Совершенно секретно. Срочно.

Главкому.

Наблюдается передислокация сил флота Конкордии. За две недели из мест постоянного базирования ушли АВТ «Фрашаостра», «Атур-Гушнасп», «Атур-Фарнбаг», ЛК [26] «Кавад», «Шапур», «Ормизд», «Видевдат», а также до двадцати вымпелов второго и третьего рангов. В настоящее время местоположение указанных звездолетов неизвестно. Ведутся широкомасштабные учения в районе планеты Йама (система Вахишт) с участием семнадцати вымпелов первого ранга и значительной компоненты наземных сил: до трех десантных дивизий.

Начальник ГРУ ГШ ВКС контр-адмирал В. Р. Воронихин.

 

Совершенно секретно. Срочно.

Начальнику ГРУ ГШ ВКС.

Официальное коммюнике Сэтад-э-Бозорг за подписью адмирала Шахрави сообщает, что перебазирование указанных вымпелов связано с проведением операции «Чистое Небо» в районе Тремезианского пояса. На учения в районе Йамы приглашены наши наблюдатели. Приказываю уточнить информацию о перемещениях упомянутых Вами вымпелов.

Главком Пантелеев.

 

Кому суждено быть повешенным, тот не утонет. Так, кажется, говорит народная мудрость? Суеверие, конечно, но что есть суеверие, если не систематизация тысячелетнего опыта наблюдений за жизнью?

Моя жизнь складывалась как-то очень подозрительно в канве этого сценария.

С тех пор как я попал в карцер гауптвахты на «Трех Святителях» после Наотарского конфуза, невидимый стрелочник перевел рельсы, и любые пути приводили меня обратно в карцер с пугающим детерминизмом метрополитена.

На «Святителях» сидел, в Котлинской военной тюрьме сидел, на «Тьерра Фуэге» сидел с осложнениями (помните, пыточную? я помню!), у пиратов сидел. Думал, что чаша сия минует меня в пределах трапперских, а не тут-то было!

Зараза какая-то, не иначе! Как герпес – раз подхватил, так он и таится между клетками, ждет, поганец, своего часа. Вот точно как мои многочисленные отсидки, причем всякий раз абсолютно несправедливые!

Впрочем, спрошу я вас, что есть справедливость (раз уж с суеверием разобрались в одну фразу)? Должное, адекватно равное воздаяние за действия? Так вроде бы. Вот только с действиями у меня беда! Сколько штурмовиков «Эрмандады» я положил из пушки в ангаре космопорта Кастель Рохас? Уверен, что среди них были нормальные люди, ничего плохого в жизни не делавшие. За что им такое вот воздаяние? Хорошего мало, когда кишки с мозгами оказываются на стене! И ради кого?! Ради гнуснейшей мрази – Йоганна Вестервальда, которого лучше всего было шлепнуть прямо в Порто Белло «при попытке к бегству», потому как такие люди жить не должны.

Тогда меня никто не поймал и не наказал. Более того, начальство в лице Блада даже расщедрилось на деньги в награду! Значит ли это, что я не могу и не должен быть наказан? Жизнь показывает, что и могу, и должен, и буду. То есть уже наказан, сижу за решеткой в темнице сырой, хоть и нет здесь никаких решеток и быть не может.

С другой стороны, я православный – хреновый, но православный – и верю, что Бог существует вне времени и пространства, а значит, может обозревать все наши мерзости в комплексе, разом, от начала до самого конца.

То, что нам представляется текущей рекой (откуда происходят разные умности: два раза в одну воду не войти, типа того), для Бога не более чем отрезок – структура конечная и завершенная. Логически выходит именно так, иначе какой из него Вседержитель?

Так отчего Вседержитель не может наказать тварь безобразную авансом, профилактически, за делишки, которые назревают в том, что для меня будущее, а для него – свершившееся настоящее? Это если допустить, что ему есть дело до отдельно взятой козявки, какой я, без сомнений, являюсь.

Козявка, кстати, очень надеялась на продолжение своей личной истории, которая, судя по всему, выходила очень короткой и близкой к концу. Неудачному, глупому, абсолютно незаслуженному. Да, воистину, жизнь – это как гонки. Побеждает не тот, кто красиво стартовал, а тот, кто красиво финишировал.

На красивый финиш я шансов не видел. Хорошо еще, если просто застрелят! «Алые Тигры» не производили впечатления таких затейников по части лишения жизни, как парни из «Синдиката», но вполне могли отправить подышать свежим воздухом без скафандра на поверхность Зиберты.

Вот что обидно: потом разберутся, что я не виноват, а будет поздно.

Сволочь Кормчий в компании с Фэйри Вилсон очень точно рассчитали маленькую месть: слив информации о моем гипотетическом предательстве произошел именно тогда, когда «Тигры» были до предела нервные, а времени на разбирательства не предвиделось ну просто никакого. Копи Шварцвальда – слишком ценный приз, чтобы отвлекаться на такого подонка, как я!

Тем более что подонок сдал врагу святая святых – координаты основной базы. Сдал? А никто разбираться не станет. Как я уже говорил: некогда. Мог сдать? Мог! Вот и авторитетный сигнал подоспел от коллег по непростому ремеслу! Прощай, значит, гражданин Румянцев!

Повторюсь: когда речь шла о сохранении секрета местоположения базы, пираты делались неадекватные, резкие и скорые на расправу. И я их понимаю.

Звездная система – это объект радиусом в миллиарды километров. Планета Зиберта – многие миллионы квадратных километров, хаотически заполненных горами, холмами, дюнами, оврагами, ущельями, каньонами, метановыми реками и озерами, водяными ледниками и изъеденными эрозией исполинскими цирками некогда могучих вулканов.

Попробуй догадайся, что база спрятана на Зиберте, и попробуй на Зиберте, под ее многослойной облачностью почти без окон, найди точку форта «Вольный»!

Пространство и богатый спектр потенциально подходящих астрообъектов защищают лучше любой брони, лучше любого ПКО и эскадры боевых звездолетов.

Недаром пустота космоса с древних времен называлась «небесной твердью». Твердь и есть, и речь сейчас не о физических свойствах – просто миллиард километров космоса надежнее стометровой бетонной плиты.

Это пока сохраняется секретность. А как только она пропала… у-у-у! Словом, вы понимаете, что ничего хорошего предателю не светило?

Черт, что-то меня понесло в отвлеченные философствования, пусть и на предельно конкретные темы!

С другой стороны, я же русский! А русский тем и отличается, что не умеет рассуждать об абстракциях. Это миляга Гегель и старик Кант могли истратить пять тысяч страниц и ванну чернил на выведение Абсолютного Духа и критику чистого разума – на то они и немцы!

С третьей стороны, а что еще делать в карцере?

Головой побиться? Слуга покорный – стены стальные, больно. Можно лягнуть дверь ботинком. Лягнул раз двадцать.

Поорать. Поорал – никакого толку, потому что тотальная звукоизоляция, да и кто придет слушать мои вопли о вселенской несправедливости?

Можно валяться на койке. Вот я и валяюсь. В голове торичеллиева пустота, в которую лезут всякие мысли из Центрального Космического Информатория. Ну вроде того, если принять на веру тезис философии Алконоста о конечной сумме информации во Вселенной, которая возникла сразу, вся до конца, а мы ее лишь черпаем, входя в контакт с Единым Разумом.

Валерий Алконост (XXV век, Земля, субдиректория Греция) очень ловко доказывал сей тезис, а я запомнил, потому что срезался на экзамене по философии именно на нем, греке проклятом.

Ваш покорный слуга все-таки пилот – не простой пролетарий войны, которому терять нечего, кроме своего снарядного элеватора. Отсюда образование и масса лишних мыслей.

Вот эта крайняя мысль, например, была абсолютно лишней! Надо думать, как выбираться, а не о Валерии Алконосте, которому легко было рассуждать, с видом на Эгейское море. А мне каково, с видом на парашу?

Мне было хреново и очень хотелось, чтобы Единый Разум из книг пламенного грека сообщил информацию о том, как соскочить в данной непростой ситуации. Ма-а-аленькую такую подсказочку… коль уж все сведения мира раз и навсегда в наличии, так неужто такой ерундовины не сыщется?

Я вывихнул себе мозг и ничего не придумал. Высший Разум молчал, как Чаплин из античных немых синема. Или, скорее, как Макс Шрек в роли Носферату, потому что молчание это не вызывало у меня ни кванта смеха, только ужас. Целую симфонию ужаса, если продолжить синематографические параллели. Липкий, парализующий ужас обреченного на ожидание конца, бессильного изменить что-либо.

Тогда я начал молиться, чтобы окончательно не впасть в отчаяние, которое есть грех, без пяти минут самогубство.

«Господи, я уже не помню, когда я молился крайний раз. Я не говорю о церкви, исповеди и причастии, так давно это было. Но вот сейчас, Господи, мне очень нужна твоя помощь, чего тебе стоит? Ну хоть чуть-чуть, хоть капельку, помоги, а? Я же не так много прошу и не так часто пристаю. Меня могут распылить ракетой или лазерным лучом, но я помалкиваю. Но сейчас такой момент… сложный… мне самому никак! Просто если ты не поможешь, меня убьют, точно и без всяких преувеличений. А зачем оно нам обоим надо? И ладно бы свои, так тут католики напополам с мормонами – мне даже исповедаться не дадут, вот что страшно! Я уже без двух минут покойник. Прилетит Боб Джи Кейн, доложит Гаю – и привет! Очень прошу, Господи, выручай!»

Вот такая неконвенционная молитва, но все же лучше, чем ничего.

Прошел час, три, десять.

Бог, если и услышал, никаких знаков не подал. Карцер тоже был нем, если не обращать внимания на нервирующее жужжание панели освещения.

Я мазнул взглядом по стене. Если говорить языком геральдики, который в нас вколотили на предмете «Статуты Орденов»: серебряной. Если перевести на человеческий – уныло стальной, ведь это для геральдиста нет разницы между серебром, белым и серым. Для нормального человека разница очень даже существенная.

«Вот ведь тварь! – подумал я, имея в виду Фэйри Вилсон. – Это же надо было подвести под монастырь! Попал-то я по ее вине! Это после того, как я спас девчонку из открытого космоса! Неблагодарная тварь! Вот летела бы сейчас в направлении Магеллановых Облаков без посторонней помощи!»

«Румянцев, не дури! – сказала мне вторая, рассудочная половина, породив волну шизофренических подозрений. – Подумай сам: отвергнутая любовь – хуже танка! Ведь ты Фэйри отверг, да еще в грубой форме, чего теперь удивляешься?»

«Отвергнутая любовь значительно лучше танка. – Я поставил логическую мину на самого себя. Рассудочная половина на нее наступила и подорвалась, если судить по наступившему молчанию. Тогда я продолжил: – Во-первых, убойная сила больше и, так сказать, адреснее. Во-вторых, взгляни на эту световую панель. Она совсем старая и противно дребезжит. Мне, по крайней мере, никогда не стать вот таким, противным и дребезжащим… Хотя, честно говоря, хотелось бы еще немного помучиться… лет этак сорок, да не судьба, видно».

Очень жаль, что я не увижу Рошни. А ведь я получаюсь ко всему прочему клятвопреступник! Клялся же, что мы еще встретимся, а выходит, что обманул. Правильно написано: не клянись, ибо и волос на своей голове не можешь вырастить… ну, как-то так. Не силен в Катехизисе, в отличие от профильных истребительных предметов.

От дум о лейтенанте Тервани сделалось больно. Почти физически больно.

Ведь я вовсе не шутил, когда говорил о любви! Да полно, разве можно с такими вещами шутить?! И разбрасывать пустые слова на эту тему не рекомендовано, о нет!

Ваш неумный повествователь, по крайней мере, был откровенен, правдив и серьезен, как индийский махатма. От того не легче, так как я даже не узнаю, помнит ли она меня, любит ли. Не оправдаться перед ней, а ужасно не хочется уйти из жизни, оставшись в ее глазах предателем, преступником и пиратом. Врагом. Не враг я ей, я ее любовь.

И мама расстроится, черт… И так ей досталось в жизни: муж – стальной инок науки с высшим секретным допуском и подпиской о невыезде, сын – невнимательный распустяй, потеряшка, кот, который гуляет сам по себе.

Ни одной попытки связаться, позвонить, написать, вот скотина! Хотя что там пытаться? От «Тьерра Фуэги» до Кастель Рохас, где я бывал регулярно – одни сплошные возможности в виде терминалов Х-связи. О Рошни вспомнил, повинуясь сложному ансамблю инстинкта размножения и биохимических реакций, а о матери? Вот козел!

Мама-то в чем виновата?

Мама – она одна, как и Родина. А ведь обе (в смысле и Родина тоже) узнают обо мне из скупой справки: бежал, переметнулся в состав незаконного вооруженного формирования «Синдикат TRIX», ныне числится пропавшим без вести. Дата, подпись. «Алые Тигры», надо полагать, похоронок не рассылают, м-да.

Мама сейчас с ума сходит. Учитывая ее выдающиеся провидческие способности и вещие сны по любому поводу. Вот у кого полный порядок по части связей с Единым Разумом!

А у меня? А я на нее совсем не похож. Совершенный чурбан, бесчувственный носорог с врожденной мозолью на душе.

На родителя, кстати, тоже не похож совершенно, в смысле характера, внешности и прочей фенотипической морфологии. Разве что, как и он, отличаюсь феноменальным здоровьем, которое никак не могу пропить, прокурить и пролетать на истребителе.

Хотя, судя по текущему моменту, здоровье мне не понадобится. Против пули в затылке иммунитета не бывает.

Всех я подвел! Даже моих недолгих уголовных коллег, а ведь казалось бы. Самое обидное, что подвел родную контору ГАБ, которая, в прекрасном лице Саши Браун-Железновой, возлагала на меня совершенно неоправданные надежды в деле поиска опаснейшей ксенорасы.

Меня и спецоборудованием снабдили. Вот оно, на руке, – электронный переводчик «Сигурд» – шпионский суперкомбайн в гриме. Он достанется по наследству удачливым парням из НВФ «Алые Тигры».

Хорошо, если они его просто потеряют, а если кому-нибудь достанет ума поковыряться внутри?

Меня подбросило едва не до низкого подволока.

Э-э-э, нет! Так дело не пойдет! Румянцева с них достаточно! Госсекретов России они от меня не получат!

Вот олух-то, а?! Надо было раньше сообразить, черт! А вдруг не успею, вдруг прямо сейчас за мной придут?!

Рецептура нарисовалась незатейливая и надежная, как пенициллин: комбайн на пол, ботиночком сверху до победного конца, останки – в унитаз. Корпус у него крепкий до неприличия, но уж не крепче каблука.

Я взялся за дело со всей страстью, как и положено для Последнего Важного Дела в Жизни.

Страсть не позволила мне оперативно расстегнуть браслет – пальцы дрожали и застежка никак не желала поддаваться.

Я матерился вполголоса, рвал звенья, а они никак не рвались, но в конце концов осилил.

Тихий щелчок открываемого окошка в двери застал меня в скульптурной позе «Самсон избивает филистимлян ослиной челюстью». В том смысле, что я стоял в широкой стойке и замахивался «Сигурдом» с плеча, намереваясь долбануть электронную штучку о палубу.

Итак, раздался щелчок, в спину уперся чей-то ощутимый взгляд, послышался удивленный кашель. Я не успел, товарищи, и той малости не успел, что была на пороге минимума самоуважения!

– А?! – воскликнул я испуганно и обернулся.

– Бэ! – отозвалось окошко голосом, который я вовсе не ожидал, голосом Комачо Сантуша. – Зачем переводчик ломаешь? Рехнулся? Вроде не должен был – всего одиннадцать часов прошло.

– Комачо?! – не поверил я своим глазам; рука с «Сигурдом», прошу заметить, все еще на отлете.

– А ты кого-то другого ждал?

Я поспешно водворил «Сигурд» на место и подошел к двери. Помолчал (решал, что соврать).

Про комбайн даже Сантушу не стоило и догадываться.

– Чего замолк?

– Я… – помялся я, так как еще не придумал, – я в ярости!

Вот такая умная мысль.

– Ты свою ярость побереги для важных дел. А переводчик лучше мне завещай – вещь ценная, – сказал Комачо.

– Какие у меня могут быть дела? На парашу я могу залезть и без ярости, тем более что пока не хочется, – в голосе полынь иронии. – Стоило этим козлам из «Синдиката» навешать вам лапши, так мне сразу в морду, а потом еще и парализатором по почкам. Ты зачем пришел?

– Ну извини! – Я не видел, ибо общался с центральным сегментом Сантушева лица в стальном обрамлении, но был уверен, что он пожимает плечами. – Народ психованный, ситуация к шуткам не располагает, сам понимать должен. А ты человек новый, непроверенный.

– Ну и?

– Что «ну и»? Я задницу твою пришел спасти, вот что «ну и»! – В окошке показался обвиняющий палец Сантуша.

Ваш покорный слуга прикрыл глаза и бессильно ткнулся лбом в холодную сталь двери.

– Комачо, мне сейчас тоже не до шуток! Ты побег собрался устроить? Или меня того, реабилитировали?

– Уж какие шутки! – Сантуш попытался заглянуть внутрь, так как временно потерял мое лицо и обрел обкомбинезоненное плечо. Однако через пятисантиметровую дверь не больно порассматриваешь, так что пришлось довольствоваться плечом. – Отвечаю по порядку: нет, никакого побега не будет, я же не идиот! Нет, тебя не реабилитировали. Зато…

Я не дослушал. Уставился в окошко, упершись в дверь руками по сторонам Сантушева портрета.

– Что «зато»?!

– А вот ты не перебивай! Имеешь шанс реабилитироваться сам. Хотя, если честно, риск страшный.

– Ты это серьезно?! Как?!

– Об косяк! – передразнил Комачо. – Дослушай, русо кабронито! Способ старый, я бы даже сказал, древний. Ты про Божий Суд слыхал?

– Не понимаю… – не понял я. – При чем тут Божий Суд?

– Я сам не очень понимаю, но традиция такая среди джентльменов удачи имеется по сей день. Дескать, освященным веками обычай. Твоя вина не доказана и не может быть доказана. С другой стороны, нормы юриспруденции у нас простые: одного подозрения в том, что ты слил форт «Вольный», хватит на вышку. Это хотя бы ты понимаешь?

Я кивнул.

– Так вот, суть такова, что ты можешь доказать свою невиновность. Точнее, не доказать, а как бы отвергнуть обвинение… Черт, это для моего мозга слишком сложно! Короче: ты имеешь право потребовать Божьего Суда. Это или поединок с обвинителем, или вписка в какое-то крайне рискованное дело на пользу клана. Обвинитель у тебя Блад, посему о поединке речь не идет. А вот дело с перспективным летальным исходом наклевывается. Кейн договорился разыграть Шварцвальд на гонках, помнишь?

Такое забудешь, как же!

Дальше я догадался без помощи Сантуша, но он все-таки дорисовал картину. Для гонок на флуггерах требуется команда из трех человек. Дело это опасное до последней крайности, так как от обычных кольцевых соревнований пиратское развлечение отличается кардинально.

То, что мы видим по визору, происходит в чистом космосе: устанавливается лазерная подсветка гоночного туннеля, выставляются контрольные кольца-бочки, плюс куча цивилизованных правил. Не таранить, реактивным выхлопом флуггеров не жечь и так далее.

У нас все брутальнее. Трасса проложена в плотнейшем астероидном поле, где любой неверный маневр ведет к маленькой огненной катастрофе. Контрольные кольца, обязательные к пролету, обычно имеют диаметр шестьсот метров, а у нас – триста, что на космических скоростях сопоставимо с игольным ушком. Фокусы с тараном и повреждением флуггера соперника реактивным выхлопом приветствуются, ибо зрелищно и ведет к летальному исходу, что очень стимулирует зрителей.

В результате век профессионального гонщика недолог, и занимаются этим ремеслом только отъявленные маньяки.

Возникли некоторые проблемы.

Во-первых, ставка уж очень высокая: Шварцвальд, а значит – пренеприятная перспектива соседства с «Синдикатом» в одной системе в случае проигрыша.

Во-вторых, дело касалось только наших двух преступных сообществ, поэтому людей со стороны было решено не привлекать. Но для «Синдиката TRIX» гонки были обычным и давним средством заработка, у них имелись люди в этом деле весьма опытные. Собственно, команду они составили за пять минут.

Отсюда, в-третьих, «Тигры» обычно занимались лишь «крышеванием» гонок, билетами и тотализатором. Как следствие, среди «граждан Галактики» было крайне мало достаточно опытных в этом деле пилотов. Да и вообще в пилотах-истребителях (а кого еще пошлешь на такое безумие, не транспортника же!) наблюдался явный дефицит.

– Такие дела, Андрей. Блад выставляет Небраску, Вестервальда и твою знакомую – Фэйри Вилсон. От нас полечу я и Дон Джонсон, ты его не знаешь. Рвался Индиана Блюз, но Гай запретил – он же старшина истребителей, ему рисковать нельзя. Ответ нужно дать до нуля часов по стандартному времени, а у нас команда не сформирована. Если хочешь, я прямо сейчас дам тебе коммуникатор, и ты потребуешь Божьего Суда. Гонки – это почти русская рулетка. Так что в качестве замены поединка вполне подойдут. Обычай такой: останешься жив – считай, что и не было никакого обвинения, никто даже косо смотреть не посмеет. Ну как?

«Боже мой! Неужели ты услышал?! – так думал я, маловер и фарисей, в течение неспешного соло Сантуша. – Я знаю, что такое гонки – я в «Синдикате» оттрубил, шансов маловато, но все же!»

– Я не понял, Румянцев? Или тебя Кейн слишком сильно по голове ударил? Ау! Есть кто дома? Я, между прочим, сильно рискую, к тебе ходить не положено! Тем более давать коммуникатор!

Конечно, Румянцев согласился!

А вы бы не согласились?!

 

Через десять минут я шагал к элеватору форта «Вольный» свободным человеком, хозяином своей жизни, а не предателем и крысой. На моем горизонте забрезжил далеко не самый тонкий лучик надежды!

Как минимум я сохранил лицо. Не то сооружение из мяса поверх черепушки – оно было изрядно испорчено, – а идеальное лицо человека чести, которое кулаком не достать. По крайней мере, теперь все зависело от меня, у которого появился шанс на тот самый красивый финиш.

Ощущение того, что стальная петля перестала затягиваться на моей трепетной шее, было сильным, оно дорогого стоило. Даже фразы, которой резюмировал Гай Титанировая Шкура наш недолгий разговор:

– Гражданин Румянцев, вам мало выжить в гонках, вам надо победить.

 

 

Глава 5

ГОНКИ ПО ВЕРТИКАЛИ, ГОРИЗОНТАЛИ, ДИАГОНАЛИ

 

Октябрь 2621 г.

Троянцы Адагры