Трагедия следует за тем, кто не может принять свою истинную судьбу.

— Преступление и Наказание Воссоединённой Амадеры, Файнес де Марта.

* * *

 

Королева Мэв похудела с нашей последней встречи, её лицо стало мрачнее после всех этих нескольких месяцев. Элита, что связана со смертью. Учитывая мою усталость, впалые щеки и напряжённый взгляд, мне кажется, она думает обо мне то же самое каждый раз, когда смотрит на меня. Она и ее батальон отправились за Горы Карра — изогнутая цепь давно потухших вулканов, которая разделяет Бельдайн от Амадеры — и создали лагерь палаток из овчины, здесь, на окраине Лайды, где заканчивается человеческая природа, и горизонт полностью обрамляют покрытые льдом вершины гор. Фонари освещают снег, который лежит между палатками лагеря. Ветер стал холодным и суровым, он прорывается прямо через мое снаряжение для верховой езды. Когда вечер омывает унылый пейзаж в синих и фиолетовых оттенках, бельдийская королева проходит через лужи талого снега из своей палатки к нам, окруженная своими солдатами.

 

Интересно, что она пережила с того времени, когда мы столкнулись друг с другом в морях, и в каком состоянии может быть сейчас её военно морской флот. Часть меня просчитывает, стоить ли в будущем вторгаться в Бельдайн или нет. Не сомневаюсь, что она хочет сделать тоже самое с Кенетрой, но мы обе лишь прикусываем языки, когда Мэв приближается.

Она одаривает меня кивком, приветствуя.

 

- Мы отбываем на рассвете, - говорит она мне. - Если твоя сестра не проснется к тому времени, несите её.

 

Я ответно киваю ей, хотя мои шёпоты шипят на меня за это. Это самое близкое к тому, чтобы мы пришли хотя бы к формальной вежливости.

 

 

- Мы будем готовы.

 

Мэв проходит мимо меня, оставляя мои слова без внимания. Я поворачиваюсь и смотрю на то, как она скрывается внутри нашей палатки.

Покажи ей, на что ты способна, и тогда она проявит своё уважение.

Королева Бельдайна и я сейчас, может и быть, вынужденные союзники, но после этого мы снова примем свои стороны, и вернемся во враждующие государства.

 

Позади ее солдатов идет Магиано. Когда он видит меня, он снимает свой плащ и накидывает его на мой плечи. Я расслабляюсь, когда он перекрывает собой жалящий ветер; затяжное тепло, исходящее от Магиано, оказывает на мое тело успокаивающий эффект.

 

- Я не могу уговорить его войти в палатку, - говорит он, указывая через плечо, когда на его косы падают хлопья ледяных кристалликов.

 

Недалеко от палатки, где земля теряется в черноте гор, я вижу одинокую фигуру со светлыми волосами, приклонившую колени на ветру; его голова опущена в молитве. Терен.

 

Я кладу руку на плечо Магиано.

 

- Пусть остается, - отвечаю я. - Он будет говорить с богами, пока чувствует утешение.

 

Но мой взгляд задерживается на Терене на минуту дольше. Он, как и Рафаэль, чувствует ли теперь притяжение источника происхождения Элиты, зовущего откуда-то из глубины гор? Теперь я чувствую пульсацию в глубине своего сознания, узелок сил и энергии, лежащие где-то за пределами того, что я могу видеть.

 

Магиано раздраженно вздыхает.

 

- Я сказал людям Мэв присмотреть за ним, - говорит он. - Не будем проходить весь этот путь, только чтобы потерять его из-за обморожения.

 

Затем он разворачивается и идет рядом со мной, когда мы возвращаемся обратно в палатку.

 

 

Внутри неё тепло. Люцента сидит в одном углу, морщась, когда обматывает свои руки горячей тканью. Она снова травмировала свое запястье во время боя; когда она замечает, что я наблюдаю, она быстро отводит свой взгляд прочь. Неподалеку со стула поднимается Рафаэль и склоняет голову в сторону Мэв. Она стоит возле входа в палатку, её тело подсознательно поворачивается к Люценте, её глаза остановливаются на кровати Виолетты.

 

Даже в свете фонаря, Виолетта по-прежнему выглядит мертвенно-бледной. Её веки дрожат всё время, будто она находится в кошмарном сне, а её лоб блестит покрывшимся потом. Её темные локоны волос разбросаны по плащу, подложенному под голову.

 

- Снег приходит с севера, - говорит Мэв, нарушая тишину. - Чем дольше мы остаемся здесь, тем больше рискуем, что нам перекроет дорогу. Снежные Разрушители уже направились к горным цепям.

 

- Снежные Разрушители? - спрашивает Магиано.

 

- Люди, которые отправляются к снежным покровам. Они разрушают снег на мелкие, контролируемые обвалы, чтобы предотвратить более крупные.

Вы, возможно, видели их в городе с пешнями для льда. - Мэв кивает в сторону Рафаэля. - Посланник.

 

При упоминании его имени, её каменное лицо смягчается. Я удивляюсь, чувствуя укол зависти, от того, что Рафаэль так может расположить других к себе.

 

- Сейчас с тобой все в порядке?

 

- Лучше, - отвечает Рафаэль.

 

- Что случилось? - спрашиваю я. - Мы видели, как ты замер, ты рухнул на колени.

 

Глаза Рафаэля, цвета драгоценных камней, ловят свет, поблескивая дюжиной различных оттенков зеленого и золотого.

 

- Энергия вокруг меня была ошеломляющей, - объясняет он. - Мир стал расплываться. Я не мог думать, я не мог дышать.

 

 

Его переполняли чувства. Сила Рафаэля заключается в том, что он ощущает каждый поток в этом мире, все, что связанно с чем-то еще. То, что он почувствовал, может быть проявлением того, как ухудшаются силы Рафаэля, эквиваленты моим спонтанным, выходящим из-под контроля, иллюзиям, скрытым меткам Виолетты и разрушающимся костям Люценты.

Если мы не справимся с нашей миссией, его сила станет его погибелью, как и у всех нас.

 

Могу сказать по выражению лица Рафаэля, что его охватывают те же мысли, что и меня, но он просто одаривает Мэв усталой улыбкой.

 

- Не волнуйтесь. Я в порядке, вполне.

 

- Видимо, вы наткнулись на нашу странствующую компанию как раз в нужное время, - говорит Магиано Мэв.

 

В тишине, которая за этим следует, Люцента поднимается на ноги, морщась, когда направляется к пологу палатки.

 

- Мы все должны немного отдохнуть, позже, - бормочет она.

 

Она замедляется, когда проходит рядом с Мэв. Мелькающее выражение — что-то одинокое и тоскливое — пересекает ее лицо до того, как Мэв смогла бы отреагировать; Люцента отступает от палатки и исчезает.

 

Мэв наблюдает за её уходом, затем следует за ней. Её солдаты уходят с её пути.

 

Рафаэль встречается со мной взглядом и садится обратно на свой стул.

 

- Ваша сестра слабеет, - говорит он. - Наша близость к источнику падения Лаэтеса усилила нашу связь с богами, и это опустошает наши тела. Она не продержится ещё дольше.

 

Я смотрю на лицо Виолетты. Она хмурит брови, будто знает о моем присутствии рядом с ней, и я думаю о том, когда мы однажды лежали рядышком на похожей кровати, сраженные Кровавой Лихорадкой. Так или иначе, она никогда нас не покинет.

 

Я мельком смотрю на Магиано, затем на Рафаэля.

 

 

- Дайте мне побыть с ней немного, - говорю я.

 

Я благодарна Магиано за молчание. Он сжимает мою руку, затем поворачивается и выходит из палатки.

 

Рафаэль смотрит на меня, на его лице отражается сомнение. Он не доверяет тебе оставаться с ней наедине. Это то, что ты внушаешь, маленький волчонок, облако подозрений. Возможно, именно это, или, возможно, чувство вины, какие-то вялые отсветы сожаления за всё, что произошло между нами, всё, чего можно было избежать. Что бы это ни значило, оно исчезает в следующем вдохе. Он затягивает застежку плаща и прячет руки в рукава, затем движется в сторону палатки. Прежде чем выйти, он поворачивается ко мне.

 

- Дай себе отдохнуть, - говорит он. - Тебе будет это нужно, моя Аделинетта.

 

Моя Аделинетта.

Дыхание перехватывает; шепоты все еще продолжаются. В памяти вспыхивает воспоминание, несется ко мне, чистое и ясное, как кристал. В полдень, давным-давно, когда я сидела с ним у канала Эстенции и слушала его пение. С воспоминанием накатывает и прилив смутной радости, сопровождаемой невыносимой печалью. Я и не представляла, как много потеряла в тот день. Я хочу попросить его остановиться, но он уже ушел. Его голос, кажется, задерживается в воздухе, слова, которые я не слышала от него годами... и где-то, глубоко в моей груди, волнуется присутствие давно погребенной девушки.

 

На кровати Виолетта издает тихий стон и движется, пробивая этим суматоху моих мыслей. Я склоняюсь ближе к ней. Она делает глубокий, скрипучий вздох, а затем широко раскрывает глаза.

 

Я держу руку Виолетты, сплетая с ней пальцы. Ее кожа обжигающая на ощупь, потемневшая от перекрывающих друг друга меток, и через неё я чувствую наши кровные узы, укрепляющиеся нашими силами Элиты. Её глаза растерянно исследую комнату, а потом она разглядывает мое лицо.

 

- Аделина, - шепчет она.

 

 

- Я здесь... - я начинаю отвечать, но она перебивает меня и закрывает глаза.

 

- Ты совершаешь ошибку, Аделина, - говорит она, её голова поворачивается в сторону.

 

Я моргаю, пытась понять, что это значит, пока не понимаю, что она разговаривает в лихорадочном состоянии, и, возможно, даже не осознает, где находится.

 

- Я хочу вернуться, - шепчет она. - Но твои Инквизиторы... они повсюду ищут меня. Они обнажили мечи. Я думала, что ты могла приказать им убить, когда они найдут меня. - Её голос ломается от сухости, он хриплый и слабый. - Я хочу помочь тебе. Ты совершаешь ошибку, Аделина. - Она вздыхает. - Я тоже совершила ошибку.

 

Теперь я понимаю. Она рассказывает мне, что произошло после того, как она сбежала из дворца, после того, как мои иллюзии переполняли меня, и она отвернулась от меня; после того, как я отвернулась от неё. В горле встает ком. Я сажусь на место Рафаэля, затем снова наклоняюсь к ней.

 

- Я приказала своим солдатам вернуть тебя, - шепчу я. - Целой и невредимой. Я искала тебя неделями, но ты уже оставила меня.

 

Дыхание Виолетты звучит медленно и неровно.

 

- С первыми лучами, возьми корабль, направляющийся в Тамуранию, - шепчет она.

 

Её рука сжимается вокруг моей.

 

- Почему ты ушла к Кинжалам? - Теперь мой голос резче, и мои иллюзии искрят, рисуя вокруг меня сцены дней после того, как Виолетта ушла с моей стороны. Как я сидела на своем троне, схватившись за голову, отказываясь от подносов с едой, принесенных слугами. Как я создавала черноту над небом Кенетры, блокируя солнце в течении нескольких дней. Как я сжигала в огне послания Инквизиторов, пишущих мне один за другим о том, что не могут её найти. - Как ты могла?

 

 

- Я проследила за энергией других Элит через море, - шепчет Виолетта в трансе.

 

По её стороне лица капает пот, она снова беспокойно ёрзает.

 

- Я следила за Рафаэлем, и я нашла его. Он нашел меня. Ах, Аделина... - Она замолкает на мгновение. - Я думала, что он может тебе помочь. Я умоляла его на коленях, прижималась лбом к земле.

 

Её ресницы теперь намокают, едва сдерживая слезы. Под её веками беспокойно двигаются глаза.

 

- Я умоляла его каждый день, даже когда мы услышали, что ты отправила свой новый флот для вторжения в Меррутас.

 

Моя рука сжимается сильнее. Меррутас, я приказала своим людям. Домакка.Тамурания. Дюмор. Пересеките моря, тащите немеченых из своих кроватей, выводите их на улицы передо мной. Моя ярость бурлила день ото дня.

 

- Я не могла найти тебя, - огрызаюсь я, раздраженная слезами, появляющимися в моих глазах. - Почему ты не послала мне голубя?

Почему ты не дала мне знать?

 

Виолетта молчит некоторое время, погруженная в мир лихорадки. Её глаза вновь открыты, пустые и серые, она находит меня.

 

- Рафаэль сказал, что мы навсегда потеряли тебя. Что тебе уже не помочь.

Я думаю, что он ошибается, но он плачет по тебе и трясет головой. Я пытаюсь убедить его. - Её шепот становится настойчивей. - Я думаю, что я попробую завтра снова.

 

Я приближаюсь и сердито вытираю слезы.

 

- Я не понимаю тебя, - шепчу я снова. - Почему ты продолжаешь пытаться?

 

Губы Виолетты дрожат от усилий.

 

 

- Ты не должна ожесточать свое сердце в будущем только из-за своего прошлого. Ты не должна использовать жестокость против себя, чтобы оправдать жестокость к другим.

 

Её серые глаза скользят прочь, подальше от меня, пока её взгляд не упирается в фонарь, висящий у палатки.

 

- Это тяжело. Я знаю, что ты пытаешься.

 

Всю свою жизнь, я пыталась защитить тебя.

Комната размывается за занавесой моих слез.

 

- Прости меня, - шепчу я.

 

Мои слова парят в воздухе, тихо и протяжно. Передо мной вздыхает Виолетта, и её дрожащие веки снова закрываются. Она бормочет что-то ещё, но слишком тихо, чтобы я могла её услышать. Я сжимаю её руку, не зная зачем; надеюсь, что она проснется и увидит меня не в лихорадочном сне, не в кошмаре, а здесь, на её стороне, вместе с ней. Я остаюсь ещё долго после того, как её дыхание не выравнивается. Наконец, когда фонарь горит так слабо, что, окутанная тьмой, палатка — все, что мне видно, я кладу голову на её постель и слушаю завывание ветра, пока я, к счастью, не погружаюсь в сон.