Бояре Святослава объясняют ему значение его сна, рассказывая о поражении Игоря.

И сказали бояре князю: „Уже, князь, горе ум (твой) полонило; ведь вот два сокола (Игорь Святославич и Всеволод Святославич) слетели с о?тчего престола золотого (как с соколиной колодки, с которой слетают сокола при соколиной охоте), чтобы добыть город Тмуторокань или испить шлемом из Дону (одержать победу на Дону). Уже (этим двум) соколам крыльица подсекли саблями поганых, а самих опутали в путины (надевающиеся соколам, чтобы они не улетели) железные (— заковали в кандалы).

С новой силой возникает тема поражения Игоря. Мысленно перенесясь в центр Руси к Святославу в Киев, автор „Слова“ оценивает поражение Игоря на этот раз с точки зрения внешнего, международного положения Руси.

Ибо (потому так толковали сон бояре, что) темно было в третий день (битвы Игоря с половцами): два солнца (Игорь и Всеволод) померкли, оба багряные столба (лучей) погасли, и с ними (погасли) два молодых месяца, — Олег (Игоревич) и Святослав (Игоревич — дети Игоря Святославича) тьмою заволоклись и в море погрузились, и великую смелость возбудили (своим поражением) в хиновах (восточных народах). На реке на Каяле (в месте поражения Игоря) тьма свет покрыла (темные силы одолели светлые); по Русской земле простерлись половцы, как выводок гепардов. Уже спустился позор на славу (позор поражения заслонил собою былую славу); уже ударило насилие (половецкое) на свободу (русских); уже бросился див на землю (Русскую). И вот готские красные девы запели на берегу синего моря: звоня русским золотом, воспевают (они) время Боза (антского князя, разбитого готским королем Винитаром), лелеют месть за Шарукана (деда хана Кончака, разбитого Владимиром Мономахом). А мы уже, дружина, без веселия (остались).

Узнав о поражении Игоря, Святослав произносит свое „золотое слово“, в котором упрекает Игоря и Всеволода в нарушении феодального послушания, сетует на „непособие“ ему русских князей и указывает на первое последствие поражения Игоря: нападение половцев на Переяславль Русский.

Тогда великий Святослав (Всеволодович Киевский) изронил золотое слово, со слезами смешанное, и сказал: „О мои дети (мои младшие князья), Игорь и Всеволод! Рано начали вы (слишком вы поторопились) Половецкой земле досаждать мечами, а себе славы искать, но одолели (вы половцев) без чести (для себя), без чести ведь кровь поганую пролили. Ваши храбрые сердца из крепкого булата выкованы и в смелости закалены. Что же сотворили (вы) моей серебряной седине? Не вижу я уже (также) у власти (не вижу уже власти над вами) сильного, и богатого, и обильного воинами брата моего Ярослава (Всеволодовича Черниговского), с черниговскими боярами, с воеводами, и с татранами, и с шельбирами, и с топчаками, и с ревугами, и с ольберами (т. е. со всеми черниговскими ордами ковуев). Те ведь без щитов, с одними засапожными ножами, кликом полки побеждают, звоня в прадедовскую славу (т. е. побеждают, наводя ужас только боевым кличем и своей славой храбрых воинов, перешедшей к ним от прадедов). Но вы сказали: «Помужествуем сами (сами проявим мужество, не прибегая ни к чьей помощи), прошлую славу (славу предшествующего похода соединенных русских сил под главенством Святослава Киевского) сами похитим (присвоим себе славу замирителей степи, принадлежащую Святославу Киевскому), а будущую (славу своего собственного похода) сами поделим (между собой только, не привлекая других князей к походу)!». А разве дивно, братья (мне) старому помолодеть (разве удивительно, что я перед тем победил половцев — в том походе, славу которого вы хотели похитить)? — когда сокол надел оперение взрослой птицы, высоко (он) птиц взбивает; не даст гнезда своего в обиду. (Следовательно: я-то силен, хоть и стар, защищаю свое гнездо,) но вот зло — князья мне не в помощь (остальные князья мне не помогают): худо времена обернулись. И вот у Римова кричат под саблями половецкими, а Владимир (Глебович Переяславский) под ранами (полученными им под Переяславлем при обороне его от вторгнувшихся на Русь вслед за поражением Игоря половцев). Горе и тоска сыну Глебову (Владимиру Глебовичу)!“.

На этом заканчивается „золотое слово“ Святослава и вступает в силу голос самого автора, призывающего князей на защиту Руси. Автор обращается к Всеволоду Юрьевичу Владимирскому с призывом выступить за Русскую землю.

Великий князь Всеволод (Всеволод Юрьевич Владимиро-суздальский)! (Неужели) и мысленно тебе не прилететь издалека (из Владимира Суздальского), отцов золотой престол поблюсти (поблюсти киевский престол, на котором когда-то сидел отец Всеволода — Юрий Долгорукий)? Ты ведь можешь Волгу веслами расплескать (у тебя столько воинов, что ты легко можешь завоевать всю Волгу), а Дон шлемами вычерпать (ты не только можешь „испить из Дону воды“, т. е. завоевать земли по Дону, но ты можешь вычерпать его весь, — не „испить“, а „выпить“). Если бы ты (только) был (здесь — на юге), то была бы (продавалась бы) невольница (половецкая) по ногате (по мелкой монете), а раб (половчин) по резани (по еще более мелкой монете; так велики были бы последствия твоего пребывания здесь). Ты ведь можешь посуху живыми копьями метать — удалыми сыновьями Глебовыми! (князьями рязанскими — сыновьями Глеба Ростиславича. Рязанских князей, княживших на юг от Владимира, автор „Слова“ сравнивает с копьями — оружием первой стычки в бою).