Насыщение четырех тысяч (15:32-39).

³² Иисус же, призвав учеников Своих, сказал им: «Жаль Мне народа, что уже три дня находятся при Мне, и нечего им есть; отпустить же их неевшими не хочу, чтобы не ослабели в дороге». ³³ И говорят Ему ученики Его: «Откуда нам взять в пустыне столько хлебов, чтобы накормить столько народа?» ³⁴ Говорит им Иисус: «Сколько у вас хлебов?» Они же сказали: «Семь, и немного рыбок». ³⁵ Тогда велел народу возлечь на землю. ³⁶ И, взяв семь хлебов и рыбы, воздал благодарение, преломил и дал ученикам Своим, а ученики народу. ³⁷ И ели все и насытились; и набрали оставшихся кусков семь корзин полных, ³⁸ а евших было четыре тысячи человек, кроме женщин и детей. ³⁹ И, отпустив народ, Он вошел в лодку и прибыл в пределы Магдалинские [40].

История о насыщении четырех тысяч во многом повторяет подобную ей историю о насыщении пяти тысяч (Мф 14:13-21), которую мы недавно разбирали. Надо сказать, что история о насыщении пяти тысяч находится во всех четырех Евангелиях: не только у Марка (Мк 6:30-44) и Матфея, но также у Луки (Лк 9:10-17) и – при значительных отличиях – у Иоанна (Ин 6:1-13). Это – один поток предания. Другой поток – история о насыщении четырех тысяч. Она рассказана только Марком и Матфеем. При этом Матфей явно заимствовал ее у Марка. Почему этого не сделал Лука, который тоже следовал евангелисту Марку, – не ясно. Возможно, потому что Лука, будучи хорошим литератором, счёл неоправданным повторять почти одну и ту же историю дважды.

Многие исследователи полагали и полагают, что насыщение пяти тысяч и насыщение четырех тысяч – это только различные версии одного и того же события, но это не так, и это видно в Евангелии от Марка. В этом Евангелии повторение этой «мессианской истории» оправдано тем, что насыщение пяти тысяч происходит на западном берегу Галилейского моря, среди иудеев, а насыщение четырех тысяч – на восточном берегу Галилейского моря, в языческой области Десятиградие (Мк 7:31). Иначе говоря, у Марка показано, что милосердие и сострадание Иисуса распространились на язычников. Это своего рода символ и предвестие того, что хлеб жизни предназначается не только для иудеев, но и для язычников. Иисус – не только Мессия Израиля, но и Спаситель язычников.

Поскольку в Евангелии от Матфея этот мотив насыщения язычников не столь очевиден, дублирование истории о насыщении в этом Евангелии представляет собой для экзегетов некоторую загадку, которая, по-видимому, разгадана не будет. Но это и не столь уж важно. Принимая это дублирование как данность, просто посмотрим на две истории Евангелия от Матфея (с пятью и четырьмя тысячами) и сравним их между собой. Несмотря на то, что они похожи, в них заметны некоторые различия:

Первое различие: в одном случае люди остаются без пищи один день, а во втором – три дня. Второе различие: в одном случае внимание на голодных людей обращают ученики: «Когда же настал вечер, приступили к Нему ученики Его и сказали: место здесь пустынное и время уже позднее; отпусти народ, чтобы они пошли в селения и купили себе пищи» (Мф 14:15). Во втором случае внимание на голодных людей обращает Сам Иисус: «Иисус же, призвав учеников Своих, сказал им: жаль Мне народа, что уже три дня находятся при Мне, и нечего им есть; отпустить же их неевшими не хочу, чтобы не ослабели в дороге».

Далее: при насыщении пяти тысяч у учеников нашлось «только пять хлебов и две рыбы», а при насыщении четырех тысяч было «семь хлебов и немного рыбок». Еще: в первом случае оставшихся кусков хлеба было «двенадцать коробóв полных», а во втором случае – «семь корзин полных». И наконец, там насытилось «около пяти тысяч человек, кроме женщин и детей», а здесь «евших было четыре тысячи человек, кроме женщин и детей».

Древние и средневековые толкователи уделяли мало внимания истории о насыщении четырех тысяч. Они, как и Марк, и Матфей, не сомневались в реальности двух случаев насыщения. Их больше интересовала числовая символика. В истории о насыщении пяти тысяч толкователи видели, как мы помним, такую символику: пять хлебов – это Пятикнижие Моисея, две рыбы – это Псалтирь и Пророки, или Евангелие и Апостол, двенадцать коробóв символизируют полноту народа Божия, напоминая о 12-ти коленах Израиля и о 12-ти апостолах. Иначе в истории о насыщении четырех тысяч. Семь хлебов – это «Писание Нового Завета, в котором открывается и подается семикратная благодать Святого Духа» [41]. Четыре тысячи символизируют множество всех народов земли[42], так как число четыре обозначает всю вселенную, по числу сторон света, а тысяча – символ большого множества.

Вывод из прочитанного: Евангелист Матфей не задавался целью устранить различия между двумя историями о насыщении. Он не отделяет одну историю от другой, но, скорее всего, приводит их как типические. Как в исцелениях множества больных, так и в обеих историях о насыщении, Иисус снова и снова имеет дело с Его народом – с Израилем. Он действует конкретно и очень «телесно», ощутимо: исцеляет, кормит, насыщает. Тем более зловещим и загадочным представляется в конце Евангелия отвержение Иисуса тем же самым Израильским народом. Так – в истории. Но и для современной Матфею Церкви Евангелист желает сказать нечто принципиальное. Иисус присутствует и действует в Церкви так же конкретно и «телесно» как в историях о насыщении. Он действует в Церкви не однажды, но снова и снова, постоянно: в исцелениях болящих, в «вечерях любви» и, конечно же, в таинстве Евхаристии, на что указывает намёк на слова Господа, произнесенные Им на Тайной Вечере: «Взяв семь хлебов и рыбы, воздал благодарение, преломил и дал ученикам Своим, а ученики народу».

Однако, чем больше Иисус являет Себя как посланного Богом Целителя и заботливого Пастыря Израильского народа, тем враждебнее по отношению к Нему становятся духовные вожди этого народа. Вот и теперь они с затаённой враждебностью требуют от Него продтвердить Его права Божественного Посланника – дать явный знак этого, – как будто недостаточно было всего Им совершённого.