Периодизация литературного процесса

В развитии литературного процесса в России второй половины XX в. можно выделить четыре основные периода, связанные с изменением социокультурной и литературной ситуации.

Первый: 1956 – 1964, «оттепель».

Второй: 1965 – 1985, «послеоттепельное» двадцатилетие.

Третий: 1986 – 1991, «гласность».

Четвёртый: начинается с декабря 1991 и длится по сей день, русская литература конца XX – начала XXI веков.

Литература в годы оттепели

Самая характерная черта развития русской литературы в годы «оттепели» – её начавшееся раскрепощение в послесталинскую эпоху. Известный отход от нормативности, расширение рамок правдивого изображения жизни. Доминирует в этот период по-прежнему социалистический реализм, который переживает обновление. Кроме того, на неофициальном уровне начинают возрождаться запрещённые при Сталине критический реализм и авангардизм.

1956 – 1964 (период «классической оттепели»); отдельные исследователи выделяют раннюю и позднюю «оттепель». (Она ещё не пришла, но некоторые черты уже проявились.) Это, соответственно, с 1953 до 1956 и с 1964 по 1968 год.

В 1954 году Илья Эренбург написал повесть «Оттепель», название которой в последующем было использовано для обозначения нового этапа в жизни советского общества, наступившего после смерти Сталина и характеризовавшегося резким изменением социально-политического и экономического курса в направлении его либерализации. Руководство страны, прежде всего в лице Хрущёва, провозглашает отказ от политического террора и массовых репрессий, вину за которые возлагает на Сталина, и начинает своеобразную перестройку советского общества. Предполагалось существующую социалистическую систему оставить в неприкосновенности, то есть сам тип общественного строя не менять, но реформировать, усовершенствовать её. Восстановить законность, расширить права и свободы граждан, осуществить демократизацию, использовать достижения научно-технического прогресса для повышения материального уровня жизни людей и утвердить так называемый гуманный социализм, или же социализм с человеческим лицом. Осуществив данную программу, мыслилось перейти к развёрнутому строительству коммунизма. «Нынешнее поколения советских людей будет жить при коммунизме». Если бы это обещание Хрущёва сбылось, коммунизм наступил бы в конце 1970-х годов. 20 лет казалось вполне достаточным, чтобы сбылась эта мечта.
В стране осуществляется широкая пропагандистская кампания по развенчанию культа личности Сталина и преодолению последствий сталинизма, укоренившихся в жизни общества. В первую очередь Хрущёв осуществляет реабилитацию невинно репрессированных. «Чтоб не стало по России лагерей».
Принцип материальной заинтересованности в результатах труда. Средняя заработная плата повышается при Хрущёве сразу вдвое и достигает 50 рублей в месяц. Крестьяне получают паспорта и право без разрешения начальства покидать деревню (раньше это было запрещено), тем более что требовалось много рабочих рук на так называемых стройках коммунизма (Сибирь, Целина). В стране разворачивается обширное жилищное строительство. Раньше до половины населения страны жило в бараках. Вводится два выходных дня в неделю при сохранении прежней зарплаты. Запущен первый ИСЗ (Искусственный спутник Земли). Созданы первый в мире синхрофазотрон и первый атомный ледокол. И хотя проблем оставалось больше, чем достижений, в период «оттепели» страна сделала большой рывок вперёд во многих отношениях. Таковы были результаты либерализации и пришедшей (относительной) свободы.

СССР в эти годы напоминал Гулливера, которого во время сна лилипуты привязали к земле. А тут постепенно начинается какое-то раскрепощение, страна начинает шевелиться и выходить из оцепенения. Изменилась сама атмосфера жизни, ушёл из жизни страх. Люди стали ежедневно ходить в гости, собираться компаниями и обсуждать всё, что происходит в стране. (А раньше было очень развито «стукачество».) И в этих беседах зарождалось постепенно так называемое общественное мнение.
Известный впоследствии Владимир Буковский пишет: будь его воля, он бы в центре Москвы установил бы памятник пишущей машинке («Они стрекотали, печатали по всем крупным городам»). Не дожидаясь официального опубликования, люди перепечатывали себе в личное пользование запрещённых в советское время авторов. Второй памятник, по предложению Буковского, – человеку с гитарой, потому что в период «оттепели» зарождается авторская песня. Кумирами тех времён были Галич, Высоцкий, Окуджава, Визбор и некоторые другие. Это новый тип поэзии, песенная поэзия. Барды очень много сделали для освобождения умов от замшелых догм.

Свою роль в начавшемся раскрепощении умов сыграл международный фестиваль молодёжи и студентов (1958) в Москве. Советские люди впервые вживую, не на картинке
увидели живых латиноамериканцев и африканцев. Возникло явление «штатничества» – поклонники некоторых аспектов культуры США: джаз, виниловые пластинки с зарубежной музыкой, американское искусство, архитектура, западный покрой одежды. Руководство не любило тех, кто модно одевается, и вело со «стилягами» активную борьбу.

Открылась некоторая щель на запад. Самым популярным западным писателем был Эрнест Хемингуэй. «Чуть ли не в каждом втором доме есть его фотография». Зарубежное влияние на советскую литературу в это время ощутимо усилилось.

Не выдержав мук совести, застрелился Александр Фадеев (1956), стоял во главе Союза писателей СССР. Писательская организация при нём вела себя постыдно. Не известно ни одного факта, когда она вступилась бы в защиту репрессированного. Напротив, требовалась санкция руководства союза писателей на арест. Фадеев эту санкцию давал. Вернувшиеся из лагерей писатели плевали ему в лицо. Стоя у его гроба, Пастернак сказал: «Он искупил свою вину». На место Фадеева приходит более прогрессивный, но и более осторожный Федин.

Литературная жизнь резко оживляется. Из лагерей вернулись Даниил Андреев, Солженицын, Шаламов, Смеляков, Серебрякова, Домбровский, Чичибабин. В литературу они принесли свой трагический опыт.
При Сталине съезды писателей, после первого, не проводились 20 лет. Они возобновляются в 1954 году.

В дальнейшем – раз в пять лет.

В годы «оттепели» появляется ряд новых литературных журналов и альманахов. Самый популярный – «Юность» (для молодёжи, публиковал наиболее талантливых молодых авторов того времени). Начинают работать новые театры. Самый популярный – театр «Современник». В основном этот театр тоже ставил молодую, современную драматургию.

С 1956 года в СССР начинают проводиться ежегодные Дни поэзии, и раз в год издаётся альманах под таким же названием, куда отбиралось, по мере возможности, относительно лучшее. 1956 – несколько стихотворений Цветаевой. Печатали также Заболоцкого.

У молодых московских поэтов появилась традиция встречаться у памятника Маяковскому и читать свои стихотворения. Власти это не нравилось. За этими сборищами пристально наблюдала милиция и так называемые дружинники. Они брали под контроль всех, кто казался им подозрительным, и довольно жёстко с ними расправлялись. Итак, свобода пришла, но она имела довольно ограниченный характер.

Во время «оттепели» приходит в литературу новое поколение писателей: Бродский, Ахмадулина, Вознесенский, Рубцов, Солженицын, Бондарев, Айтматов, Шукшин, Белов, Битов, Володин и ряд других. В писательской среде происходит раскол на сталинистов и либералов, так как отношение к событиям в стране было далеко не однозначным. Сталинисты считали перемены в обществе предательством делу коммунизма, и каждый шаг в сторону прогресса достигался ввиду их усилий с колоссальным трудом. Оплот сталинизма – «Октябрь» (главный редактор Всеволод Кочетов). Оплотом либерализма в период «оттепели» стал журнал «Новый мир», возглавляемый Твардовским. Реакционеры не дремали. Под их давлением был исключён из союза писателей Борис Пастернак и подвергся публичной травле на всю страну за то, что был удостоен Нобелевской премии за 1958 год. (С другой стороны, в тюрьму не попал и насильственной высылке за рубеж не подвергся.)
В 1960 году была изъята рукопись Василия Гроссмана «Жизнь и судьба», которую он предложил на легальных условиях одному из журналов. Но главный редактор «настучал» в КГБ о вредном антисоветском произведении. Были изъяты оба экземпляра и даже копирки, сделанные машинисткой. (Один экземпляр был тайно передан знакомым в другой город.) Поскольку опубликовать было возможно далеко не всё, зарождается самиздат. Это нелегальные, не прошедшие цензуру произведения, которые часто рассматривались как опасные. Наиболее влиятельный самиздатский журнал – «Синтаксис» (издатель Александр Гинзбург). 1-й номер вышел тиражом 20 экземпляров. Там напечатались Бродский, Всеволод Некрасов, Сапгир, Холин, Ахмадулина и другие. Издание прекратилось после 3-го номера из-за ареста Гинзбурга.

По этой же причине появилась богема. При Хрущёве их относили к деклассированным элементам и тунеядцам (как Бродского). На самом деле они работали порой втрое больше, чем другие, но не получали денег. Богема бравировала своим аскетизмом, требовала интеллектуально-духовной автономии и не предавала свободу. Жизнь представителей богемы и неофициальной литературы измерялась количеством прочитанных книг (в основном запрещённых) и созданных рукописей. Интенсивно шла работа над собой. Представители неофициальной литературы занимали нонконформистскую позицию.

Опасаясь, что процесс выйдет из-под партийного контроля, Хрущёв в 1962-63 организовал масштабные встречи в Кремле с творческой интеллигенцией. Он искал поддержки у писателей, полностью не утративших, даже в годы сталинизма, свой авторитет в глазах общества, так как у него даже в ЦК было немало противников; с другой стороны, он хотел показать, что партийный контроль над литературой и искусством сохранится во что бы то ни стало. В своём выступлении он заявил, что главное для советской литературы – высокая идейность и художественное мастерство, партийность и народность. У Хрущёва даже была идея объединить всех творческих людей разных профессий в единый творческий союз: так легче контролировать. По ряду причин этого не произошло. Во время встреч некоторые писатели корректно и мягко осмеливались оспаривать отдельные тезисы руководителя страны. Эренбург, Евтушенко, Щипачёв отстаивали идею творческой свободы.

Произошло, однако, нравственное «избиение» Аксёнова и Вознесенского. Партии не понравилось, что у неё есть конкуренты в качестве властителей умов. Было устроено целое публичное представление, чтобы выставить этих кумиров в неприглядном свете. Хрущёв «прицепился» к высказыванию Вознесенского о том, как тот выделяет для себя лучших писателей в литературе: вертикаль высокого – низкого. Среди писателей «высокой» иерархии был назван Пастернак. (Мотивы личного знакомства.) Но как раз незадолго до того Пастернака исключили из союза писателей. «Если вам не нравится в СССР, мы в любой момент выпишем вам паспорт».

Основным творческим методом продолжает оставаться социалистический реализм. Однако в теоретическом плане, и в практике он постепенно начинает подвергаться переоценке.
Его бестенденциозную трактовку дал Андрей Синявский в статье «Что такое социалистический реализм», опубликованной в 1957 году во Франции на французском языке (переправлена нелегально). Автор статьи напоминает, что уже в первом пункте устава союза советских писателей дано определение: «Социалистический реализм предполагает правдивое, исторически конкретное изображение действительности в её революционном развитии с целью идейной переделки и коммунистического воспитания трудящихся».

Синявский обращает внимание на то, что Бальзак, Толстой изображали жизнь такой, какая она есть на самом деле, и показывает, что соцреалист всё, что он видит вокруг себя, воссоздаёт с позиций коммунистического идеала. Главным принципом оценки человека является классово-идеологический принцип. Искусство должно было в СССР помогать делу строительства коммунизма.
«Советское искусство насквозь телеологично». Советской литературе присуще утверждение цели, к которой движется мировое сообщество. Эта цель – коммунизм. Но, спрашивает Синявский, действительно ли мир движется к коммунизму? Нет, говорит он, это утопия. Когда он сравнивает постулат с реальностью, он не видит данного движения и соответствия. Значит, литература социалистического реализма не отражает правду жизни. Идеология стала новой религией, в которую верят просто фанатически. А истинно верующий не способен понять и принять точку зрения другого верующего. Коммунистическая идейность предопределяет писательскую зашоренность.

Свобода слова, подчёркивает Синявский, органически чужда коммунистической культуре. Какая свобода может быть у истинно, фанатично верующего? Только свобода ещё яростнее славить своего бога. Здесь же в качестве бога выступает коммунистическая партия и её вожди, а также и сам коммунистический идеал. А так как проводник идеологии в СССР – партия, то она и осуществляет так называемое руководство, то есть душит литературу и не даёт ей возможности нормально развиваться. Сюжеты всегда строятся таким образом, чтобы создать впечатление очередного шага, приближающего к светлому будущему, коммунистическому обществу. Поэтому они однотипны, о чём бы ни писалось.
Но разве плохо, как бы спрашивает Синявский, что есть оптимизм? Это неплохо, когда оптимизм имеет основания. А исторический оптимизм основан на слепой вере. Пример – ряд названий произведений западной и советской литературы. «Смерть героя», «По ком звонит колокол», «Время жить и время умирать», «Путешествие на край ночи», «Смерть после полудня», «Каждый умирает в одиночку» (западные авторы) – «Счастье», «Первые радости», «Хорошо», «Исполнение желаний», «Победители», «Свет над землёй» (советские авторы).

В значительной части советская литература представлена воспитательным романом, в котором, как правило, показана коммунистическая метаморфоза отдельного человека и целого коллектива, процесс «рождения нового человека». На самом деле это внедрение в сознание человека коммунистической идеологии и морали. Моральным признаётся всё, что служит победе коммунизма. Краеугольный камень советской литературы – Положительный Герой, насквозь пронизанный коммунистической идеологией, у которого нет в жизни никаких иных целей и задач, кроме служения коммунизму. Он обычно приукрашен, у него есть ответы на все вопросы, он всегда знает, что делать во всех лёгких и трудных ситуациях. Для старого реализма, напоминает Синявский, характерен ищущий герой, а для советской литературы – нашедший.

В 1940-е годы, наконец, появились такие тексты, где все герои без исключения положительные, отрицательных просто нет, и борьба идёт только между хорошим и лучшим, восторжествовала так называемая теория бесконфликтности, согласно которой в советском обществе все конфликты преодолены. Таким образом, соцреализм трансформируется в лже-соцреализм. Это индустрия мифов, которая полностью отказалась от жизнеподобных реалий. (Мифы о Ленине, Сталине, войне, коллективизации и проч. «Белая берёза» Бубённова.)

С точки зрения Синявского, по типу героя, содержанию и общему пафосу литература соцреализма гораздо ближе к классицизму, а не подлинному реализму XIX столетия. Более точным обозначением метода было бы, по Синявскому, «социалистический классицизм». Сближает его с классицизмом принцип нормативности. Должное изображается как действительное, как реально существующее.
В годы оттепели, впрочем, наблюдается преодоление стереотипов лже-соцреализма. Сам социалистический реализм несколько укрепляет свои позиции. В нём становится больше возможностей для правдивого изображения реалий жизни. Обновление социалистического реализма с наибольшей полнотой демонстрирует творчество шестидесятников. Шестидесятники – те представители творческой интеллигенции, которые выступали за социализм с человеческим лицом и были бескомпромиссны в своей критике сталинизма, призывали к преодолению его последствий. Но сталинизм критиковался во имя укрепления и улучшения социализма, его критика осуществлялась с позиций идеализированного ленинизма.

Характерные фигуры шестидесятнической литературы: Евтушенко, Рождественский; Бондарев, Айтматов; Розов, Володин и некоторые другие.

Поэзия оттепели

С наибольшей полнотой и выразительностью произошедшие в обществе перемены отразила поэзия. Можно назвать несколько её направлений:

1. Гражданская (лирико-публицистическая), обращена к актуальным событиям своего времени, трактовка которых даётся через личностное восприятие поэта. Публицистичность, открытая апелляция к читателю – одна из самых ярких черт. Твардовский, Смеляков, Евтушенко и другие авторы.
2. Романтическая поэзия. Отнюдь не прославляет идеалы революции, героику труда. В период «оттепели» романтическая поэзия поэтизирует прекрасное в самой жизни и в человеке. Её характерные фигуры – Окуджава, Юнна Мориц, Новелла Матвеева.

3. Философская лирика, которая обращена к так называемым вечным проблемам бытия: что есть мир, жизнь, смерть, в чём проблема смысла жизни, как соотносятся смерть и бессмертие. Таковы поздние тексты Пастернака, Тарковского, Заболоцкого.

В этот период в создании поэзии принимают участие несколько поколений авторов. Во-первых, поэты, к сегодняшнему дню воспринимающиеся как классики: Георгий Иванов, Анна Ахматова, Борис Пастернак, Николай Заболоцкий. Во-вторых, представители старшего поколения, которые не имели ранее возможности публиковаться: Арсений Тарковский, Мария Петровых, Семён Липкин. Некоторые писатели, до того бывшие в творческом кризисе, возвращаются в литературу: Александр Твардовский, Владимир Луговской, Михаил Светлов (книга стихов «Охотничий домик»). В годы «оттепели» впервые сумели опубликоваться так называемые «фронтовые поэты второго призыва» – авторы, которые стали писать стихи ещё накануне войны или в её годы, ровесники Кульчицкого, Когана, Майорова, по причинам непрохождения через цензуру не публиковавшие свои стихотворения: Юрий Левитанский, Булат Окуджава, Борис Слуцкий и некоторые другие. В литературу входит и новое поколение поэтов. В годы «оттепели» они казались примерно равными друг другу по таланту. Из тех, кто оставил свой след в поэзии, стоит назвать Бродского, Кушнера, Рубцова, Мориц, Матвееву, Чухонцева, Ахмадулину, Рождественского, Вознесенского.

Наибольшую известность в этот период приобретают поэты-шестидесятники, чьё мироощущение созвучно мироощущению большинства населения Союза. Это поэты, граждански мужественные. Звучала шире всего четвёрка: Евтушенко, Рождественский, Вознесенский, Ахмадулина.

В период «оттепели» доминирует поэзия, но есть свои успехи и у прозы. Сравнительно с поэзией, проза в некоторых отношениях даже более критична в освещении явлений жизни минувшего и настоящего. Выделяются два направления. Первое представлено произведениями социалистического, второе – критического реализма.

В эти годы появляется огромное число произведений мемуарно-биографического характера. Многие страницы прошлого замалчивались, картина жизни советского общества была фальсифицирована. На основе личного опыта авторы восстанавливали реальность. Не всё попадало в печать. Из числа опубликованного наибольший резонанс вызвали произведения, посвящённые судьбам культуры в советскую эпоху и создателей этой культуры: «Люди, годы, жизнь» Ильи Эренбурга (книга в двух томах), «Повесть о жизни» Константина Паустовского, «Трава забвения» Валентина Катаева. Много нового для современников вводят в их сознание авторы названных книг. Паустовский впервые подробно и живо, в реальных картинах описал «одесскую школу» (Багрицкий, Олеша, Катаев, Ильф). Паустовский в молодости, уже наделённый талантом, чувствовал, что ему не о чем писать. И вот он по примеру Горького отправился в путешествие по югу России, о чём тоже идёт речь в книге. Катаев в книге «Трава забвения» во многом по-новому представил личность Маяковского, к тому времени уже вполне канонизированного. Вторая часть книги посвящена Бунину. До оттепели творчество Бунина, как и любого другого эмигранта, было запрещено. А тут как раз Бунин начинает печататься. Большим интересом к его личности и был вызван к жизни этот биографический очерк Катаева, который в молодости познакомился с Буниным и считал себя его учеником.

Самое масштабное произведение такого рода – «Люди, годы, жизнь». Книга охватывает временной промежуток с 1920-х по 1960-е годы и повествует не только о культурной жизни России и СССР, но и о Западной Европе и обеих Америках. Такой панорамы культурной жизни, касающейся первой половины века, нигде в мировой литературе больше нет. Сюжетная основа – жизнь самого Ильи Эренбурга, которая складывалась, по словам Скоропановой, «довольно оригинально». В молодости он увлекался революционной деятельностью, даже попал в тюрьму. До революции можно было под залог выйти из тюрьмы. Совершив такой шаг, Эренбург нелегально эмигрировал за границу. Там он отошёл от революционной деятельности и увлёкся литературой. Наиболее интересовало его новое искусство и новая литература. Живя довольно скудно, Эренбург каждый вечер проводил в кафе «Ротонда», где познакомился с прославленными впоследствии художниками: Модильяни («люди на его картинах похожи на обиженных беспомощных детей»), Леже (примитивист), Диего Ривера (известен тем, что впервые ввёл монументальную роспись общественных зданий). Самой большой любовью из числа художников у Эренбурга стал Пик а ссо. Это восхищение вызвано, во-первых, личностью художника, во-вторых, тем, что Пикассо за свою длительную творческую жизнь перепробовал буквально все творческие методы. «Я изображаю мир не таким, каким я его вижу, а таким, каким я его мыслю». Подробно описывается прославленная картина «Герника» – образ распадающегося на куски мира, предсказание будущей войны. Из числа поэтов Эренбург сблизился с модернистами Аполлинером (впоследствии оплакивал его трагическую гибель), Жаном Кокто. У Эренбурга есть и внешние, и психологические портреты, а главное – воссоздано то горение, которым были одержимы все люди того круга. И в то же время описывается ужасная нищета художников, долгие годы непризнания, частые самоубийства.

После революции многие авторы становятся коммунистами. Эренбург тоже много ждёт от перемен в России. По возвращении он с лёгкостью приобщается к отечественным литературным кругам. В своих воспоминаниях Эренбург впервые в советское время вывел из забвения целую плеяду ранее запрещённых литераторов: Цветаева, Волошин, Мандельштам и многие-многие другие. Дана позитивная и очень высокая оценка, хотя и не идеализация. Крупным планом выделены в этой части книги три русских поэта, которые, по-видимому, были наиболее дороги Эренбургу: Маяковский, Пастернак, Цветаева. С Маяковским Эренбург познакомился сразу по возвращении. Описывает огромную энергию, которой дышали поэмы Маяковского. В дальнейшем, считает Эренбург, Маяковский совершил огромную ошибку тем, что перешёл от настоящей поэзии к агитискусству, и, осознав эту ошибку, решил уйти из жизни. С любовью выписан портрет Пастернака, незадолго до того исключённого из союза писателей. Пастернак, по Эренбургу, был необычайно обаятелен в личном общении. Но в то же время, любой диалог с Пастернаком – это как бы два монолога, потому что Пастернак практически не слышал собеседника, хотя был наделён удивительно чутким поэтическим слухом и слышал, «как растёт трава».

Когда Эренбург переходит к 1930-м годам, он довольно подробно, на конкретных примерах, рассказывает о репрессиях, в частности тех, которым подвергся театр. Всеволод Мейерхольд, создатель авангардного театра (часто сотрудничал с Маяковским и ощутимо повлиял на мировое театральное искусство) был репрессирован, подвергся пыткам, подписал всё, что ему предложили, и не вернулся из лагеря. Другой режиссёр, Таиров, последователь фантастического реализма (много условности, сказочного, волшебного – постановка «Принцессы Турандот»), был обвинён в формализме и тоже репрессирован, а его театр закрыт. Эренбург рассказывает о преследованиях, которым подвергался Шостакович (статья «Сумбур вместо музыки») и о трудных судьбах других людей искусства. Повествуется у него о создании антифашистского фронта и том участии, которое принимали в этом противостоянии прогрессивные писатели мира. (В настоящее время замалчивается, что полуфашистские режимы в 1930-е годы господствовали в большинстве стран Европы.) Подчёркивается активное участие писателей «пером своим» в ВОВ, в борьбе за мир в послевоенные годы. Писателей, которых при Хрущёве травили, Эренбург представляет в финальной части своей книги как надежду русской литературы. Несмотря на многие трагические страницы, книга в целом проникнута духом оптимизма.

Вениамин Каверин «Эпилог» – это книга уступает воспоминаниям Эренбурга по охвату материала, но всё же более полного мемуарного издания именно о русской литературе не существует. Кроме опубликованного, некоторые мемуарные тексты ходили по рукам в переписанном и перепечатанном виде. Среди таких надо назвать книгу Евгении Гинзбург «Крутой маршрут» о судьбе женщин в советских лагерях. «Мои показания» Анатолия Марченко – в художественном отношении уступающая мемуарам Гинзбург книга о политических преследованиях уже во времена Хрущёва. Объектом репрессий стал и сам Марченко.

В прозе предпринимаются попытки и в художественной форме дать новые концепции советской истории. Очень популярной была тенденция «возвращения к истокам», которая означала на данном этапе возвращение к революционным истокам. Писатели как бы заново пытались понять, зачем совершалась революция. Если она ставила задачи освобождения, гуманизации, установления справедливости – были ли решены эти задачи в сталинское время, и если нет, то почему? Основной ответ: Сталин, возглавивший страну, отклонился от ленинского курса и увёл в страну в сторону от ленинского пути. Фигура Сталина трактуется обыкновенно в критическом ключе. Своё второе рождение переживает в эти годы так называемая лениниана. Линия ленинианы началась ещё в 1920-е годы, но по мере того, как Сталин укреплял свою власть, его всё меньше устраивал сильный идеологический конкурент. В 1940-50-е годы создано только несколько откровенно слабых произведений о Ленине. Зато возникает сталиниана и как раз к началу 1950-х достигает своего пика.

«Четыре урока у Ленина» Мариэтты Шагинян, «Маленькая железная дверь в стене» Валентина Катаева, «Синяя тетрадь» Эммануила Казакевича. Впервые в советской литературе Казакевич сделал попытку показать внутренний мир Ленина. Он широко использует приём внутреннего монолога. Вскрываются некоторые замалчиваемые факты из биографии вождя. Повествуется о пребывании Ленина в Разливе. Этот факт, довольно известный в советское время, подаётся по-новому: дело в том, что Ленин прятался в шалаше вместе с Зиновьевым, своим многолетним другом и соратником по борьбе. (При Сталине Зиновьев был объявлен врагом народа, и этот факт оказался как бы лишним.) Автор приводит спор Ленина с Зиновьевым о будущем России и о том, возможно ли вообще создание социалистического общества в такой стране, как Россия. Казакевич сосредоточивает своё внимание на том, что Ленин в Разливе не бездельничает, а пишет накануне революции работу «Государство и революция». Во многом эта работа представляет собой выписки из Маркса и Энгельса. Одна из последних глав посвящена тому, каким должно быть коммунистическое общество, главный принцип которого – «от каждого по возможностям, каждому по потребностям».

Кроме того, обратило на себя внимание такое произведение Казакевича, как «Враги» – небольшой политический рассказ, где поставлена проблема борьбы с инакомыслием. Если такая борьба должна вестись, то в каких формах, чтобы не скатиться на сталинские позиции. Повествуется о том, как в первые же годы советской власти были запрещены все без исключения партии, кроме большевистской. Предполагалось закрыть партию меньшевиков и арестовать её вождей. Накануне акции к Мартову явилась женщина и предупредила об опасности. «А кто вам дал такое поручение?» Женщина ответила, что её послал Ленин. Мартов, многолетний соратник Ленина по «Искре», скрылся. С негласной санкции Ленина Дзержинский закрыл глаза на это бегство. «Наверное, Ленин считает, что лучше иметь врага за границей, чем в советской тюрьме». Эти слова отразили новую тенденцию советского политического курса. По примеру Ленина, в целом ряде случаев инакомыслящих писателей стали высылать за границу.

В некоторых случаях писатели стремились выявить в прошлом зачатки тех негативных явлений, которые восторжествовали в период сталинизма. Так, Павел Нилин в повести «Жестокость» (1956) обратился к изображению работы органов государственной безопасности в первые годы советской власти и показал, к чему могут привести идеологический фанатизм и нетерпимость в сочетании с безнравственностью, прикрывавшиеся ссылками на революционную необходимость. Очень ярко проявлено внимание писателя к нравственному началу политических поступков. Если же нравственность отсутствует, показывает Нилин, то торжествует антигуманизм, ломаются судьбы, множится кровь. Безнравственности в политической жизни автор противопоставляет революционный идеализм. Позицию революционного идеализма воплощает фигура Веньки Малышева. Этот молодой человек полагает, что надо проявлять насилие как можно меньше. Во время борьбы с бандитами в Сибири ему удаётся мирным путём уговорить тех сложить оружие, за что им гарантирована свобода и неприкосновенность. Однако начальство вопреки договорённости всех сажает в тюрьму. И получается, что от лица советской власти Венька Малышев обманул людей. Он понимает, что этим поступком вера людей в советскую власть подорвана. Герой кончает жизнь самоубийством.

Сергей Залыгин в повести «На Иртыше» (1964) вносит новые акценты, повествуя о коллективизации в СССР. В частности, он выступает против репрессий за инакомыслие и стремление защитить интересы народа в насильно организуемых колхозах. Степан Чаузов, главный герой, крестьянин-середняк, осуждающий диктат сверху, объявлен подкулачником и вместе с семьёй сослан в гиблые места (только потому, что попытался защитить интересы крестьянства).

Новые грани осваивают и писатели, повествующие о Великой Отечественной войне. Одним из таких текстов стала «Судьба человека» (1956) Михаила Шолохова. Этот рассказ необычен тем, что впервые в советской литературе положительным героем сделан бывший военнопленный, что при Сталине было абсолютно невозможно. Андрей Соколов – прекрасный человек с весьма трагической судьбой. Всю правду о судьбе военнопленного, впрочем, Шолохов не решился сказать. В том же 1956 году выходит много нашумевший роман Галины Николаевой «Битва в пути», в котором описана непосредственно современность и борьба за преодоление последствии культа личности в сознании самих людей. В произведении возникает художественная модель советского общества как завода, на котором началась реконструкция. Борьба между директором завода Вальганом (человек старых, ретроградных убеждений, который в рот начальству смотрит и во вред делу не проявляет самостоятельности) и главным инженером Бахиревым в образно-метафорической форме отражает противоборство сталинистов и сторонников оттепели. Положительным героем по-прежнему остаётся коммунист, но показана борьба между высоконравственными и безнравственными коммунистами. Автор отстаивает идеалы социалистического гуманизма, который, доказывает она, обязательно должен быть нравственным. Роман начинается с трагической сцены похорон Сталина. Они были плохо организованы, возникла давка, и погибли сотни людей. Галина Николаева коснулась и темы репрессий.

Большую популярность вызвала в годы оттепели «молодёжная» проза. Молодёжной её именовали по двум причинам: её писали молодые, но привлёкшие к себе внимание авторы, а их героями тоже были молодые люди. Характерные представители – Василий Аксёнов, Анатолий Гладилин. Герой – как правило, молодой интеллектуал, человек, знающий себе цену, умный, раскрепощённый и развитый более, чем его ровесники. Его внутреннюю свободу отражает речь. Это речь высококультурного человека, насыщенная, в отличие от официозного языка, сленгом. Произведения представителей молодёжной прозы отражали мировоззрение нового поколения, которое только входило в жизнь и не желало жить по указке, быть пешками в руках государства. Персонажи Аксёнова и Гладилина – бунтари по сути. Их нонконформизм выражается в том, что они не хотят делать карьеру. «Такие умные, прекрасные, способные на многое люди – и не хотят делать карьеру», чаще всего – по нравственным соображениям, потому что обстановка в обществе такова, что для карьеры нужно поддакивать начальству. Пусть лучше их считают неудачниками, чем приспособленцами. Итак, первый аспект – бунт против приспособленчества и карьеризма любой ценой. Второй аспект – отстаивание своей человеческой индивидуальности, отход от массовых стереотипов. Проявления этого бунта на первый взгляд нелепы, забавны и смешны.

Аксёнова ругали и говорили, что он учит молодёжь не тому. Может быть, в наивных формах, но его тексты учили раскрепощению. Широко прозвучал его роман «Звёздный билет» (1960). Здесь представлены так называемые «аксёновские мальчики» – тип современных молодых людей, которые в курсе всех новинок мировой культуры (джаз, живопись). Группа друзей, окончив школу, едет не на стройки коммунизма (хотя лозунгами такого рода переполнена вся советская пресса), а в Прибалтику отдыхать. Уже тогда Прибалтика воспринималась почти как заграница, это была наиболее окультуренная часть СССР. Здесь молодые люди наслаждаются жизнью: купаются и загорают, заводят романы, пьют... Это было истолковано в критике как признак буржуазного морального разложения. Аксёнов не до самого конца выдержал начатую линию: рано или поздно деньги заканчиваются, и героям приходится устроиться на работу в местный рыболовецкий совхоз.

В своё время книга «Тимур и его команда» (повесть А. П. Гайдара) повлияла на общественную жизнь. Под влиянием же Аксёнова появились во многих городах Союза «аксёновские мальчики и девочки». Читая Аксёнова, можно было представить себе молодёжную моду. Аксёнов непреднамеренно приближал отечественную молодёжь к мировому стандарту.

Молодёжная повесть расковывала литературный язык, вводя в него новые стилевые пласты, делала его более живым, более приближенным к самой жизни. С другой стороны, вместе с рассказом Солженицына «Матрёнин двор», опубликованном в СССР в 1963, зарождается так называемая «деревенская проза». На самом излёте оттепели она начинает внедрять идеи почвенничества, хотя наиболее определится эта линия в литературе последующего периода.

В связи с начавшимся в мире освоением космического пространства, в частности, запуском спутника и космического корабля с советским человеком на борту, в литературе актуализируется жанр научной фантастики. На советскую фантастику второй половины XX века, в частности, периода оттепели, оказала заметное воздействие американская фантастика, которая постепенно начала печататься в Союзе: Брэдбери, Шекли, Азимов и некоторые другие. Самым известным произведением русской научно-фантастической литературы этих лет стала «Туманность Андромеды» (1958) Ефремова. Автор обращается к изображению будущего, которое представлено как коммунизм. Причём коммунизм победил не только в СССР и не только на планете Земля, но во всей вселенной. Мечта о светлом будущем представлена как реальность и неразрывно связана с освоением космоса. Произведение содержит в себе много футурологических прогнозов, большинство из которых, конечно, утопичны.

Действи