Химера. Волга. Последнее плавание Володи Полуэктова

Ночка‑химера уже почти привыкла к лопотанию воды за бортом, привыкла к странному, но неопасному человеку, который ее не боялся и считал каким‑то необычным, но безвредным существом. Этот человек еще и подкармливал ее, человеческому телу этой еды было вполне достаточно, но химера требовала другой пищи. Тварь Зоны слабела день ото дня. Ей нужна была энергия Зоны, и если эта энергия в ближайшее время не найдется, то в теле, некогда принадлежавшем контрабандистке, а потом химере, не останется никого, хотя само тело будет жить. Жить, как живут полные идиоты. Пусто и мертво.

Если бы ментальный удар Кощея не искалечил Ночку‑человека, не отключил бы человеческое сознание, то в симбиозе они могли бы выжить. Более того, скорее всего через недолгое время они стали бы единым существом, возможно, потому, что, находясь в одном теле, любили одного и того же человека. Ну, пусть не совсем человека, но любовь‑то от этого не стала чем‑нибудь другим. А любовь – это тоже энергия, некоторые всерьез считают, что она сильнее смерти, хотя скорее всего это просто слова. Люди любят слова, словами они украшают свою убогую жизнь. А потом забывают, что это всего лишь украшения, а основа так и осталась убогой и хлипкой.

Наконец химера почувствовала, что сталкер где‑то совсем рядом. Последние дни плавания она лежала на дне лодки и бездумно смотрела в небо. Обессилевшим людям легко смотреть в небо, так уж устроено человеческое тело, а вот звери умирают мордой в землю.

И хотя веки химеры были закрыты, хотя время от времени она выпадала из реальности, она чувствовала, что сталкер уже недалеко, что стоит еще немного потерпеть, и она найдет его.

– Эх, похоже, умирает моя инопланетянка, – сокрушался судовой механик, подтягивая лодку к борту и вглядываясь в почти прозрачное лицо девушки. – Давай я тебя хоть в каюту занесу, девонька, а то ты что‑то совсем квелая стала.

Но когда он пытался дотронуться до химеры рукой, та оскаливалась и слабо рычала. Старый моторист не боялся, откуда‑то он точно знал, что каюта ничего не изменит и что лучше все оставить как есть.

Полуэктов вздыхал и отправлялся в машинное отделение. Возня со старым дизелем его успокаивала.

Когда она почувствовала, что сталкер совсем рядом, она собрала оставшиеся силы, перевалилась через низкий борт лодки и тяжело поплыла к берегу.

База сталкеров находилась неподалеку от устья реки Керженец. Чуть ниже по Волге стоит Свято‑Троице‑Макарьево‑Желтоводский монастырь. Этим летом подпор воды с Чебоксарского водохранилища был как никогда высок, и поэтому монастырские стены, казалось, поднимаются прямо из воды. Сталкеры, однако, выбрали для своей базы берег Керженца не из‑за природных красот. Дело в том, что неподалеку, вверх по Керженцу, располагался полигон НИРФИ[21], на котором еще в 70‑е годы была смонтирована уникальная СВЧ‑установка, располагавшая к тому же автономной атомной энергетической системой.

* * *

Моторист самоходной баржи Володя Полуэктов поднялся из моторного отделения и выбрался на корму своего судна. Он сразу почувствовал, что в дюралевой лодке, мотающейся в кильватерной струе, никого нет. Моторист подтянул «казанку» к борту и внимательно осмотрел кокпит. Спрятаться в старой дюральке было негде, разве что под носовым настилом. Все еще на что‑то надеясь, он нагнулся и заглянул в низкий отсек. Никого. Он обшарил взглядом темную воду вокруг лодки. Бесполезно, инопланетянки, ни живой, ни мертвой, нигде не наблюдалось. А ведь аркониды, да и прочие космические пришельцы – это вам не эльфы какие‑нибудь туманные. И в лунный свет после кончины превращаться отнюдь не склонны.

Хотя бы потому, что «космическая опера» пусть и не считается полноценной научной фантастикой, но и антинаучными чудесиями, свойственными безответственной фэнтези, тоже не грешит. Впрочем…

Он посмотрел на надпись, аккуратно выведенную белыми буквами на пробковом спасательном круге – «Stardust». Ну, конечно же! Разве может бросить в беде свою соратницу космический герой Перри? Да никогда в жизни!

Значит, все в порядке.

Хотя, по правде говоря, было немного обидно, что его кумир исчез, не оставив хоть какой‑нибудь космической чепуховины на память о своем явлении. Впрочем, герои – они такие, вечно им некогда, они спешат совершать свои подвиги. Конечно, их можно понять.

И все‑таки…

Старая баржа неторопливо поднималась вверх по великой реке, мерцающие звездные пылинки нежно ластились к ее изъеденным ржавчиной бортам и тихо шуршали под плоским днищем… А корабль, окутанный мягко сияющим облаком, поднимался все выше и выше, и вместе с ним уходил к звездам судовой механик и теперь уже посвященный паладин фантастики Володя Полуэктов.

И кто‑то невидимый импровизировал на скрипке на тему мелодии Кармайкла, и скоро все растворилось в звездном небе, и осталось только маленькое серебряное пятнышко, которое и не различить было на Млечном Пути, да счастливые всхлипы скрипки, непонятным образом слышимые сквозь высокую пустоту космоса.

А может быть, ему все это только приснилось. Бывает.

Ночью на реке и не такое случается.

…Though i dream in vain,

In my heart it will remain,

My star dust melody…