Х. Кончина лже-патриарха Володимира Романюка и «второе софийское побоище»

 

Сообщение о внезапной кончине на 70 году жизни «патриарха Киевского и всея Украины-Руси» Володимира Романюка, последовавшей около 20 часов 14 июля 1995 года [161], было весьма неожиданным: накануне своей смерти Романюк пребывал в полном здравии. Однако, трагедия, случившаяся в день похорон «патриарха» Володимира на Софийской площади, где в жестокости на равных соревновались нацисты из УНА-УНСО (Украинская Национальная Ассамблея Украинская Национальная Самооборона) и бойцы ОМОНа, напрочь отвлекла внимание от загадочных обстоятельств смерти Романюка. Впрочем, это могло входить в расчет организаторов постыдной акции.

 

Лишь спустя неделю после побоища в киевских газетах стали появляться первые публикации, которые заставляли усомниться в том, что глава раскольников умер своей смертью. Одним из первых привлек внимание к этой теме директор Центра демократических реформ в Киеве Роман Зварич, близко знавший покойного [99]. Он видел Романюка в день смерти и отметил, что в свои семьдесят лет «патриарх» выглядел абсолютно здоровым. При этой встрече Володимир жаловался на осложнившиеся отношения с «заместителем патриарха» Филаретом. Жаловался Романюк и на боевиков-националистов, с которыми еще недавно был тесно связан, но в которых впоследствии, по словам Р.Зварича, разочаровался. Удивительно, что именно те, на кого сетовал покойный, проявили впоследствии столь деятельное участие в его нашумевших похоронах.

 

Вскоре о своих сомнениях относительно смерти отца поведал через прессу и сын «патриарха» Тарас Романюк [169]. О проведении независимого расследования обстоятельств смерти Володимира сообщил член управы братства Андрея Первозванного УПЦ КП Владимир Котельницкий. Он рассказывал [169], что также видел покойного в день смерти совершенно здоровым. 14 июля, около девятнадцати часов, после таинственного телефонного звонка «патриарх», переодевшись в цивильный костюм, в сопровождении келейника вышел из своей резиденции и направился в Ботанический сад Киевского Университета, в глубине которого, на одной из скамеек, ему была назначена встреча. Его келейник долго хранил молчание и лишь через два дня рассказал о некоторых подробностях родным покойного. На скамейке ботанического сада Романюка ожидали две женщины, которых позже так никто и не смог найти. Келейник утверждает, что остался далеко в стороне, а потому ничего не слышал и не видел. Когда же «патриарху» стало плохо, он бегал вызывать машину скорой помощи. Первую помощь Романюку оказывали те самые две его таинственные собеседницы и какая-то третья женщина, случайно проходившая мимо. Только ее одну застала рядом с уже бездыханным телом прибывшая к месту происшествия скорая помощь. Две другие незнакомки исчезли. К месту кончины Романюка прибыли для снятия показаний сотрудники милиции, но почему-то из Печерского райотдела, а не из Старокиевского, на территории которого расположен ботанический сад, что тоже не совсем понятно.

 

Обнаружено, что у Володимира были сломаны ребра. Котельницкий допускает, что это могло быть следствием того, что «патриарху» якобы делали искусственное дыхание и массаж сердца. Однако, поведение медэкспертов,занимавшихся вскрытием тела почившего, по словам Котельницкого, было весьма странным, Тело первоначально отправили в больницу, но вскоре, не сделав вскрытия, перевезли в Феодосиевскую церковь. Патолого-анатомическое исследование было сделано лишь на следующий день, но его результаты так нигде и не были опубликованы. Откуда появилось столь уверенное официальное утверждение о сердечном приступе, также не вполне ясно. Очевидцы говорили о каких-то темных пятнах на лице патриарха [169]. Лишь спустя месяц после происшедшего Тарас Романюк сообщил, что удовлетворен результатами судебно-медицинской экспертизы, результаты которой ему были представлены, и считает, что его отец действительно скончался от сердечного приступа. Однако, он заметил при этом, что довести Володимира до инфаркта со смертельным исходом вполне могли и преднамеренно [157].

 

Так что же произошло на самом деле: убийство или сердечный приступ? Ответа на этот вопрос до сих пор никто и не дал. Возможно потому, что в ходе выборов преемника почившего им стал Филарет (Денисенко), которому смерть Романюка была более, чем выгодна. И все же имеется ряд фактов, способных хоть в какой-то мере пролить свет на обстоятельства кончины лже-патриарха Володимира.

 

В украинской печати неоднократно сообщалось о финансовых махинациях в контролируемом Филаретом банке УПЦ КП, о партийных суммах, переведенных накануне развала СССР Кравчуком на счета своего давнего друга Филарета, о присвоенных последним средствах Украинской Православной Церкви, с которыми он перебежал в автокефалистский раскол [2; 3; 5]. О криминальном характере финансовой деятельности раскольников свидетельствуют самоубийство кассира Владимирского собора, и обращение в киевское Управление по борьбе с организованной преступностью МВД Украины (УБОП) главного бухгалтера УПЦ КП протоиерея Александра Кислашко с просьбой разобраться в аферах Филарета [3; 5; 175]. «Патриарх» Володимир еще с февраля 1994 г. выразил свое согласие на сотрудничество УБОП с «Миссией Возрождения Христианства» при УПЦ КП с целью оградить свою конфессию от посягательств преступного мира [175]. Вероятно, это с самого начала было утопией, так как провести грань между криминальной средой и возглавляемыми Филаретом структурами УПЦ КП стало уже практически невозможно. «Киевский Патриархат» давно превратился в весьма темную политическую силу, внутри которой коррумпированные деятели сумели оттеснить в сторону идейных национал-радикалов.

 

Известно, что Романюк незадолго до смерти собирался осуществить комплексную проверку финансово-хозяйственной деятельности «Киевской епархии» «Киевского патриархата», которую возглавлял тогда «блаженнейший митрополит» Филарет [175]. При этом он обращался за содействием в Управление Внутренних дел г.Киева. Володимира особенно интересовала судьба огромных денежных средств Украинской Православной Церкви, исчезнувших в кармане Филарета. Покойный «патриарх» подозревал, что эти суммы переведены в валюту и вложены в иностранные банки. Свою просьбу к правоохранительным органам Романюк прямо мотивировал тем, что провести ревизию силами «патриархии» он не сможет: столь велико влияние Филарета. Впрочем, задействование госструктур тоже не гарантировало успеха. В 1992 г. с помощью Кравчука ему удалось сместить даже генерального прокурора Украины Шишкина, не признавшего законность «объединения» УПЦ в лице лишенного сана Филарета с автокефалистскими раскольниками из УАПЦ [5].

 

Эфемерный, не имевший никакого влияния и реальной власти в УПЦ КП «святейший патриарх Киевский» Володимир сознавал, что он лишь ширма, за которой в действительности всем заправляет «блаженнейший митрополит Киевский» Филарет. Опека «патриарха» Володимира со стороны Денисенко даже внешне была весьма заметна и унизительна [7]. Романюк почти никогда не служил самостоятельно, его повсюду сопровождал «заместитель» Филарет. В кафедральном Владимирском соборе безраздельно хозяйничал он же. Жить Романюку приходилось в присвоенном Денисенко здании Киевской Митрополии УПЦ, где даже питаться он вынужден был вместе с Денисенко [182]. На заседаниях «Синода» УПЦ КП Филарет грубо, но уверенно проводил свои решения, нисколько не считаясь с мнением «первоиерарха» [28]. Особенно это проявлялось в кадровом вопросе: повсюду Филарет назначал своих приспешников. Так, одним из последних прецедентов было заседание «Синода» в марте 1995 года, на котором был смещен с кафедры Ровенский «епископ» Роман, близкий Володимиру «архиерей». Его заменили «епископом» Серафимом Верзуном, креатурой Филарета [25]. При этом вновь был оказан грубый нажим на Романюка со стороны народных депутатов Поровского, Червония и Мулявы, которые окончательно утратили чувство меры в своем стремлении поставить под депутатский контроль церковную жизнь на Украине.

 

Такое положение марионетки и ощущение домашнего ареста чрезвычайно тяготили Романюка. Резкое обострение отношений с Филаретом обозначилось с начала 1995 года [170]. «Патриарх» стал всячески пытаться оградить себя от произвола Филарета. В первую очередь Володимир решил обеспечить свою личную безопасность, а следовательно, и относительную независимость от Денисенко. В апреле 1995 года «патриарх» обратился в органы внутренних дел с просьбой выделить ему охрану. В своем заявлении правоохранительным органам он отмечал, что подвергаетсяя грубому нажиму со стороны Филарета и его окружения, упоминал об обширных связях последнего с госструктурами и преступными группировками Киева. Романюк высказал предположение о том, что Денисенко пытался отравить его, так как переход на отдельное от него питание улучшил его самочувствие [170].

 

Накануне состоявшегося 20 мая Синода УПЦ-КП «патриарх» вновь обращался в органы МВД с просьбой обеспечить его безопасность, так как боялся реакции Филарета: Володимир намеревался упразднить совершенно неканоническую должность «заместителя патриарха», занимаемую Филаретом. С 19 по 21 мая Романюк круглосуточно охранялся сотрудниками УБОП, что было весьма нелишним. Приспешники Филарета организовали манифестации вокруг резиденции, скандировали оскорбления в адрес Володимира и угрожали расправой. Пикеты «филаретовцев» блокировали выходы из резиденции, а сторонники Денисенко из числа автокефального «духовенства» ворвались в «патриаршую» резиденцию, чтобы заставить Володимира отказаться от своих намерений. В разговоре с ним они вели себя грубо и неоднократно оскорбляли его. Пикеты с лозунгами, полными угроз и оскорблений, ожидали Романюка и у места проведения Синода Феодосиевского храма на Печерске. Причем имелся и плакат такого содержания: «Мы хотим видеть патриархом Филарета». Вновь попытку вмешательства в работу Синода предприняли депутаты Червоний и Мулява [175; 28].

 

«Патриарх» Володимир уведомил Филарета о прекращении его деятельности в качестве «заместителя патриарха» в связи с грубым нарушением субординации в «церкви»(до предстоящего «архиерейского собора»). Денисенко в ответ заявил, что этот указ о лишении его поста «заместителя» неправомерен канонически [28]. Удивляет подобная забота Филарета о канонах на фоне всей его биографии, свидетельствующей, напротив, о систематическом грубейшем попрании православных канонов. Да и экзотический пост «заместителя патриарха» никакими канонами не предусмотрен, а потому отсутствует во всех Поместных Православных Церквах, где должность викария Предстоятеля Церкви понимается обыкновенно в совершенно ином смысле. Не успел Романюк поблагодарить органы МВД за помощь, как на него обрушился такой шквал протестов со стороны соратников Филарета, что пришлось аннулировать свой указ [28].

 

Утомленный противостоянием с Филаретом, особенно болезненным в первой половине 1995 года, Романюк решил перебраться из совместной резиденции «патриарха» и «митрополита» на Пушкинской в новые аппартаменты в Феодосиевском монастыре на Печерске. До официального открытия новой резиденции Володимир не дожил четырех дней: оно должно было состояться 18 июля, в тот самый злополучный вторник, когда похороны «патриарха» превратились в уличное побоище [170].

 

Словом, очевидно, что отношения внутри автокефалистского сборища были напряжены до предела. При этом угроза разоблачения финансовых афер Филарета (Денисенко) и контролируемого им банка «Киевского Патриархата» вполне могла подвигнуть его действовать весьма решительно ради своей безопасности. Кроме того, общеизвестно было настойчивое желание Филарета украситься патриаршим куколем, к чему он так стремился еще во время пребывания в лоне Московского Патриархата. Не преуспев в этом в 1993 году, когда раскольники избрали «патриархом» Володимира Романюка, Денисенко, тем не менее, мог надеяться на то, что все же станет со временем «патриархом Киевским».

 

Доказательств причастности Филарета к смерти Романюка нет. Однако кончина «патриарха» Володимира последовала в тот самый момент, когда не без участия Романюка над головой Денисенко сгустились тучи. В результате многие серьезные для Филарета проблемы ушли из жизни вместе с покойным «патриархом». Заодно открытой оказалась при этом и дорога к «патриаршему» куколю. Так или иначе, но даже такие не слишком ясные обстоятельства кончины Романюка все же отчасти обнажили изнанку раскольничьего сообщества и показали, какой отвратительный сплав уголовщины и политики образовался под вывеской так называемого «Киевского патриархата», в реальности ничего общего с подлинной церковной жизнью не имеющего.

 

В еще большей степени это подтвердилось в день похорон лжепатриарха Володимира, когда Филарет и его давний покровитель Кравчук срежиссировали неприглядное политическое шоу на Софийской площади Киева. То, что произошло 18 июля, независимо от отношения к личности «патриарха» Володимира, можно квалифицировать как сознательное глумление над телом и памятью покойного во имя корыстных политических целей.

 

На пресс-конференции, состоявшейся 19 июля, уже после трагических событий предыдущего дня, Филарет (Денисенко) сообщал, что похоронная комиссия была создана им 15 июля. Она приняла решение о захоронении Володимира на территории киевского Выдубецкого монастыря. Когда же, по словам «блаженнейшего митрополита», комиссии стало известно мнение «верных украинцев» относительно места погребения, она обратилась к правительству с просьбой разрешить похоронить Романюка либо у Софийского собора, либо в Киево-Печерской лавре [30]. Это предложение было откровенно провокационным: погребение на территории Киево-Печерской лавры, пребывающей в юрисдикции канонического митрополита Киевского и всея Украины Владимира (Сабодана), неминуемо вызвало бы конфликт между верными УПЦ и раскольниками из УПЦ КП, но в случае благоприятного для автокефалистов исхода сулило им возможность внедрения на территорию древней Лавры. Попытка совершить захоронение на территории собора св. Софии также обещала дать Филарету немалые политические дивиденды, что сразу же было замечено прессой: «Готовился откровенно политический шаг. Прах Владимира как бы «закрывал» собою Софию для ненавистного Московского патриархата. Местоблюститель Филарет и его «верные» не могли упустить такую возможность утвердиться, пусть и без прежнего покровителя, президента Леонида Кравчука ни греха, ни штурма, ни страшного суда они уже давно не боялись» [98]. Тем не менее, правительство отказало в предоставлении Софийского собора для погребения лжепатриарха, по-видимому, опасаясь серьезных конфликтов между верующими канонической УПЦ и раскольниками. Официальная версия мотивации отказа сообщалась по радио и телевидению: Софийский собор в Киеве памятник истории и архитектуры международного значения, проводить любые земляные работы на его территории можно только с разрешения ЮНЕСКО, так как они могут нанести ущерб археологическим горизонтам.

 

Вице-премьер-министр Украины Роман Шпек, умалчивая о первоначальных переговорах относительно предоставления Софийского собора для погребения, рассказал о том, что сначала «Священный Синод» и «Высшая Церковная Рада» УПЦ КП обратились к правительству Украины с просьбой разрешить погребение Володимира в киевском Выдубецком монастыре. По этому поводу в Киеве 17 июля собрался Президиум Кабинета Министров Украины. Однако, украинское правительство ответило раскольникам отказом, ссылаясь на то, что это могло бы повлечь за собой межконфессиональные конфликты, так как статус монастыря был весьма неопределенным [186]. Причина давнее решение властей о передаче его построек УАПЦ. Но в силу оно так и не вступило (позднее, в конце 1995 года, Выдубицкий монастырь будет передан УПЦ КП). Президент Украины Леонид Кучма в это время находился с визитом в Белоруссии, а потому формально оказался в стороне от происшедших событий. Правительство Украины предложило для погребения Романюка весьма почетное место на самом престижном в Киеве Байковом кладбище официальном пантеоне важнейших общественно-политических деятелей Украины. Могилу для «патриарха» предлагали расположить на центральной аллее, вблизи Свято-Троицкой кладбищенской церкви, рядом с могилой первого президента Украины, видного историка Михаила Грушевского. В качестве запасного варианта правительство давало разрешение на захоронение в черте города, на территории незаконно занятого раскольниками Князь-Владимирского собора [186].

 

С этим решением в ночь с 17 на 18 июля был ознакомлен Филарет (Денисенко), объявивший себя с согласия лишь нескольких «архиереев» «местоблюстителем патриаршего престола». По сообщению вице-премьера Шпека, «иерархи» УПЦ КП болезненно реагировали на решение правительства, но в итоге согласились с ним. Поскольку захоронение вблизи Владимирского собора оказалось невозможным из-за технических трудностей, окончательным местом погребения Володимира Романюка «Синод» утвердил Байково кладбище. 18 июля, к 10 часам утра, здесь была приготовлена могила [186]. Однако, можно думать, что Филарет и его сообщники заведомо не собирались следовать предложению правительства, на которое сами же дали согласие: много позже стало известно, что параллельно с приготовлением к похоронам на Байковом кладбище была выкопана могила и возле ранее переданной раскольникам Трапезной церкви Михайловского Златоверхого монастыря в центре Киева [170]. Расположенная неподалеку от Софии Киевской она должна была быть использована в случае неудачи с похоронами в Софийском соборе.

 

Около полудня стало известно, что «иерархи» УПЦ КП, прервав заупокойную «литургию» во Владимирском соборе, спешно собрались на заседание «епископского собора». Он, вопреки достигнутой договоренности, принял решение о захоронении Володимира на территории киевского Софийского собора. Правительство было письменно уведомлено об этом в 14 часов 15 минут. В ответ на это по поручению премьер-министра Украины Марчука были предприняты попытки договориться с «Синодом» УПЦ КП об окончательном месте погребения и возможности переноса похорон на 19 июля [186].

 

Филарет так объяснял «внезапное» решение похоронить Романюка у Софийского собора: «Настрой духовенства и мирян был решительным нести к Софии, поскольку она связана также с тем, что именно там выбирали патриарха, проводили интронизацию». Далее Денисенко сообщал и вовсе фантастические подробности: «Представители общин УПЦ КП говорили, что в противном случае они будут вынуждены вместе с американской делегацией отправить тело покойного в Америку и похоронить его рядом с патриархом Мстиславом» [30].

 

В 14 часов удары колокола на Владимирском соборе возвестили о том, что раскольники завершили отпевание своего «патриарха». Похоронная процессия двинулась по Владимирской улице. Лишь задним числом правительство было уведомлено о том, что движение идет в сторону Софийского собора [30; 186]. Позже Филарет и члены «Синода» УПЦ КП на пресс-конференции уверяли, что народ сам избрал место захоронения, и они не могли ничего изменить. Но для чего же было в последние минуты отпевания собирать «епископат» и принимать двусмысленное решение о погребении в храме св.Софии? Корреспондент газеты «Правда Украины» всеобщее недоумение по поводу поведения «иерархии» выразил так: «Пусть народ заблудшие овцы, не ведает, что творит. Но вы-то ведь знали, что власть от Бога. Если власть говорит, просит, умоляет, поверните направо, почему же повернули налево? Народ повел? Так кто же тогда овца, а кто пастырь?» [91].

 

Не последнюю роль в режиссуре провокации сыграл и экс-президент Украины Леонид Кравчук. Начальник Старокиевского РУВД сообщал, например, что во время отпевания Кравчук говорил «архиереям»: «Все равно похороним в Софии!» [98]. О том, что на провокационных похоронах сошлись политические интересы двух давних друзей Кравчука и Филарета свидетельствуют и слова, сказанные экс-президентом уже во время побоища на Софийской площади: «Это хороший подарок к годовщине инаугурации Кучмы» [91].

 

Не остались в стороне и другие депутаты Верховной Рады Украины, известные своими националистическими настроениями и откровенным экстремизмом. Именно они в последний год жизни Володимира активно помогали Филарету терроризировать «патриарха»-марионетку. Теперь они шли за гробом почившего. Возглавлял похоронную процессию пресловутый депутат Василь Червоний организатор межконфессиональных конфликтов на Ровенщине. За ним несли хоругви и знамена, причем далеко не церковные. Преобладали флаги УНА-УНСО и символика бандеровской ОУН (Организация Украинских Националистов). Боевики националистических организаций с самого начала доминировали в процессии. Ближе к Софийской площади большинство их надело на голову зеленые мусульманские повязки «ветеранов чеченской войны» в Чечне УНСОвцы воевали в отрядах Дудаева [98]. Мало кто из них задумывался над тем, что участвует в похоронах «патриарха», считавшего себя православным. В очередной раз УПЦ КП расписалась в своей беспринципности и полном отсутствии подлинного православного начала в себе самой. В рядах похоронного шествия можно было увидеть и других депутатов от экстремистских кругов шествовали генерал Владимир Мулява и капитан первого ранга Евгений Лупаков. Возможно, что именно их присутствие позволило вскоре боевикам УНА-УНСО слаженно действовать против ОМОНа по всем правилам военного искусства [98].

 

Первые стычки с ОМОНом начались по пути следования процесии к Софийской площади. Около пятисот боевиков УНА-УНСО прорвали кордоны в ожесточенной схватке с ОМОНовцами. Раненые имелись с обеих сторон, причем пострадали и гражданские лица. Власти вели себя не менее двусмысленно, чем участники шествия. Позднее аналитики утверждали, что достаточно было перекрыть машинами улицы вблизи площади и сосредоточить не ней основные подразделения ОМОНа, и тогда до Софийского собора процессия просто бы не смогла дойти, а всего случившегося можно было бы избежать [184]. Но слабые кордоны на Владимирской улице, только раздразнившие провокаторов из окружения Филарета, были сметены, путь на площадь был открыт. Не разрешая похороны у Софии, правительство тем не менее допустило, чтобы процессия подошла к собору. Что это было? Традиционная растерянность властей, бездарность чиновников? Или встречная провокация? Вполне возможно, что у организаторов шоу с похоронами нашлись единомышленники среди представителей исполнительных властных структур, которые и помогли накалить обстановку до предела, чтобы кое-кто смог в ней заработать геройскую репутацию.

 

На Софийской площади начался митинг. В нем приняли участие наиболее радикальные депутаты-националисты. К Яворивскому, Чорновилу, Головатому, Лукьяненко, Хмаре, Мовчану присоединился и экс-президент Кравчук. Чорновил по сотовой связи пытался связаться с правительством, но тщетно. К семнадцати часам стало известно, что началось экстренное заседание Кабинета Министров по вопросу о месте захоронения Романюка [98]. Все трое массивных металлических ворот, ведущих на территорию Софийского музея-заповедника, были закрыты и изнутри подперты грузовиками [108]. Тогда, не дожидаясь решения правительства, вблизи главных ворот Софии Киевской боевики начали кирками и ломами крушить асфальт тротуара и готовить могилу. Милиция, находившаяся рядом, не препятствовала этому [98].

 

К восьми часам вечеpа могила была готова, и депутат Олег Витович, один из наиболее экстремистских лидеров УНА-УНСО, взял на себя ответственность за организацию погребения. Солнце садилось, и по обычаю необходимо было успеть до заката совершить погребение. Однако, как только стали вбивать гвозди в крышку гроба, двери Софийского заповедника распахнулись, и на площадь вломились бойцы подразделения МВД «Беркут». Их появление предваряли клубы слезоточивого газа «Черемуха». Шоу с похоронами началось как фарс, но закончилось трагедией. Началось побоище над могилой «патриарха». ОМОН и боевики УНА-УНСО не уступали в ярости и жестокости друг другу. Зверски избитыми оказались многие «иерархи» и «священники» УПЦ КП. Причем, судя по кадрам, показанным в эти дни украинским телевидением, многие из автокефалистских «отцов» с крестами в руках отчаянно дрались с «беркутовцами». В свалке пострадало 18 «епископов» УПЦ КП, 26 «священников».

 

Впоследствии, на пресс-конференции, Филарет приводил свидетельства жестокости властей: «ОМОНовцев использовали, чтобы бить иерархов, тех, кто выступает за согласие и мир. Мы даем благословение защищать Украину, а они кидаются на нас. Поломали хоругви, порезали кресты, растоптали государственный флаг» [30]. «Местоблюститель» показывал всем свой искореженный архиерейский жезл со следами ударов от дубинок. Однако, «блаженнейший» почему-то не объяснил, куда так стремительно исчез он сам, лишь только началось избиение, куда подевались его покровитель Кравчук и другие депутаты. Не упомянул ничего «миротворец» и о том, что если бы не его провокационный призыв совершить погребение у Святой Софии, то этого отвратительного побоища не случилось бы. Кроме того, закономерен вопрос: зачем на похоронах «патриарха» присутствие боевиков, националистической символики на хоругвях и государственного флага?

 

Позже вице-премьер Шпек сообщал, что почти сразу же после побоища премьер-министр Марчук дал указание отпустить на свободу всех задержанных в ходе конфликта во время похорон Романюка. По словам Р. Шпека, первоначально было задержано 33 человека, 12 обратились за медицинской помощью. Со стороны сотрудников МВД пострадало 39 человек [186].

 

Так или иначе, но погребение «патриарха» все же состоялось. После стычки на Софийской площади Правительство наконец приняло первое запоздалое решение: кордоны милиции были сняты с площади. Поздно вечером 18 июля гроб был все же засыпан землей. Сообщали, что могилу руками засыпали десятка два депутатов и журналистов: лопат милиция, отобравшая их в стычке, не вернула. Поверх земли положили венки и установили крест. Одинокая могила на фоне асфальта выглядела зловещим символом всего автокефалистского раскола. Что посеешь, то и пожнешь. Так что закономерным итогом раскольнической деятельности лжепатриарха Володимира стало его безобразное погребение, во время которого его «соратники» тело покойного использовали как таран. И, наверное, был особый Промысл Божий в том, что в итоге тело раскольника положили в асфальт за пределами церковной ограды: воистину не ведали, что творили. Издавна вне церковной земли хоронили татей, самоубийц и преданных анафеме. Так в конце концов получилось и с раскольничьим «патриархом».

 

Министр внутренних дел Украины отдал распоряжение провести служебное расследование по факту событий 18 июля. Исполняющий обязанности генерального прокурора Украины объявил о возбуждении уголовного дела по факту беспорядков на Софийской площади. Во избежание повторения подобных беспорядков по распоряжению тогдашнего премьер-министра Марчука создана рабочая группа во главе с вице-премьером Иваном Курасом для определения совместно с представителями различных конфессий места для усыпальницы «патриархов» и процедуры подобных похорон [186].

 

История с похоронами Володимира Романюка вызвала в прессе целый шквал откликов. В большинстве случаев политическая подоплека филаретовской провокации не осталась незамеченной. Еще задолго до событий 18 июля журналистами обращалось внимание на то, что так называемый «Киевский Патриархат» является «не религиозной организацией, а агитационно-пропагандистским отделом ультранационалистических политических сил и удобной нишей для отмывания финансовых средств» [1].

 

«Киевские ведомости», не снимая ответственности с властей и правоохранительных органов, «спокойно созерцавших выдалбливание «асфальтовой могилы», а позже свирепо расправившихся со всеми, кто попадал под руку», заявили, что «должны быть преданы презрению общественного мнения лжепастыри, сломавшие предварительную договоренность и увлекшие за собой наэлектризованную толпу» [124]. Эта же газета указала и на особо неблаговидную роль во всем случившемся Филарета (Денисенко): «В условиях обострения борьбы за церковный трон его поведение можно квалифицировать и как политическую спекуляцию» [124].

 

Даже такой далекий от симпатий к Московскому Патриархату депутат, как Тарас Стецькив, член комиссии Верховного Совета Украины по вопросам правовой политики, заявил: «События, происшедшие во вторник около собора святой Софии, думаю, были умело направлены ультрарадикальными силами, существующими и в лоне Церкви, и в околоцерковных кругах». Депутат из Западной Украины судит о происшедшем также с весьма националистической позиции, но показательно, что он верно угадывает возможный эффект от безобразного политического шоу, разыгранного Филаретом: «...это, бесспорно, только дестабилизирует ситуацию и может привести к еще большему оттоку верующих Восточной Украины «под крыло» российского патриархата» [172]. Галицкому депутату, по всей вероятности, просто непонятно, что по большому счету вопрос ставится не о «московской» или «киевской» церкви, а о Церкви вообще, которой нет и быть не может там, где во главе угла стоит противная духу Евангелия идеология узкого национализма, а на роль пастырей претендуют политиканы.

 

С весьма подробным анализом событий 18 июля выступил на страницах «Киевских ведомостей» и Управляющий делами Украинской Православной Церкви архиепископ Сумской и Ахтырский Ионафан (Елецких). Он заявил, что бессовестная возня вокруг похорон Романюка «с головой выдает как инспираторов скандала вокруг УПЦ КП, так и их подлинные намерения нажить политический капитал в борьбе за власть в стране и попутно захватить освободившийся пост главы УПЦ КП, разыграв в очередной раз «церковную» карту...

 

Несостоявшийся Московский патриарх и некоторые соискатели украинского президентства совместно с боевиками УНСО открыто продемонстрировали миру свое истинное, то есть нечеловеческое, антихристианское и неуважительное отношение к главе УПЦ КП, позволив захоронить тело Владимира Романюка в грязный придорожный асфальт, в неосвященную некладбищенскую землю, как самоубийцу или еретика, спровоцировав при этом избиение людей.

 

Само намерение бывшего митрополита Филарета Денисенко и некоторых политиков захоронить Владимира Романюка в стенах Софии Киевской без разрешения и даже уведомления властей потенциально запрограммировало конфликт с органами правопорядка» [51].

 

На киевские события отозвался также и Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. 22 июля 1995 года во время своей поездки в Минск Предстоятель Русской Православной Церкви назвал «достойными осуждения действия киевских раскольников, отделившихся от Матери Церкви и использующих для удовлетворения политических амбиций даже смерть» [97].

 

Однако, невзирая на то, что подавляющему большинству граждан Украины были вполне ясны намерения политиков «поймать рыбку в мутной воде» и заработать капитал на недостойной акции с похоронами Володимира, уже 22 июля в печати появилось беспрецедентное по наглости «Заявление представителей политических партий и общественных организаций Украины», которое было подписано главным образом теми же самыми лицами, которые и спровоцировали беспорядки на Софийской площади [65]. С поразительным лицемерием политические дельцы льют «крокодиловы слезы» по поводу побоища, которое сами же инспирировали. События 18 июля получают в их устах характеристики типа: «грубое надругательство над святыми чувствами верующих, растоптание национального достоинства украинского народа, неуважение к праху покойного» [65]. «Высшая власть Украины...запятнала себя...кровью невинных жертв,» говорится в Заявлении, хотя было доказано, что ни один человек не погиб в ходе столкновения. Все остальное в «документе» отличается такой же степенью правдивости. От президента Кучмы и правительства было ультимативно потребовано:

 

«Объявить День траура в связи с трагическими событиями во время похорон Святейшего Патриарха Володимира;

 

освободить всех арестованных участников похоронной процессии, которых содержат в жестоких условиях, без оказания медицинской и юридической помощи (на самом деле все арестованные были отпущены практически сразу после задержания по распоряжению премьера Марчука [186] В.П.);

 

принять меры по выявлению и наказанию всех служебных лиц, виновных в преступлении против участнников мирной траурной процессии, в том числе генерал-майора Будникова и полковника Куликова;

 

осуществить за счет государства и при участии Правительства торжественное перезахоронение праха Святейшего Патриарха Володимира в месте, определенном Священным Синодом Украинской Православной Церкви Киевского Патриархата;

 

возместить материальные убытки и оплату лечения потерпевшим;

 

возвратить Украинским национальным церквам святыни украинского народа, в первую очередь Киево-Печерскую и Почаевскую Лавры, Собор Святой Софии, Выдубецкий монастырь;

 

расформировать подразделения спецназначения Министерства внутренних дел;

 

пересмотреть бюджет МВД в сторону сокращения с передачей высвобожденных средств для помощи военнослужащим младших офицерских званий» [65].

 

Комментарии к этому «документу» были бы практически излишними. Очевидно, что у украинских национал-демократов представление о таких понятиях, как демократические свободы, уважение к президенту, правительству и религиозным убеждениям сограждан (тем более, что подавляющее большинство их верные канонической УПЦ), напрочь отсутствует. Но самое страшное то, что эти агрессивные и ограниченные в своем национальном самодовольстве политические силы активно вмешиваются в церковную жизнь на Украине, претендуя при этом на роль глашатаев от лица всего народа.

 

Не остался в стороне и главный вдохновитель киевских событий 18 июля «блаженнейший Филарет». Как всегда, Филарет (Денисенко) показал полное пренебрежение общественным мнением. Считая себя уже без пяти минут «патриархом», он опубликовал 25 июля, спустя неделю после софийской трагедии, «Обращение Украинской Православной Церкви Киевского Патриархата к украинскому народу, президенту Украины Леониду Кучме и украинской православной пастве» [73]. Окончательно потерявший чувство меры, Денисенко полагал, что уже имеет право вещать от лица всей своей псевдоцеркви. Он самонадеянно подписал свое обращение: «От имени епископата УПЦ-КП Филарет, митрополит Киевский, патриарший местоблюститель», хотя уже стало известно, что внутри «Киевского Патриархата» против одиозной фигуры Денисенко решительно высказались весьма многие «епископы».

 

Заявление Филарета уникальный образчик лицемерия. Еще недавно будучи Экзархом Московского Патриарха на Украине, он произносил зажигательные речи против раскольников. Но конъюнктура изменилась, и теперь Денисенко выступает как «пламенный патриот Украины», хотя по-прежнему с огромным трудом и многочисленными ошибками говорит на украинском языке. В своем заявлении он утверждает: «Мы расцениваем эти события как продолжение гонений на Украинскую Православную Церковь Киевского Патриархата как национальную Церковь украинского народа, которая прилагает усилия, чтобы объединить украинское православие в единую поместную Украинскую Православную Церковь» [73]. Почему «блаженнейший» полагает, что УПЦ КП, объединяющая в своем составе вчетверо меньшее, чем каноническая Киевская митрополия, число приходов, является «национальной Церковью», он не объясняет. Равно, как не раскрывает и несколько странное для христианского сознания понятие «национальная Церковь». В очеред<