Аксинья уносит вывеску и тут же возвращается, копается в вещах.

Светлана Гурова

Михаил Батурин

 ГРОБОВЩИК

Пьеса в одном действии по мотивам повести А.С.Пушкина.

Редакция Николая Коляды

 

Действующие лица:

ПРОХОРОВ Андриан – гробовщик.

АКУЛИНА – старшая дочь Прохорова. Она же ПРОНЬКИНА

ДАРЬЯ – младшая дочь Прохорова. Она же ЛИЗА

АКСИНЬЯ – прислуга в доме Прохорова. Она же купчиха ТРЮХИНА.

ШУЛЬЦ – немец. Он же ТРЮХИН, он же ШМАКОВ – отставной бригадир.

ШНАЙДЕР – булочник. Он же ГУСАР

ЛУИЗА – жена Шульца. Она же ЛУКЕРЬЯ - жена Прохорова.

ЮРКО – полицейский-будочник. Он же БЕДНЯК.

КУРИЛКИН – отставной сержант, первый клиент Прохорова. Он же ГОСТЬ

АГЛАЯ ПЕТРОВНА – девица легкого поведения. Она же ГОСТЬЯ

ТРЮХИНА, купчиха. Она же ГОСТЬЯ.

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Новый дом Андриана Прохорова. Царит беспорядок, какой обычно бывает при переезде. Домочадцы переносят вещи, расставляют мебель, похоронную атрибутику, наводят порядок. Везде вещи, узлы, мебель и товар гробовщика. Адриан деловито снует между баулами. Аксинья, прислуга, бегает по дому, всплескивая руками. Дочери у окна, смотрят на улицу.

ДАРЬЯ. А хорошо, что мы сюда переехали.

АКУЛИНА. Какой разговор! Басманную-то ведь не сравнить с Никитской. Там все наш брат русский, а здесь погляди: немчура ходит.

ДАРЬЯ. Ага! И немчики такие прехорошенькие, да пречистенькие. Не то, что наши, русские. Смотри, смотри, какой миленький!

АКУЛИНА. Вот бы за кого замуж выскочить, а? Ой, а вон тот глазки мне состроил.

ДАРЬЯ. Чего это тебе? Это мне.

АКУЛИНА. Я старше.

ДАРЬЯ. Я красивше.

АДРИАН. Расселись тут у окна. Старше! Красивше! Мелют, что ни попадя! Я, что ли, все разбирать должен? Вон, какие хоромы для вас купил. Как все теперь расставить? Ума не приложу. Уже голову сломал. А вам наплевать. Чего бы у окна не сидеть, когда отец деньги на дом накопил и перевез все. Теперь и сам порядок наводит. Присесть некогда.

АКСИНЬЯ. Да! Так-то старый дом поуютнее был. Хоть и маленький. Зато там казалось, что товара много. А тут…

АДРИАН. Эй ты! Вывеску о продаже старого дома-то повесили?

АКСИНЬЯ. Так ты ж сам и повесил. Забыл что ль?

АДРИАН. Да что ж я должен всё помнить?

АКСИНЬЯ. Андриан Прохорович, батюшка, а гробы куда? Куда гробы-то?

АДРИАН. Аксинья, да что ж ты дура такая? В гостиную! Куда же ещё можно поставить гробы, а? Дура ты стоеросовая!

АКУЛИНА. Ну, правильно. В гостиной гробами – самое место.

ДАРЬЯ. Папенька, стоило переезжать в новый богатый дом, чтобы в гостиной снова гробы стояли?

АДРИАН. Цыц! Благодаря гробам мы сюда и переехали! Забыла?

ДАРЬЯ. Это немчуренок-то, гляди – ушел. Никого нет на улице. Тихо.

АКУЛИНА. На Басманной к Разгуляю все поближе было. Зачем мы сюда переехали? Найдем мы тут женихов? Не найдем. Одна немчура тут глухая. Да и кому мы нужны? Все боятся. Гробами торгуем.

АДРИАН. Ишь чего! Свиристели! Не нравится? Я занимаюсь нужным делом, таким же важным для людей, как хлеб печь. Не нравится им! А наряды новые нравятся?

АКУЛИНА. Да, к чему наряды? Мы не ходим никуда. Нас зовут только на похороны.

АДРИАН. Это моя работа. Хорошая работа! Доход, гляди, какой нам приносит она, а? Не зовут и не надо. Нечего по гулянкам-то ползать.

ДАРЬЯ. Не зовут никуда, папенька, от того, что вы угрюмый всегда. С вами невозможно поддержать приятной беседы. Вот у господ Шекспира и Вальтера Скотта гробовщики всегда весёлые и шутливые!

АДРИАН. Вольности выдумали! Сначала у них гробовщики смеются, потом революции происходят.

АКУЛИНА. Революция во Франции. А Шекспир со Скотом… то есть со Скоттом… -англичане!

АДРИАН. Не подобает представителю моей скорбной профессии веселиться. Каково будет родственникам? У людей горе, а гробовщик этакой весёлый да шутливый! Аксинья! В который раз спрашиваю: вывеску повесили или нет?

АКСИНЬЯ. Так ты ж сам и повесил. Забыл что ль?

АДРИАН. Я что все помнить должен? С вами скоро сам себя забуду. За всех все делаю. А вы только в окна пялитесь, да глазки немчикам строите. А ну быстро вещи разбирать! Где повесили, когда не повесили?!

Адриан находит среди вещей вывеску, на которой изображен дородный Амур с опрокинутым факелом, и надпись: «Здесь продаются и обиваются гробы простые и крашенные, также отдаются на прокат и починяются старые».

АДРИАН. Вон она, не повешена!

АКУЛИНА. Не повешена. Необразование какое!

АКСИНЬЯ. Дак скажи, куда вывеску вешать?

АДРИАН. Какая красивая! Ух, зазывная!

Прохоров и дочери читают надпись вслух:

«Здесь продаются и обиваются гробы простые и крашенные, а такжеотдаются на прокат и починяются старые».

АКУЛИНА. Как это на прокат?

ДАРЬЯ. Починяются старые? Откуда берутся старые гробы?

АДРИАН. Цыц! Знаю, что делаю! Над воротами надо укрепитьсейчас же! Только, чтобы ровно там! Аксинья, скажи рабочим, пусть сделают!

Раздается стук в двери.

АДРИАН. Аксинья, отпирай! Кто это там?

 

СЦЕНА ВТОРАЯ

Смеётся, отходит от девиц.

АКУЛИНА. Ну вот, никому мы не нужны. Каково общество…

ДАРЬЯ. Нам в таком бывать не доводилось. Европейцы!

ЮРКО. А-а! Даром что немчура! Говорят, русские много пьют. Половина из них не раз с воскресенья на понедельник в моей будке прибывали.

АКУЛИНА. Не может быть!

ДАРЬЯ. Какой конфуз!

ЮРКО. Точно так! До белых коников! До чёртиков! До белочки! Я-то знаю! Двадцать пять лет верой и правдой!

АДРИАН. Вот тебе и просвещённая Европа!

Юрко обнимает Прохорова.

ЮРКО. А что, правда?! Ик! Что ж! Пей – ик! – за здоровье своих мертвецов!

Обращается в пустоту.

Дорогие мои! Уважаемые мои! Клиенты гробовщика Адриана Прохорова! Милости прошу ко мне на новоселье! Отблагодарю вас за выбор моего похоронного дома!

Адриан кланяется в пустоту.

АКУЛИНА. Перестаньте, пожалуйста! Шутка затянулась!

ДАРЬЯ. Домой идите, папенька, вы пьяны!

ШУЛЬЦ. Простите нас, сосед, вы, зо чу заген, перешли рамки приличия. Попрошу вас вон.

ШНАЙДЕР. Да господин Прохоров зашутился не к месту.

АДРИАН. Да и в самом деле, шутка злая получилась. Вы что, мне на дверь указываете? Да я плюю на вас, немчура поганая! Все будете моими клиентами! Все вперед ногами вынесу из ваших домов! Что насупились? Или думаете, что все помрут, а вы останетесь? Не останетесь! Ни булочки ваши, ни ваши сапоги не нужны вам будут! В гробу карманов нет! Всех перехороню! Всех!

АКУЛИНА. Ну, хватит позорить нас!

ДАРЬЯ. Пойдемте, пойдемте отсюда скорее!

ШУЛЬЦ. Музыка, музыка! Танцен, танцен!

СЦЕНА ТРЕТЬЯ.

Гостиная дома Прохорова.

Прохоров засыпает сидя.

Аксинья, крестясь, уходит.

Гробовщик спит.

Прохоров спит. Полумрак.

В гостиную вбегает Аксинья.

АКСИНЬЯ. Андриан Прохорович, батюшка! Вставай! Трюхина-то померла!

АДРИАН (просыпаясь). Что? Где? Когда?

АКСИНЬЯ. Купчиха Трюхина померла, племянник прискакал. В сенях дожидается.

АДРИАН. Кафтан давай! Сапоги! Трюхина?! Трюхина!!! Сейчас слетятся все, как воронье, на мертвое тело! Надо поспевать! Иванишкин, собака, поди, там уже! Кафтан давай!

Аксинья убежала.

АДРИАН. А! Некогда! Так пойду!

Увидела Адриана.

А вот и хозяин пожаловал. Здравствуй, Адриан.

АДРИАН. Луиза Иогановна? Жена господина Шульца?

ЛУКЕРЬЯ. Нет, я твоя жена, Лукерья Степановна. Не видишь? Не распознал?

АДРИАН. Вижу.

ЛУКЕРЬЯ. Ну вот, радуйся, что еще раз повидались с тобой.

АДРИАН. Ты же умерла, Лукерья! Я же сам тебя похоронил!

ЛУКЕРЬЯ. Похоронил. Ты всех здесь хоронил. Все и пришли на новоселье, раз ты звал. Уважение тебе выразить захотели.

АДРИАН. Но как же?

ЛУКЕРЬЯ. Все пришли. Только тех нет, кто совсем уже истлел. Ну, или неудобно было, не в чем выйти. Одежда быстрее сгнивает, чем кости.

ШМАКОВ. Разрешите еще раз засвидетельствовать свое почтение. Выразить благодарность, так сказать.

АДРИАН. Но вы же господин Шульц? Вы же еще не померли, вроде?

ШМАКОВ. Обознались, батюшка! Я не Шульц. Я бригадир Шмаков, сказал же вам? Не помните? А ведь так мало времени прошло. Кроме вас никто не изъявил желание меня похоронить за казенный счет. Видишь ли: имущество испорчу сыростью своей. Как будто не со мной то имущество уйдет. А вы, любезный, похоронили. Да все на высшем уровне. До сих пор приятно вспомнить свои похороны. И венок. И гроб весьма достойный был.

Плачет. Сморкается в рукав.

АДРИАН. Да полно.

БЕДНЯК. Не смог не откликнуться на приглашение. Такой человек пригласил!

ЛУКЕРЬЯ. Всех пригласил? Даже любовниц бывших?

АДРИАН. Ну, не всех же я хоронил.

Входит Трюхина.

ТРЮХИНА. Здравствуйте, господа!

 

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ.

Занавес.

 

 

Светлана Гурова

Михаил Батурин

 ГРОБОВЩИК

Пьеса в одном действии по мотивам повести А.С.Пушкина.

Редакция Николая Коляды

 

Действующие лица:

ПРОХОРОВ Андриан – гробовщик.

АКУЛИНА – старшая дочь Прохорова. Она же ПРОНЬКИНА

ДАРЬЯ – младшая дочь Прохорова. Она же ЛИЗА

АКСИНЬЯ – прислуга в доме Прохорова. Она же купчиха ТРЮХИНА.

ШУЛЬЦ – немец. Он же ТРЮХИН, он же ШМАКОВ – отставной бригадир.

ШНАЙДЕР – булочник. Он же ГУСАР

ЛУИЗА – жена Шульца. Она же ЛУКЕРЬЯ - жена Прохорова.

ЮРКО – полицейский-будочник. Он же БЕДНЯК.

КУРИЛКИН – отставной сержант, первый клиент Прохорова. Он же ГОСТЬ

АГЛАЯ ПЕТРОВНА – девица легкого поведения. Она же ГОСТЬЯ

ТРЮХИНА, купчиха. Она же ГОСТЬЯ.

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Новый дом Андриана Прохорова. Царит беспорядок, какой обычно бывает при переезде. Домочадцы переносят вещи, расставляют мебель, похоронную атрибутику, наводят порядок. Везде вещи, узлы, мебель и товар гробовщика. Адриан деловито снует между баулами. Аксинья, прислуга, бегает по дому, всплескивая руками. Дочери у окна, смотрят на улицу.

ДАРЬЯ. А хорошо, что мы сюда переехали.

АКУЛИНА. Какой разговор! Басманную-то ведь не сравнить с Никитской. Там все наш брат русский, а здесь погляди: немчура ходит.

ДАРЬЯ. Ага! И немчики такие прехорошенькие, да пречистенькие. Не то, что наши, русские. Смотри, смотри, какой миленький!

АКУЛИНА. Вот бы за кого замуж выскочить, а? Ой, а вон тот глазки мне состроил.

ДАРЬЯ. Чего это тебе? Это мне.

АКУЛИНА. Я старше.

ДАРЬЯ. Я красивше.

АДРИАН. Расселись тут у окна. Старше! Красивше! Мелют, что ни попадя! Я, что ли, все разбирать должен? Вон, какие хоромы для вас купил. Как все теперь расставить? Ума не приложу. Уже голову сломал. А вам наплевать. Чего бы у окна не сидеть, когда отец деньги на дом накопил и перевез все. Теперь и сам порядок наводит. Присесть некогда.

АКСИНЬЯ. Да! Так-то старый дом поуютнее был. Хоть и маленький. Зато там казалось, что товара много. А тут…

АДРИАН. Эй ты! Вывеску о продаже старого дома-то повесили?

АКСИНЬЯ. Так ты ж сам и повесил. Забыл что ль?

АДРИАН. Да что ж я должен всё помнить?

АКСИНЬЯ. Андриан Прохорович, батюшка, а гробы куда? Куда гробы-то?

АДРИАН. Аксинья, да что ж ты дура такая? В гостиную! Куда же ещё можно поставить гробы, а? Дура ты стоеросовая!

АКУЛИНА. Ну, правильно. В гостиной гробами – самое место.

ДАРЬЯ. Папенька, стоило переезжать в новый богатый дом, чтобы в гостиной снова гробы стояли?

АДРИАН. Цыц! Благодаря гробам мы сюда и переехали! Забыла?

ДАРЬЯ. Это немчуренок-то, гляди – ушел. Никого нет на улице. Тихо.

АКУЛИНА. На Басманной к Разгуляю все поближе было. Зачем мы сюда переехали? Найдем мы тут женихов? Не найдем. Одна немчура тут глухая. Да и кому мы нужны? Все боятся. Гробами торгуем.

АДРИАН. Ишь чего! Свиристели! Не нравится? Я занимаюсь нужным делом, таким же важным для людей, как хлеб печь. Не нравится им! А наряды новые нравятся?

АКУЛИНА. Да, к чему наряды? Мы не ходим никуда. Нас зовут только на похороны.

АДРИАН. Это моя работа. Хорошая работа! Доход, гляди, какой нам приносит она, а? Не зовут и не надо. Нечего по гулянкам-то ползать.

ДАРЬЯ. Не зовут никуда, папенька, от того, что вы угрюмый всегда. С вами невозможно поддержать приятной беседы. Вот у господ Шекспира и Вальтера Скотта гробовщики всегда весёлые и шутливые!

АДРИАН. Вольности выдумали! Сначала у них гробовщики смеются, потом революции происходят.

АКУЛИНА. Революция во Франции. А Шекспир со Скотом… то есть со Скоттом… -англичане!

АДРИАН. Не подобает представителю моей скорбной профессии веселиться. Каково будет родственникам? У людей горе, а гробовщик этакой весёлый да шутливый! Аксинья! В который раз спрашиваю: вывеску повесили или нет?

АКСИНЬЯ. Так ты ж сам и повесил. Забыл что ль?

АДРИАН. Я что все помнить должен? С вами скоро сам себя забуду. За всех все делаю. А вы только в окна пялитесь, да глазки немчикам строите. А ну быстро вещи разбирать! Где повесили, когда не повесили?!

Адриан находит среди вещей вывеску, на которой изображен дородный Амур с опрокинутым факелом, и надпись: «Здесь продаются и обиваются гробы простые и крашенные, также отдаются на прокат и починяются старые».

АДРИАН. Вон она, не повешена!

АКУЛИНА. Не повешена. Необразование какое!

АКСИНЬЯ. Дак скажи, куда вывеску вешать?

АДРИАН. Какая красивая! Ух, зазывная!

Прохоров и дочери читают надпись вслух:

«Здесь продаются и обиваются гробы простые и крашенные, а такжеотдаются на прокат и починяются старые».

АКУЛИНА. Как это на прокат?

ДАРЬЯ. Починяются старые? Откуда берутся старые гробы?

АДРИАН. Цыц! Знаю, что делаю! Над воротами надо укрепитьсейчас же! Только, чтобы ровно там! Аксинья, скажи рабочим, пусть сделают!

Аксинья уносит вывеску и тут же возвращается, копается в вещах.

АКУЛИНА. Тоска какая. «Гробы напрокат». В таком доме жить, только людей пугать. Фу!

АДРИАН. Я сказал, хватит в окна пялиться! Работайте!