Четвероякая действительность.

- Природы и духа, как простой противоположности, недостаточно для того, чтобы увидеть подразделение действительности; действительность оказывается неоднократно расколотой. Это ее подразделение можно только обнаружить, но не дедуцировать логически. Нужно поставить вопрос: где в действительности имеют место самые высокие скачки (die tiefsten Sprünge); те скачки, которые снова и снова хотели скрыть за постепенными переходами, и которые, однако, вновь раскрывались каждый раз все с новой изначальностью. Они делают невозможным сведение действительности к одному-единственному принципу, познание ее из идеи одной всеобъемлющей теории, но в то же время они и разграничивают те миры в мире, охватить которые при помощи внутренне связных методов и категорий представляется все же возможным. Поскольку эти скачки, хотя о них уже давно думали, до сих пор еще не получили всеобщего признания, и поскольку их также и по существу дела не удается прояснить во всей полноте, описывающий их очерк есть лишь возможный в достигнутом ориентировании в мире очерк о них; он не есть окончательное постижение того, что существует таким-то образом раз навсегда.

Действительность, становящаяся объектом в ориентировании в мире, четверояка. Материя, жизнь, душа и дух - таковы разнородные способы действительной предметности. Как таковые, они сами действительны не как предметы, но как внутренне связные миры в мире. Тенденция к тому, чтобы затушевывать скачки и считать одну из этих действительностей подлинной действительностью, сравнительно с которой все прочие недействительны или представляют продукт и комбинацию ее элементов, терпит крах, сталкиваясь с самой действительностью.

Материя - это мертвая природа. Она постижима лишь количественно. Порядок ее процессов улавливается мыслью посредством математической формы в механизмах, будь то при помощи механических представлений о моделях, будь то в структурах поля (Feldstrukturen). Объективно действительно то, что измеримо. Мертвое существование действительно в текучем рассеянии, подчиняющемся внешним для него законам.

Всякая жизнь существует как поддерживающееся в изменении целое, которое рождается и умирает (Leben ist als ein jeweils in Verwandlung sich erhaltende Ganze, das geboren wird und stirbt). Жизнь имеет в своем составе физико-химические процессы, как аналог материи. Математически понимаемому порядку соответствует оформляемая и оформляющая тотальность существования поддерживающего себя для-себя-бытия (die gestaltete und gestaltende Daseinstotalität eines sich erhaltenden Fürsichseins). Жизнь, как действительность, объективно существует благодаря критериям жизни: самостоятельному движению, обмену веществ, развитию, размножению. Живое существование - это развертывающееся в отношении к своей окружающей среде целобытие (Ganzsein) по своему собственному закону.

Душа есть внутренняя жизнь (Innerlichkeit), или сознание, как существование переживания. Это сознание, как аналог материи, упорядочено в субъективной тотальности существования, как удовлетворение или неудовлетворение в напряжениях и разрешениях (Befriedigung oder Unbefriedigung in Spannungen und Lösungen). Душа имеет объективную действительность в выражении. Душевное существование, как чувство существования, приводит свой окружающий мир (Umwelt) к осознанности некоторого внутреннего.

Дух есть самосознательное предметное мнение и полагание цели (selbstbewußtes gegenständliches Meinen und Bezwecken). Это последнее существует как аналог материи в изолированных, рассеянных, не соотнесенных между собою актах; только будучи упорядочен, дух есть как он сам посредством идей] его действительность объективна благодаря выражению, как сообщению в языке, творениях и деяниях. Духовное существование находит себя в некотором мире, который оно само порождает.

Каждая из этих действительностей имеет предшествующую действительность условием собственного существования. Все в пространстве и времени есть материя, лишь некоторые объекты являются жизнью, из них, опять-таки, лишь некоторые объекты доступны, как душа, через посредство выражения, и, в свою очередь, лишь некоторые из этих последних способны вступать в духовную коммуникацию посредством сообщения. Никакой дух не имеет действительности без души, никакая душа не действительна без жизни, никакая жизнь - без материи.

Соответственно этому, и познание каждого рода действительности, смотря по конкретному предмету и в неодинаковой мере, имеет предпосылкой познание предшествующего рода действительности. Это не означает, что более ранний род, как всеобъемлющий, включает в себя познание всего позднейшего. У этого последнего, скорее, и как у особой действительности, и для познания, есть свой собственный исток.

Три скачка.

- Каждый скачок от одной действительности к соседней с нею - специфический скачок. Каждый раз вместо регулярно правильного движения по ряду ступеней происходит уяснение совершенно нового измерения. Действительности, к которым ведет каждый скачок, являются действительностями не в одинаковом смысле. Правда, им всем присуще то, что есть общего у всего действительного в ориентировании о мире - бытие в пространстве и времени. Но их объективность, как измеримость, как жизнь, как выражение и как сообщение, есть всякий раз самобытная объективность, невыводимая ни из какой комбинации элементов, ни из какого медленно совершающегося развития.

Скачок между материей и жизнью еще возможно показать посредством различения осязаемых объектов в пространстве. Правда, организм, как вещный объект, включает в свой состав материю и в аспекте материальной действительности есть только материя в особенной форме. Тем не менее этот скачок абсолютен. Жизнь, как особую, несводимую к другим действительность отрицает тот, кто в то же время рассматривает как единственную действительность - действительность физико-химических предметов, поскольку они составляют материал всего случающегося. По его мнению, только уровень наших сегодняшних познаний не позволяет нам производить живое из неорганического материала, без остатка разложить процессы живого на физико-химические процессы. Почему бы, думает он, это не должно было удаться нам так же точно, как уже удается искусственно изготовлять химические продукты возникающие в природе благодаря работе организмов? И все же тот, кто однажды увидел жизнь как именно жизнь, для того она действительна хотя и не в том же смысле, как вещества природы, и однако как особая действительность. Положение об изначальной организации как предпосылке всего живого, как невыводимое ни из чего другого, представляется ему само собою разумеющимся. Научному исследованию остается проникать все далее в эту предпосылку, но ему не дано выйти за ее пределы.

Скачок между жизнью и душой оставляет в силе пространственное измерение. Можно, правда, - поскольку ни в каком существующем мы не умеем отделиться мыслью от условия пространства, -с некоторым правом сказать, что есть только две действительности: неорганический и органический мир. Ибо жизнь, душа и дух как действительности существуют пространственно вместе (sind als Wirklichkeiten räumlich in einem). Понятно, что душу и жизнь долгое время отождествляли: в теориях параллелизма организация, с ее целенаправленной, осуществляющейся во времени последовательностью форм, и субъективные способы существования внутреннего мира (des Inneren) могли представляться как, в принципе, одно и то же. Однако скачок здесь есть скачок от объективной, внешней действительности живой организации к внутренней жизни переживающего сознания. Существование, как жизнь, и существование, как сознание не могут быть выведены одно из другого.

Скачок между душой и духом - это скачок от переживающего к интенциональному (направленному на предметы) сознанию, которое благодаря языку пребывает в непрерывности артикулированного мышления и сопряжено с самосознанием. Неопределенная, поскольку безпонятийная и неотрефлектированная, деятельность представления свойственна уже и сознательной душе.

Скачок от души к духу требует такого рассмотрения, в котором бы с большей определенностью выступал контраст между ними: душа, как переживание, есть ощущение, чувство, влечение, вожделение; дух, как свободное исполнение в оглядке и планировании, есть рассудок и воля. Так же, как душа как действительность имеет самобытное единство, поддерживающее и наполняющее собою существование, так и дух имеет объединяющей субстанцией идеи, действительность которых есть лишь в среде рассудка и воли, а не есть уже как рассудок и воля.

Душа существует также и в изолированно мыслимом индивиде, неисторически; дух же - лишь в индивиде, поскольку он вступает в общество и в историю. Душу следует мыслить как передающуюся по наследству, дух же, как происходящий из традиции - только в процессе историчного самопорождения. Правда, дух, как и душа, действителен только в индивидах, однако лишь поскольку они документально выражают свой смысл в объективных образованиях, как некотором всеобщем. Дух, как субъективность индивида, действителен лишь через причастность к некоторому объективному духу, которого индивид породить не может, хотя он, как звено во взаимосвязи, становится со-истоком (Mitursprung) объективного духа. Он обращается ко мне, как духовному существу, как некое всеобщее, имеющее свое единство каждый раз лишь в исторично обращенных ко мне идеях. В сравнении с духом душевная действительность подобна природе: она лишь сбывается, неисторична, подвержена вневременным закономерностям. Но она готова принять в себя содержания, и, как субстрат духа, способна осуществить эти содержания.

Чтобы понять скачок между душой и духом, необходимо строго различить выражение, в узком смысле слова, и сообщение. И то и другое представляют собою телесность, зримость и слышимость, эмпирическую действительность души и духа. Но выражение души просто существует, даже если не подразумевается и никому не желанно; дух же следует вопрошать, и он дает ответ. Душа вступает в коммуникацию только в непосредственных, неопределенных лишенных самосознания чувствованиях (Fühlungen), в симпатиях и антипатиях; дух сообщает себя в коммуникации некоторого всеобщего и объективного[34]. Правда, во всяком сообщении есть в то же время выражение, потому что дух действителен только в душе; но выражение - это еще не сообщение. Оно не сознано, его не имеют целью (intendiert) как таковое. Мнить его самое может вторичным образом только дух; тогда выражение, как деланное, может быть неподлинным, быть подделкой души средствами духа (dann kann Ausdruck als gemachter unechte Vorspiegelung der Seele durch den Geist sein). Однако выражение, проникнутое силой духовного мнения, есть зримая действительность возможного лишь благодаря духовности душевного существования, которое в свою очередь оказывается основой и результатом бесконечного богатства духовной ясности.

Скачок и переход.

- Объективные границы в действительном имеют резкий и скачкообразный характер только как границы между мертвой материей и жизнью, последующие скачки обманчиво прикрыты переходами. Есть объективно-нечеткие границы, где мы не знаем, наличествует ли здесь уже наряду с жизнью и душа, а наряду с душой - дух. Если, скажем, мы видим в растениях жизнь в смысле телесной организации, в животных - жизнь и душу, в человеке же - жизнь, душу и дух, то следует заметить, что в доступной нашему изучению действительности радикально понимаемые скачки кажутся, скорее, имеющими вид постепенных переходов. Граница, отделяющая выражение психического от простой жизни, проводится не с помощью какого-либо строгого объективного критерия. Уже достаточно большое расстояние отделяет человека от собаки, которая пугливо и с сознанием своей вины приближается к наказывающему ее хозяину, и неизмеримо далеко от нее до изгибающегося в земле червя, а от него, в свою очередь - до того живого, движения которого уже вовсе не ощущаются нами как выражение. В отношении к животным объективное исследование, вместо того чтобы пытаться понять выражение психического, должно безусловно довольствоваться описанием поведения, внутренней жизни которого мы совершенно не можем задавать вопросов, и не можем ни утверждать, ни опровергнуть ее существования. Имеет ли, или не имеет также и всякая вообще жизнь некоторое душевное средоточие, - этого мы вовсе не можем исследовать. В любом случае между внешне постижимым биологическим существованием и этим внутренним миром пришлось бы признать некий скачок.

Граница духовного существования совпадает со скачком между животным и человеком. Однако в объективном исследовании интеллектуальные операции шимпанзе в инсайтах и изобретении, ввиду различия успехов при различной индивидуальной одаренности, и вследствие возможности для других индивидов подражать тому, что было таким образом найдено одним индивидом, выглядят как переход от сугубо душевного существования к духовной активности. Правда, это только первый, всякий раз скоро исчезающий, моментальный проблеск комбинирующих актов, которым недостает непрерывной действительности, привносимой языком, и развития мышления в языке, но взгляд ученого видит здесь чрезвычайное отдаление от чисто животного существования и приближение к существованию человека, которое может предстать как некий переход.

Однако мыслить этот переход как действительный здесь решительно невозможно (unvollziehbar). Скачок в действительности скрывают от себя оборотами речи, вводящими промежуточные звенья в тот длительный процесс, в котором путем естественной эволюции (in natürlicher Deszendenz) из простой жизни будто бы развивается дух, так же как и телесно человек происходит от животного и носит на себе все признаки своего происхождения, несмотря на все радикальные новшества даже и в своем телесном облике. Скачка мы таким путем никогда постигнуть не сможем.

Идея эволюции в ее самой общей форме есть для мироориентирующего исследования нечто само собою разумеющееся; но она составляет антиномию с сознанием духа как поприща исконного самобытия. В то время как научное исследование ищет переходов и находит великое разнообразие удивительных отношений форм живого, но легко уклоняется в иллюзии, если полагает, будто знает больше того, что убедительно говорят ему факты, самобытие, не только в силу объективного познания, должно настаивать на фактической действительности скачков; это самобытие, уже как душа человека, знает себя в пространстве духовной действительности целой пропастью отделенным от животного, и оно вплоть до самого плотского состава сохраняет в себе уверенность в действительности скачка, которое может скрывать от себя всегда лишь туманное естественное чувство нашего единства со всем живым. Мир животных невозможно наделить ни человеческой душой, ни человеческой плотью, как будто бы в нем происходит то же самое, только в другой форме. Фальшивая близость к жизни животного бывает обыкновенно выражением предательства человека или отчаяния в нем, если она не становится подлинной установкой в отношении к существу природы, в котором также и неразумное существование в соответственном ему виде составляет предмет нашей любви или страха и является языком бытия, который следует читать лишь в акте трансцендирования.

Вместо того чтобы сводить все воедино посредством переходов, не основанных ни на каком познании, мироориентирующее исследование может избирать своим предметом лишь отношения между сферами действительности. В то время как всякая следующая сфера каждый раз имеет условие своего собственного существования в предшествующей сфере, результаты позднейшей могут сохраняться также и в способах существования предшествующих сфер. Так мертвые продукты органической жизни остаются в виде геологических отложений. Душевные процессы оставляют по себе остаточные явления телесного порядка, как, например, те, которые находит осмотр врача по нервным болезням. Духовные приобретения продолжают существовать в душевной форме, так что то, что впервые обрело действительность в светлом духовном сознании, становится бессознательной привычкой; свобода превращается в инстинктивную работу души. Дух становится душой, душа - органической жизнью, а эта последняя - мертвой материей. Но дух во всякое мгновение действителен лишь в некоторой душе, душа -только в жизни, жизнь - только благодаря материи.

Познание каждой более ранней действительности может поэтому антиципировать позднейшую форму. Это не приводит к неясностям, например, при изучении мертвых веществ, производимых жизнью, при изучении истории земли, для которой жизнь представляет определяющий каузальный фактор; ибо граница между живым и мертвым повсюду осознана вполне ясно, хотя это и произошло только, начиная с прошлого столетия. Так же, как уже онтологические исследования сталкиваются с факторами психологии при изучении поведения животных, так соматическая патология сталкивается с тем, что психические факторы могут быть причинами болезней; вследствие этого и та, и другая впадают в совершенно неизбежные неясности. Эмпирическое изучение души, как психология человека, не может обойтись без того, чтобы в самой радикальной мере антиципировать явления духовной жизни, но так, что дух рассматривается в нем не как он сам, но в своей душевной форме, как несвободный, подчиненный душе дух.