Чувство достоинства как материальная ценность

О последней книге Бориса Акунина, о несъеденном галстуке девелопера Полонского, о Курском вокзале, Савойе и универсальном эквиваленте

 

http://www.podst.ru/posts/6703/

 

Со мной приключились две истории: хорошая и плохая, с плохой и начну.

На вокзале во французском Шамбери не работал лифт. Шамбери – это городок в Савойе, шестьдесят тысяч жителей, у меня там была пересадка, и, чтобы перейти с пути на путь, нужно было подняться‑спуститься в тоннель. А лифт не работал. Профилактический ремонт. А у меня была тяжеленная сумка. По лестнице дотащил, но приятного мало.

А хорошая история, если считать историей приобретение хороших книг, а я таковым это считаю – это покупка последней книги Акунина «Любовь к истории». Такой сборник эссе из акунинского живого журнала, посвященных истории. И там я вычитал то, что, в принципе, и без ЖЖ можно найти между строк в романах про Фандорина. Потому что эти романы не только исторические детективы, но и этические моралите.

Цитирую Акунина: «Я сортирую вехи отечественной истории по главному параметру: способствовало то или иное историческое событие прогрессу ЧСД (чувства собственного достоинства) в соотечественниках либо же понизило эту характеристику, которая, я уверен, определяет качество всякого народа». Конец цитаты.

И я стукнул себя по лбу: о господи, а я‑то все искал всеобщий эквивалент! Ну, в деньгах в качестве такого эквивалента я разочарован давно. Воровство экономически выгодно, но это не основание идти в воры. И прибыльный, но халтурный бизнес не сильно отличается от воровства. Действия людей вообще неверно оценивать в деньгах. А вот если оценивать бизнесменов, политиков, да кого угодно, хоть школьных учителей, поваров и журналистов с точки зрения прогресса ЧСД, тут сразу все ясно. Потому что плохая школа и плохая еда достоинство унижают, а хорошие – возвышают, и так во всем.

На вокзале в городке Шамбери мое чувство достоинства было унижено, но ремонт – все же состояние временное. А вот на Курском вокзале в Москве из тоннеля на платформы ни эскалаторов, ни лифтов нет вообще. Там унижение человеческого достоинства считается нормой. Хотя на этом вокзале прошла недавно гигантская реконструкция, по поводу освоения средств на которую до сих пор собачатся РЖД и несколько бизнесменов. Одного из них зовут Сергей Полонский – тот самый, который не так давно посылал в задницу всех, у кого нет миллиарда, и тот самый, кто обещал съесть галстук, если цены на недвижимость упадут, но не съел, хотя цены упали.

Думаю, с точки зрения денег как всеобщего эквивалента Сергей Полонский оценивает себя более чем высоко.

Но также думаю, что люди, тащащие на Курском вокзале чемоданы на платформы по лестницам за отсутствием лифтов, могут придерживаться иных оценок.

 

14 февраля 2012

 

В метро и за рулем

О том, почему приезжие ведут себя как дикари в московском метро, а москвичи ведут себя как дикари за рулем – и о разнице между дикостью и цивилизацией

 

http://www.podst.ru/posts/6756/

 

В московском метро провинциалов вычислить проще простого. Они лезут в вагон, не дожидаясь, когда оттуда все выйдут. Дело не только в том, что в представлении многих приезжих Москва – это такой город, надо хватать свое, работая локтями. Главным образом, дело в отсутствии у провинциалов навыка этической логики, доказывающей, что поступать этично – в нашем случае давая людям выйти из вагона – на самом деле практично. Потому что, если не будешь выпускать, то, скорее всего, и сам не попадешь в вагон, и создашь на перроне толпу, уменьшив шансы сесть и в следующий поезд.

Москвичи, не в первом поколении пользующиеся метро, ведут себя абсолютно как греки, неважно даже античные или современные. Потому что отпечаток, который Древняя Греция наложила на современную Европу, состоит в рациональном обосновании взаимосвязи выгоды, этики и эстетики. Чтобы войти самому, нужно дать выйти другому. Это разумно, красиво и справедливо. На этом стволе античного рационализма и привились затем этические принципы христианства.

Однако в тех сферах, где у москвичей небольшой опыт, они ведут себя как совершенные дикари, не знакомые с логикой. Например, москвичи в большинстве своем являются автолюбителями лишь в первом поколении. Поэтому, прекрасно зная, что в метро в интересах собственной выгоды следует других пропускать, на автодорогах они ведут себя иррационально, стремясь проехать перекресток любой ценой, даже на желтый, даже если в ста метрах впереди горит другой красный светофор, даже если впереди затор, и твоя машина создаст пробку на перекрестке. Вероятно, только дети или внуки сегодняшних автомобилистов усвоят, что в городе быстрее передвигается не тот, кто давит на газ с перекрестка, а кто выбирает темп, позволяющий миновать светофоры без остановки. Желательно, экономя при этом бензин и минимально загрязняя городской воздух выхлопом.

Нужно дождаться смены поколений, накапливания рационального начала в крови.

Пропуская выходящих из поезда, им улыбаться, читать в вагоне ридер и радоваться, что продал машину, которая при таком количестве машин и таком состоянии дорог мне в Москве скоро будет точно уж ни к чему.

 

6 марта 2012

 

Цена и ценности

О Збигневе Бжезинском, о «мягкой силе», о нестерпимом блеске бриллиантов культуры, о борьбе двух миров и о (где‑то за кадром) разгоне митингов 5 марта и очередном цикле царствования Владимира Путина

 

http://www.podst.ru/posts/6818/

 

Збигнев Бжезинской в книге «Великая шахматная доска» (ее хорошо бы прочесть не только русскому либералу, но и русскому консерватору) популярно объясняет, чем поддерживаются претензии США на мировое лидерство и почему была выиграна холодная война.

США, в отличие от СССР, не навязывали своем союзникам ни государственного контроля, ни своей идеологии. С Европой США объединяли общие ценности, которые, что важно, были привлекательны для всего мира. То есть исход соревнования двух систем определила не военная схватка, а гибкость пан‑атлантизма не фоне неповоротливости соцлагеря, плюс, безусловно, блеск либеральной идеи, ослеплявший рабов соцлагеря.

Голливуд и Гарвард, Энди Уорхолл и Нильс Бор, Хемингуэй и дом с тремя спальнями, джаз и автомобиль, плюс, конечно, свобода личности – все это было дико привлекательно, и этому было нечем ответить, особенно стоя в очереди за колбасой.

Привлекательность ценностей – как материальных, так и нематериальных – и есть основа «мягкой силы», обеспечивающей победу жизненного уклада. Мы такое видели и в России, когда «мягкая сила» офисной культуры, с ее теплым рабочим местом и корпоративами, перемолола в пыль бандитско‑пацанскую культуру, столь распространенную в начале девяностых.

Я говорю обо всем этом через день после того, как Владимир Путин был избран на очередной срок правителем России и на следующий день после того, как в Москве и в Питере разогнали тех, кому этот выбор не понравился, и кто по этой причине вышел на площадь, решив, что площади, как в Америке и Европе, принадлежат всем, а не Путину. В итоге в обоих городах полицией и ОМОНом были хвачены мои знакомые, им устроили веселую ночь. Это пример действия жесткой силы, давления и подавления, на котором строился СССР.

И эта сила может быть действительно сильна – при условии, если за ней мягкая сила, то есть охраняемые ценности. Ибо если есть сила, но нет ценностей, то даже охрана скоро поймет – и на фига пустоту защищать?

Я это к тому, что мы с легкостью можем перечислить западные ценности, привлекательные для нас. Жизнь в своем домике, с автомобилем и хайвеем. Страховая медицина. Качественное образование. Чистый воздух. Улыбчивый сервис. Научные открытия. Журналистские расследования. Честные новости. Независимый суд. Защита личности. «Убить дракона». «Спасти рядового Райана».

Но попробуйте назвать российские ценности, которые заставляли бы прочий мир смотреть на нас, равняться на нас и подражать нам.

Этот вопрос о ценностях я задаю часто.

И слышу в ответ либо про Толстого с Достоевским, либо про нефть и газ.

Скучно, девушки. Нечего ОМОНу в России охранять.

 

[1] Андрей Богданов – мало кому известный персонаж (или известный в качестве фантастического «Великого мастера Великой ложи России»), кандидат‑самовыдвиженец в президенты во время кампании 2008 года, и, соответственно, формальный соперник Дмитрия Медведева. Куда более сильные кандидаты – например, глава «Яблока» Григорий Явлинский – в то же время получили от Центризбиркома отказ в регистрации. (Прим. автора)

 

[2] Ну, теперь‑то мы знаем, когда это времечко наступило: в августе 2008‑го, сдетонировав от войны с Грузией. Несмотря на уверения в «стабильности», в августе индекс РТС потерял 16 %, в сентябре – 19 %, в октябре – 32 %.

 

[3] Ток‑шоу «Слово за слово» я вел вплоть по июль 2010‑го, пока без объяснения причин не был уволен, – что, впрочем, на российских телеканалах является обычной практикой, потому что объяснение портит настроение начальнику, а русский начальник портить себе настроение не любит.