Из записи сеанса радиосвязи.

– …три батальона егерей?! Передайте этому недоделанному болвану с клонированными мозгами, что если он не решит проблему в срок – поедет убирать навоз трайтаонских храфстра! Руками!

 

Изматывающий марш по махаонской тайге Ахилл-Мария вспоминал как увеселительную прогулку. Да и не он один.

Собственно лес прошли без происшествий. Кроме того, получили хорошее подкрепление в виде остатков штурмовой пехоты – подготовленные бойцы с хорошим снаряжением.

К счастью, силы вторжения были слишком заняты. Им было не до мелких недобитков, которые всё равно не продержались бы в тайге без провианта, знания местности, карт и специального снаряжения. Крупные соединения клоны вычистили за сутки. А всякие козявки не заслуживали их внимания. До поры.

Оккупация – это сложный комплекс мероприятий.

Необходимо было вывести основные силы вторжения. На их место ввести гарнизоны. Обеспечить места дислокации. Питание. Медицину. Переписать население. Определить распорядок новой жизни в режиме военного положения. Разобраться с валютой. Организовать работу захваченных предприятий, коих на Махаоне было много. Обеспечить гарнизонную и патрульно-постовую службу. Перевести военнопленных в лагеря. Пресечь возможные эпидемии в лагерях беженцев (а беженцев одна только Кирта поставила более четырехсот тысяч) – то есть опять же медицина. Развернуть среди населения оккупированной колонии зороастрийскую пропаганду. И еще тысяча одна срочная надобность.

Неудивительно, что маленький отряд не беспокоили.

То есть сначала по следам пошла поисковая партия, а над тайгой закружились беспилотные аппараты. Но метель уничтожила тропу и оперативный перехват стал невозможен. В итоге сработало здравое рассуждение: куда им, бедолагам, деваться в зимнем лесу? Сами выйдут!

Этот прогноз имел шансы оправдаться. Да он обязательно, всенепременно оправдался бы! Но отряд вел Салман дель Пино, который заменял навигационный комплекс, полновесный отдел снабжения, штаб, а заодно, в случае огневого контакта, мог сработать как целое отделение осназа.

Медицина тоже имелась.

Только клонам обо всем этом не доложили.

Словом, отряд выбрался из тайги и вступил в предгорья хребта Южный. Старые пологие горы, изжеванные ветрами и временем. За горами лежала долина Нерской губы – длинного, узкого залива, который омывался теплым океанским течением.

Хребет отсекал зону резко континентального климата с ее заповедной тайгой от зоны «природно-климатического феномена». Там было не по-зимнему тепло, там раскинулось море, отряд шел именно туда.

Но как миновать предгорья? Как выйти из-под таежной крыши?

Все эти вопросы задали Салману, когда маленький отряд остановился на последний лесной привал, а командиры собрались посоветоваться.

Посоветоваться было о чем.

Равнина сменилась сопками, которые забирались все выше к небу. Непроглядная стена кедров поредела. Вместо могучих стометровых стволов тут и там стали появляться представители Pinus machaoniensis, то есть махаонских сосен. Вполне скромных, растущих по распадкам и вершинам холмов в обрамлении подлеска.

Потом кедры пропали вовсе.

Перед отрядом лежала недружелюбная предгорная лесотундра, где не было защиты от всевидящих космических глаз. И над которой, что еще хуже, все чаще пролетали вертолеты.

– Что будем делать, камрад? – напрямую спросил гауптман штурмовой пехоты Дитер Карлофф.

Мужи думающие расселись под маскировочной сетью, натянутой меж двух сосен, оплетенных местными вьюнами, по зиме сухими и безжизненными. Остальной отряд расселся метрах в ста позади, поглощая сухпаи под присмотром взводных.

За жидкой россыпью сосен лежала голая равнина с редкими островками зелени. Снежный покров, еще недавно поражавший своей мощью, больше не поражал. Так, недоразумение сантиметров в пятнадцать.

– Вот-вот. Десять минут назад засекли вертолеты. Транспортники под конвоем двух ударных, – подлил масла в огонь Богдан Мита, чьи пехотинцы шли в дальнем дозоре и были под впечатлением от перспектив. – Хорошо еще, что мы не успели высунуться из леса!

Салман сидел на корневище, привалившись спиной к стволу. Он увлеченно жевал древесный сучок, а ноги уложил на собственный шлем, совершенно не глядя на угрожающую тундру.

– Меньше нервов, – раздался голос доктора Фарагута. – Я знаю Салмана много лет. Глупости он допускает только в кантинах под воздействием этилового спирта!

– Тем не менее, Ричард, – сказал Ахилл-Мария, – делать что-то надо. А что? Стоит вылезти в поле и нас накроют. Мы там и суток не продержимся.

– Тысячу раз просил называть меня Дик. По-дружески. И не смотрите на меня так, я отлично знаю, как сильно вы меня любите! – Доктор усмехнулся и тоже снял шлем, подставив голову вольностям зимнего ветра.

– Баста! – Пино хлопнул ладонью по бедру и бронированный щиток глухо лязгнул. – Пережидаем день на позиции. В степь не высовываемся. Ночью высылаем наблюдателей на холмы. Они маскируются и пасут горизонт. Если все чисто – выдвигаемся. В таком порядке надо пройти чуть больше десяти километров. Не большая проблема.

– Что будет через десять километров? – поинтересовался Дитер.

– А вот не перебивайте меня, герр гауптман, и я все расскажу! Десять кэмэ – и в предгорьях начинаются пещерные выходы. Туда-то я вас и веду. Ныряем в пещеры и там, как у Мадонны за правой грудью, в полной безопасности выходим к подземной базе у Нерской губы. Сильно надеюсь, что не промахнулся, или промахнулся не сильно… Вопросы есть? Предложения?

Собрание наперебой высказалось в том духе, что, мол, уж какие тут могут быть предложения! Тогда Салман разогнал всех по своим частям, попросив остаться Ахилла и доктора.

– Док! Ахилл! Ну что вы как маленькие, а?! Ладно мистер Фарагут – он сумасшедший, но ты, Ахилл! Я знаю, что ты знаешь кто мы такие! Я знаю, почему ты нас обоих сильно недолюбливаешь! Но давай оставим это на после войны, а? Прекрати коситься! А то люди не понимают, волнуются и задают лишние вопросы! Мол, откуда союзник успел узнать тебя, командир, и нашу медицину, когда он только что на Махаоне? Кончайте пикироваться! Вы меня поняли? Не время сейчас!

Поняли, конечно. Хотя инстинкты бывшего контрразведчика буквально вопили, что нельзя доверять двум пиратам, так как у обоих карьера – закачаешься! Впрочем, Ахилл-Мария все время напоминал себе, что у самого рыльце, мягко говоря, в пушку. И это неизменно помогало.

Как ни крути, полковник по совокупности злодеяний переплюнул обоих на три порядка. Эти двое – простые подонки. Он же – предатель и военный преступник.

Словом, разошлись.

А ночью отряд покинул спасительный лес.

Разведчики мобильной пехоты оседлали холмы, вооружившись наблюдательными комплексами «Ротанг» – еще одной полезной приблудой из арсенала дивизии осназ «Скорцени». Убедившись, что ни БПЛА, ни вертолеты не тревожат небо, отряд вошел в распадок меж холмов. Перебежками, от укрытия к укрытию, включив скафандры в режим «хамелеон».

Десять километров сделали, когда на землю пал час Быка – самое дремотное время между четырьмя и пятью утра. Не быстро, зато надежно.

Салман прибеднялся, говоря, что мог промахнуться. Не мог. И не промахнулся. К шести утра отряд миновал рукотворный тоннель за створом камуфлированных автоматических ворот и углубился в подземный лабиринт.

Их ждала пещерная база и будни партизан. Тяжелые будни. Именно тогда Ахиллу-Марии пришлось вспомнить марш-бросок по лесу как увеселительную прогулку.

 

День Шахревар месяца Спандармат был неласков к коменданту оккупационной зоны Нерская губа полковнику Фраварузу Сахиму.

Его вызвали к начальству в Кирту. Пришлось лететь. С самого утра, трясясь во чреве вертолета, заедаемый мыслями полковник гадал, что еще преподнесла ему судьба?

Беды начались в середине месяца Бахман, то есть к началу февраля, как называют его нечестивые друджванты из Объединенных Наций, да покарает их Ахура-Мазда.

Сперва все шло хорошо. Штурм Нерской губы прошел почти без потерь. Космодром работал в штатном режиме. Подводные фабрики и рыбофермы выдавали продукт, местное население исправно трудилось за продовольственные карточки и вело себя лояльно.

Сталелитейный завод – объект стратегической важности, гнавший сортную броню – обеспечили рабочими сменами из Конкордии и из числа местных специалистов. Через космодром вывели части первой линии, которые ждал фронт.

Но вот первого февраля пропала исследовательская партия, осматривавшая местные пещеры. Задача была простая – выяснить, нельзя ли использовать пещерные выходы из моря для доставки продукции подводных предприятий? Результат: два инженера, геолог и отделение охраны просто исчезли.

Дальше – больше.

На заотара Мисрави, заложившего храм Священного Огня в Нерской губе, покусились прямо на улице, средь бела дня. Слава Ахура-Мазде, что фугас, заложенный в дренажном стоке, сработал на мгновение раньше нужного и посек осколками двигательное отделение мобиля. Заотар уцелел.

Потом была нелепая перестрелка в порту. Один убитый, трое раненых. Взрыв монорельса в горах. Взрыв полицейского участка в городе. Потом взрыв на сталелитейном заводе. Вот это вышло совсем нехорошо – два цеха остановились на неделю, одиннадцать погибших.

Пришла гневная телеграмма из штаба Синапского пояса. Фраваруз Сахим запросил помощи, так как строевая пехота явно не справлялась. В ответ генерал Кирьяш прилюдно изругал его «болваном с клонированными мозгами»! Его! Потомственного пехлевана!

Наконец, вчера ночью перестрелка на космодроме. Настоящее побоище, с пулеметами, гранатами, плазмометами. Хорошо еще, что диверсантов встретили егеря «Атурана», спешно переброшенные на Махаон из метрополии.

Плохо было другое: егеря ему не подчинялись, и полковник не знал точных результатов ночного сражения. Нюх опытного служаки подсказывал: вот из-за этих-то результатов его поволокли «на ковер» к начальству.

«Генерал Кирьяш отличается завидной мстительностью, – думал полковник. – Если он проведал о моих жалобах в штаб Синапского пояса, которые я подавал тайно, через его голову…»

Словом, настроение портилось на глазах, а будущее выглядело мрачнее грозовой тучи во время урагана в степи под Хосровом.

Десантно-штурмовой «Хайштар» взлетел с космодрома, быстро набрал высоту. Под брюхом неслась заснеженная тайга, а на одинокого полковника из блистера то и дело поглядывал бортстрелок. Догадывался, паразит, что командир едет за головомойкой! Такие новости быстро разносятся.

Головомойка вышла знатная.

«Хайштар» заложил посадочный круг над развалинами Кирты и приземлился в свежем, чистеньком военном городке, где совсем недавно квартировала мобильная пехота нечестивых друджвантов, а ныне располагалась генеральная комендатура Махаона.

– Полковник Фраваруз Сахим, – представился он на проходной.

Солдат уставился в планшет с записями посетителей и попросил подождать. Короткий диалог и неожиданное резюме:

– Господин полковник, господин генерал ожидают вас в медчасти. Сейчас я выделю вам провожатого.

Фраваруз изумился: медчасть? Не самое обычное место для приема! Но виду, конечно же, не подал.

– Не надо. Я знаю куда идти, – ответил он.

На проходной медчасти, приземистого двухэтажного госпиталя, его огорошили пуще прежнего, попросив проследовать в… морг.

В морге, прямо в мертвецкой, его встретили: главный медик, незнакомый егерский майор в полевой форме (надо полагать, командир батальона подкреплений) и сам генерал Бахман Кирьяш.

Троица стояла подле столов, накрытых белыми простынями, сиявшими недобрым отраженным светом потолочных панелей. В воздухе стоял запах горелой плоти. Лицо доктора скрывала респираторная маска, а в ноздрях генерала виднелись тампоны. Егерь обходился так, без изоляции дыхательных путей, хотя воняло мерзостно.

Генерал нахмурился, усы встопорщились, и он стал похож на редкую разновидность моржа-брюнета.

– Не нравится, полковник? – спросил он, не поздоровавшись. – Не надо говорить, чтобы я вставал на путь Солнца – давно на нем. Вы лучше понюхайте! Я понюхал, теперь ваша очередь!

Фраваруз вытянулся по стойке «смирно» и ничего не ответил.

– Вот, полковник. Люди господина майора доставили сегодня в пять утра, – жест в сторону столов. – Не желаете полюбопытствовать?

Простыни одна за другой полетели на пол. Четыре стола – четыре тела. Одно еще неплохо сохранилось – всего лишь строчка кровавых дыр поперек груди.

Остальные…

Второе тело – будто попало в камнедробилку. Изорванная грудная клетка, вместо живота – месиво, рука – костяной лом на нитях сухожилий в обрывках мяса. Рот, раззявленный в беззвучном вопле.

«Пулемет, – автоматически отметил Фраваруз, чуя подступающую тошноту. – Пулемет в упор, метров с десяти».

Двое других были вовсе некомплектны. Одно тело обуглено, вместо ног и таза – головешки. Второе без головы и правого плеча, тоже сожженное.

«А это плазмомет», – подумал полковник.

О да, он видел лицо войны. Вот такое, страшное, безо всякой романтической кисеи. Но на поле боя, из-за надежного бронезабрала все выглядит совсем иначе, чем здесь, в мертвецкой, со всеми ее запахами и загробным синим светом.

– Интересуетесь? – ехидно спросил генерал. – Не угодно ли в туалетную комнату, поблевать? Нет? Тогда…

Дальше ашвант Кирьяш не говорил, рычал.

На остальных столах лежали остатки боевых скафандров «Валдай». Чертов осназ русских – никаких сомнений. «Валдаями» оснащались только эти части. Четыре трупа – результат перестрелки на космодроме. Видимо, не ожидали встретить егерей «Атурана», которые их здорово пощипали.

– Силы противника: до роты. Ночная атака – явно разведка боем. Как только напоролись на наш огонь – сразу ушли, – прокомментировал майор. – Жаль, что охрана космодрома начала стрелять издалека, как только обнаружила чужих. Мы бы подпустили их поближе. А так… четыре трупа и никаких больше следов. Ушли в ночь, куда – неизвестно.

– Рота! Рота осназа! У вас под носом! Это еще удивительно, что всего пять диверсий за месяц! – Генерал вновь сорвался на крик. – Удивительно, что у вас, полковник, партизаны не ампутировали что-нибудь ценное! Вы бы и тогда стояли здесь с некомпетентным видом?! Что вы смотрите?! Что вы глазами хлопаете?! Вы представляете, на что способна рота осназа?! Вы представляете, что с вами сделают там…

Палец в потолок.

– …когда узнают, что здесь, в глубоком тылу, работает целая рота?! Вам нечего сказать?!

О, полковнику было что сказать. И о том, что вражеский осназ вырвался из Кирты, а значит, это генерал его прошляпил, а никак не он. И что его гарнизон – это обычная пехота, не егеря и даже не полицейский спецназ, обученный справляться с диверсантами, о чем он не раз докладывал. Что наряда сил едва хватает для контроля за ключевыми объектами и патрулирования города. И еще много чего. Но он молчал.

В заключение ашвант Кирьяш приказал вычистить Нерскую губу за трое суток.

– И это последний срок! Никаких! Больше! Оправданий! Я передаю вам батальон «Атурана»!

Полковник мысленно поклялся, что в случае провала он подаст по инстанции такой рапорт, что на фронт с понижением в должности полетит не один.

 

Подземная база была обустроена со вкусом. Невозможный лабиринт ходов вывел к огромному залу: внизу – озеро, а над ним…

– Включайте фонари, парни! – скомандовал Пино. – Теперь можно.

Свет сотни нашлемных фонарей внезапно отразился, преломился и заиграл на сплетении громадных кристаллов, выраставших из стен и вонзавшихся в озеро подобно мечам великанов.

Природное чудо за миллионы и миллионы лет выковало молочно-белые клинки, размеры которых варьировались от десятка сантиметров до полусотни метров. Из центра озера к потолку устремлялся настоящий гигант – огромная сплюснутая четырехгранная пирамида не менее ста метров длины. Мириады искр горели на ее снежной поверхности и на растущих у ее основания кристаллах-лезвиях с зеленоватыми вкраплениями.

– Охренеть, – выдохнул кто-то из пехотинцев, и Ахилл-Мария вынужден был согласиться.

– Так вот где ты провел юные годы, друг мой. Я в восторге, – послышался тихий и непривычно лишенный ехидства голос Дока Фарагута.

– Это еще что! Тут глубина метров тридцать, так что камешек куда больше, чем кажется! – Салман указал на него стволом автомата с такой гордостью, словно он сам его вырастил.

– И всё так же болезненно увлечен размерами, – хмыкнул Док. – Я вовсе не о центральном кристалле, а о пейзаже в целом.

– Я думал, такое бывает только в декорациях старого синема… вроде этого сериала… как его, «Тропы Галактики», во! – сказал один из ополченцев.

– Ну что, парни. – Салман игнорировал поступившие комментарии. – Добро пожаловать на базу, в Пещеру Мечей! Совсекретное убежище осназа ГРУ ВКС, между прочим. В любое другое время, окажись мы здесь, нас всех обязательно вывели бы в расход… Ха-ха-ха! Шутка! Давайте, скафандры вглухую, в колонну по два и за мной шагом марш. Нам по дну озера еще метров триста – и мы дома. И фонари не выключайте, иначе потеряетесь.

База, имевшая столь представительную прихожую, оказалась чередой простых каменных залов искусственного происхождения у подножия километровой скалы на берегу моря.

Внутри были оборудованы казармы, склады боепитания, продовольствия и медикаментов, медбокс, энергоблок, а также небольшой оперативный центр, к которому дель Пино запретил даже подходить.

– Все равно кодов у вас нет. И не дай бог, если вы что-то активируете случайно! Застрелю. У базы полно внешних средств слежения, в том числе активных, которые клоны могут в два счета засечь по сигнатурам, – после чего демонстративно запер дверь.

База имела три входа-выхода, но тот, через озеро, оказался ближайшим к тайге.

Как только закрылись гермодвери бункера, ополченцы заметно приободрились и повеселели. Особенно порадовало их разрешение снять скафандры, остохреневшие за многодневный путь.

– С ума сойти! – воскликнул один парень, явно из студентов. – Говорят, осназ в этих штуках в рейды по месяцу ходит, не снимая! Как только выдерживают!

Салага обозрел сложенные у его ног доспехи.

– Ерунда, – ответил случившийся рядом МП с нашивкой старшего сержанта на кармане поддевки. – Ты бы посмотрел на старую химзащиту, в которой нас по тревоге гоняли! Жарко в ней, как двум кроликам, которые забрались потрахаться в противогаз!

Дело было в казарме, где раздевались все, невзирая на чины. Казарма – самая обычная, даже стены зашиты пластиковыми панелями. Освещение, правда, подкачало – люминофорные полосы под потолком освещали разве что сами себя. Но Салман обещал вскорости запустить геотермальную электростанцию и дать полноценный свет.

Он тоже был тут, внушая почтение своей могучей тушей в шрамах самого устрашающего вида.

– Товарищ командир, разрешите вопрос? – спросил ополченец, прыгавший на одной ноге, силясь выбраться из штанины комбинезона.

– Разрешаю, Востриков. – Пино аккуратно сложил части скафандра в рундук подле нар.

– Откуда у вас такой шрам, товарищ командир? – Указующий палец прогулялся от ключицы до резинки трусов, где пузо Салмана украшал чудовищный ожог.

– Не поверишь, баллон с окислителем потек, вот мне за шиворот и накапало, – не моргнув глазом, соврал тот.

– Не может быть!

– Мо-о-ожет! Вон, у доктора спроси, – кивок в сторону военврача. – Он меня лично штопал.

– Да-да, молодой человек. Это случилось на ангарной палубе рейдера… э-э-э… «Лихтенштейн», – поддакнул доктор. – Древнее такое корыто. Там едва не каждый день что-то горело, взрывалось и так далее. Я этого мощного старика на себе в медотсек выносил.

– А вам медаль дали? – Другой новобранец смотрел во все глаза на пару могучих старцев.

– Не пори херни, Алексашин! – усмехнулся Пино. – Обоим повезло, что по жопе не дали!

– Но почему?

– Потому что это флот, Ваня! – последовало исчерпывающее объяснение.

Ахилл-Мария успел сменить белье на армейское из пакета, пахнущего фабрикой. Он в очередной раз подивился, как Пино запоминает салажат. Для него они слились в единый ком из юных лиц, отросших ежиков всех мастей и тонких кадыкастых шей.

– А теперь – всем в душевую! Дежурства потом распределим. Ну, чего вылупились? Направо по коридору, последняя дверь! Марш! Ахилл, Просперо, вы задержитесь, есть разговор.

Разговор был важный. По делу. Предстояла вылазка в город. Нужны были люди, умеющие бутафорить, носить грим и вообще знавшие жизнь. Оба эрмандадовца хоть и контр-, но все же разведчики, так что вариантов не было.

– Задача опасная. Ночью соваться в город нельзя – наверняка комендантский час. Пойдем днем, – наставлял Пино. – И пойдем в гриме. Клоны захватили парсеры с базами данных, вы из «Эрмандады», а значит, люди засвеченные. Вычислят на счет «раз», едрена панорама. Так что мы вам еще и напыление на радужку соорудим. Цель у вас будет такая – походить по улицам, разведать обстановку, особенно что там с подходами в космопорт. Режим, и все такое. Заодно топографию освоите – нам предстоит шастать по городу очень часто. Не попадайтесь патрулям – у вас нет оккупационных удостоверений, на учет вы не взяты, так что сами понимаете.

– Кстати, – забеспокоился Просперо, – что будем с документами делать? Раз не попадемся, два не попадемся, допустим. Но не факт, что нам и дальше будет так сказочно везти.

– Это не твоя забота. Образец документов я добуду.

– А что делать, если остановит патруль? Стрелять?

– Что ты как ребенок?! Просперо! Синема насмотрелся? Ни в коем случае! Выкручивайтесь, врите, играйте! Стрелять только в самом крайнем случае! Все равно в незнакомом городе вам не скрыться.

– А ты что планируешь делать? – спросил Вильямайора.

– Прогуляюсь по старым знакомым, – уклончиво сказал Пино.

Помылись. Поели. Отоспались. Опять поели. И пошли на дело, в город, до которого по пещерам оказалось всего семь километров.

 

Маленькая гостиница на улице Предпортовой – двухэтажный дом постройки начала прошлого века – уже тридцать лет находилась во владении Артура Гаспаряна. Это был основательный мужик из лючийских армян, перебравшихся в систему звезды Асклепий два поколения назад.

Главный источник семейного дохода – фирма по тюнингу флуггеров и яхт «Гаспарян и Гаспарян» – была известна в узких кругах любителей, но не вызывала ни малейшего энтузиазма у Артура. Он предпочитал тихо сидеть за стойкой бара собственной гостиницы, уткнувшись кронштейнообразным носом в очередную книгу.

Здесь он пребывал и сейчас, грустно поглядывая на улицу, совсем недавно радовавшую потоком народа, а значит, и клиентов. Ныне по полимерному покрытию пробегали одинокие люди. Мобили проезжали еще реже, и почти всегда это были бронетранспортеры Великой Конкордии. И патрули.

Мало кто знал (а если быть точным, человек семь в Галактике), что Артур недаром полировал брюки о высокий барный стул. Потому что имелась одна тонкая папочка в одном бронированном сейфе, где он значился как агент Кавказ.

Прозвенел звонок на входной двери. Звук более чем редкий с начала вторжения.

Артур оторвался от планшета.

– Чем могу служить, уважаемый? – спросил он, убедившись, что высокий толстяк в партикулярном платье не клон и не военный, а значит, потенциальный клиент.

– Уважаемый желает выпить.

– Все, буквально все что угодно за ваши деньги! – Артур вскочил со стула и мелко засеменил вдоль невостребованной теперь выставки спиртного. – У вас есть оккупационные кредиты? Или расплатитесь терро?

– Деньги… К черту деньги! Смешай мне, друг, коктейль РОК-12, только вместо водки добавь рома и не взбалтывай. И не клади оливок, у меня на них аллергия.

– Но, – замялся Артур, – если вместо водки ром, то это будет коктейль РОК-14!

– Клиент всегда прав! – Толстяк шлепнул на стойку горсть мелочи так энергично, что батарея бокалов в держалке над головой исполнила мелодичный динь-дили-дон. – Если я сказал РОК-12, значит, так оно и есть! Наливай!

Взгляд на старое, заслуженное дерево. Пять монет. Полтинник и четыре пятака. Артур принялся ловко жонглировать бутылками, а губы его растянулись в улыбке. Весь диалог вкупе с монетками был давно заученным паролем.

– Соломон! Друг мой! Сколько я тебя не видел? Пятнадцать лет? Шестнадцать? Не признал. Не призна-а-ал!

Посетитель тоже заулыбался, ухватил пойло и разом расправился с двухсотграммовым стаканом.

– Я Салман, сколько можно повторять. Поговорим?

Артур кликнул помощника, после чего оба – хозяин и гость – удалились в подсобку, в царство пивных кегов и коробок с разнообразными горючими жидкостями.

Расселись кто куда.

– Здесь можно, – сообщил Гаспарян. – Клоны пока на улицах наводят шороху. Контрразведка не появлялась, значит, никакой прослушки.

– А дистанционная?

– Я тебя умоляю, я же не ребенок! – Артур скорчил обиженную гримасу, сделавшись похожим на расстроенного орангутанга.

– Тогда вопрос: у тебя есть оккупационные удостоверения? – Толстяк наклонился и упер локти в колени, стул под его обширной задницей издал ветхий скрип.

– Есть. Я знал, что наши появятся, так что запас заранее. – Он указал пальцем на дверь – не самый понятный жест, но гость его понял.

– Хорошо, значит, отдашь на выходе. Вопрос второй. – Гость почесал бороду. – Как ты догадываешься, мы тут пошумим. После этого надо будет рвать когти, причем в темпе. Совсем рвать, понимаешь? Есть варианты?

– Нужен звездолет, – сообразил хозяин. – Нужен звездолет… сколько человек эвакуировать?

– Сейчас у меня больше сотни. – Салман виновато развел ладони. – Все окруженцы из Кирты, и полвзвода европейских штурмовиков, ваших, из Нерской губы.

– Сотня?! – ахнул армянин. – Куда ж я их…

– Домой полетят не все, сам сообрази.

– Да это понятно. – Хозяин вздохнул. – Если б десяток… Сейчас у брата на заводе в горах стоит яхта. Десяток вполне бы влез. Даже двадцать, если потесниться. Но сотня!

– Кстати, как Марк поживает? – спросил гость и следующие десять минут были посвящены обсуждению здоровья Марка, Софочки, Араика, Самвела, их детей, жен, мужей и прочих деверей.

Наконец хозяин откинулся на ящики и вернул беседу в конструктивное русло:

– Ладно. Это все хорошо, но мой диагноз такой: даже полсотни рыл мне отсюда вывозить не на чем. – И опять тяжелый вздох.

– Что с космодромом?

– Думать забудь. Порвут в клочья. Даже если батальон танков прорыва пригонишь. Только у вас и танковой роты нет, так?

– Так. – Салман подпер голову. – Хреново. Ну покумекай! Ты ж у нас голова! Голова и абориген!

– Я-то голова… да толку… – И тут хозяин вскинулся: – А, ты же не в курсе! Может быть, этот вариант… Только риск страшный!

Вариант был такой: пять лет назад на отмелях в море построили подводный космодром. Совсем маленький, чтобы рыбофермы и водорослевые плантации могли отгружать продукцию прямо на орбиту, минуя терминал порта.

Дело было новое, экономическая эффективность рисовалась сомнительная, но решили рискнуть. Заводы возле отмелей отстояли от берега на полсотни километров, так что перегрузка товара, доставка в порт, а оттуда на космодром отъедали порядочный кусок прибавочной стоимости.

На космодроме имелась подводная взлетка – сотня метров ниже уровня моря.

Открывались аппарели, стартовый отсек заполнялся водой, и звездолет уходил в отрыв. В принципе ничего сложного. Что такое сто метров H₂O для космического корабля? Это ж не километр!

Проблемы возникли с экологией и габаритами. Крупный контейнеровоз из-под воды не запустить – очень сложно сохранить центровку, он с большой вероятностью даст дифферент, зароется в море и тогда жди беды.

Выходом стали старые сухогрузы типа «Льюис и Кларк» производства концерна «Аврора». На них устанавливались одноразовые химические гондолы вертикального взлета, которые вышибали корабль из-под воды и отстреливались, чтобы потом их выловили и заново начинили топливом.

Космодром был запущен пять лет назад, так что Салман ничего о нем не знал, в связи с долгим пребыванием в рядах НВФ [53] «Синдикат TRIX».

– Сейчас их там целых три штуки, контейнеровозов этих. Клонам они без надобности – грузоподъемность маленькая, мороки много. Так что не думаю, что их прибрали. Вообще эти ребята с морем не сильно дружат. Под куполами сейчас вольготнее всего. Я узнаю, что и как, хорошо?

– Вот это удружил!

– Пока не удружил. Приходи послезавтра, договорились?

– Договорились, – и оба приятеля ударили по рукам.

– Ну что, – подмигнул хозяин, – пойдем выпьем?

– У меня еще часа три. Почему бы и нет?

 

После началась адская работа. В прямом смысле. Адская работа с адскими машинками.

Днем партизаны отсыпались под землей, практически в преисподней. Учились плавать в затопленных пещерах, тех самых знаменитых махаонских гротах, используя пропульсивные ранцы.

Ночью выходили на поверхность, «шуметь».

Первым шумным делом стало тихое уничтожение конкордианской партии геологоразведки, слишком углубившейся в опасном направлении. Их засекли пассивные сканеры биолокации. Обошлось даже без ответной стрельбы – положили всех.

Согласно плану, который оставил Салман, все диверсии должны были проходить в городе, на космодроме, в горах, в стороне от моря. Самое главное – в стороне от моря. Артур Гаспарян сообщил, что сухогрузы на месте. В направлении подводных городов курсируют грузовые субмарины.

Но эти были наперечет. Зато никто не учитывал прогулочных, великое множество коих находилось во владении туристических фирм, фирмочек и индивидуальных предпринимателей, обслуживавших до войны богатейший рынок любителей подводного экстрима.

Часть клоны мобилизовали на службу дорогому отечеству, но далеко не все. Артур рассказал, какие именно типы туристических подлодок переделаны в грузовые. Да, полезный человек – агент Кавказ!

Салман планировал отвлечь внимание клонов от моря серией терактов. А когда они окончательно сконцентрируются на сухопутных целях, взять субмарину нужного типа и доплыть до космодрома на отмелях. Захватить звездолет и – адью, братья по разуму!

Если повезет на орбите, конечно.

На данном этапе Артур узнавал у экипажей коды распознавания, благо все моряки, трудившиеся на грузовом флоте, были из своих. А партизаны шумели, как и было обещано.

Вот только с диверсией на космодроме вышла промашка.

Готовились долго, со всей серьезностью и уважением к моменту. На вылазку пошли все и… попали под огонь матерых профессионалов. Едва ретировались. В потерях – девять человек. Восемь из ополчения и один штурмовик. Что совсем нехорошо – при появлении вертолетов четыре тела пришлось бросить. Теперь они у клонов, которые уже кумекают, что за парни такие резвые в скафандрах «Валдай»?

Вот поэтому военный совет перенес операцию «Прорыв» на ближайшие дни. Ждать дальше было рискованно.

Тем более что Гаспарян предупредил о появлении батальона егерей. А это не шутки. Это значило, что скоро, очень скоро партизан возьмутся зачищать всерьез.

 

Ахилл-Мария, Просперо и Салман вернулись из очередного рейда в город.

Они заседали в оперативном центре. Компанию составляли Богдан Мита, Дитер Карлофф и Док Скальпель.

Бывший пират был мрачнее тучи. Просперо прокололся – ему пришлось уходить из города со стрельбой и прочими скандальными выходками.

– Толедо, черт тебя дери! – выговаривал он. – Кто у нас разведка? Я или ты? Это еще повезло, что в патруле были трое резервистов, а не егеря! Вот прямо сейчас ты бы лежал, спеленутый в уютном подвальчике, а к твоей заднице приближался паяльник! Ты это понимаешь?

– Понимаю. – Просперо потупился.

– Всех положил, я надеюсь?

– Кажется.

– Ка-а-ажется! – передразнил Пино. – Вы на него поглядите!

Все поглядели, так что размытые отражения пятнами заметались на выключенных мониторах.

– Чего теперь, – сказал гауптман. – Пистолет бесшумный, Просперо ушел. В результате все хорошо.

– Хвоста не приволок? – поинтересовался Ахилл-Мария для проформы.

– Кажется, нет.

– Че-е-его?! – взвился Салман на вращающемся стуле. – Это такой доклад?!

– Командир, бросай уже тиранить. – Богдан поморщился. – Давай по делу.

– По делу… – Салман встал и прошелся, гася гнев. – По делу так: субмарина стоит у седьмой пещеры на юго-восточном выходе. Официально лодка в ремонте. Если хватятся, то нескоро. Завтра минируем монорельс сталелитейки в горах и дорожную эстакаду на севере. Выходим на лодке, причаливаем к космодрому, кладем охрану… Артур донес, что их там на всё про всё – отделение пехоты. Программируем все три звездолета на старт, активируем мины и валим на орбиту. Всё как планировали.

В этот момент заработала внутренняя связь.

– Да, – бросил Богдан в рацию.

– Здесь пост наружного наблюдения.

– Вижу, что пост, кто еще может на этом канале… говори, чего хотел.

– Засекли. – Голос срывался; на посту дежурили ополченцы, явно затопленные эмоциями по ноздри. – Вот, засекли! Множественная цель в пещерах с юго-запада. По верхнему горизонту! Идут сюда! Это клоны!

– Твою мать! Конечно, клоны!

– Просперо все-таки приволок хвост, – констатировал военврач.

Салман хватил кулаком по пультовой консоли и крепко выматерился.

– Богдан! Сколько их?!

– Уточнить количество целей! – потребовал Мита.

– Не знаю… то есть… сканеры зашкаливает! Не менее пятисот! – крикнула рация на воротнике капитана.

– Ну, чего вылупились?! Боевая тревога! – рявкнул Пино. – Пятьсот целей – это егеря! «Атуран»! Все в скафандры! Уходим к субмарине! Будем прорываться прямо сейчас! Дитер! Взрывайте мины по верхнему горизонту!

– Когда и какие…

– Когда подойдут! Все!

«Началось», – подумал бывший эрмандадовец.

В самом деле, началось и притом лихо.

Поредевший отряд вооружился и пошел на юго-восток, к затопленным пещерам. На спинах пропульсивные ранцы, в подсумках – боеприпас. И больше ничего. Все понимали, что сухпайки им больше не понадобятся.

Через десять минут после того как они покинули базу, гора содрогнулась, а со стен посыпались камни.

«Мины! Только бы не обвалился потолок! Господи! Только не обвал», – молился Ахилл-Мария.

Потом ухнуло позади. Салман ликвидировал базу. Оставалось надеяться, что взрывы нашли врага и что осназовские саперы были настолько мастеровиты, что прекрасная Пещера Мечей уцелела.

– Всем закрыть забрала и активировать ноктовизоры! – скомандовал Пино. – Фонарей не включать! Впереди – засада!

– Откуда знаешь? – спросил эрмандадовец, погружаясь в зеленый мир боевой тоталитарности.

– От верблюда! – огрызнулся командирский канал. – Они ж не идиоты! Сзади – загонная цепь, значит, впереди засада. Теперь заткнись и строй своих по звеньям впереди отряда! Будете нас прикрывать!

По случаю боя в замкнутом пространстве эрмандадовцы снарядились в тяжелые, испытанные «Конкистадоры» – им предстояло сыграть роль живого тарана. Вместе с ними шли ребята Дитера в «Евроштурмах», в центре – ополчение, а резерв составляла мобильная пехота – все в осназовских «Валдаях».

Коридор. Неровный тоннель, промытый водой и временем. Вечная тьма, рассеянная активной оптической матрицей. Работает и тепловизор, но пока окружающий мир достаточно холоден, чтобы не отражаться в инфракрасном диапазоне. Впереди летит целый рой «Стрекоз» – их дальний дозор.

– Внимание! – Голос Салмана. – Триста двадцать вперед – пещера расходится на трое. Наш коридор – правый. Все внимание на центральный и левый – они сообщаются с юго-западной частью.

Очень вовремя. Карта Ахилла подсказывала это место, да только командирский окрик – это всегда полезно.

– Первое отделение! «Стрекоз» на триста! Дальше не залетать – засекут! Дитер, прием!

– Здесь.

– Если начнется, мы кроем центр и прорываемся в правый, а ты бери тоннель слева.

– Принял.

– Первое отделение! Вперед звено с автоматами, за ним – пулеметчик. Бьем двадцатимиллиметровы