Пока он говорил, Стивен лихорадочно «искал» в его воспоминаниях самый страшный страх Оллиндера. И поняв, что нашел, с трудом сдержал свой восторг.

— Ты врешь, — прошептал он едва слышно. — Она презирала тебя до последней минуты, и совсем не испугалась, когда ты ворвался в её спальню. Беатрис сделала только одну ошибку — она назвала твое имя — и тебе пришлось убить её. Потому что ты боялся мести её семьи. А мать-то ты зачем убил? — это было неважно для Стивена, но позволяло протянуть время перед решающим ударом.

— Сначала я убил её мать, а потом уже пошел к дочери. Ненавижу этих богатых и самодовольных сучек. Единственное, что они сделали в своей жизни, это родились богатыми. А гонору столько, словно сами всего добились…

— Я тоже родился в богатой семье, — заметил Стивен.

— Я знаю, — усмехнулся Питер. — Богатый маменькин сынок решил поиграть в пожирателя! Тебе-то что здесь понадобилось? — скривился он. — Впрочем, меня это мало интересует. У тебя есть еще пара секунд, чтобы попрощаться с жизнью, — Питер был уверен в своей победе.

Внешняя слабость Стивена сыграла ему на руку, а Питер, потеряв бдительность, проиграл. Только понял он это слишком поздно…

Неожиданно для себя Оллиндер оказался в комнате, полной огня. Тот был ярким, обжигающим и ошеломляюще ревел, словно дикое животное. Не поверив собственным глазам, Питер протянул руку вперед и с ужасом отдернул её, почувствовав сильный ожог. На руке мгновенно появились волдыри. Вопль его ужаса заглушил на мгновение шум огня. Метнувшись в другую сторону, он уткнулся в деревянную стену. И с ужасом понял, что это конец…

Стивен, собрав все силы, крикнул:

— Авада Кедавра!

Сверкнул зеленый луч, тело Оллиндера повалилось на каменный пол. Никто и никогда не должен был догадаться, что тот умер от ужаса еще пару секунд назад…

Взмахом палочки Темный лорд снял защитный купол:

— Ты доставил мне настоящее удовольствие, Уэсингтон. Теперь я отлично знаю, на что ты способен … когда хочешь жить!

Только им двоим был понятен настоящий смысл этой фразы. Но Стивен был слишком слаб, чтобы испугаться угрозы, высказанной в ней. Поэтому он лишь склонился в покорном поклоне.

— Малфой, проводи нашего друга домой! Выздоравливай, Уэсингтон, и возвращайся к нам. Нас ждет много великих дел, — усмехаясь, добавил Темный лорд…

* * *

Дамблдор вернулся в школу почти под вечер. Похороны четы Поттеров были торжественны и многочисленны. Огромное количество людей пришло проводить бывшего министра и его жену в последний путь.

Закрыв глаза, Дамблдор с грустью подумал, что все чаще уходят те, кто знал его еще молодым. Поттер был моложе его, но что такое лет двадцать разницы между волшебниками? Разница чувствуется лишь в юности, а чем больше проходит времени, тем меньше она ощущается…

Невеселые размышления директора прервал легкий стук в окно.

Сняв тяжелое письмо с лапы большой сипухи, Дамблдор тут отпустил её.

В большом конверте оказалось два запечатанных письма и лист пергамента, предназначенный для него лично:

«Здравствуй, Альбус!

Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет в живых.

Оставляю тебе два письма: одно для Джеймса, второе для его сына и моего внука.

Прости, что выбор придется сделать именно тебе. Сам я не в силах выбрать между ними.

Я знаю, что виноват во многом в своей жизни. В том числе и в том, что предпочел спокойную старость, и, искренне на это надеюсь, хорошую смерть, чем сражения и битвы. Я никогда не был воином, предпочитая использовать дипломатию, а не боевую магию.

Еще раз прости меня, старого труса.

 Карлус Поттер».

Дамблдор несколько раз перечитал письмо друга. Предоставляя ему выбор, Карлус явно лукавил сам с собой. Оба они уже понимали, что магических способностей Джеймса явно будет не достаточно для победы над Волан-де-Мортом. Даже усиленный «амулетом Гриффиндора» он будет слабее его. А ведь есть еще пророчество Блэков, идеально подходившее для будущего сына Нарциссы…

Письмо загорелось быстро, глядя на сгорающий конверт с надписью «Моему сыну», Дамблдор прошептал:

— Ради всеобщего блага…

13.02.2011

Любимые или родные?

Здравствуйте мои дорогие читатели!

Перед началом новой главы я хотела бы поблагодарить всех, кто пишет комментарии к моим фикам и тех, кто пишет мне в контакте или на майл. Это очень радует меня, потому что показывает, что мои работы не оставляют вас равнодушными. Иначе бы я бы давно уже забросила свои фики. Спасибо вам всем большое.

 — А теперь повернись, — скомандовала Лили, Северус тут же покорно повернулся. Перешитая девушками мантия сидела на нем неплохо, но правая половина была так явно длиннее левой, что Северус выглядел смешным. Первой не выдержала и сначала тихо хихикнула, а потом и расхохоталась Лили, за ней уже вторила Нарцисса, и даже Сириус не смог сдержать усмешки.

В этот момент в гостиную вошел Джеймс, и смех тут же стих, Нарцисса настороженно покосилась в его сторону. Она и не думала, что их совместное проживание с Северусом в одном доме превратится в настоящий кошмар. И чем больше проходило времени, тем хуже становилось. Джеймс придирался буквально к каждому слову или действию Снейпа. Тот поначалу сдерживался, но Нарцисса ясно видела чего это ему стоит. Никогда не спускавший оскорблений, Северус оказался сейчас в двойственном положении. Ответить на провокацию Поттера означало бы вновь открыть войну между ними, и к тому же, тогда он уже не сможет пользоваться гостеприимством Сириуса. А ведь деваться им с Лили некуда. Если её и согласится приютить кто-то из друзей, то вряд ли они будут настолько любезны, одновременно приняв и его. Поэтому Северус молча сносил оскорбления Джеймса. А тот или чувствуя свою безнаказанность, или досадуя, что не может «достать» Снейпа, в последнее время начал наглеть прямо на глазах. И уже все чаще позволял себе отпускать оскорбительные замечания в сторону Снейпа.

Их противостояние, молчаливое, со стороны Северуса, и активное Джеймса, заметили не сразу. Поначалу всё казалось не совсем тактичными шутками Поттера, но постепенно те переросли в откровенную грубость. Вот и сейчас, глядя, как Северус примеряет перешитую девочками мантию, Джеймс, ухмыльнувшись, громко заметил:

— На тебе отвратительно сидят эти обноски. Впрочем, ты, кажется, и не привык к иному…