ваших голов. Я хочу сразу выяснить наши отношения. Поэтому, когда я сказал, что эта мастерская - коммунистическая, во всяком случае, имеет в виду быть такой, то я невольно выразил некоторую полемическую ожесточенность, которая имеет основания во мне накапливаться.

Мы любим быть с молодыми. Мы живем постоянно в кругу молодых интересов, молодых людей. Каждое поколение - новое поколение для нас, и что-то в нем меняется. Но мы замечаем по опыту своему, что новой генерации свойственна все-таки некоторая повышенная "гедонистичность", то есть пристрастие к наслаждениям, к потреблению при известном равнодушии к труду, как к сфере высшего наслаждения.

Очень часто можно слышать совершенно мещанские рассуждения насчет сличения двух миров - нашего и не нашего. Мусор обывательских суждений часто мешает человеку правильно понимать мир и тем более правильно работать в искусстве. Состав студентов пестрый, и головы у них разные.

Вот мы и хотели бы иметь такую мастерскую, с таким составом людей, которые могут быть борцами за великое дело, начатое не нами, но которое сейчас продолжается при нашем участии и которое победит бесспорно и повсюду.

Как это должно выразиться в практике вашей работы? Прежде всего воспитывайте в себе чувство абсолютной ответственности за каждый свой поступок в мастерской. Совершенно такой же должна быть ответственность за каждый свой поступок вне мастерской.

Исходя из того, что мировоззрение у нас вполне определенное, коммунистическое, весь эстетический строй в нашей работе, естественно, неразрывно связан с коммунистической основой - идейной, нравственной. Я не верю в то, что художник, совершенно не принимающий или даже сколько-то не принимающий коммунистический порядок жизни, может быть правдив, когда он пытается раскрыть мир современного советского человека, стоящего на коммунистических позициях. Если сам художник в этом деле ничего не принимает, чего можно ждать от него, кроме более или менее камуфлированной лжи, более или менее приукрашенного вранья? Ничего.

Вследствие этого мы такое внимание уделяем воспитанию каждого из вас в духе коммунистического миропонимания. За этим миропониманием я вижу заботу обо всем человечестве - не только о том, которое окружает нас великой громадой в 250 миллионов соотечественников, населяющих Советский Союз, и даже не только о социалистическом содружестве, а обо всех в этом мире, кому мы желаем добра, осмысленной человеческой жизни на земле.

Так вот, все, чем мне хочется заниматься сейчас в искусстве и что я бы хотел передать вам, исходит из этой предпосылки: научиться так владеть средствами искусства, чтобы помогать людям жить, а не вселять в них страх, отвращение к жизни, что так охотно в порядке доходной спекуляции выполняет сейчас буржуазная кинематография.

Это не значит, что мы с вами должны ставить на экране идиллии, пробавляться утешительными картинками. Не этого ждут от вас соотечественники. Призадумайтесь над фактами серьезного зрительского отношения к киноискусству в нашей стране, постарайтесь понять, например, в чем причина крупного успеха, который выпал на долю советского фильма "Гамлет". Когда успех обозначился в Англии - это было понятно: он вызван любопытством - как большевики истолковывают их классику. Это любопытство было удовлетворено на самом высоком художественном уровне, и картина Козинцева получила большое признание не только в Англии, но и повсеместно за рубежом. Однако ни режиссер, ни его товарищи не могли ожидать, что таким будет успех в нашей стране, где "Гамлета" ставят многие театры, где кинематографическая версия давным-давно известной истории принца датского не сулила публике сюжетного открытия. Следовало как будто предположить, что картина соберет 6 - 7 миллионов зрителей и это будет хорошо. А фильм Козинцева собрал 45 миллионов зрителей. И жаждой развлечений этого объяснить нельзя. На "Гамлете" не отдохнешь и не посмеешься, это не "Бриллиантовая рука". Стало быть, в прокатной судьбе этой картины непосредственно отразился серьезный интерес зрителей к глубокому содержательному искусству. Надо считать огромным завоеванием то, что у нас есть зрители, есть массовая аудитория для "Гамлета" кинематографического.

Вот тут и задумайтесь. Трагедия Шекспира, прочитанная на экране Козинцевым, - это прежде всего ода человеческому сознанию, душе, способной вместить великий груз мыслей и деяний человечества. Ведь дело тут не в занимательной фабуле с роковым исходом - неладное творится в замке Эльсинор, а в конце представления вершится великолепной сценой возмездия, где все получают по заслугам... Нет, картина волнует и остается у зрителя в памяти, потому что прикоснулся он, зритель, к душе, способной вместить весь мир, взять на свои плечи все человеческие беды, ложь, боль. Зрителя потрясает страсть великого искусства! И это нам с вами завещано. Извольте дерзать, молодые люди! Вам не картинки ставить - быть властителями душ. Примерьтесь к себе, к своим данным, к искусству, к его возможностям, к обществу с его потребностями, рассудите скромно и ответственно: поднимете ли вы на свои плечи весь этот многосложный мир?

Строго говоря, классический вопрос, всем нам известный, как первая, разящая строка знаменитого монолога принца Гамлета, встает сейчас перед вами с особенной силой, которая должна вас тревожить и тревожить. "Быть или не быть?" - каждый раз по- новому спрашивает себя нарождающаяся человеческая генерация. И художнику надо понимать всю непростоту утвердительного ответа на этот вопрос, надо уметь показать эту непростоту в великом и в малом - в масштабах века и в масштабах отдельной личности.

Вот потому и говорим мы с вами о воспитании и о самовоспитании художника. Иными словами - о творческой силе и о цели всякого творчества. О преодолении инертности, будь то общая инерция устойчивого бытия, накатанной колеи или частный случай, инерция душевного состояния, леность мыслей и притупленность чувствований, что и нам с вами бывает свойственно поутру, в полусне и в нежелании начать день, обремененный многими заботами, не всегда приятными и радостными.

Но - надо "быть"! Это уже по закону другой классической формулы, которая выражается простыми словами: "надо жить и работать", что сказано во многих и многих сочинениях - и у Чехова вы это найдете, и у Толстого не пропустите, и у Бальзака встретите эту извечную формулу жизни. "Надо жить и работать" - уж чего проще. Однако каждый раз эта формула выводится заново - из пестроты и гула жизни, в сцеплениях несокрушимой художественной логики. И с убедительностью, которая достигается только тогда, когда у автора - так вас будут величать - есть выношенные убеждения, есть прочное мировоззрение. Когда есть понимание человеческой психологии, законов общественной жизни, есть готовность "жить и работать" вместе с людьми. И, конечно же, есть талант и мастерство, без которых усвоенные вами и сообщаемые вами идеи и формулы счастья человечеству не принесут.

 

Подход к кинорежиссуре

Как вы знаете, кино называют искусством синтетическим, подразумевая под этим сложное явление ассимиляции, поглощение кинематографом и сплетение в нем едва ли не всех искусств.

Конечно, можно говорить о специфике киноискусства, существует теория кино (киноведение), особой является связь между экраном и зрителем, своими чертами наделена кинематографическая образность. Однако невозможно отграничить некой резкой чертой кино от литературы и, скажем, изобразительных искусств, хотя последние между собой разделяются четко.

Отсюда следуют и многие особенности кинематографической, режиссерской творческой деятельности, с чем вы в самом скором времени столкнетесь. Отсюда же и особенности нашего педагогического процесса.

Развитие искусства в целом, как формы общественного сознания, имеет сложную, многоступенчатую историю. Представьте себе огромную пирамиду, в основании которой - литература, театр, музыка, изобразительные искусства, вершина же - кино. Вы должны охватить своим сознанием, индивидуальным мыслительным и чувственным аппаратом пирамиду сознания общественного. Сделать это надобно постепенно. Педагог обязан повести вас по стадиям развития кинематографа, особое внимание уделяя литературе.

Думаю, что литература поможет расшевелить вас, разбудить художническое сознание. Тут я не одинок, многие педагоги нашего института (правда, по-разному) обращались и обращаются к художественной литературе как к надежному союзнику, помогающему стимулировать, воспитывать, оттачивать мысль будущего кинорежиссера. Мы будем пользоваться и теми методами работы, которые присущи обучению и воспитанию театральных актеров и режиссеров. Отдадим тому и другому немало времени и труда - считайте это этапом предварительной подготовки.

Но тесные связи кино и литературы будут в поле нашего внимания постоянно, на всем протяжении вашей студенческой жизни.

В современной кинокритике, так же как и среди кинорежиссеров, существуют различные, даже взаимоисключающие воззрения на сей счет. Вам встретятся утверждения, которых я не разделяю, о том, что современный кинематограф, завоевавший ныне очевидную самостоятельность, совершенно освободился от влияния литературы. Такие заявления мне кажутся несерьезными. Недаром стремление размежеваться чаще обнаруживает себя не в принципе, а в отношении к конкретному случаю художественной победы или творческого поражения.

Если вы обратитесь к сочинениям Эйзенштейна, Довженко, Пудовкина, Ромма - к суждениям этих людей, которые, не оставляя кинорежиссуру, больше других занимались теорией кинематографа, вы легко увидите, что мысль каждого из них, независимо от различий темперамента, эрудиции, своих особых пристрастий в искусстве, неизбежно то и дело возвращается к литературе как к источнику творческих кинематографических идей.

Литература, хотим мы того или нет, имеет первостепенное влияние на формирование кинематографического искусства, его морфологических признаков, всего эстетического его строя, его самостоятельного языка. И без литературы кинематограф до конца и понят быть не может.

Обратитесь к зрителю - в процессе зрительского восприятия фильма вы увидите немало общего с восприятием книги. Я, например, высшей похвалой кинематографисту считаю такой отзыв: "Посмотрел фильм - как хорошую книгу прочитал!"

Искусство слова главенствует среди искусств и постоянно выступает в соизмерениях, в оценках других явлений художественной культуры. За тысячелетия своей истории литература накопила традиции, которые не сбросишь, как рукавицу с руки.

И вот тут мы подходим к важному вопросу. Что же наиболее ценно в процессе восприятия читателем- зрителем произведений литературы или кинематографа?

Вся история мировой культуры подсказывает ответ на этот вопрос: сотворчество! Сотворчество в процессе восприятия искусства, будь то книга, произведение живописи или фильм. Духовное формирование личности невозможно вне этого удивительного процесса, поэтому при всех современных достижениях радио, телевидения и кинематографа нельзя недооценивать значение книги - воспитателя фантазии и главного вожатого человека на пути постижения мира.

Воспитание и самовоспитание художника, кинорежиссера - это в первую очередь то развитие, которое дается накоплением душевных богатств. Вне созданной человечеством художественной культуры душу свою вы обогатить не сумеете. В книге - величайшие сокровища культуры. Обойтись без литературы мы с вами не сможем, ибо нашу профессию узкой специализацией ограничить нельзя.

 

Условия нашей работы

Кинорежиссура - деятельность разносторонняя и многотрудная. Полагаю, вы об этом наслышаны. И, вероятно, рассчитываете на то, что наши занятия постепенно введут вас в лабораторию режиссера, дадут вам необходимые знания и умения. Так оно в общем-то и будет, но не в наших традициях строить учебную работу с установкой на прямое сообщение неких полезных сведений, абстрактных "законов кинематографа". Все сведения по интересующим ва