Аксинья помогает хозяину снять сапоги, верхнюю одежду.

АДРИАН. Вот ведь крапивное семя, чужеродцы, чужеземцы! Понаехали в Москву в нашу! Да что они себе позволяют?! Чем моё ремесло нечестнее прочих? А? Да за что они меня так суесловят?

АКСИНЬЯ. Хорошее ремесло, батюшка, хорошее… Иди, проспись.

АДРИАН. Разве гробовщик брат палачу? Чему смеются басурмане-немчура? Разве гробовщик гаер святочный?

АКСИНЬЯ. Как можно, батюшка, как можно…

АДРИАН. Хотел позвать их на новоселье. Всех! Задать им пир горой!

АКСИНЬЯ. А ты и позови, батюшка, позови…

АДРИАН. Не бывать этому!!!

АКСИНЬЯ. Не зови, батюшка, не зови…

АДРИАН. А созову я тех, на кого работаю! Мертвецов православных!

АКСИНЬЯ. Что ты, батюшка? Свят-свят, царица небесная! Перекрестись! Созывать мёртвых на новоселье! Экая страсть!

АДРИАН. Ей-богу, созову! На завтра же! Милости просим, мои благодетели, у меня попировать! Чем бог послал, всем угощу!

АКСИНЬЯ. Окстись, батюшка!

АДРИАН. Я им не то, что званый вечер… Я им бал устрою… Да, вот так и будет, как сказал! Соберу всех, кто меня в люди вывел, на кого я восемнадцать лет горбатился! Пусть пируют на моем новосельи!

Прохоров засыпает сидя.

Аксинья, крестясь, уходит.

Гробовщик спит.

Неясные тени блуждают по комнате, загораются и гаснут свечи, то тут то там возникают и умолкают шепотки.

Прохоров спит. Полумрак.

В гостиную вбегает Аксинья.

АКСИНЬЯ. Андриан Прохорович, батюшка! Вставай! Трюхина-то померла!

АДРИАН (просыпаясь). Что? Где? Когда?

АКСИНЬЯ. Купчиха Трюхина померла, племянник прискакал. В сенях дожидается.

АДРИАН. Кафтан давай! Сапоги! Трюхина?! Трюхина!!! Сейчас слетятся все, как воронье, на мертвое тело! Надо поспевать! Иванишкин, собака, поди, там уже! Кафтан давай!

Аксинья бегает в поисках одежды.

АКСИНЬЯ. Так я ж его почистить… Весь кафтан ведь вчера извозёкал!

Аксинья убежала.

АДРИАН. А! Некогда! Так пойду!

Прохоров босиком, в одной рубахе, как спал, спешно вышел к Трюхину.

ТРЮХИН. Доброй ночи, господин Прохоров …

АДРИАН. Вот горе-то! Горе! Прибрал господь?

ТРЮХИН. Свершилось…

АДРИАН. На всё воля божья…

ТРЮХИН. Да.

АДРИАН. Не извольте беспокоиться: гроб дубовый, свечи, покров и другие похоронные принадлежности тотчас будут доставлены во всей исправности!

ТРЮХИН. Благодарю. О цене не торгуюсь, полагаюсь на вашу совесть.

АДРИАН. Как можно! Такое горе! Всё в лучшем виде! Соберусь и еду к вам! Постойте! Я сию минуту!

Прохоров повернулся, смотрит и видит, что гостиная полна народу.  Комната ярко освещена и полна народу.

А Трюхин постучал его по плечу и осклабился.

Смотрит на него Прохоров и видит, что это не Трюхин, племянник купчихи, а покойный Шамков.

ШМАКОВ. Что ж ты так перепужался, батюшка? Не признаешь?

АДРИАН. Признаю. Господин Шульц, не так ли?

ШМАКОВ. Не я. Я Шмаков, бригадир, тобою похороненный недавно, не помнишь?

АДРИАН. Что это? Кто это? Сгинь, пропади. Нечистая сила! Кто ходит по дому? Не воры? Или ходят любовники к дочерям?

ШМАКОВ. Какие любовники? С твоим-то трудом разве ж нужны кому когда будут твои дочки? Все тебя боятся, пусть дочки сто раз будут красавицы.

АДРИАН. Ничего не понимаю. Кто в доме? Вы кто? Вы в гости ко мне? Дак войдите, сделайте милость!

ШМАКОВ. Не церемонься, батюшка, ступай себе вперёд: указывай гостям дорогу!

Прохоров посторонился, вдруг видит, что за Шмаковым идут еще несколько мертвецов.

АДРИАН. Матерь божья, кто это?

ШМАКОВ (представляется гостям). Отставной бригадир Шмаков, последний клиент господина Прохорова, приятно познакомится. Недавно совсем он меня закопал …

АДРИАН. Что за дьявольщина…

Прохоров медленно проходит в гостиную.

Мертвецы сидят за столом, ведут обычные светские беседы званых вечеров, неспешно танцуют с бокалами в руках. Среди них и жена его, Лукерья.

ЛУКЕРЬЯ. Милости прошу, господа! Чувствуйте себя как дома.

Увидела Адриана.

А вот и хозяин пожаловал. Здравствуй, Адриан.

АДРИАН. Луиза Иогановна? Жена господина Шульца?

ЛУКЕРЬЯ. Нет, я твоя жена, Лукерья Степановна. Не видишь? Не распознал?

АДРИАН. Вижу.

ЛУКЕРЬЯ. Ну вот, радуйся, что еще раз повидались с тобой.

АДРИАН. Ты же умерла, Лукерья! Я же сам тебя похоронил!

ЛУКЕРЬЯ. Похоронил. Ты всех здесь хоронил. Все и пришли на новоселье, раз ты звал. Уважение тебе выразить захотели.

АДРИАН. Но как же?

ЛУКЕРЬЯ. Все пришли. Только тех нет, кто совсем уже истлел. Ну, или неудобно было, не в чем выйти. Одежда быстрее сгнивает, чем кости.

ШМАКОВ. Разрешите еще раз засвидетельствовать свое почтение. Выразить благодарность, так сказать.

АДРИАН. Но вы же господин Шульц? Вы же еще не померли, вроде?

ШМАКОВ. Обознались, батюшка! Я не Шульц. Я бригадир Шмаков, сказал же вам? Не помните? А ведь так мало времени прошло. Кроме вас никто не изъявил желание меня похоронить за казенный счет. Видишь ли: имущество испорчу сыростью своей. Как будто не со мной то имущество уйдет. А вы, любезный, похоронили. Да все на высшем уровне. До сих пор приятно вспомнить свои похороны. И венок. И гроб весьма достойный был.