Политические и экономические реформы в начале XX в.

Базу для столыпинской реформы создал указ 1905 года (ноябрь) об отмене выкупных платежей, согласно которому крестьяне (пока в рамках общины) становились собственниками своей земли. В октябре 1906 года была отменена подушная подать и круговая порука, ограничена власть земских начальников и уездных властей над крестьянством, увеличены права крестьян на земских выборах, расширена свобода передвижения и избрания крестьянами места жительства.

9 ноября 1906 года был принят указ, предоставлявший крестьянам право свободного выхода из общины с передачей ему части земли в частную собственность (14 июня 1910 года этот указ был одобрен Думой и стал законом). Социально-политический смысл этого указа заключался в создании класса мелких собственников — сельской буржуазии как социальной опоры царизма в борьбе против притязаний на помещичьи земли безземельного и малоземельного крестьянства.

Сущность столыпинской аграрной реформы заключалась в насаждении капиталистического землевладения за счет ликвидации общины. Земли помещиков при этом не затрагивались.

Следует отметить, что идеологи реформы делали упор не на создание экономических и юридических условий для скорейшей капитализации сельского хозяйства, а на изменение основ землеустройства. Причем обновление землеустройства предполагалось производить достаточно единообразно — сведением отдельных полос земли выделяющегося из общины в один участок — отруб. Если же к отрубу подверстывалась площадь деревенской усадьбы и на нее переносилось жилье, то получался хутор.

Было очевидным, что ликвидация общины приведет к раздроблению крестьянства и что лишь небольшая часть его сможет возвыситься до положения крепких хозяев. Основная часть крестьянства должна была разориться, перейти в батраки или уйти в город или прозябать в прежнем кабальном положении. Но Столыпина это мало интересовало. Он делал ставку, по его выражению, «не на убогих и пьяных, а на крепких и сильных, которые и явятся преградой для развития революционного движения». Столыпин мечтал о наступлении «тысячелетнего царства», когда помещичьи усадьбы будут окружены плотным кольцом кулацких хуторов, которые и станут защитным валом от «пугачевщины».

В печати была развернута широкая пропагандистская кампания. В районы давнего хуторского хозяйства организовывались экскурсии. Для выделяющихся из общины были введены финансовые льготы. Однако русские крестьяне не кинулись на хутора и отрубы; массового переселения не получилось. Крестьяне издревле привыкли жить в коллективе, в миру и не желали селиться на хуторах и отрубах. Хутора разъединяли крестьянские наделы, хутора уничтожали деревню, а вместе с ней — и тысячелетний крестьянский уклад. Поэтому крестьяне упорно сопротивлялись разрушению общинного уклада своей жизни. Выходцев из общины всячески третировали: жгли дома и постройки, отбирали скот, избивали, не разговаривали с ними и т. п. Поэтому многие крестьяне забирали назад свои заявления о выходе из общины.

Кроме того, большинство сельского населения исходило просто из здравых соображений и практического опыта. Значительная часть земель в России находится в зоне неблагоприятной для сельского хозяйства. Поэтому крестьянин страховался тем, что имел полосы в разных местах общинного надела: в засушливый год выручали полосы в низинах, в дождливый — на возвышенности.

В силу того, что землеустроительные комиссии предпочитали не возиться с отдельными дворами, а разбивать на хутора и отрубы все селение, им приходилось добиваться согласия на такую разбивку от всего крестьянского общества. Достигать этого методами убеждения не всегда удавалось, приходилось прибегать к методам давления, от угроз ареста «бунтовщиков» до прямых репрессий против целых деревень.

Несмотря на все усилия правительства, за период 1907—1915 годы из общины вышли 2 млн семей: что составляло чуть более 10 % всех крестьянских хозяйств. Все они в целом занимали около 9 % надельной земли. Община в центре России устояла.

Другим направлением столыпинской реформы была продажа крестьянам части удельных и казенных земель через Крестьянский банк. Превращение земли в объект купли-продажи было попыткой разрушить нравственные устои русского крестьянства, смотревшего на землю как на «ничью», «Божью». Это, к слову сказать, соответствовало христианским ценностям и понятиям.

Согласно библейской притче, Иисус Христос изгнал торговцев из храма. Это можно понимать так, что есть в мире вещи, которыми торговать нельзя. И прежде всего, это относится к земле. Земля, дарованная Богом, не может быть товаром, являться предметом купли-продажи. В Ветхом Завете есть и прямые указания об этом: «Землю не должно продавать навсегда; ибо Моя земля; вы пришельцы и поселенцы у Меня». Сказано это было Богом Моисею на горе Синайской.

Тем не менее, землю стали продавать и покупать. За время существования Крестьянского банка по 1913 год общинами было куплено 3,06 млн десятин, товариществами (кооперативами) 10 млн, а частными хозяевами 3,68 млн Если учесть, что всего в России в 1911—1915 годы посевных площадей было 85 млн десятин, то видно, что распродать земли удалось немного.

При этом следует иметь в виду, что трудовые крестьянские хозяйства, выйдя из общины и даже приобретя дополнительные наделы, быстро теряли землю. А покупали ее часто люди, занимавшиеся торговлей или ростовщичеством, для спекуляции или с целью сдачи ее в аренду. Землеустроители сплошь и рядом вынуждены были отводить участки людям некрестьянского звания в размере 100, 200, 300 и более десятин. Между тем, закон запрещал продавать более шести наделов в одни руки (средний надел составлял 7 десятин). Такое массовое нарушение закона говорит о том размахе коррупции, которая была в России в то время.

Изъятие земли у тех трудовых крестьянских хозяйств, которые вышли из общины и прикупили надел иди два, происходил просто — через тот же Крестьянский банк. Банк, скупая землю в среднем по 45 рублей за десятину, продавал по 115—125 рублей, приводя такой политикой к разорению своих наименее имущих покупателей, и последние нередко или оказывались вынужденными добровольно продавать свои участки и оставаться совсем без земли, или «сгонялись» самим банком за неисправный взнос платежей.

Третьим важным пунктом столыпинской аграрной реформы было переселение крестьян за Урал. Переселяя крестьян за Урал, правительство хотело ослабить земельный голод в Европейской части России, а главное — отправить миллионы безземельных подальше от помещичьих имений. Переселенцы были освобождены на длительное время от налогов, получали в собственность участок земли (15 десятин на главу семьи и 45 десятин на всех остальных членов семьи) и денежное пособие — 200 рублей на семью.

В первые годы после революции переселение за Урал развивалось быстрыми темпами: за три года (1907—1909) число переселенцев составило 1 млн 708 тыс. С 1909 года переселение замедлилось: за период 1910—1916 годы за Урал переселилось 1 млн. 224 тыс. человек. И хотя процент закрепившихся на новом месте был довольно высок, часть людей, все потерявших и потому озлобленных, вернулась назад. С 1906 по 1914 год в Сибирь переселилось 3 млн. 40 тыс. человек. Обратно вернулось 524 тыс.

Хотя правительству и не удалось достичь поставленной цели — уменьшить малоземелье крестьян за счет переселений (естественный прирост крестьянского населения был выше числа переселенцев), в целом эта политика имела прогрессивный характер. Увеличивалось население Сибири, осваивались пустующие земли, был дан толчок развитию производительных сил Сибири.

В целом же столыпинская аграрная реформа не добилась поставленных целей. В частности, не произошло соединения работника-крестьянина со средством производства — с землей. Реформа не поступилась принципами, оставив нетронутым поместное землевладение, подпилив сук, на котором держалось самодержавие, вплотную подвела деревню к революционным взрывам 1917 года.

Правительство и царь не хотели понять, что без жертвы, принесенной помещиками, без исправления в понимании крестьян исторической несправедливости — существования поместного землевладения — не будет мира в стране. Именно стремление крестьянства получить землю оказалось главным фактором нестабильности, определившим в конечном итоге неуспех столыпинской аграрной реформы.

Столыпинская реформа не создала таких условий, чтобы процесс пошел по нарастающей, чтобы втягивал в себя крестьянство, пусть и после начального периода сопротивления. Почему же крестьянство сопротивлялось фермеризации и всему тому, что ей сопутствовало? Потому что она противоречила его интересам.

Что же дала для развития сельского хозяйства аграрная реформа Столыпина? Она способствовала освоению целинных и залежных земель в Сибири и Казахстане. Площадь посевов за годы реформы выросли на 10,5 млн десятин (на 14 %). А производство за 1911—1915 годами по сравнению с 1901—1905 годы выросло так: пшеницы на 12 %, ржи — на 7,4 %, овса — на 6,6 % и ячменя — на 33,7 %. Прирост небольшой. Не произошло и заметного изменения в улучшении технического обеспечения сельскохозяйственного производства и организации земледелия. Конечно, положение в русской деревне несколько улучшилось. Но это связано не со столыпинской аграрной реформой. Это связано, во-первых, с отменой выкупных платежей; во-вторых, с ростом мировых цен на зерно; в-третьих, с отсутствием в тот период сильных неурожаев, за исключением 1911 года. Но зато подряд два года (1912 и 1913) были очень хорошие урожаи.

В целом, вызвав тяжелые социальные потрясения, реформа Столыпина в сельском хозяйстве не дала заметного общественного и экономического эффекта. Кооперация крестьян обещала дать значительно больше, чем классовое расслоение и капиталистическое ведение хозяйства. В трудных условиях Первой мировой войны оно показало свою жизнеспособность: если посевная площадь частновладельческих хозяйств уменьшилась на 50 %, то посевная площадь крестьян под хлеба выросла на 20 %.

Столыпинский план преобразования России не исчерпывался только сельским хозяйством. Он включал в себя целый комплекс законопроектов, которые, по словам кадета В.А. Маклакова, должны были «превратить Россию в правовое государство и тем самым надрезать революции корни». В своей первой публичной речи по поводу вступления на пост председателя Совета министров (август 1906 года) Столыпин заявил, что правительство разрабатывает целый ряд вопросов, важнейшими из которых являются: о свободе вероисповедания; о неприкосновенности личности и о гражданском равноправии, в смысле устранения ограничений и стеснений отдельных групп населения; об улучшении быта рабочих и, в частности, о государственном их страховании; о реформе местного самоуправления; о преобразовании местных судов; о введении всеобщего начального обучения и улучшении материального обеспечения народных учителей; о реформе средней и высшей школ; о подоходном налоге; о полицейской реформе, направленной к слиянию общей и жандармской полиции; о мерах исключительной охраны общественного порядка и общественного спокойствия.

Претворение этих законов в жизнь было бы серьезным шагом по пути превращения России в государство буржуазного типа. Однако почти все они были провалены в Государственном совете, с которым, как и с царем, П.А. Столыпин вступил в определенную конфронтацию. Поэтому как государственный деятель он во многом не проявил себя. Тем более что он сам не считал эти законы первостепенными. По его мнению, громадное большинство населения просто не понимало их и потому в них не нуждалось. Общеизвестна его фраза: «Сначала успокоение, а затем реформы».

Петр Аркадьевич был руководителем очень жесткого типа. Решительности ему было не занимать. Ради претворения аграрной реформы он жертвовал не только буквой, но и духом закона. Сделав все возможное для подавления народной революции, он вполне заслуженно снискал славу «обер-вешателя» как со стороны революционных, так и либеральных кругов. После третьеиюньского переворота Столыпин несколько видоизменил свой подход, заявив в одном из интервью в 1909 году: «Дайте государству 20 лет покоя внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России». Но в принципе он остался прежним.

Частенько Столыпин поддерживал русских националистов, выдвигавших лозунг «Россия для русских». В частности это проявилось при обсуждении вопросов о введении земств в западных губерниях, о Холмщине и о выборах в Государственный совет.

В 1908 году Столыпин предложил распространить на 9 западных губерний положение о земствах 1864 года. Встретив противодействие в Думе, он, угрожая отставкой, добился от царя согласия распустить Думу на три дня — «на каникулы». В эти три дня царь подписал указ о введении земств в западных губерниях — украинских и белорусских.

Холмский вопрос был поднят епископом Евлогием, который предложил выделить Холмскую губернию из состава Царства Польского и включить ее в число русских губерний. Часть Галицко-Волынской Руси с крепостью Холм была захвачена Польшей еще в середине XIV веке. Большинство населения здесь составляли украинцы, а помещики — в основном поляки. Почти все помещики были католиками, в то время как крестьяне в большинстве своем исповедовали православие. Это и послужило основой предложения Евлогия. После обсуждения и споров законопроект о выделении Холмской губернии был принят Думой в апреле 1912 года.

Урезание прав окраин коснулось и Финляндии. 17 мая 1910 года Думой и Государственным советом был принят закон, изымавший из ведения Финляндского сейма (права которого были восстановлены во время революции 1905—1907 годов) вопросы общегосударственного значения.

В 1909 году группа членов Государственного совета внесла предложение с целью сокращения депутатов от западных губерний. Дело в том, что все депутаты были поляки, так как в их руках были сосредоточены крупные землевладения, а выборы в Государственный совет производились по земельному цензу. Предлагалось разделить девять губерний на три избирательных округа. Русские выборщики выбирали по два человека от округа, а поляки по одному. Таким образом, от девяти губерний выбиралось бы шесть русских и три поляка. Столыпину эта идея нравилась: с одной стороны, либеральная форма, а с другой, — реализация лозунга «Россия для русских».

Трагизм ситуации заключался в противоречивости Столыпина как государственного деятеля, а также в том, что цели реформ вступили в противоречие с методами их реализации. Это и оказало решающее влияние на провал столыпинских реформ и крах Столыпина как государственного деятеля. Против него и его реформ повели борьбу представители самых разных направлений.

Но если левые рассматривали борьбу со Столыпиным и его реформами как классовую проблему, то правые, к которым, в конце концов, примкнул и Николай II, видели в нем нарушителя «вековых устоев». Им нужен был Столыпин-«успокоитель», в Столыпине-реформаторе они не нуждались, не понимая того, что столыпинские реформы, или революция сверху, были последним шансом старого режима предотвратить революцию снизу.

Не нашел П.А. Столыпин взаимопонимания и с Государственной думой, которую он рассматривал как важный инструмент успокоения и реформирования страны.

На падение его авторитета оказало влияние так называемое «дело Азефа». В 1908 году выяснилось, что членом ЦК и руководителем боевой организации эсеров долгие годы был агент охранки Азеф. Под его руководством было осуществлено убийство Плеве и великого князя Сергея Александровича. Надо сказать, что использование агентов-двойников было одним из важнейших методов «успокоения», широко применявшихся при Столыпине. Применение такой практики, во-первых, срывает маску благолепия с Петра Аркадьевича, во-вторых, сказалось трагическим образом на судьбе самого премьер-министра. В 1911 году он был смертельно ранен тайным агентом охранного отделения, одновременно являвшимся членом эсеровской партии Д.Г. Богровым. Как и Азеф, он был евреем. Чье задание он выполнял, до сих пор не известно.