Перпетуум мобиле господина Шлютера

Император пригласил на свою службу некоего господина Шлютера, знаменитого архитектора, с несколькими добрыми мастерами; его поселили в летнем дворце, чтобы был близ царя. Тогда этот господин получал множество заказов на постройку дворцов, домов, академий, мануфактур, печатных дворов и т. д., а так как для вычерчивания планов у него было лишь несколько человек, я предложил ему свою помощь в этом деле с условием, что он обучит меня правилам архитектуры. Он с радостью согласился на это, и я приходил к нему ежедневно. Царь часто бывал с ним и, увидев мои чертежи, так был ими доволен, что впоследствии я много занимался вычерчиванием его планов для гражданской и военной архитектуры.

У господина Шлютера было слабое, болезненное сложение, и при стольких трудах и постоянных заботах он заболел и умер, прожив в Петербурге только год. Он много времени потратил на попытки изобрести вечный двигатель, чрезмерные занятия которым весьма подорвали его здоровье; однако он успел все же подготовить двигатель к запуску. Модель машины представляла собой круглую латунную раму 18 дюймов толщиной и 2 ярда диаметром. Полые пластины из того же металла длиной 4 дюйма были размещены вокруг по внутренней стороне, а туда опущено пушечное ядро. Пластины приводились в движение пружинами, обеспечивая бесконечное [178] движение ядра по кругу. Каждая пластина направляла несколько колес, производивших много различных действий. Но пружины и колеса часто ломались, их починка отнимала много времени. Работая над двигателем, господин Шлютер всегда запирался, и никто не смел к нему войти, кроме царя, который часто с ним закрывался. После кончины господина Шлютера двигателем занимался его подмастерье, но он тоже вскоре заболел и умер, и машину заперли. Я так никогда и не узнал, пытался ли кто-нибудь достроить ее. При посещениях архитектора мне лишь дважды удалось ее увидеть.

СТАРЫЙ ФИНЛЯНДЕЦ

В это время князь Голицын, ⁶⁵ генерал нашей армии в Финляндии, прислал в Петербург старика, которому было 120 лет. Он был в полном уме и здравии и держался прямо. Царь с большим удовольствием разговаривал с ним и предложил остаться при дворе, где он мог бы в покое кончить свои дни. Но старик попросил его величество разрешить ему вернуться на родину, сказав, что привык к тяжелому труду и скромной пище, а если ему придется теперь изменить свой образ жизни, это очень скоро доконает его. Если же ему будет позволено жить по-прежнему, то он надеется, что Господь прибавит ему несколько лет. Поразмыслив, царь сделал старику подарок и отправил домой. Шестью годами позже я слышал, что он еще был жив.

Этой зимой здесь стоял такой мороз, что множество людей лишились из-за него носов, ушей, пальцев на руках и ногах. Часто случалось, что прохожие указывали друг другу на обмороженные носы, ведь прихваченный морозом сам этого не чувствует, а другие легко такое замечают, поскольку эта часть тела от мороза белеет. Единственное средство — тереть ее снегом, пока не восстановится чувствительность. В таком состоянии опасно входить в теплую комнату — это обычно ведет к потере поврежденного члена.

Река Нева покрылась льдом в конце сентября и встала за 24 часа; огромные льдины, спускавшиеся из Ладожского озера, схватывались морозом; сильное течение громоздило одну льдину на другую, и лед стал очень толстым, с такой неровной поверхностью, что пришлось специально посылать людей для прорубания везде через реки дорожек из одной части города в другую. Река вскрылась снова не ранее 1 мая, о чем жителей предупредили пушечными выстрелами, чтобы они ушли со льда. Затем лед вдруг с великим грохотом треснул, и через два или три часа его уже не было видно. Часть льда плывет вниз в море, но гораздо большая опускается на дно. Несмотря на эту предосторожность (пушечные выстрелы. — Ю. Б.), очень многие здесь каждую весну тонут из-за столь внезапного вскрытия реки.

ОПЫТ С МЕДВЕДЕМ

Я часто слышал, будто медведи всю зиму лежат под снегом и живут только тем, что сосут лапы. Поскольку это казалось мне невероятным, я добыл медвежонка и выкормил его очень большим. [179] Я вкопал в землю столб с колесом на вершине, повесил на столб кольцо и привязал медведя цепью за шею. У основания столба поставил большой короб, в котором медведь мог лежать. Он обыкновенно забирался на столб и сидел на колесе, где проделывал много забавных трюков. Я кормил его хлебом и овсом, но никогда не давал мяса. Порой он разрывал цепь, находил дорогу к какой-нибудь из расположенных по соседству лавок, где торговали медом, и набивал им брюхо, поскольку хозяева не отваживались этому помешать. В начале зимы, когда выпал снег, медведь забрался в свой короб и пролежал там месяц — ни разу не вылез и ничего не ел, а только сосал лапы. Я клал хлеб у входа в его хибарку, однако он не вылезал съесть его; правда, все же ел хлеб, когда его бросали внутрь. Ближе к весне случилось так, что к этой обители слишком близко подошел поросенок, и медведь, схватив его, затащил к себе. Несмотря на все старания, нам не удалось спасти поросенка. А после того как медведь напился крови и отведал мяса, он сделался таким свирепым, что перестал слушаться и кидался на всякого, кто близко подходил, и мне пришлось его убить. Медвежьей шкурой я покрывал седло. Интересно, что медведь, когда его били, прятал нос в передние лапы, инстинктивно зная о своем слабом месте: малейший удар по носу медведя убивает.

СПОСОБ УМЕРЩВЛЕНИЯ МЕДВЕДЕЙ

Русские каждую зиму убивают медведей тысячами из-за их шкур, а едят у них только лапы, почитаемые деликатесом. В медведей никогда не стреляют, опасаясь испортить шкуру, но поскольку они обычно устраивают берлогу под деревом, то дерево помечают, а когда медведь лежит под снегом, пар от его дыхания проделывает дыру в снегу, по ней обычно берлогу и обнаруживают. Деревенские жители идут компанией на лыжах, чтобы не проваливаться в снегу, окружают это место и, подняв шум, заставляют медведя вылезть из своей берлоги. А так как он не может пробраться по мягкому снегу, его обычно убивают ударом по носу.

Что касается операций в кампании этого года, то фельдмаршал граф Шереметев ⁶⁶ был в марте месяце послан с 12 000 солдат для усиления в Померании армии союзников, которые должны были покорить Висмар — единственное место, оставшееся теперь в Германии у шведского короля.

ДЕСАНТ В ШВЕЦИЮ

Как только река и море очистились ото льда, царь погрузил свои войска на галеры и пошел с ними в Кроншлот, где соединился с флотом из 50 линейных кораблей. ⁶⁷ Оттуда он направился в Ревель, пробыл там до конца июня, а затем пошел к Готланду и расположил флот так, чтобы воспрепятствовать шведам прислать в Померанию подкрепление из Стокгольма. Тем временем кавалерийский отряд из стоявшей в Финляндии армии был отправлен вокруг Ботнического залива с задачей проникнуть в северные провинции Швеции, что [180] повергло королевство в великий ужас. Около середины сентября царь ушел от Готланда к берегам Седерманланда, высадил 15 тысяч человек близ Евле в нескольких лигах от шведской армии и, опустошив вокруг себя весь край, с большой добычей пошел в Ревель, а оттуда в Петербург, куда и прибыл в начале октября.