Глава I Бросая вызов Гравитации

1949–1969

ГЛАВА II ВЫСОТНЫЙ АЛЬПИНИЗМ

1969–1986

ГЛАВА III В БЕСКРАЙНЮЮ ПУСТЫНЮ

1986–2004

ГЛАВА IV В ПОИСКАХ ОТВЕТОВ

1995–2009

ГЛАВА V ФОРМИРОВАНИЕ РОДИНЫ

1991–2004

ГЛАВА VI НАСЛЕДИЕ

1998–2008

ГЛАВА VII СВЯЗЫВАНИЕ РАСПУЩЕННЫХ КОНЦОВ ЖИЗНИ

2009–2014

Основные этапы

Примечание переводчика

Записка Спонсоров

ПРИМЕЧАНИЕ ИЗДАТЕЛЯ

В 2004 году, а затем снова в 2014 году, легендарный альпинист Рейнхольд Месснер сел с журналистом Томасом Хуэтлином за серию широких бесед. В результате обмена мнениями Месснер размышляет о том, как его жизненный опыт привел его от детства в послевоенной Италии, чтобы стать самым известным альпинистом в мире до его нынешней страсти: куратор группы из шести музеев гор, совместно известных как горные музеи Месснера.

Эта новая книга, Reinhold Messner: My Life at the Limit, собирает и перегоняет эти разговоры в формате интервью. Когда вы читаете, “М “означает, что говорит Рейнхольд Месснер, а” н " - Томас Хютлин.

ГЛАВА I

БРОСАЯ ВЫЗОВ ГРАВИТАЦИИ

1949–1969

Мысли, достойные осмысления, должны быть не просто поняты, но и прочувствованы.

- Граф Гарри Кесслер,
Май 1896 Года

ДЕТСТВО НА КАМНЯХ

Сколько себя помню, я всегда был скалолазом.

В детстве я не просто взбирался на скалы местных гейслеровских вершин, а карабкался на валуны размером с дом на опушке леса, на стены разрушенных зданий и на кладбищенскую стену во время школьных каникул. Больше всего я мечтал о восхождении.

Думая, что я был немного более способным, чем на самом деле, я представлял себе, что поднимаюсь все круче и круче по скалам—пока не оказалось, что для меня нет невозможного маршрута. Перед моим мысленным взором возникла серия первых восхождений на самые высокие вершины Доломитовых Альп, а также на Айгер, Килиманджаро и Аконкагуа.

Я тоже ходил в школу и, как все мои братья и сестра, должен был помогать ухаживать за курами дома; именно это позволило моим родителям прокормить девять детей. Мой отец был сельским учителем. Он также был моим первым наставником в альпинизме, но в возрасте десяти или двенадцати лет я поднимался по более сложным маршрутам с моим младшим братом, и вскоре мы должны были войти в царство, которое принадлежало только нам.

В последние годы учебы в школе я понял, что мой путь к знаниям не приведет меня к библиотекам, профессорам, университетам и учебе. Мой путь к знанию лежал через живую жизнь и переживание реальности. Я мог бы многому научиться из вторых рук, но ничто никогда не могло превзойти опыт, который я имел в пустыне. Все мои знания по социальным, научным и религиозным вопросам были приобретены на личном опыте.

Это одна из причин, по которой в дальнейшей жизни я продолжал заставлять себя организовывать следующую экспедицию, следующее Большое путешествие. Как часто во время экспедиции я говорил себе: "хватит!” а потом, через несколько недель, когда все эти усилия, тревоги и трудности были забыты, я начал мечтать о новом путешествии, планируя новое восхождение. Очень скоро я снова уйду. И опять же, это было бы опасно.

Я никогда не собирался рисковать своей шеей, но знал, что если когда-нибудь перестану мечтать или путешествовать, то буду старым. И это привело бы меня в отчаяние.

Был полдень, и мы вчетвером сидели на остром скалистом гребне Секеды в Гейслеровом хребте—мой отец, два моих брата и я. Над нами висела Кляйне-Фермеда. Южное лицо было ярко освещено солнцем. Он выглядел крутым, но хорошо очерченным; линия маршрута была логичной. Несколько рассеянных облаков висели, как вата, над вершинами юго-восточных Доломитов, возвышавшихся над плато Пуэц. Это означало, что погода будет оставаться прекрасной.

Но не только любопытство или приподнятое настроение заставляли меня постоянно смотреть на лицо над нами. Возможно, это можно было бы описать как желание соответствовать.

Поскольку отец не возражал, я отправился один, без веревки. Я немного спустился по каменистой террасе, потом поднялся наверх и пошел направо. Скала была довольно гладкой, и вначале она не была особенно крутой, хотя утес резко обрывался подо мной. Я не смотрел вниз, только на скалу передо мной, делая шаг за шагом, держась за нее. Это было именно то, что я хотел сделать, чтобы подняться без отвлечений, следуя своим инстинктам, найти маршрут, как я шел. Я почувствовал гордость за себя.

Теперь я дошел до сути дела и хорошенько рассмотрел вертикальную стену надо мной. Выискав несколько точек опоры для рук и ног, я снова начал подниматься.

Все остальное было забыто; это были просто опоры для рук и ног и безудержное движение. Я не обращал внимания ни на что вокруг. Я мог бы немного поколебаться, посмотреть вниз на свои ноги и увидеть пропасть, которая опускалась на 300 метров к зеленым альпийским пастбищам внизу. Через несколько метров подъем снова стал легче, и вскоре я уже осторожно стоял на южной вершине, прежде чем взобраться по отвесной скале на главную вершину. Посмотрев на север, я увидел прямо перед собой пастбища Гшмагенхарт-Альма, куда мы отправились с самого утра. На юге виднелись все знаменитые Доломитовые вершины-от Лангкофеля до Сасс-Сонхера, а за ними Мармолада, Монте-Пелмо и Чиветта.

Альпинизм для меня был больше, чем спорт. Опасность и трудность были частью игры, вместе с приключениями и экспозицией. Восхождение на большой маршрут означает полную приверженность делу. Это требует полной уверенности в себе, возможно, в течение нескольких дней, когда вы пытаетесь раскрыть его секреты.

Восхождение-это все о свободе, свободе выйти за пределы всех правил и рискнуть, испытать что-то новое, обрести понимание человеческой природы. И всегда есть более чем один ответ на вопрос, более чем одна история за каждым опытом. Для меня воображение в скалолазании важнее, чем мышечные или сорвиголовные выходки. Это стоит больше, чем технологии. Развитие человека важнее, чем наличие болтовых лестниц везде. Есть несколько сокровищ, которые можно найти в защищенных болтами подъемах. Мы должны защищать разнообразие скалолазания, а не каждый метр скалы.