Убийства на улице Морг Часть Третья

в Париже я познакомился с августом Дюпеном. Это был не очень интересный молодой человек с деятельным, энергичным умом. Этот разум, казалось, мог заглянуть прямо сквозь тело человека в самую глубину его души. Однажды жарким летним утром мы прочитали в газетах об ужасном убийстве. Покойниками были старуха и ее незамужняя дочь, жившие в одиночестве на четвертом этаже старого дома на улице Морг. Кто-то взял дочь за шею своими сильными пальцами и давил с пугающей силой, пока она не умерла. Тело ее матери было найдено снаружи, за домом, с почти отрезанной головой. Нож, которым ее убили, был найден, однако, в комнате, на полу. Услышав испуганные женские крики, несколько соседей бросились к дому. Взбежав на четвертый этаж, они услышали еще два голоса. Но когда они добрались до комнаты и взломали дверь, то не нашли в ней ни одного живого человека. Как и дверь, оба окна были плотно закрыты, заперты изнутри. Не было другого способа, чтобы убийца мог войти или выйти из комнаты. Парижская полиция не знала, с чего начать поиски ответа. Я сказал Дюпену, что мне кажется невозможным узнать ответ на загадку этих убийств. - Нет, нет, - сказал Дюпен. - Нет, я думаю, что вы ошибаетесь. Да, это тайна. Но должен же быть ответ. Мы не должны судить о том, что возможно, только по тому, что мы читали в газетах. Парижская полиция много работает и часто добивается хороших результатов; но в том, что они делают, нет никакого реального метода. Когда требуется нечто большее, чем просто тяжелая работа, когда требуется немного настоящего метода, полиция терпит неудачу. Иногда они стоят слишком близко к проблеме. Часто, если человек смотрит на что-то очень внимательно, он может видеть несколько вещей более ясно, но форма всего этого ускользает от него. “Должен же быть ответ! Должно быть! Пойдем в дом и посмотрим, что там можно увидеть. Я знаю начальника полиции, и он позволит нам это сделать. И это будет интересно и доставит нам некоторое удовольствие.” Мне показалось странным, что Дюпен считает, будто мы получим от этого удовольствие. Но я ничего не сказал. Было уже далеко за полдень, когда мы подъехали к дому на улице Морг. Его было легко найти, потому что там все еще было много людей — фактически, толпа, стоявшая там и смотревшая на него. Прежде чем войти, мы обошли его кругом, и Дюпен внимательно осмотрел соседние дома, а также этот. Я не мог понять причину такой большой заботы. Мы снова подошли к фасаду дома и вошли внутрь. Мы поднялись по лестнице в комнату, где нашли тело дочери. Оба тела были там. Полиция оставила комнату в том виде, в каком ее нашла. Я не видел ничего, кроме того, что было написано в газете. Дюпен внимательно осмотрел все вокруг: тела, стены, камин, окна. Потом мы пошли домой. Дюпен промолчал. Я видел холодное выражение его глаз, которое говорило мне, что его ум работает, работает деловито, быстро. Я не задавал никаких вопросов. Дюпен молчал до следующего утра, когда вошел ко мне в комнату и вдруг спросил, не заметил ли я чего-нибудь особенно странного в том, что мы видели в доме на улице Морг. Я ответил: "Ничего, кроме того, что мы оба читали в газете.”

“Скажи мне, мой друг. Как мы объясним ужасную силу, необычную силу, использованную в этих убийствах? И чьи это были голоса, которые были слышны? Никто не встретился, кроме погибших женщин, еще не было никакого способа для любого, чтобы защитить. И дикое состояние комнаты; тело, которое было найдено головой вниз над камином; ужасный изломанный вид тела старой леди с отрубленной головой; все это так далеко от того, что можно было бы ожидать, что полиция стоит на месте; они не знают, с чего начать. - Эти вещи действительно необычны, но они не являются глубокими тайнами. Мы не должны спрашивать ‘" Что случилось?"но" что случилось такого, чего никогда не случалось раньше?’ На самом деле именно то, что полиция считает невозможным объяснить, и приведет меня к ответу. На самом деле, я думаю, что они уже привели меня к ответу.- Я был так удивлен, что не мог вымолвить ни слова. Дюпен быстро взглянул на дверь. “Теперь я жду человека, который что-нибудь узнает об этих убийствах, об этих диких убийствах. Я не думаю, что он сделал это сам. Но я думаю, что он будет знать убийцу. Я надеюсь, что я прав насчет этого. Если да, то я надеюсь найти полный ответ уже сегодня. Я жду этого человека здесь — в этой комнате-с минуты на минуту. Правда, он может и не прийти, но, вероятно, придет.- Но кто же этот человек? Как вы его нашли?- Я расскажу тебе. Пока мы ждем этого человека, которого мы не знаем — потому что я никогда не встречал его, пока мы ждем, я расскажу вам, как шли мои мысли.” Дюпен начал говорить. Но не похоже было, чтобы он пытался объяснить мне, о чем он думал. Казалось, он разговаривает сам с собой. Он смотрел не на меня, а на стену. “Было полностью доказано, что голоса, услышанные соседями, не были голосами убитых женщин. В комнате был кто-то еще. Поэтому совершенно очевидно, что старуха сначала не убила свою дочь, а потом покончила с собой. У нее не хватило бы сил положить тело дочери туда, где оно было найдено, а то, как умерла старая леди, показывает, что она не могла сама стать причиной смерти. Один сын может убить себя ножом, да. Но он, конечно, не может почти отрезать себе голову, а потом бросить нож на пол и выпрыгнуть в окно. Значит, это было убийство, совершенное каким — то третьим лицом-или лицами. И слышанные голоса были голосами этих людей. Давайте теперь хорошенько подумаем о том, что люди говорили об этих голосах. Вы не заметили ничего особенно странного в том, что о них рассказывали?- В общем, да. Все согласились, что низкий голос-это голос француза, но насчет высокого голоса они не могли согласиться.” “Ах! Да, именно так они и говорили, но не это было самым странным в их словах. Вы говорите, что не заметили ничего, что сильно отличало бы их рассказы от того, что можно было бы ожидать. И все же что-то было. Все эти люди, как вы говорите, соглашались с низким голосом, но не с высоким твердым голосом. Самое странное здесь то, что когда итальянец, англичанин, испанец и француз пытались определить, что это за голос, каждый из них говорил, что это голос иностранца. Каким же странным и необычным должен был быть этот голос! Вот четыре человека из четырех больших стран, и ни один из них не мог понять, что говорит голос; каждый дал ему другое имя. - Теперь я знаю, что в мире есть и другие страны. Вы скажете, что, возможно, это был голос кого — то из тех, других земель-возможно, России. Но помните, ни один из этих людей не слышал ничего, что звучало бы как отдельное слово. Тут Дюпен повернулся и посмотрел мне в глаза. “Это то, что мы узнали из газеты. Я не знаю, что я заставил вас думать. Но я верю, что в этой истории достаточно фактов, чтобы привести нас в единственном направлении к правильному ответу. Что это за ответ, я не скажу... пока нет. Но я хочу, чтобы вы запомнили: этого было достаточно, чтобы понять, что я должен искать, когда мы были в том доме на улице Морг. И я нашел его!”