Глава 2, в которой оживает одна детская сказка

 

Когда Хсан с маху рухнул наземь, Гарав успел выдернуть ноги из стремян и, пробежав вперёд с десяток шагов, даже остался на ногах. Крутнулся на месте, бегом вернулся к хрипящему и стонущему коню, который пытался подняться на ноги.

– Ну что же ты?! Ну вставай! – Мальчишка перекосил лицо, ударил коня под нижнюю челюсть кулаком. – Ну вставай! Вставай, скотина! – Хсан жалобно и протяжно заржал. – Вста‑ва‑а‑ай! – закричал Гарав, рывками за узду пытаясь поднять коня. В глазах Хсана были мука и мольба: «Ну ты же видишь, хозяин, я не могу – я правда не могу! Дай мне отдохнуть, пощади меня, пожалей…» – Что же ты?! – Гарав обнял шею коня, падая рядом с ним на колени. – Прости… прости меня… Но как же мы теперь… Не везёт мне с конями… а может – им со мной.

Подскакали Эйнор и Фередир. Фион шёл достаточно ровно, а вот Азар шатался и закидывал голову, хрипя. Ясно было, что и он сейчас рухнет. Фередир соскочил наземь – Азар благодарно прохрипел что‑то – и прижал к груди голову коня, с состраданием глядя на друга и морщась от жалости.

– Он больше не может, – страдальчески кривя лицо, поднял Гарав голову. – Эйнор…

– Я вижу. – Рыцарь покачал головой и оглянулся.

Фередир глухо сказал:

– Азар тоже не протянет долго…

– Я могу сделать так, что они будут скакать ещё часов пять полным галопом. – Эйнор потрепал уши Фиона. – Но потом… – Он не договорил и покачал головой.

– Нет, – отказался Фередир.

Гарав встал, отряхнул колени от дорожной пыли. Вздохнул:

– Нет. Мы останемся, а ты скачи в Раздол. Мы их задержим, место удобное.

– Бросить вас? – На скулах Эйнора вспухли желваки.

Фередир проворчал:

– Ерунда. Всё верно, мы их задержим.

Эйнор в бешенстве прогарцевал несколько шагов в сторону. Сжал шенкеля.

– Гарав, ты из нас самый лёгкий и самый худший боец, – сказал он. – Скачи на Фионе ты.

Мальчишка поднял голову (он снова опустился на одно колено и поглаживал голову коня, касаясь губами то надглазьев, то храпа). Медленно и горько усмехнулся:

– Мне и так бывает тяжело жить после того, что я сделал в Карн Думе, – прошептал он. – Зачем ты хочешь сделать меня дважды предателем, рыцарь Эйнор?

– Фередир! – Эйнор крутнулся в седле. – Ты…

– …я измучен пытками и вообще обязан тебя слушаться, – закончил за рыцаря Фередир и снял с коня лук. – Но я уж ослушаюсь тебя в этот раз, Эйнор сын Иолфа, и ничего не сделаешь ты мне за это ослушание. Счастья тебе.

Мальчишки встали плечом к плечу.

– Я вернусь! – Эйнор отъехал ещё на десяток шагов. Вскинул руку. – Я вернусь!

– Скачи! – поднял ладонь Гарав.

Фередир просто помахал рукой. В глазах его стояли слёзы.

Фион понёсся прочь…

– Давай их расседлаем и вообще, – предложил Гарав, как будто ничего особенного не произошло. – Пусть гуляют.

– Давай, – кивнул Фередир. – Смотри, вон там дерево хорошо стоит. Давай быстро, а потом повалим его на дорогу.

Мальчишки освободили коней, отнесли в кусты сумы, вообще всё лишнее. Подсекли, работая по очереди топором Гарава, дерево – оно точно рухнуло поперёк тропы. Криками и хлопками кое‑как заставили подняться Хсана и свистом отогнали обоих коней прочь. Те как‑то неверяще побрели от людей и скоро скрылись за деревьями.

– Во‑от. – Гарав мазнул по глазам ладонью. – Ну…

– Идут, – обыденно‑спокойно сказал Фередир.

Гарав оглянулся. И увидел маленькие, но чёткие фигурки – всадники шли галопом на противоположной стороне долины.

Три. Семь. Десять. Пятнадцать. Двадцать. Двадцать две…

Двадцать два всадника.

Они исчезли в низине. И это значило, что вот‑вот появятся здесь, на тропе.

– Угу, – Гарав взвёл арбалет, положил на дерево. – Раза два успею выстрелить. – Он смерил взглядом расстояние от того места, где тропа выходила на подъём. – Если не остановятся.

– Не остановятся, – хмыкнул Фередир, натягивая лук. – Злы сильно. И хорошо, пусть летят.

Без особой спешки мальчишки помогли друг другу с доспехами – поправить, проверить, перетянуть ремни. И – «как украли» время.

Первые трое всадников вылетели галопом на тропу. Почти один за другим. Наверное, они не ожидали, что их ждут. Яркие рукава и подолы поддоспешных рубах трепыхались под ветром бешеной скачки.

Фередир успел выстрелить один раз до выстрела Гарава и дважды – после. Первая его стрела вошла точнёхонько в горло скакавшему впереди – конечно, Фередир не был таким мастером лука, как его родичи‑северяне или тем более эльфы, но с разделявшего стоящих за деревом мальчишек и всадников расстояния стрела длиной в ярд прошибла кольчужный шарф и расколола позвоночник. Холмовик вылетел из седла мёртвый и тяжело грохнулся на обочину, конь скакнул влево и принял боком вторую стрелу Фередира, с визгом взбрыкнул задом, шарахнулся в сторону, в подлесок обочь тропы. Третья стрела Фередира чиркнула по шлему скакавшего последним – второй в это время тоже валялся уже на земле, болт Гарава вошёл ему точно между глаз, пробив налобник, как тонкую деревяшку. Гарав издал удовлетворённый урчащий звук – не от точности попадания, а от того, что сбылась надежда, о которой он не говорил, боясь сглазить: уцелевший холмовик соскочил с коня и закрылся овальным щитом, присел. Можно научить человека ездить верхом. Но конным воином он от этого не станет. И на лошадь будет смотреть только как на транспорт, от которого в бою лучше побыстрей избавиться.

Ага. Холмовик что‑то прокричал своим. Гарав, натягивая арбалет, спросил Фередира:

– Что он орёт?

– Что тут лучники и чтобы не совались верхом. – Фередир засмеялся. – Вот глупцы… – Он прокричал: – Alla yam ist loyta!

– А ты что им сказал? – поинтересовался Гарав, устраиваясь удобней.

– Что они все дураки, – хмыкнул Фередир. – Конными они бы смяли нас даже за этим бревном. И потеряли бы ещё двоих, ну троих от стрел, да и то если совсем глупые. И всё. А теперь… – Он махнул рукой.

– Теперь они будут подбираться к нам по лесу… ой! – Гарав отклонился в сторону, гудящий в полёте топор со смачным «счак» вонзился в дерево шагах в пяти позади. – Ничего себе бросок!

– Вниз! – Фередир присел, выставляя щит, и второй топор едва не свалил его с ног, врубившись в верхний край. Третий грохнул в центр щита Гарава, отлетел с визгом от умбона, четвёртый врезался в поваленное дерево – едва ли не на полполотна. Следующий холмовик бросить топор не успел – Гарав вогнал болт ему в грудину как раз на замахе, и воин косо рухнул на обочину. По кустам яростно взвыли, понеслась ругань.

– Обещают разорвать нас конями, что живых, что мёртвых, – сообщил Фередир.

Гарав передёрнул плечами, натягивая арбалет. Думать о том, что такое сделают пусть и с мёртвым его телом, было противно, даже подташнивало, когда он против воли представлял себе это. Но – не страшно, в общем‑то. Только главное живыми не попадаться. Не надо этого, это будет по‑всякому плохо – что конями, что узнают его и отвезут в Карн Дум. Конями, наверное, лучше, даже если живого… В общем, не надо в плен…

– Их осталось девятнадцать, – вслух сказал он.

Фередир бросил пару стрел навесом по кустам, тоже выругался и покачал головой:

– Нет, больше не буду тратить.

Хотя по сторонам от мальчишек было свободное место, а сзади тропа, но слева и справа открыты были ярдов по пять, не больше. Один хороший бросок для любого, кто подползёт кустами. Оставалось надеяться, что кольчужному воину сделать это бесшумно просто не под силу. Гарав и Фередир вслушивались изо всех сил. По сторонам пока что было тихо. Спереди, правда, тоже – больше не ругались и ни разу не предложили сдаться. Топоры тоже не кидали…

– Ага, – выдохнул Фередир.

Появились шестеро – три щита в ряд, ещё три – как крыша над головами второго ряда, причём с сильным скосом. Фередир выпустил стрелу навесом и выругался – она отскочила от щита, вырвав клок кожи из обтяжки. «Мини‑черепаха», как подумал Гарав по‑русски, перешла на тяжёлый, но спорый бег.

Гарав выстрелил в среднего – над верхним краем щита. Болт, ударивший в левый глаз, швырнул воина на бежавшего следом; открывшемуся слева стрела Фередира вошла в горло, вторая – в бок третьему. Мальчишки, не стреляя, наблюдали, как один из уцелевших подхватил раненного в бок, и они, прикрываемые щитами пятого и шестого, поспешили обратно. На тропинке остались два трупа.

– Чего ещё не стрелял? – усмехнулся Гарав.

Фередир улыбнулся – наносье разделило улыбку надвое:

– А ты? Они‑то нас не пожалеют!

– А я не они.

– Ну и я… – Фередир поправил оплечье. – Шестнадцать… – Он явно ещё хотел что‑то сказать, но промолчал.

Однако Гарав мысленно договорил за друга: «Может, продержимся?» И честно ответил себе: нет. Едва ли. Даже если Эйнор доскачет – и тут же обратно с десятком эльфов… он будет тут часа через три, не раньше. Три часа… Три урока с переменами в школе. Может, и правда?..

С того конца тропинки прилетело копьё – метательное. Пустяшное дело, Фередир поймал его на лету и отправил обратно – не докинул. На той стороне засмеялись и что‑то спросили. Фередир засмеялся тоже и ответил. Перевёл Гараву:

– Они говорят, чем я кидал – ногой? Я ответил, что обмотал концом и кинул.

Гарав хихикнул, представив себе эту картину. С того края опять закричали, и Фередир весело перевёл:

– Говорят, что мне они мёртвому вырвут язык, чтобы не поганил их речь. А того, кто так метко стреляет из оружия трусов, – это они про тебя – постараются взять живым и подольше сохранить тебе жизнь, чтобы он – ну, ты – порадовал их громкими песнями… Так что лучше тебе к ним живым не попадать.

– Я и не собираюсь, – удивился Гарав. – А на их месте я бы сделал… – Он примолк, кинув взгляд на тропинку. – Ну, вот примерно это и сделал бы.

– Проклятье, – буркнул Фередир и пустил стрелу, растянув тетиву до уха.

Стрела пробила движущуюся по тропинке здоровенную грубую плетёнку. Но за нею, потеряв силу, явно стукнулась в щит. Послышался смех, плетёнка поползла быстрее. Гарав выстрелил из арбалета – эффект был практически тот же.

– Ну всё, кажется, – обыденно сказал он, аккуратно откладывая арбалет и беря на руку щит. – А вот Эйнора им теперь не догнать. Так что наша взяла!

Мальчишки обнажили мечи и стукнулись плечами, как научил Фередира Гарав, а потом оба рассмеялись. Фередир стал негромко напевать:

 

Их было так мало еще до рождения –

Один нес на крыльях сияние неба,

Другой обрастал серебристою шерстью,

А третий ел плоть и кровь вместо хлеба.

Но встал между ними один из многих

На сбитой когтями желтой дороге

И тихо сказал: «Уйдем» –

Мальчик с деревянным мечом.

Их было так трудно собрать воедино –

Один прятал сердце и теплые слезы,

Другой замерзал белоснежною льдиной,

А третий царапался дикою розой.

Но мягко светился меч деревянный,

И таяли души немногих упрямых,

И тихо шептал: «Пойдем» –

Мальчик с деревянным мечом.[4]

 

– Хорошая песня, – одобрил Гарав, перемахивая бревно. – А вот и мы, кто тут назвал меня трусом?!

Холмовики посыпались из‑за уже ненужной плетёнки – влево‑вправо, угрожающе выкрикивая что‑то – видимо, боевой клич своего клана. Мальчишки немедленно прыгнули спина к спине – с одного бока их защищало бревно, и на круг на них могло толком напасть – так, чтобы не мешать друг другу – не более трёх человек. Вопрос был только в одном: противники могли меняться и выходить из боя при малейшей опасности – ранении или усталости. Они и не особо совались, только довольно умело заставляли мальчишек непрестанно взмахивать мечами и дёргать щитами. И явно стремились ранить обоих, чтобы потом захватить. Скорее всего, холмовики уже поняли, что упустили третьего воина, и теперь – прежде чем вернуться навстречу неизбежному гневу Руэты (и не только его, что и было страшнее всего…) – собирались как следует сорвать зло на взятых в плен оруженосцах.

«А ведь хана, – подумал Гарав. – В какой‑то момент я просто не успею вовремя шевельнуть рукой». Он старался принимать удары на щит, не шевеля им, а левую руку опускал – дать отдых. Но тут же кто‑нибудь обязательно начинал лезть сбоку, угрожая клинком…

Леворукость помогла Гараву. Сменивший отшагнувшего отдохнуть товарища боец то ли не видел того, что Гарав левша, то ли не успел к этому приноровиться, и меч мальчишки вспорол штанину и ногу холмовика – под нижним краем щита, левую. Холмовик ахнул, пригнулся – и Гарав достал его в открытое горло (этому кольчужный шарф был явно не по карману, всё‑таки доспехи – великая вещь!). Тот хлюпнул, выплюнул кровь (из шеи тоже фыркнул фонтанчик), на неверных ногах попятился и завалился перед своими товарищами, дёргаясь, а Гарав разрубил ещё одному запястье, другому – щёку; одновременно с этим, пользуясь сумятицей, Фередир сильным колющим ударом прорвал кольчугу на своём противнике и выпустил ему кишки.

– Ага, вашу мать! – заорал Гарав по‑русски. – Четырнадцать осталось!

Правильней сказать, осталась всего дюжина – раненные Гаравом вышли из строя. Но и этого вполне хватало. Тем более что холмовики отошли и… начали метать дротики. Гарав ощущал удары в щит и слышал, как ругается Фередир. Что такое дротик? Буханка хлеба. А если их пять? Уже вес… Мальчишка попытался отрубить древки и тоже выругался – матом, в три колена. Как у римских пилумов и франкских ангонов, стальной маленький наконечник дротика венчал собой стержень из мягкого железа или вообще из меди, чёрт его знает… Он и раньше это видел, но не придал значения… Под ударами меча стержни гнулись – и не более того.

– С‑с‑с‑с‑с… – Гарав яростно швырнул щит в холмовиков и выхватил правой рукой кинжал. Шевельнул лопатками – и ощутил ответное движение Фередира. Он тоже отшвырнул свой щит – ещё раньше.

– Прощай, Гарав, – как‑то обыденно сказал Фередир. – Ты был хорошим другом.

– Прощай, Фередир, – спокойно ответил Гарав. – Прости меня.

Холмовики стали приближаться, выставив мечи.

– Дагор, Кардолан! – прокричал Фередир.

И Гарав поддержал его, дерзко – чтобы уж до самого конца не бояться и уйти полегче, на нервном запале:

– Дагор, Кардолан! В топку Ангмар!!! В Бобруйск вашего короля!!!

Стрела – не такая, как у Фередира, короче и оперённая по двум сторонам белым – словно бы выросла в глазу у одного из них. Холмовик рухнул на спину. Остальные замерли… и тут же под высокий и непонятный, но явно боевой клич стрелы посыпались на воинов градом.

Они летели из чащи – с обеих сторон сразу, лёгкие, с костяными наконечниками, точно охотничьи, не боевые. Неспособные пробить кольчугу или щит, стрелы, тем не менее, засыпали холмовиков. Ещё двое упали замертво, трое или четверо с проклятьями вырывали стрелы из тела. Наконец, прикрываясь щитами и оттаскивая раненых, холмовики бросились бежать к лошадям!!! Стрелы летели им вслед, пока воины не скрылись на склоне – а через несколько секунд послышался слитный топот конских копыт.

– Что… это?.. – Гарав только теперь ощутил, как устал и взмок от пота. Мальчишка едва держался на ногах, сил не хватало даже стащить шлем. Да и потом… кто стрелял‑то?! – Фере… дир?..

– Не… зна… ю… – Кардоланец тоже задыхался от усталости. Оруженосцы озирались, не в силах даже осознать, что спасены.

А из чащи стали один за другим появляться…

– Блин! – Гарав ошалело уронил руки. – Это же…

– Банакили! – изумлённо вскрикнул Фередир. – Настоящие банакили из легенд!

– Бана… – Гарав во все глаза смотрел на неспешно приближающихся существ. Похожие на людей сложением, но низенькие, самые рослые максимум метра по полтора, в свободной зелёной одежде, с луками, колчанами и солидными ножами на поясах… босые – с ногами, покрытыми густой шёрсткой. – Бана… кто?! Это же хоббиты обычные! Ой, ёлки, мама!!!

– Банакили! – Фередир засмеялся совсем как маленький ребёнок, увидевший воплощение сказки. – Говорят, они жили по ту сторону Мглистых гор рядом с народом моей матери, ловили рыбу и охотились – а мы водили коней и пахали землю. Вроде как даже торговали с ними… – Мальчишки разговаривали, словно обсуждая картинку, а не реальность (которая, остановившись поодаль, переговаривалась на неизвестном языке). – А! При дворе говорили, что они вроде бы вот уже как век перебираются по эту сторону гор, даже живут в Пригорье кое‑где, но я сам не видел и не верил, думал – они вообще‑то просто сказка!!!

– Они нас спасли, выходит – они за нас, – рассудительно сказал Гарав и неожиданно засмеялся тоже. – Вот чёрт, как с картинок в книжке!

– Перестань говорить по‑своему, я не понимаю, – сердито сказал Фередир. Но тут же добавил по‑русски: – Йе понимайу! – И засмеялся ещё веселей.

Хоббиты между тем переглядывались, переговаривались на непонятном языке, опустили луки, и кое‑кто тоже начал улыбаться. Потом один из них – рыжеватый, с тонким металлическим обручем на волосах – сказал на вполне внятном адунайке:

– Тарки служат князю‑эльфу из Раздола? Тарки служат князю‑человеку из Форноста?

– Мы служим князю людей из Зимры. – Фередир стащил шлем.

Гарав последовал его примеру. У хоббитов это вызвало оживлённые переговоры – и всё тот же, с обручем, спросил:

– Тарки не друзья Чародею из Карн Дума?

– Ну нет, только не ему – мы его враги, – проворчал Фередир.

– Тарки – дети, – сочувственно и даже осуждающе сказал хоббит. – Зачем бьются дети? Где взрослые тарки? Дети не должны биться.

– Мы воины! – возмутился Фередир, даже покраснел. – А вы недомерки!!! Вас вообще не бывает!!!

– Тихо, тихо! – Гарав остановил друга движением руки и поклонился: – Прошу простить моего друга, он горяч и вспыльчив… Мы благодарны вам за спасение, пришедшее так вовремя… Я – Гарав Ульфойл, мой друг – Фередир сын Фаэла. Мы и правда воины и на самом деле враги Карн Дума. Наш старший ускакал в Раздол с вестями, а мы остались выполнять свой долг – и нам бы это едва ли удалось без вашей своевременной и умелой помощи… Признательны вам. – Он снова поклонился.

То, что хоббиты – учтивый народ сильно запало в память, и вот пригодилось… Ха, Толкиен не соврал и здесь, как и с бородой гнома…

– Меня зови – Роримак сын Лонго, мой народ – бельчуки. – Хоббит в ответ тоже поклонился, и с явным удовольствием. Остальные одобрительно примолкли. – Мы оттуда. – Он указал на восток. – Там жить нельзя. Мы пришли сюда. Дальше идут ещё кудук. Князь‑эльф в Раздоле сказал – тут хватит земли. И он сказал – тут тоже война. Но нам некуда обратно. Мы решили быть тут. И мы рады помочь таркам против Чародея. – Роримак снова отвесил поклон. – Мы плохо воюем. Люди большие и сильные, нам их не одолеть руками. Но зато, – он лукаво улыбнулся, – мы хорошо стреляем из луков.

– Это мы заметили… – пробормотал Фередир.

 

Глава 3, в которой кругом одни эльфы!!!

 

Эйнор обогнал остальной отряд на пол‑лиги, не меньше.

Он вылетел на тропку из‑под холма, бешено колотя коня шпорами, чего обычно не делал. Фион шёл диким карьером, километров семьдесят в час, прикинул Гарав. И когда Эйнор, чтобы не затоптать хоббитов, осадил его – конь почти упал.

– Вы живы. – Эйнор соскочил наземь. – Вы живы, и это хорошо. – Голос его был спокойным. На хоббитов он сперва особого внимания не обратил. Так же спокойно повторил в третий раз: – Вы живы.

– Живы благодаря своевременной и неоценимой помощи наших новых друзей и добрых подданных князя. – Гарав показал вокруг рукой.

Фередир громко фыркнул – «детей» персонажам своих детских сказок он не простил.

Эйнор отвесил хоббитам общий поклон:

– Я слышал о вашем переселении, – сказал он. – Боюсь только, что не очень‑то удачное время вы выбрали. В эти края идёт война.

– Мы не боимся, – покачал головой Роримак, и остальные поддержали его сдержанным шумом. – За нашими спинами худшая война. Мы спрячем детей и женщин в таких местах, куда не пролезут глупые лю… хм, враги князя. А сами пойдём служить проводниками и следопытами. Это теперь и наша земля.

Гарав покачал головой. Судя по книгам Толкиена, хоббиты имели воинственность примерно равную воинственности хомячка. То ли их сидячая жизнь так изменила, то ли Толкиен наконец‑то что‑то не то написал, но эти хоббиты выглядели если и не воинами, то людь… существами, вполне способными постоять за себя.

– Пусть будет так, – наклонил голову Эйнор, и в этом жесте было уважение. – Но всё‑таки будьте осторожны. Сюда идут и орки. Они беспощадны.

Хоббиты снова зашумели, но и на этот раз в шуме не было страха – только сдержанный гнев. Как видно, с орками у них имелись какие‑то давние счёты.

– Мы не боимся, – повторил Роримак. – Мы можем проводить вас до переправы через реку, за которой живёт добрый князь‑эльф.

– В этом нет нужды, храбрый Роримак, – улыбнулся Эйнор. – Сюда уже скачут воины князя. Вам же надо спешить к своим семьям. Может быть, мы ещё увидимся – в лучшие дни.

– Мы увидимся в лучшие дни, – со спокойной уверенностью и удивительным достоинством ответил хоббит. – Солнце может зайти за тучу или уступить ночи. Но оно всегда есть. Всегда всходит. Удачи вам, тарки.

И по его сигналу хоббиты словно бы растаяли среди кустов и деревьев, оставив конскую сбрую и вещи людей – их они с самого начала взялись нести сами, не слушая отказов. Люди проводили их взглядами, и рыцарь повернулся к оруженосцам.

– Вы живы, – повторил Эйнор. – Я скакал, чтобы найти ваши тела, оруженосцы. И скакал бы дальше… по следам убийц. И я…

– Не надо слов, командир, – грубо сказал Гарав. И вздохнул.

Фередир тоже испустил глубокий вздох и признался:

– Но я думал, что с нами покончено… Ты предупредил?

– Да. – Эйнор кивнул. – Там не знали. Представляете – действительно не знали! – Он покачал головой. – Следят за востоком, а на западе надеются на нас. Боюсь, что Глорфиндэйл и вправду напрасно обещал нам помощь – у них хватит своих забот. Не подвёл бы ещё и Кирдэн…

– Ну, их надежды оправдались, разве нет? – рассудительно спросил Фередир.

А Гарав вскрикнул:

– Скачут!..

…Увидев эльфийских воинов, Пашка – именно Пашка – поразился. Он почему‑то представлял их себе легко вооружёнными и снаряжёнными – ну, в кольчугах, в открытых шлемах… мечи‑копья и щиты. И всё. А то, что он увидел, даже больше напоминало «классических» средневековых рыцарей, чем Эйнор.

Эльфов было десятка два. Всадники скакали рысью, плавной иноходью, на рослых белых с серебром лошадях – хотя и тонконогих, но явно очень сильных, несущих не только всадников, но и кольчужные фартуки, металлические маски и тоже нелёгонькие вальтрапы из плотной ткани. На конях не было уздечек, но были сёдла со стременами и высокой задней лукой в виде буквы Т – очевидно, для максимально плотной посадки в бою. И сами воины казались цельнометаллическими статуями – необычным, колдовским образом оживлёнными и очень гибкими. Гарав не мог углядеть ни одного открытого участка тела – кроме углов губ. Даже глаза прятались где‑то в глубине миндалевидных глазниц, обрамлённых выпуклыми дугами наглазников. Все сочленения пластин прикрывала двойная кольчужная сетка. Небольшие треугольные щиты с выгравированными звёздами явно были металлическими полностью. В правой руке каждый эльф держал копьё – не пику, а именно копьё – в полтора своих роста, с «ушастым» наконечником. На левом бедре у каждого висел длинный меч. Доспехи – от щитка для ступни до верха шлема – покрывала узорчатая гравировка. «Елки зелёные, – ошеломлённо подумал уже Гарав, хотя и словами Пашки, – да такого даже если с коня сшибёшь и оглушишь – ещё сто раз голову сломаешь, как убить, куда ткнуть!»

– Смотри, наши кони! – Фередир засмеялся, указывая на гордо скачущих в середине строя вполне оправившихся Азара и Хсана. Вид своего коня превозмог даже неприязнь к эльфам, сначала чётко отразившуюся на лице мальчишки.

Эльфы, ловко рассыпавшись на два потока, обошли стоящих на тропке людей и выстроились в тройной ряд за ними, как бы отгораживая их от запада. Лишь один – следом за его конём побежали Азар и Хсан – подскакал к кардоланцам и, мягко соскочив наземь, снял шлем, украшенный высоким двойным гребнем в виде полос травы и цветов. Гарава поразило, как бесшумно и легко двигался эльф, закованный в металл.

– Привет отважным воинам, – весело сказал эльф. У него были пепельные волосы, падавшие из‑под шлема волной, серые глаза с искрами золота и широкая улыбка. – Я вижу, в нашей помощи тут не нуждаются. Но мы по крайней мере привели лошадей и можем достойно сопроводить вас в Раздол… если, конечно, вы не откажетесь. Я – Фарон из дома Элронда, сотник тяжёлой конницы Имладриса.

Эйнор представил своих оруженосцев, почтительно склонивших головы. Фарон ответил таким же почтительным кивком и заметил:

– Я вижу, вы побывали в бою. И ещё я чувствую, что у тебя, Гарав Ульфойл, – он поклонился уже отдельно Гараву, – болит плечо – разошлась недавняя рана. Ты можешь потерпеть, или мне посмотреть её сейчас?

Гарав действительно ощущал, что шов от сабли вастака разошёлся. Правда, болело оно не так уж и сильно – наверное, гномье снадобье всё‑таки помогло.

– Я потерплю, – коротко (от смущения) ответил он. И, чтобы не показаться невежливым, добавил: – Но я от всей души благодарю тебя за заботу, сотник Фарон. – И добавил, немного помедлив: – Elen sila lumenn' omentielvo.

Лицо эльфа стало вдруг смущённым, и он развёл металлическими руками:

– Увы, оруженосец… я не знаю нашего древнего языка.

 

* * *

 

Ехать с эльфами было приятно. Именно приятно. И весело. Они оказались вовсе не «царственными» или «надменными»; узнав, что схватки не будет, все поснимали шлемы, и большинство выглядело совсем молодыми весёлыми парнями, а кто не был весёлым – выглядел просто юным. Эльфы перебрасывались шуточками (только на адунайке, как заметил Гарав), и даже Фередир, зыркавший по сторонам, немного оттаял. А Гарав наоборот смутился и помалкивал. Только когда проехали с лигу, он негромко обратился к Эйнору:

– Я бы не отказался от таких доспехов, как у них.

Эйнор обернулся в седле и улыбнулся:

– Шепчи тише, тогда они не услышат… Эльфийские доспехи не годятся человеку. Они весят больше ста фунтов… Эльфы намного сильнее людей. Пожалуй, и мои предки из Нуменора не смогли бы носить такое… Даже зелёные эльфы, нандор, сильнее, не то что синдары, о нолдорах и вовсе разговор не идёт.

– Насколько сильней? – слегка оскорблённо спросил Гарав.

Эйнор пожал плечами:

– Не знаю. В два, может – в три раза… Но что ещё важней – они в десять раз выносливей нас. Эти доспехи из защиты превратятся для человека – даже очень сильного – в гроб. А теперь представь себе, что в придачу к таким доспехам – воинский опыт, накопленный за столетия, а у некоторых – за тысячелетия боёв.

– Мда… – Гарав и правда себе это представил.

А Эйнор продолжал, глядя на озадаченного мальчишку:

– Поэтому каждый эльф в бою – ходячая смерть для врагов. Были случаи, когда люди одолевали эльфов в поединках. Но это были либо редкие богатыри, либо им просто везло.

– Tirin![5] – звонко выкрикнул скакавший первым эльф. – ImladrisL

…Гарав был удивлён и… разочарован, если честно. Он ожидал увидеть смесь крепости и великолепнейшего дворца – ну, что‑то вроде более красивого и утончённого Форноста. А увидел…

С высоких Мглистых гор – они потихоньку росли себе и росли на горизонте все последние дни – сбегала река, берега которой тонули в зелени – река то разливалась и становилась спокойной, то – там, где её стискивали скалы, – вспенивалась и начинала бурлить. А на берегу реки – за каменной стеной, да, но невысокой, даже какой‑то несерьёзной, как загородка от скота – поднимались острая крыша большого дома и высокие башни, но явно не боевые, а просто… ну, просто башни, так подумал Гарав. Тут и там вокруг этого поместья – именно такое слово пришло в голову Гараву – виднелись домики‑хуторки. Ну и фигурки эльфов тут и там тоже были видны.

– О чёрт, – вырвалось у Гарава. – Да это же ангмарцам на полчаса работы. Они и не вспотеют!

– Думаешь? – усмехнулся Эйнор.

– Ну я понимаю, – Гарав огляделся. Эльфийские всадники, перекликаясь и даже распевая, скатывались рысью по вымощенной красным камнем дороге к мосту, словно и забыв про людей. – Ну да, они воины. Но ты ж сам видел, какое там войско! И это мы ведь ещё не всех рассмотрели…

– Князь Элронд – хозяин этих мест, – сказал Фередир, подъезжая (он чуть приотстал). – Если он захочет…

– Не надо говорить о том, что он захочет и чего он не захочет, – резко оборвал оруженосца Эйнор. – Не нам об этом судить… Но, Гарав, Фередир прав. Это место защищено куда лучше, чем ты думаешь и чем это может показаться с первого взгляда.

– Что же вы остановились, друзья? – весело спросил вернувшийся к людям Фарон и взмахнул рукой: – Добро пожаловать в Имладрис, дом мастера Элронда, именуемый также Последней Приветной Обителью!

Гарав поймал себя на том, что улыбается. Этот дом разные люди могли называть по‑разному. Для него же это было местом, где жила Мэлет.

«Мэлет, я пришёл», – подумал он. И в этот миг, как ни дико, был благодарен Ангмару, чья воля двинула войска на Имладрис и заставила Эйнора изменить своему пути на юг.

 

* * *

 

Вблизи Гарав несколько примирился с действительностью. Во‑первых, оказалось, что дом Элронда (именно дом, замком или крепостью это назвать язык так и не поворачивался) обладает каким‑то странным свойством – он словно бы был изнутри больше, чем снаружи. Во всяком случае, Гарав почти мгновенно запутался, пока они следовали за проводником‑эльфом, поставив коней на конюшню и волоча вещи (волочили Фередир и Гарав). Переходы выводили в какие‑то залы, где одной стеной служил водопад… или на тропинки в солнечных рощицах, внезапно превращавшиеся в отделанные камнем светлые коридоры с окнами в форме цветочных бутонов… или на террасы, над которыми склонялись лиственные каскады ив, а где‑то под ногами журчала вода… или в комнаты, прямо через которые протекали ручьи… Фередир вертел головой, всякий раз вздрагивая, когда навстречу попадались эльфы. Сколько их было – Гарав не взялся бы объяснить (он с трудом держал закрытым рот), потому что они казались такой же частью этого места, как водопад – частью зала. Сперва‑то он сразу же хотел спросить про Мэлет… но через минуту бессовестно про неё забыл, поражённый тем, как можно построить дом, не разрушая то, среди чего он стоит – природу. Для человека это было бы непостижимо. В некоторых местах, через которые они проходили, звучала музыка – но стоило прислушаться, как она ускользала – то ли между ветвей деревьев, то ли в резные узкие высокие окна…

Наконец эльф‑провожатый предложил оставить вещи, сказав, что комнаты для гостей – вот они, рядом, и вещи доставят по назначению и сложат аккуратно… а вон там – воооон там, видите? – там можно помыться. Мальчишки охотно поставили сумки – и все трое начали вылезать из доспехов. Эльф, терпеливо ждавший, поинтересовался, как у Гарава плечо, и предупредил, что сразу после купания можно будет показать его лекарю. Гарав поблагодарил… и, наконец, хотел было спросить о Мэлет – но внезапно смутился и промолчал. Вместо этого он осторожно подвыдвинул Садрон из ножен и погладил клинок. Наверное, в мире Пашки это показалось бы смешным.

Но тут был другой мир. Лучше.

«Я так подумал?!» – поразился Гарав. И сказал эльфу:

– Будь с ним повежливей, хорошо?

– Конечно, – серьёзно ответил эльф. – Твоему славному мечу будет оказан весь возможный почёт…

… – Нам сюда, – подтолкнул Эйнор оруженосцев в спины, когда эльф с ещё одним появившимся товарищем, пожелав людям приятного отдыха, легко унесли и одежду, и доспехи, и все трое прошли вперёд и свернули за колоннаду. Колонны в виде дубов были сделаны из полированного гранита – алого с ветвистыми черными прожилками, и Гарав передёрнул плечами – вспомнил вдруг тот сосновый бор на границе Ангмара и Рудаура, через который их гнали весной.

За колоннами в большом квадратном бассейне – шагов по десять каждая сторона – мягко побулькивала и плыла паром вода. С четырёх сторон в неё спускались широкие ступени из чёрного мрамора. По углам из сифонов в виде драконьих голов текли струи – две холодных, послабей, две горячих, посильней. Вдоль стен помещения шли скамьи – тоже каменные, чёрные. «Неуютные», – подумал мальчишка и вспомнил деревянные, тёплые и даже мягкие на вид полки в русских банях. Интересно, можно будет как‑нибудь тут построить такую?

– Фух, вода, – выдохнул Гарав и стал поспешно раздеваться, бросая одежду на скамью (а она оказалась тёплой!). – Ну наконец‑то!

Сперва он хотел прыгнуть в воду, но потом вдруг понял, что на самом деле не хочется. Совсем. Хотелось тишины и покоя. Мельком посмотрев на плечо (рана хоть и разошлась, но – наверное, из‑за бальзама – поджила и не кровоточила, а вот шрам теперь обещал быть некрасивым, широким и глубоким), мальчишка вошёл в горячую воду по ступенькам – по грудь, в бассейне так и было – по грудь. Потом чуть вернулся и сел на лестницу – так, чтобы вода доходила до горла. И даже застонал от наслаждения – громко, с подвывом. Фередир его поддержал, а Эйнор рассмеялся и, оттолкнувшись от ступенек, поплыл по кругу.

 

Помогу тебе по силам,

Только пользуйся‑ка мылом…

Да не жри, а мойся им!

Ну, в дорогу! Что стоим?!

 

– проговорил Гарав, растягиваясь на ступеньках удобнее. Его начало клонить в сон, тело в горячей воде словно бы растворялось, и он испуганно тряхнул головой – правда, что ли?! Нет, всё было на месте…

– Это что за стихи? – заинтересовался Фередир, усаживаясь рядом, вытягиваясь и давая телу подвсплыть. Пошевелил ногами.

– А, не знаю, – пожал плечами Гарав и хотел сделать то же, но сидеть так было очень уютно, и он остался неподвижным. Эйнор между тем, фыркая, выбрался на один из драконоголовых сифонов с холодной водой и устроился там, свесив ноги и отжимая волосы. – Может, и правда стихи какие будут, а может – так останется…[6]

– А петь ты стал здорово, – вспомнил Фередир. – Даже завидно, – признался он после недолгой паузы. – Может, подашься в барды? Деньги, почёт, уважение…

Гарав несколько секунд всерьёз обдумывал эту возможность. Потом помотал головой:

– Нет, я рыцарем буду. Если силы найду отсюда выбраться. Из бассейна, в смысле. Хорошо‑то каааа‑ак…

Эйнор между тем переместился поближе к горячей воде и тщательно промывал волосы – именно с мылом. Оруженосцы непочтительно захихикали.

– Эйнор, а что, мыло невкусное? – невинно осведомился Гарав.

Он потянулся, зевнул широко – и тут же кусок мыла, приятно пахнущий фиалками, угодил оруженосцу точно в рот. Гарав вытаращил глаза и возмущённо плюнул – мыло рыбкой ушло на глубину. Фередир хохотал, колотя ногами по воде.

– Ныряй, – невозмутимо сообщил Эйнор, начиная смывать с волос синеватую пенную шапку. Пену крутило, втягивало в какие‑то незаметные отверстия; вода оставалась чистой.

– Да пожалуйста. – Гарав лениво сполз со ступеней, перевернулся и ловко ушёл на дно, где и разлёгся, пуская пузыри.

– Подумаешь, – сказал Фередир, когда Гарав вынырнул через минуту с лишним, держа в руке мыло. – Я могу вдвое больше под водой быть. Дай мыло.

– На. – Гарав сунул мыло в руку другу и снова растянулся на ступенях. Пошевелил рукой лениво‑величественно: – Фруктов, вина и голых рабынь‑танцовщиц, – барственно потребовал он.

Фередир фыркнул:

– Ты что, харадримский царёк?

– А что, у них есть голые рабыни‑танцовщицы? – заинтересовался Гарав. – Впрочем, пёс с ними, ничего не надо, хочу просто полежааааать…

…Эйнору пришлось вытаскивать раскисших оруженосцев из бассейна практически силой. Мальчишки никуда не хотели идти, еле разлепляли глаза и откровенно ныли: Гарав погромче и с претензией, Фередир потише и за компанию.

Эльфы как‑то незаметно унесли кожаную поддоспешную одежду и даже нижние рубашки и штаны (Гарав обнаружил, что утащили и его трусы – з