Общая структура Национального Комитета «Свободная Германия»

 

Президиуму НКСГ подчинялись полномочные представители Комитета в штабах фронтов, уполномоченные НКСГ в лагерях военнопленных, уполномоченные НКСГ в войсковых штабах и группы для нелегального использования.

Немцы из НКСГ носили немецкое оружие и форму (однако с нарукавной повязкой с надписью «Freies Deutschland»), их сбрасывали на парашюте, или они просачивались на вражескую территорию и распространяли там листовки, расклеивали плакаты, выполняли акции саботажа или засады и принимали участие в действиях партизан.

 

С 1943 года, с начала наступления против Третьего Рейха, СССР в больших масштабах использовал свои войска спецназначения для обучения партизан и координации их усилий с действиями сухопутных войск. В этот процесс были включены сотрудники НКСГ.

Роль войск специального назначения тут была двоякой: с одной стороны, речь шла о поддержке в глубине операций Красной Армии; с другой стороны, о формировании профессиональных кадров для партизанского движения и укреплении влияния партии при немедленном устранении контрреволюционных элементов. Здесь мы еще раз видим роль, подобную роли Чека в ходе Гражданской войны. Так, «специальные силы» («истребительные отряды») не ограничиваются тем, что устраняют коллаборационистов, но уничтожают и лидеров некоммунистических националистических движений. Эта их роль продолжится после поражения Третьего Рейха и подготовит приход народных демократий в Восточной Европе.

 

 

Холодная война

Советское видение войны

 

В марксистско-ленинском мировоззрении, которое пропитывает всю советскую военную мысль, явление «войны» тесно связано с явлением классовой борьбы. Война, следовательно, это одновременно постоянное и глобальное явление. Мир не может воцариться до победы рабочего класса. Чтобы достичь этой победы - и именно для этого вести эту «войну» – полезны все средства, и военные средства являются лишь частью этой широкой палитры. Этот дух постоянной борьбы объясняет, например, избыток воинственного лексикона в лозунгах предприятий, и он же оправдывал лишения, перенесенные народом, как в сфере свобод, так и в области обеспечения потребительскими товарами.

 

Чтобы достичь своих целей в этой войне, Советский Союз использовал различные стратегии, которые можно подразделить на две категории: прямые стратегии и косвенные стратегии.

 

Прямые стратегии – стратегии, использованные или используемые для того, чтобы поразить противника «с фронта». Они используют как приоритетное средство вооруженные силы, а именно, ОВД. Оккупация Чехословакии в 1968 году и Афганистана в 1979 году – это примеры таких прямых стратегий, которые должны напрямую противостоять угрозе.

 

Косвенные стратегии тоньше, и они стремятся ослабить противника окольными путями. Помимо дезинформации и пропаганды, они извлекают выгоду из всего того, что может использоваться для ослабления противника, в данном случае Запада. При применении исключительно секретных средств косвенные стратегии можно резюмировать одним словом: «подрывная деятельность». Среди прочего, они проявлялись в форме действий влияния (осуществлявшихся журналистами или «купленными» авторами), финансирования Советским Союзом и его союзниками немецких и европейских коммунистических, пацифистских и экологических движений в восьмидесятых годах. В 1970-80-х годах косвенные стратегии включали в себя спонсорство ультралевого терроризма, а также - и это известно меньше - ультраправого.

 

Параллельно ОВД должна была защищаться от возможных аналогичных действий, организованных уже Западом. Это стало первостепенной задачей служб безопасности, таких, как КГБ, деятельность которого можно свести к слову «маскировка».

Действительно, на стратегическом уровне советское понятие «маскировка» намного выходит за рамки привычного понимания маскировки. Она подразделяется на два типа деятельности: пассивные мероприятия и активные мероприятия.

Пассивные мероприятия - все меры, которые должны защищать государство от подрывной деятельности. Они включают все меры по сохранению тайны, наблюдению и защите чувствительных (и часто запретных) зон, наблюдение за людьми, представлявшими угрозу государству, охрану границ, и т.д.

 

Активные мероприятия - все меры, которые должны исказить восприятие иностранцами СССР. Они, следовательно, включают пропаганду, дезинформацию, и т.д. Как следует из этого, они тесно связаны с косвенными стратегиями, в чем и была причина того, что и тем и другим занимался КГБ и его аналоги в других странах ОВД.

 

В строгом распределении задач, которое наблюдалось в Советском Союзе, вооруженные силы были, следовательно, инструментом прямых стратегий.

Использование войск спецназначения ОВД для поддержки террористической деятельности в Западной Европе, о чем часто упоминали на Западе в восьмидесятых годах, не соответствует возможностям войск спецназначения. Терроризм – это продолжительная деятельность, которая требует инфраструктуры и значительных подпольных возможностей. Террорист должен уметь полностью раствориться в населении, которое он терроризирует. Иностранное государство, которое пытается внедрить террористические движения, должно в своих действиях опираться на уже существующие протесты или трения. Появление террористических движений «из ничего» можно представить себе только с трудом. С другой стороны, некоторые движения, такие, как баскская ЭТА, ирландская ИРА, РАФ в Германии, «Красные Бригады» в Италии использовали в существенной мере поддержку в форме снабжения со стороны некоторых стран ОВД, например, Чехословакии и ГДР.

 

Если мы посчитаем, что первым «сражением» на европейском театре была бы быстрая мобилизация западных армий, цель косвенных стратегий проявляется яснее. В этом контексте помехи мобилизации с помощью точечных террористических актов – такими, как их считали обычно - не только достигли бы лишь ограниченных результатов, но даже наоборот, могли бы вызвать укрепление у населения воли к обороне и народную поддержку властей. Зато косвенная стратегия, проводившаяся долго, стремящаяся натравить население на его руководителей, могла бы повлиять на сам процесс решения, создавая постоянный кризис доверия. Решение о мобилизации армии могло бы задержаться из-за политических трений. Аналогичное явление было уже долгие годы очевидным во всех западных странах в вопросах закупки вооружений.

 

С конца Второй мировой войны, и, по крайней мере, до прихода Михаила Горбачева, в политике СССР было четыре фундаментальных приоритета:

• Защита советской родины и государства от агрессии;

• Доминирование в непосредственно примыкающих территориях («буферные зоны»), как в политическом, так и в военном и идеологическом планах;

• Укрепление политического строя и сохранение роли Коммунистической партии;

• Распространение и усиление советского влияния в мире.

 

Эта позиция, стратегически оборонительная, но в оперативном отношении предпочитающая наступление для защиты национальной территории, требовала огромного разведывательного аппарата. Войска спецназначения в этом контексте обретали, таким образом, свое реальное значение. Речь шла в значительной степени о компенсации технологического отставания с помощью добывания разведывательной информации, достаточной для оптимального применения наличествующего оружия.