Г. Орел, училище бронетанковых войск. Март 1938 г.

 

В училище ждали приезда первого красного маршала Климента Ефремовича Ворошилова. Неделю все училище стояло на ушах. Чистили, драили все и везде, а траву вокруг казармы не покрасили зеленой краской только потому, что ее еще не было — не сезон. Дотошные старшины проверяли даже такие места, куда никто не заглядывал, наверное, с момента открытия училища. Все, что могло блестеть, — сияло, все, что должно быть чистым, — стало стерильным. Шутка ли? Приезжает самый близкий сподвижник товарища Сталина, народный комиссар обороны, живая легенда Гражданской войны! Тут не то что забегаешь, а мелкой пташкой будешь летать! Не дай бог опростоволоситься!

Последние сутки начальник училища, комбриг Сурен Степанович Акапян, почти не спал. Прикорнул у себя в кабинете на диванчике, и в шесть утра снова подъем. Наспех побрился, надел чистую форму, посмотрелся в зеркало, проверил, все ли в порядке. Нарком должен был приехать к десяти. За оставшееся время комбриг хотел последний раз окинуть взглядом вверенное ему хозяйство.

В приемной его уже ждал бригадный комиссар Петр Николаевич Бекасов и заместитель по учебной части полковник Помедский. Все вместе вышли в коридор, миновали знамя, возле которого по стойке «смирно» стоял боец с винтовкой, а затем спустились по лестнице на улицу. Хозяйство в училище большое, одних танков добрая сотня, не считая различных автомашин обеспечения. До завтрака обошли все и остались довольны.

— Молодцы, командиры и курсанты! Порядок навели — не стыдно и наркома встретить!

Ворошилов приехал в точно назначенное время. Комбриг, твердо чеканя шаг, встретил наркома на проходной и доложил по форме.

— Вижу, вижу, приготовились, — только и сказал нарком. — Ведите к курсантам, комбриг!

— Есть, товарищ маршал!

Как и положено, Акапян сопровождал Ворошилова, следуя за ним чуть сзади и неотрывно держа руку у козырька. Личный состав был построен поротно, во главе с представителями командного состава училища, которые стояли в строю навытяжку точно так же, как и простые курсанты.

Нарком не торопясь, чинно подошел к строю. За ним печатал шаг комбриг.

— Здравствуйте, товарищи курсанты! — поприветствовал Ворошилов.

— Здра-жла-товарищ-маршал! — гаркнули в ответ полторы тысячи молодых глоток.

Ворошилов шутливо затряс головой:

— Оглушили, молодцы!

Строй стоял неподвижно. Все полторы тысячи человек были заворожены зрелищем: сам нарком, живая легенда, стоял сейчас перед ними! Неужели они видят его своими собственными глазами? Он с ними поздоровался и даже пошутил! Сам Ворошилов, ближайший друг и помощник товарища Сталина!

— Комбриг! В штаб не пойду, веди в казармы! Потом покажешь технику и на что твои курсачи способны.

— Есть, товарищ нарком!

— Командиры первого батальона и первой роты первого батальона, ко мне! — скомандовал Акапян.

— Отставить, — отменил приказ Ворошилов. — Командиры третьего батальона и второй роты!

— Есть третьего батальона и второй роты! Командиры третьего батальона и второй роты, ко мне!

— Товарищ маршал! Командир третьего батальона…

— Товарищ маршал! Командир второй…

— Товарищи командиры, ведите в казармы. Комбриг, вы останьтесь, я уж сам…

Акапян остался на плацу с легким сердцем. В казармах все на ять, в этом он уверен, а про стиль наркомовских проверок наслышан. Не очень жалуя штабную работу, нарком больше интересовался бытом красноармейцев, практическими навыками и состоянием техники. В казарме Ворошилов пробыл недолго. По тому, как он, улыбаясь, разговаривал с командирами, Акапян понял, что там все в порядке. Он не двигался с места, ожидая, когда нарком закончит разговор с капитаном и старшим лейтенантом. Наконец тот махнул рукой. Комбриг сорвался с места.

— Ну что ж, товарищ Акапян, теперь посмотрим технику. Пошли к танкам! И вот что, выведите на танкодром вторую роту второго батальона. И два БТ-2, только не с пулеметами, а с пушками. Экипажи на танкодроме отберу сам.

— Есть, товарищ маршал!

Под ложечкой засосало. Акапян, зная, что Ворошилов любит такие проверки, не переживал ни за казармы, ни за состояние техники, а вот за практическое вождение и стрельбы побаивался. Не все же курсанты одинаковы, а если просто не повезет? Водить и стрелять в присутствии самого наркома не так-то просто! Тут и отличник может переволноваться и промазать! Или напортачить что-нибудь при вождении… А уж если нарком выберет какого-нибудь неумеху, можно осрамиться на всю страну! Но деваться некуда. Полковник Помедский уже скомандовал автомобилистам, и те рванулись готовить к выезду на танкодром машины для личного состава указанных подразделений, шестеро курсантов побежали за здание казармы, где в боксах стояла бронетехника.

Теперь впереди шел Акапян, показывая Ворошилову дорогу. За ними почтительно следовала свита наркома и руководство училища. По дороге нарком расспрашивал о состоянии техники, о полученных новых образцах, снабжении, ходе учебы, уровне подготовки курсантов. Комбриг отвечал не задумываясь, и не потому, что готовился к визиту наркома, — просто он знал училище не хуже своей трехкомнатной квартиры, можно сказать, вдоль и поперек.

Нарком на выбор обошел несколько боксов. По тому, как Ворошилов улыбался в короткую щеточку усов, было видно, что он доволен.

— Молодец, комбриг! — сказал нарком и хлопнул Акапяна по плечу. — Если на танкодроме будет такой же порядок, от души поблагодарю!

— Служу Советскому Союзу! — ответил Акапян, а на душе было неспокойно. Взял бы нарком курсантов четвертого года обучения или хотя бы третьего, так нет же… А второгодки… Вчерашние салаги! В кого еще пальцем ткнет? А если попадет, к примеру, в Селезнева? По нему давно гражданка плачет! «Выгоню! — решил комбриг. — Уедет нарком, первым делом Селезнева отчислю! Почему раньше не отчислил? Дурак! А все комиссар: наш социальный элемент! Наш социальный элемент… А он тупой как сибирский валенок! Переживай теперь…»

На подъезде к танкодрому чуть не засели в огромной луже, образовавшейся на разбитой танками дороге. Акапян похолодел: сейчас нарком даст взбучку за плохие дороги, но Ворошилов даже внимания не обратил на короткую задержку. Водитель наркома ловко крутанул несколько раз рулем, и машина выскочила из лужи.

К приезду наркома отобранная им вторая рота второго батальона уже была на танкодроме. Оглядев ровный строй курсантов и два БТ-2 с тридцатисемимиллиметровыми пушками, Ворошилов спросил у комбрига:

— Будущие командиры танков?

— Так точно, товарищ маршал!

— Значит, должны уметь делать все? И водить, и заряжать, и наводить, и стрелять?

— Так точно, товарищ маршал!

— Отлично! — Ворошилов пошел вдоль строя, внимательно всматриваясь в лица замерших курсантов. — Кто такой?

— Курсант Тысевич, товарищ маршал!

— Иди к танку, курсант…

Курсант, невысокий, ладный, в черной форме и шлеме на голове, вопросительно посмотрел на комбрига.

— Один, что ли? — растерянно спросил комбриг.

Ворошилов усмехнулся: достал он таки бронированного армянина! А то уж слишком спокойным тот был!

— Остальной экипаж погиб. Ваша задача, курсант, дойти до того дерева. — Нарком указал на березку примерно в километре от них и добавил: — И оттуда поразить цель. Время на выполнение задания пять минут. — Маршал покрутил головой и, увидев в отдалении две бочки из-под горючего, сказал: — А ну-ка, комбриг, пусть отвезут метров на триста от березки. Посмотрим, как твои удальцы стрелять умеют.

— Слушаюсь, товарищ маршал…

Акапян и вправду растерялся. Проверка даже не экипажа, а вообще одного человека! Вот так вводная! И попасть надо не в макет танка, а в две бочки! Ничего себе задание выдумал нарком! Честно говоря, с Тысевичем повезло, этот парень, надо признать, один из лучших курсантов, круглый отличник, а ведь выбор мог пасть и на Селезнева! За стоящими танками промелькнул грузовик, отвозя бочки в указанное наркомом место.

Курсант уже закрывал за собой люк. Нарком посмотрел на часы и засек время.

Взревел мотор, и танк тронулся. Бэтэшка легко мчалась по перепаханному полю танкодрома. Не пройдя и трети пути, танк начал забирать вправо, описывая широкую дугу. Ворошилов недоуменно посмотрел на Акапяна.

— Это он чего? Время же…

Акапян, опытнейший танкист, понял замысел Тысевича сразу: если тот попрет напрямую по полю, то выйдет к цели бортом. Пока переберется на место заряжающего, пока вручную повернет башню, а время тикает… А так он выйдет прямо на цель. Молодец, Тысевич! И вдруг комбриг похолодел: за кустарником неделю назад, к приезду наркома, вырыли двухметровый ров! Специально подготовленные курсанты должны были показывать наркому умение преодолевать противотанковые препятствия. Знал ли об этом курсант? Вот, черт возьми, незадача!

 

Тысевич знал о рве. Он сам рыл вместе с ротой неглубокую траншею шириной чуть более двух метров. Во время работы курсанты спорили, перепрыгнет бэтэшка ров или нет? Приняв решение напрямую выйти к цели, Тысевич сразу вспомнил и про ров, и про споры курсантов о танковом прыжке.

— Вот сейчас и проверим…

Он дал машине полный ход. За спиной ревел двигатель в триста с лишком лошадей. Танк летел со скоростью километров пятьдесят в час. Вот уже и кустарник, а сразу за ним — ров.

— Давай, родимый! — Тысевич закрыл глаза.

 

— Ну! — невольно вскрикнул Акапян, забыв о стоящем рядом наркоме.

Сжал кулаки Помедский, прищурил глаза бригадный комиссар Бекасов. Ворошилов внимательно наблюдал в бинокль за мчавшимся по полю танком. Одиннадцать тонн пушинкой перелетели через ров, подняв тучу мокрого грунта при приземлении, и танк понесся дальше.

— Маладэц! — от волнения с акцентом проговорил Акапян.

— Ну-ну… — улыбнулся довольный нарком.

Помедский, стоявший за спиной Ворошилова, показал комиссару большой палец.

Между тем танк подлетел к березе, застыл на месте секунд на тридцать, из ствола блеснуло пламя, в воздух беззвучно взлетели бочки, и только потом донесся грохот выстрела и взрыв снаряда. Акапян от восторга хлопнул в ладоши, заулыбался Помедский, а комиссар от удовольствия крякнул, снял фуражку и вытер платком покрасневшую бритую голову. Ворошилов же от избытка чувств обнял начальника училища. Говорить о снайперской стрельбе курсанта-второгодка не приходилось, скорее всего, это было невероятное везение: вот так, с первого выстрела, поразить небольшую цель. Однако для Акапяна, как и для наркома, самым главным был результат: цель поражена, причем снайперски, с первого выстрела! И совершенно не важно, как это сделано, за счет безупречного владения техникой или благодаря потрясающему везению курсанта Тысевича. Ворошилов посмотрел на часы: три с половиной минуты вместо установленных им пяти!

— Курсанта ко мне! — приказал нарком.

Радио на танке не было, поэтому сигнальщик второй бэтэшки забрался на башню и махнул флажками. Танк, стоявший возле березки, неторопливо развернулся и покатил в сторону исходного рубежа. Не доезжая до начальства метров десять, танк остановился, двигатель заглох. После этого лязгнула крышка люка и оттуда показалась голова в шлеме.

— Курсант Тысевич, к маршалу!

Парень ловко спрыгнул на землю и, печатая шаг, подошел к наркому.

— Товарищ маршал, курсант Тысевич по вашему…

Ворошилов не дал договорить, обнял курсанта и похлопал по плечу.

— Молодец! Какой молодец! Не зря народные денежки тратятся! Порадовал, честно скажу! Комбриг, порядок в казармах и боксах — это хорошо, а вот такая подготовка курсантов — просто замечательно!

Акапян счастливо улыбался: молодец Тысевич! Какой молодец! Звание сержанта, завтра же…

— Курсант, держи на память!

Ворошилов снял с запястья золотые часы и лично надел их на руку курсанта.

— Комбриг, завтра пошлешь кого-нибудь в город, пусть на часах сделают дарственную гравировку от меня!

— Есть, товарищ маршал!

— Спасибо, курсант Тысевич! Порадовал!..

 

Глава 5