Любишь кататься - люби саночки возить

 

Если б я имел коня – это был бы номер! Если б конь имел меня – я б, наверно, помер. Современная народная присказка

История, немногим отличающаяся от остальных, когда «сдохшего коня» парням приходилось возвращать к домашнему очагу на себе, тем не менее запомнившаяся Олегу Фомичёву и Михаилу Демидову особо. Меж друзьями «пробежала чёрная кошка» и рассорились они на целых две недели – это был единственный раз столь длительной ссоры: первый и последний.

 

Начало марта. После глухозимья пошёл весенний подлёдный клёв сорожки и прочей мелочёвки. Рыбалка по-прежнему занимала в Мишкиной жизни важное место – теперь может быть даже больше чем когда либо. Теперь улов шёл не только на питание семьи, но и на «прокорм» «Минска». Сделавшись неплохим маркитантом^[56], он знал, кому реализовать пойманную рыбу, где на эти деньги купить спиртное, и где его удачно обменять на бензин и моторное масло - с выгодой, иной раз вдвое превышающей профит от покупки бензина на заправке. Нужны были деньги и на запчасти, и на инструмент.

 

С края отцовского сарая, где Мишка оборудовал себе гараж с десятком полочек и вешалок (на которых красовался разнокалиберный инструмент и запчасти, гайки, звёздочки, поршни, цилиндры, амортизаторы, колёса – всё было аккуратно, по-хозяйски разложено, развешано, упорядочено), стоял подготовленный к очередному этапу эксплуатации мотоцикл.

Накануне, уже не в первый раз, парни «откапиталили» движок. Двухколёсная «ласточка» заводилась почти без лишних шумов, и ей вполне хватало лошадиных сил на третью передачу. Правда, не работала фара, но это не стало поводом отменять принятое решение. А решено было завтра, с раннего утра, ехать на рыбалку, на старую плотину, где когда-то было село Пчёлка – это семнадцать километров асфальта и пять грунта туда и столько же обратно. С вечера друзья заготовили снасти, бур, съестные припасы, рюкзаки, заправили полный бак, провели технический протяг-подтяг, проверили давление в шинах. Стопроцентная готовность.

 

В пять утра Демидов с Фомичёвым стартанули. Темень. Вместо фары фонарь на батарейках. Поехали полем через гумно, в объезд поста ГАИ. Днём уже текли ручьи тающих снегов, но по ночам стабильные минус десять их подмораживали, так что поутру перемещение по полю было идеальным. Уверенно выжимая на третьей передаче свои пятьдесят километров в час, и тыча в туман безнадёжно тусклым фонариком, парни выбрались на асфальт. Но и на асфальте, по прямой «Минск» четвёртую не тянул, а на подъёмах в горку степени сжатия и компрессии не хватало даже на третью. Тем не менее, путь был пройден вполне достойно и вот «ласточка» уже на середине запруды.

 

Клёв выдался бурный: сорожка, подлещик и окунёк извлекались из лунки один за другим.

Друзья попеременно рыбачили, и катались на мотоцикле по льду. Приоритет отдавали катанию, на их жаргоне это называлось «рокерить». «Рокернём?» – такой ёмкий вопрос означал: «Погоняем на мотоциклах?»

 

 

В камышах на костре жарили сало, прихваченное дома. Мечтали о будущем. Жизнь была прекрасна и била яркими лучами весеннего солнца.

Зашёл спор о курении. Мишка не видел умных аргументов для себя в пользу этой пагубной привычки человечества. Тратить деньги на курево в то время как их катастрофически не хватает на запчасти, он считал расточительным. Фомичёв покуривал. «Если что – брошу. Подымлю малость, дым философствовать помогает!» – говорил он.

Вечерело. Рюкзаки были полны рыбы. Свежий порывистый ветер затушил брошенный Олегом окурок «Примы». Настала пора двигать обратно.

 

Навьюченный рюкзаками и снастью «Минск» начал подхалтуривать. Еле-еле протянув метров триста на первой-второй передаче и немного побуксовав по сильно раскисшему снежно-грязевому грунту, он заглох и перестал заводиться. Да и шансов завести его с толкача там не было, так как площадок для разгона особо и не встречалось. Докатили до асфальта. Вымотались, устали. На асфальте ситуация улучшилась, но не больно-то. Завели. Нагруженный «коник» очень слабо тянул вторую передачу. Работал с шумом и на больших оборотах – явная потеря компрессии и лошадиных сил. Предположительно накрылись поршневые кольца. Движок глох снова и снова. Кое-как пацаны запустили его вновь и на первой передаче проехали не более трёх километров, затем «Минск» чертыхнувшись, затих и никаких признаков жизни.

Толкая и выбиваясь из сил, ребята припомнили шутку о том, как у мотоцикла печка включается: «Если замёрз, спрыгивай с седла и толкай: чем тяжелее мотоцикл, тем печка быстрее заработает!» Шутка в тему. Оба мокрые и оттого замерзшие. Они быстро вспотели, но особо не согрелись. На короткой остановке-привале Олег нервно закурил. Попытался закурить и Мишка в надежде, что сигаретный дым хоть как-то его согреет, но поняв, что толку от этого мало бросил и больше в своей жизни не пробовал закурить ни разу. Время подходило к одиннадцати вечера, а Олегу в этот день очень нужно было не опоздать домой. Он был в панике. Мишку с мотоциклом бросить на дороге тоже не вариант, а впереди почти четырнадцать километров.

 

Олег предложил затолкать мотоцикл в лесопосадку, а назавтра забрать. Демидов не соглашался – уж больно много значил для него этот «Минск». В результате друзья разругались в хлам. И Фомичёв, поймав попутку, уехал, а Мишка в одиночку продолжил толкать свой «Минск» дальше.

 

Упрямства Михаилу хватило ещё на шесть-семь километров. Во втором часу ночи он всё же затолкал мотоцикл в лес, и в метрах пятидесяти от трассы оставил его, присыпав снегом. Ручьи уже подморозило и Мишка, еле волоча ноги, побрёл домой наперерез. К четырём часам он спал в своей постели, а возле батареи сушились его мокрые кирзачи, набитые газетной бумагой.

 

В девять утра Миха уже шёл по трассе к своему захворавшему, покинутому, присыпанному снегом «коню». Шёл налегке, в сухих кроссовках. Даже такое короткое расставание с мотоциклом было для него волнительно тревожным. Вскоре «Минск» был откопан. Сырой генератор промыт в бензине, и просушен. Михаил потолкал его, пытаясь завести. Не завёл. За три часа докатил до дома. Разобрал поршневую. Как и предполагал, обнаружил поломку компрессионного поршневого кольца, отсюда полное отсутствие тяги и работоспособности двигателя. К сожалению, запас колец, даже «бэушных»^[57] и с большим зазором у Мишки закончился, а в Самару, да ещё и с возможностью покупки, он смог вырваться нескоро. «Минск» замер до мая. Правда, в промежутке Михаил находил какие-то старые кольца, но с очень большим зазором, в результате ненадолго, с большой потерей мощности, реанимировал. И опять стоять.

 

Олег Фомичёв, добравшись домой, тщетно пытался уговорить своего отца съездить на грузовом ГАЗоне к Мишке на выручку. Дело в том, что у одного из родственников был День рождения (кстати, именно поэтому Олег так спешил и рвался домой). Отец уже принял на грудь хмельную дозу, и ехать на выручку отказался наотрез.

 

Мишка на Олега был зол, но потом понял, что сам не совсем прав: в итоге поступил-то он так, как предлагал Олег. Вскоре парни замирились, ведь пыль дорог, запах бензина, и мотоциклы навсегда объединили их. Больше так сильно друзья не ссорились никогда.

 

 

Водитель, будь внимателен!

 

Завтра кто-то утром в постели поймёт, что болен неизлечимо; Кто-то, выйдя из дома, попадёт под машину. Завтра где-то в одной из больниц Дрогнет рука молодого хирурга; Кто-то в лесу нарвётся на мину. Следи за собой, будь осторожен! Следи за собой! Виктор Цой группа Кино

Говориламама: «Mon fils n'a pas besoin pour vous moto, il est dangereux! Son fonctionnement – un grand risque pour la vie!»^[58]Наподобныепредостереженияпарниплеватьхотели. Однако, выезжая на трассу, ребята действительно не раз оказывались в одном шаге от смерти. Дорога таит в себе не только знания, но и серьёзную опасность.

Мальчишка за рулём мотоцикла уже сам по себе ходячая, вернее, ездящая аварийная ситуация. Но и другие, вполне зрелые участники дорожного движения не всегда бывают осмотрительны.

Каждый из друзей Михаила не раз сталкивался с ситуацией, когда водитель грузовика, не заметив мотоцикл (попавший к нему в мёртвую зону^[59]), начинал совершать манёвр, вынуждая пацана съезжать на обочину или выходить на «встречку»^[60]. Лишь только Господь уберегал от беды. Такое ещё можно было понять. Однако попадались и попросту ненавидящие мотоциклистов, неадекватные, неуравновешенные водители – эти, не отдающие себе отчёт в серьёзности требований правил дорожного движения, воспринимали обычный, рядовой обгон как гонку, подвергая опасности себя и парней.

 

Мудрейшие учат, что на негатив нельзя отвечать негативом, но это мудрейшие. Пацаны на то и пацаны – мудрости им не хватало. Столкнувшись с откровенным хамством на дорогах, взбудораженный мозг Михаила, на горе водителям и на потеху себе придумал Бессмертного Василия.

Из старых штанов, фуфайки, перчаток, сапог и шапки-ушанки было искусно изготовлено чучело, набитое всяким хламом и соломой, довольно правдоподобно имитирующее человека. Нарекли его Бессмертным Василием, потому как «умирать» Василию предстояло довольно часто. Как показала практика в девяноста процентах случаев его использования.

Бессмертный Василий выкладывался на проезжую часть междугородней трассы, изображая собой пьяного пешехода. Как правило, происходило это в сумерках и где-нибудь за поворотом – чтобы давили его почаще.

 

Мчит неосторожный автомобилист, не снижая скорости, а вот тут-то, на тебе, сюрприз разлёгся! Какая нелепая случайность – погибает Василий: переехал его автомобиль. Парни неподалёку в кустах – наблюдают.

Статистика была плачевной: больше половины оказывалось не совестливыми, не имели совести напрочь – ударяли «по газам», и скрывались с места происшествия. Печально, но среди недобросовестных-бессовестных однажды оказалась и милицейская машина: она упылила, только её и видели.

Другие водители, остановившись, шли к «потерпевшему» буквально на полусогнутых, с дрожью в коленках. «О! Так это же чучело!» – слышались радостные возгласы, сопровождаемые отборной бранью. Василия пинками отправляли к обочине и осторожно, снизив скорость, ехали дальше. Несколько раз его запихивали в багажник, и увозили с собой. Иногда парни всё же находили «останки» бедолаги через пару километров, но чаще приходилось изготавливать новое чучело, дорабатывая и усовершенствуя Васю.

 

В последней, модернизированной модели Бессмертного Василия были учтены все выявленные в процессе эксплуатации недостатки: устранена «мягкотелость»; появился «костный скелет», выполненный из ивовых веток и увесистой рогатины, имитирующей ноги, что дало «костям» хруст, а машинам – подпрыгивание колёс и раскачивание подвесок.

Для исключения случаев захвата Василия в плен парни стали справлять свои естественные надобности прямо на него, в результате Бессмертный Василий стал пахнуть настоящим человеком. В таком виде он перестал быть желанным пассажиром или грузом багажника. Ребята и сами, чтоб не испачкаться, стали таскать его за, специально предназначенную для этого, верёвку.

Чтоб нагнать страха, к пятке Василия, привязали рыболовецкую леску, надломив рогулю, вставленную в штанину, в районе колена: теперь «убиенный» в предсмертных конвульсиях ещё и дрыгал ногой.

Появлялся на трассе Бессмертный Василий, хотя и довольно часто, но в разных местах, и со значительными временными промежутками – так парни подстраховывали себя от грозного возмездия не на шутку взбешенных водителей.

 

Целый год забавлялись пацаны этим «шоу», до тех пор пока Бессмертный Василий не стал причиной, к счастью не случившегося дорожно транспортного происшествия: водитель автомобиля, заметивший Васю на дороге, объезжая его вылетел на «встречку», по которой тоже мчалась машина. Оба водителя нажали по тормозам – до столкновения оставалось меньше метра, но каким-то чудом они вовремя остановились. Парни, наблюдавшие за ситуацией, и сами неслабо испугались.

После этого случая останки Василия около недели валялись на обочине дороги – друзья решили своё развлечение похоронить. Собрав то, что раньше гордо называлось Бессмертным Василием, с помощью багра (брать такое руками дураков не было), его кремировали, а пепел предали земле. Так Бессмертный Василий своё существование всё же прекратил, развеяв миф о бессмертии.

И по сей день в перегное пустой аллеи придорожной лесополосы близ Большущей Глуши, если хорошо присмотреться, можно обнаружить едва заметный холмик – могилу Бессмертного Василия.

 

 

«Ваучер всемогущий»

 

Если друг оказался вдруг И не друг, и не враг, а так... Владимир Высоцкий

Александр Черкасов на лето уехал к бабушке, в Южный. К школе в Большущую Глушь он уже не вернулся. В начале лета родители Черкасова переехали в Самару. Собирались они давно – жить с родителями матери было невыносимо, склоки вносили разлад в семью. Следом, в августе, забрали в город и Санька. Так он стал «новеньким» в самарской средней школе. Немного пообтёршись, Александр на удивление быстро (даже для самого себя) нашёл общий язык с пацанами своего нового класса. Приобретя друзей с родственными взглядами и устремлениями, год спустя он создал собственную рок-группу.

 

Дело в том, что за лето по самоучителю Сашка довольно неплохо овладел игрой на шестиструнной акустической гитаре. Родители, поддержав увлечение сына («всяко лучше, чем шастает непонятно где!»), подарили ему электрогитару «Аэлита-2» и комбик^[61] «Эпсилон-25». Весь год, всё свободное время, Санёк надоедал соседям, тренируясь в извлечении звуков.

 

На почве общей любви к рок-музыке и гитарным риффам Александр близко сдружился с Константином Седуновым, одноклассником, который делал первые шаги в освоении шестиструнной акустики. Сашка в его глазах уже был Мастер. Кроме того, Санёк сочинял тексты песен! В результате этой дружбы Костя довольно скоро гитару освоил. Они решили играть вместе, создав свою рок-группу. Стиль – ярко выраженный панк-рок.

 

Ключевой фигурой в переходе от идеи к реальным действиям стал Андрей Симченко – очень выгодное приобретение для формируемой команды. Он учился в параллельном классе. Мать Андрея работала завхозом школы, а его старший брат, закончивший школу в прошлом году, передал Андрею «по наследству» «должность» школьного диджея, а главное – аппаратуру и барабанную установку (принадлежавшую школе и стоявшую в актовом зале). Так у парней появилось шикарное место для репетиций (чему особенно радовались соседи Черкасовых).

Учитывая интересы образованной группы, Костя Седунов приобрёл себе бас-гитару «Урал-510Л». Андрей осваивал барабаны. Творческий процесс набирал обороты. Потихоньку парни стали лучше разбираться в своих инструментах, совершенствовать их, регулировать под себя. Так, например, против шумов делали экранировку, а для устранения микрофонного эффекта^[62] датчики бас-гитары залили парафином. Появились хлопоты по добыче и восполнению запасов «расходников» (от эмоциональной интенсивной игры струны постоянно рвались, барабанные палочки ломались, а медиаторы терялись).

 

С молчаливого согласия директора и под личную ответственность завхоза актовый зал был окончательно оккупирован друзьями. Ежедневно до глубокого вечера они «бодрили» школьного вахтёра, не давая ему вздремнуть и на секунду.

Иронизируя по поводу заявленной возможности розданных правительством бумажек^[63], и не строя иллюзий об их фактической стоимости, свою рок-группу ребята решили назвать смело и оригинально: «Ваучер всемогущий» или «Всемогущий ваучер» – это кому как больше нравится.

 

Дискотеки в школе проходили нечасто – как правило, один-два раза в четверть. Диджействуя, Андрюха каким-то поразительным образом умудрялся всегда быть первым, у кого появлялись все новинки музыкальных хитов. «Должность обязывает!» – улыбался он в ответ на вопрос, откуда он всё это берёт.

Школьная дискотека являла собой удивительный микс совершенно разных записей, порою радикально противоположных музыкальных стилей и направлений. Здесь с одинаковым успехом звучали: Fancy, Michael Jackson,Игорь Тальков,Dr. Alban, Кино, Enigma, Patricia Kaas, Scorpions, Фристайл, ДДТ, Depeche Mode, Paula Abdul, A-Ha, Tina Turner, Анжелика Варум, Филипп Киркоров, Pet Shop Boys, Лицей, Green Day, Ария, Алла Пугачёва, Nirvana, Чайф, Radiohead, Агата Кристи, Игорь Корнелюк, Ласковый май, Ласковый Бык, Машина Времени, Любэ, Roxette, Татьяна Овсиенко, Iron Maiden, Ottawan, Gorky Park, Дюна, Женя Белоусов, Гражданская Оборона, Mick Jagger, Браво, Дмитрий Маликов, Мальчишник, Elton John, Duran Duran, Madonna, Валерий Леонтьев, Kylie Minogue, Rockets, Владимир Асмолов, Queen, Олег Газманов, Комбинация, Sandra, Chris Rea, Наутилус Помпилиус, Татьяна Буланова, Ирина Аллегрова, Лада Дэнс, Технология, Евгений Осин, Александр Буйнов, Кар-Мэн – объединяло их одно: это были хиты того времени.

 

То, что троица Симченко, Черкасов, Седунов «делает свою музыку», знала вся школа. Но дебют, состоявшийся после очередной дискотеки, произвёл настоящий фурор. Опасения ребят, что их могут не понять, рассеялось после исполнения первой же песни. Парней не только поддержали – они стали настоящими мега-звёздами общешкольного масштаба.

Рок баллада о бренности бытия, переменчивости природы и вечной любви с названием «Метеоритный дождь», написанная Александром, сразу стала школьным хитом!

Жизнь «рок-героев» складывалась как нельзя лучше. Одноклассники гордились дружбой с ними, девчонки влюблялись – предел мечтаний пятнадцатилетних подростков! Нереализованной оставалась лишь их общая мечта о большой сцене, но ведь то было только начало – всё ещё впереди!

 

Очередная школьная дискотека, а значит, и выступление «Ваучера», совпали с Днём рождения Седунова. Одна из Костиных воздыхательниц преподнесла ему огромный пакет с шоколадными конфетами «Метеорит», явно намекая на название самой хитовой песни группы. Конфет было очень много.

Увидев такое изобилие и вспомнив, как Оззи Осборн развлекался тем, что кидался сырым мясом в пришедшую на его концерты публику, Константин предложил:

– Давайте во время выступления бросаться со сцены конфетами!

– Точняк. Метеориты должны летать! – подхватил идею Андрюха.

– И обязательно падать, – эпично добавил Черкасов.

Парни тогда ещё по-настоящему не употребляли алкоголь, только самую малость – по символическому бокалу шампанского на Новый год и в день рождения.

В тот день у Константина был День рождения. Под радостные вопли «метеоритный дождь» посыпался на головы старшеклассников, вызвав кратковременное побоище! Дежурные учителя пришли в ужас, но выходку группе всё же простили. На сцене разгорячённые парни с обнаженными торсами и галстуками на голую шею, до этого уже несколько раз выжимавшие взмокшие от пота рубашки, куражились по полной. Гитары отечественного производства на перегрузе не нуждались в «фуззе»^[64], хотя какой-то, впрочем, у ребят и был – кряхтящий и периодически вырубающийся.

Этот концерт «Всемогущего ваучера» стал незабываемым – вся школа вспоминала его ещё долго. Костин День рождения удался!

Лиха беда начало. Дозы алкоголя по мере тяги юных творцов к расширению сознания стали увеличиваться. Отныне после своих выступлений парни тайком выносили пока ещё, казалось бы, безобидную опорожнённую тару: две-три бутылки из-под вина.

Вряд ли это взаимосвязано, но пропорционально алкоголю росло и количество поклонниц, посещавших репетиции группы. Хотя порою сквозь преддискотечный учительский заслон только девчонки и могли пронести заветную жидкость – их учителя не обыскивали.

Повышенный интерес к себе противоположного пола ребятам льстил. Костик был зачарован каждой, мало-мальски обращавшей на него внимание, он всё никак не мог решить, какая из них всё-таки нравится ему больше всех. Сашка и Андрей, напротив, были влюблены окончательно и бесповоротно, что называется «по уши». Причём в одну и ту же – первую и общепризнанную в школе красавицу, рыжеволосую одноклассницу Андрея – Лилю Васенцову. Она отвечала взаимной симпатией им обоим, и не делала выбор в чью-либо пользу.

 

Шестнадцатилетие Санька отмечали на репетиции уже «по-взрослому» – со спиртом «Royal». В результате по домам расходились шумно. Громкие выкрики и неуверенное дефиле юношей по коридору привлекло внимание школьного вахтёра (давно точившего зуб на не дававших ему покоя музыкантов):

– Молодые люди! Да вы пьяны!..

– А Вам какое дело!? Дежурь себе! Мы же Вам не мешаем! Мало ли что могло тебе спросонья причудиться? – последовал не очень учтивый, наглый, ответ.

 

На следующий день «звёзды рок-н-ролла» и завхоз с виноватыми физиономиями стояли в кабинете директора школы.

– Устроили притон! – сокрушалась директриса, обращаясь к парням. – Я-то думала, вы взрослые, ответственные люди! Всё, «лавочка» закрылась. Андрей, сдай ключи! И чтоб я больше всех вас в актовом зале не видела! А школа и без дискотек обойдётся – пусть вам спасибо скажут!

И тут Симченко смалодушничал. Он, не стесняясь присутствия своих друзей, залебезил:

– Простите нас. Мы больше так не будем. Это был первый (тут он, конечно, лукавил) и последний раз. Я им говорил. Это всё они. Я тут не причём. Меня заставили (откровенное враньё!)

Такого предательства Санёк с Костяном не ожидали. Они молча с презрением смотрели на Андрея. Тем временем завхоз (мамаша Андрюхи), подхватив раскаяние сына, уже обращалась к директору с прошением о помиловании. Для полноты картины ей и сыночку не хватало лишь упасть на колени. Вполне возможно, что это она его и надоумила покаяться, хотя это уже не имело никакого значения.

Так парни враз потеряли друга, а группа – барабанщика и репетиционную базу.

 

Дискотеки после продолжительного перерыва возобновились, но уже без выступлений «Ваучера». Диджействовал на них Андрей Симченко.

Школьная барабанная установка сиротливо стояла без дела в дальнем углу сцены, печально напоминая собой о былой славе уже несуществующей группы.

С того случая Александр и Константин актовый зал школы обходили стороной.

Лиля определилась окончательно: она предпочла Сашу Черкасова.

 

«Моджахеды»

Все мы грешны и не надо Перед образом стоять. С нас потом никто не спросит, Да и что с нас можно взять? А мы вдыхаем вольный ветер, Наши души так легки. Отпускай же, мать-природа, Наши смертные грехи. Владимир Шахрин группа Чайф

Осваивая новые территории, пацаны представляли себя следопытами-разведчиками Дикого Запада.

Под палящим солнцем, с завязанными за рукава футболками на головах, они носилась на мотоциклах по полям и степям, деревням и сёлам. Народ, глядя на их своеобразное головное убранство (на самом-то деле больше напоминавшее арабское) окрестил мотобанду «моджахедами»^[65].

С напрочь прикреплённым названием спорить было бесполезно и вскоре ребята, хотя оно им и не больно то нравилось, сами начали называть себя так же.

 

К прежде изученным в пору велосипедных вылазок окрестностям (радиус которых составлял километров шестьдесят), значительно прибавилось новых пространств. Местность в ста пятидесяти-ста семидесяти километровом радиусе от Большущей Глуши стала хорошо знакома парням. Были исследованы новые реки, озёра, пруды и карпятники. Выучены федеральные трассы и просёлочные дороги. Все посты ГАИ и пути их объезда надёжно хранились в памяти каждого «моджахеда». Вряд бы нашёлся кто-то знающий эти места лучше них.

Парни усовершенствовали, и расширили старые Мишкины убежища, облюбованные им ещё три-четыре года тому назад так, что теперь они легко могли вмещать от четырёх до шести человек. Оборудовали с десяток новых точек своего базирования, соорудив и обустроив в безлюдных местах шалаши и сараи. На вершинах оврагов и на стволах деревьев сделали наблюдательные пункты-схроны. Всё это было расположено примерно на равном удалении друг от друга, и охватывало всю освоенную территорию. В дальнейшем многие из этих точек забросили, но при необходимости, укромной, легко восстанавливаемой ночлежкой можно было воспользоваться всегда.

В тоже время три базы – «Пчёлка», «Линёвый омут» и «Обгаженное дерево», образовавшие собой, если посмотреть на карту, равносторонний треугольник, в центре которого находилась Большущая Глушь, стали основными, наиболее излюбленными местами постоянного обитания «моджахедов». Тут даже правило завели: покидая базу оставлять продуктовые запасы (соль, сахар, крупы, консервы) до следующего своего приезда, что не раз бывало очень кстати, и выручало ребят.

Впрочем, с добычей пропитания больших проблем теперь не возникало. Мотоциклы, наряду с разведанными рыбными местами и «урожайными» на сусликов полями, в разы увеличили количество доступных арбузных бахчей и неохраняемых огородов, причём время «подлёта» тоже сократилось значительно.

Хорошее знание местности обуславливалось ещё и тем, что «моджахеды» методично вносили в неё нужные себе изменения – где тропку проложат, где мостик наведут, а где и с автотрассы удобный съезд в лесопосадке прорубят: такая работа велась ими постоянно. В результате образовалась целая сеть лазеек, позволяющая успешно объезжать проблемные, неблагоприятные участки дороги и уходить от преследования.

 

Как повелось с первого дня эксплуатации «Минска», на мотоциклах парни ездили всесезонно: по льду и снегу, в холодную стужу; под проливным дождём, невзирая на грязь; в знойную жару, по пыльным дорогам. Случалось, гостили на полевых станах, на дойных гуртах, у пастухов. Здесь они между делом получали много ценной информации (что где находится, и как там всё устроено), особенно когда ненароком поставленная на стол бутылка алкоголя развязывала мужикам языки.

За два-три сезона (с апреля по ноябрь, в остальной, зимний, период они крутились поближе к Большущей Глуши) «моджахеды» объездили примерно сорок районов, в каждом по десять-пятнадцать населённых пунктов. Деревенские, особенно сверстники, в большинстве случаев (часто не без основания) встречали незнакомую мотобанду враждебно. Вместо приветствия «рокеры» слышали недоверчивые, а порою откровенно агрессивные вопросы: «Чего разъездились?», «Чё высматриваете?» или «Почему у тебя ботинки не того цвета?», «Большущеглушские?! Вы-то нам и нужны, давеча ваши наших побили – придётся за это ответить!» Если на первые следовал заранее заготовленный стандартный ответ-вопрос: «Мотоцикл здесь никто не продаёт?», то во втором случае приходилось драться. Явных победителей в таких сварах, как правило, не было, все участники потасовки получали своё, и через какое-то время за совместным распитием спиртного мирились. В деревнях у ребят появлялись знакомства и завязывались отношения. За компанию с местными они попадали в сельские клубы на дискотеки, где пока ещё робко начинали присматривать себе девчат.

 

«Внимание, наблюдательность и осторожность!» – было главным девизом «моджахедов». В наглую действовали редко, сначала всё подмечали, а уж потом, при отсутствии ненужных глаз, прихватывали то, что могло пригодиться. Это касалось всего: бесхозно валяющихся материалов, без присмотра гуляющих кур, гусей и уток, легкодоступных кроликов, беззаботно размещённых хозяевами так, будто бы они сами напрашивались в хищные лапы злоумышленников. Определённый интерес для парней представляли чердаки с голубями – эти больше зимой, когда огородов нет, и куры по улицам не шастают. Приметив чердак днём, за голубями лазили, под покровом ночи. Вели себя тихо, не топали. Голуби ночью не видят, их, подкравшись наощупь, собирали прямо с балок, тут же открутив башку, слив кровь, ощипав крылья и хвост, складывали тушки в мешок. Обычно кровавое действо занимало не больше часа, примерно по полминуты на одну птицу. Но пару раз чердак покидали лишь на рассвете, потому как жильцам что-то причудилось, и пацанам приходилось отсиживаться, закопавшись в опилки.

Девиз «Внимание, наблюдательность и осторожность!» в полной мере, скорее даже в первую очередь, касался отслеживания участковых^[66] и гаишников. Тут невнимательность и оплошность могли стоить мотоцикла! Для «моджахеда» же лишиться его было всё равно, что потерять возможность свободно дышать. Поэтому прежде чем заглушить двигатель, на всякий случай, высматривалось место, куда его можно поставить так, и чтоб милиционеры не увидели, и запасные пути к отступлению имелись. Демидов с Сызганцевым придумали для своих мотоциклов и хитроумную противоугонку: дополнительный тумблер на коммутатор, так что даже если проверить искру и завести с толкача, то всё равно метров через сто-двести двигатель заглохнет из-за перегрева диода. В итоге после пяти-шести попыток, осмелившийся покусится на святое похититель или милиционер (пытавшийся отогнать мотоцикл на штраф стоянку) вспылив, бросал его на обочине. Хозяин же переключив цепь через рабочий коммутатор легко заводил коня и уезжал восвояси.

Будучи, по сути, ещё несовершеннолетними подростками, «моджахеды» не задумывались о серьёзности своих отношений с милицией, воспринимали их как полную риска приключенческую игру, давая множество поводов для своего задержания и разборок. Их мотоциклы были без номеров. О водительских правах – только мечтать. Поведение вызывающее. Не редкость – алкоголь в крови и запах перегара. Да и катались они везде и всюду, где только душа пожелает, в том числе: по пешеходным тротуарам, мостам и главным площадям – тем самым, мягко говоря, провоцируя недовольство, а откровенно, приводя в ярость милицейское начальство и простых постовых. Последние, не имеющие возможности мотохулиганов поймать, не раз бросали в них свои резиновые дубинки, пустые бутылки, палки, камни, в общем, всё, что попадётся под руку.

Меж тем, «моджахеды» изучали милиционеров (особенно гаишников), запоминали их в лицо, очерёдность дежурства, привычки и характер, кто, куда и на чём ездит (знали их служебные и личные машины). Ведь погоня могла появиться в любой момент. По асфальту, на дистанции в два километра, мотоцикл проигрывал автомобилю, оттого свой маршрут парни мысленно делили на переулки, закоулки, а на трассе на просеки-лазейки в лесопосадках. Наибольшую опасность представляли «Нивы»^[67], удрать от них было нелегко – они догоняли и по грунту, и по шоссе.

Погони случались частенько, на день бывало до десяти – хочешь, не хочешь, а уходить от преследователей научишься. Пару раз приходилось мотоцикл умышленно топить в реке, возвращаясь за ним, когда миновала опасность: просушка, продувка и мелкий ремонт – это лучше, чем расстаться с мотоциклом совсем.

Как бы это не показалось странным, но и гаишники порой воспринимали гонки за «моджахедами» как своеобразное развлечение, особенно когда сами были навеселе (в то время такое случалось нередко). Это напоминало игру в кошки – мышки. Если удавалось «моджахеда» зажать или он упал, то милиционеры вполне довольствовались тем, что слегонца избивали рокера и уезжали, ни мотоцикл не трогая, ни протокол не составляя: «Вот какое нам нескучное дежурство, а мотоциклисту приключение и урок!»

Случалось, что и для милиционеров «игра» принимала иной разворот: особым шиком и дерзостью у «моджахедов» считалось стащить жезл из патрульной машины или замазать цементным раствором замки дежурного автомобиля – так парни развлекались, досаждая своим заклятым врагам.

 

Бывало кто-то на мотоцикле, и не обязательно из «Моджахедов», очень сильно ГАИ насолил, или им указание «сверху» приходило – тогда на мотоциклистов начинались облавы. Тех, кого не поймать на дороге, подкарауливали с участковым возле дома. Тогда парням приходилось «залегать на дно»: поставив мотоцикл пересаживаться на велосипед, а подчас покорять расстояния пешком.

Если того требовала обстановка, шли полями ночью, с выключенными фарами, толкая заглушенный мотоцикл перед собой. Добравшись, не доехав метров триста до места, предусмотрительно закатывали мот в кусты или прятали за чужим гаражом, а дальше, пробирались налегке на разведку.

Так закалялся характер, упорство и выносливость – благодаря которым, практически в любой ситуации и в любых погодных условиях, парни чувствовали себя как рыба в воде, чего не всегда можно было сказать о преследователях.

 

Время тогда было смутное: прихватизация, хаос, неразбериха и обнищание. У курящего народа зачастую не хватало денег на покупку цельной пачки сигарет, и потому в киосках и сельпо^[68] сигареты продавались поштучно. Зарплату задерживали месяцами. Страна вернулась к стародревнему периоду обмена товарами и безденежных отношений. Зачастую, где это позволяло, долги по зарплате гасили производимой продукцией, предприятия между собой рассчитывались бартером. Люди пошли торговать на рынок. Колхозы разваливались. Привычные для советского человека идеи-лозунги коллективизма: «Мы вместе!», «Все как один!» – утратили свою актуальность. Каждый выкарабкивался сам – кто как мог. От чувства безысходности многие на селе предавались беспробудному пьянству. Бутылка спиртного стала национальной деревенской расчётной единицей. Село загибалось. Да что там село, страну шатало из стороны в сторону: забастовки, демонстрации, в столице российские танки по указанию президента Ельцина^[69] расстреляли Дом Советов Российской Федерации.

На этом фоне, легальными и не легальными способами, активно расхищалась бывшая социалистическая собственность. Тот, кто был у власти, захватывал целые предприятия, фабрики, заводы и пароходы. Простой же люд (конечно, не все поголовно, но были такие) «народное добро» растаскивал по мелочи, прибирая к рукам всё, что плохо лежало. Практически в каждом селе открылись пункты приёма цветного металла. Милиция, с одной стороны (по долгу службы), ловила тех, кто этот цветной металл воровал, с другой (им тоже вовремя не платили зарплату, а выживать было нужно), крышевала^[70] эти самые пункты приёма, подспудно способствуя тем кражам, с которыми сама и боролась.

 

Для «моджахедов» настали времена Клондайка. Знание своего и соседних районов (не только Самарской, но и Оренбургской, и Саратовской областей, а также близлежащих районов суверенного Казахстана, куда можно было проехать по полям) и высокая мобильность, позволяла им, приглядев что-то в одном месте, реализовывать это в другом. Расстояние порою составляло до трёхсот километров, а выгода от сделки превышала затраты в пять, а то и в сотни раз! Хотя за выгодой парни особо и не гнались. Они просто жили, разудалой, приключенческой, залихватской, свободной жизнью. Деньги тратили на бензин, моторное масло, запчасти и покрышки для колёс, провизию и спиртное, ездили в город, покупали себе шмотки. У Мишки в Самаре оставались друзья: бывшие одноклассники по начальной школе и соседи по двору, с ними он общался всегда. Один из таких друзей Серёга Нестеров (или просто Серый) затащил его на концерт Владимира Кузьмина и группы Динамик – это был первый «живой» рок-концерт, который посетил Миха. Ни с чем несравнимое чувство мощного эмоционального подъёма посетило его, он даже очень пожалел, что с ним не было Фомичёва, Сызганцева и Беляева. Вернувшись на базу, он поделился с ними своими эстетическими переживаниями. Отныне часть своих сбережений «моджахеды» тратили и на рок концерты. Рок стал их философией, музыка протеста – их молитвой.

 

Общие дела сплотили друзей. Исколесив вместе немало дорог, проверив друг друга в различных ситуациях, сформировался костяк мотобанды: