Непосредственное целое существования.

- Биологическое существование, как целое внутреннего мира, соотнесенного каждый раз со своим окружающим миром (ein jeweils Ganzes einer auf ihre Umwelt bezogenen Innenwelt) показывает мне основные соотношения в живом существовании вообще. То, что доступно этому существованию, есть мир его восприятия (seine Merkwelt), маленький отрезок всей совокупности возможно доступного восприятию; то, что его деятельность использует или изменяет в окружающем мире, есть мир его действия (seine Wirkungswelt), небольшой сектор бытия, вовсе не затрагиваемого этим существованием. Бытие жизни есть бытие в некотором мире[15], однако так, что способ жизни характеризуется тем миром, который эта жизнь имеет, и наоборот, мир определяется этой жизнью. Эти коренные соотношения в их структуре проанализировал фон Икскюлль[16](в книге «Кирпичики для здания биологического миросозерцания», Мюнхен 1913). Можно говорить о мире морского ежа, о мире муравьев. Если я, различая, постиг эти миры, то мне становится ясно, что эти коренные определения, а не только их специальные содержания, имеют силу и для моего существования; я участвую в них (ich nehme an ihnen teil), поскольку я мыслю себя как «только жизнь».

Но я отличаю себя от всякого биологического существования. Если я нашел себя как существование в моем мире, то с этого момента, когда я пришел к себе (des Zumirkommens), я уже не был только этим существованием. Через этот скачок я заметил другое существование, как существование, которое обладает неопределенным многообразием в формах живого, которое я, будучи не только существованием, но исследователем-биологом, различаю от себя и различаю внутри себя, изучая его (von mir und in sich unterscheide, indem ich sie untersuche). Свое собственное существование я определяю как общее всем людям сознание вообще, которое снимает мир восприятия и мир действия, включая их в новые структуры ориентирующего планирования, предметного познавания и деяния, в целесообразном волении производящего свой мир. Но поскольку эти структуры, в свою очередь, лишь формальны, подобному рассмотрению сразу же открывается многообразие исполненных человеческих миров. Говорят о нашем сегодняшнем мире, о мире средневекового человека, о мире греков, и эти миры сопоставляют во взаимном их сравнении. Это исторически-социологические облики человека, как они представляются в объективирующем рассмотрении.

Если я совершил скачок, в котором я осознал в мысли свое существование, схватывая его как таковое, то в то же самое время я тем самым простерся и далее его (so habe ich es... Übergriffen).

Когда мы осознаем в мысли существование, которое мы есмы, то оно делает нас предметом в существовании (Das Dasein, das wir sind, denkend bewußt zu machen, läßt es uns im Dasein zu einem Gegenstand werden). Существование, казавшееся замкнутым в себе миром, становится при этом частью более обширного мира. Желание говорить о нем, представляя его мысленно (von ihm vergegenwärtigend zu sprechen), принудило бы нас, в качестве биологов, психологов, историков пойти по намеченным выше путям исследования в мире.

Однако то, в направлении к чему мы превосходим существование, когда осознаем его, есть не само существование, как более обширное существование, которое нужно было бы получить более радикальным образом, но либо идея объемлющего мира объективной действительности, или самобытие экзистенции, или подлинное бытие трансценденции: Непосредственное целое существования не есть исток и не есть конечная цель, но место (Stätte), на котором мы восходим (einen Aufschwung nehmen) в трех этих направлениях, неопределенно куда.

Единый всеобщий мир.

- В конкретных рассуждениях, чем с большей обстоятельностью они ведутся (в биологии и науках о духе), мой собственный мир выяснился для меня как особенный мир, стоящий однако в отношении к некоторому, пусть даже неопределенному всеобщему или целому. Я различаю отдельные особенные миры, но в то же время с необходимостью мыслю, как их предпосылку, единый всеобщий мир, в котором все они возможны. Таким образом, свое собственное биологическое и историческое существование я рассматриваю как некоторое чуждое существование; я пытаюсь отвлечься от него (mich von ihm zu lösen), когда, не будучи прикован к нему одному, направляюсь к целому миру. Я пытаюсь, изысканием и знанием, освободиться от своего мира, чтобы найти мир как таковой.

Если, например, биолог определяет, какой мир восприятия и мир действия свойственен специфическому живому существу и телесному существованию человека, то он делает это все же, имея в виду единый тождественный себе мир, с которым соотносятся органы животных, потому что этот мир есть всеобщий мир. Вместо специфического мира восприятия моего собственного биологического существования я ищу способов узнать этот единый универсальный мир, частным случаем которого является первый; вместо своего, всегда отчасти еще неизвестного мне, партикулярного мира действия, я покоряю технический мир, в котором с ясным предметным знанием обрабатывается и делается доступным для употребления в произвольно избираемых целях материал всякого существования. Правда, фактически я всегда остаюсь в своем мире восприятия и мире действия, но я способен поставить своей целью универсальный мир и отвечающий всевозможным целям технический мир.

Если социолог определяет специфическое историческое существование, то при этом всегда предполагает все же общество вообще, во всех его возможных вариациях. Вместо того, чтобы быть навек обреченным на особенность моей исторической ситуации, я стремлюсь за пределы этой ситуации к существованию человека как такового (strebe ich über sie hinaus zum Dasein des Menschen schlechthin). Я ищу единой истинной формы существования человека, всего лишь партикулярными формами осуществления которой, знающего препятствия и упадок, бывают отдельные исторические миры.

В подобном влечении за пределы моего особенного, биологического и исторического существования к единому миру этот мир, одновременно искомый и предполагаемый мною, становится для меня бытием, а то единое верное устройство мира (Welteinrichtung), в котором должен получить действительность человек в себе, единственно истинным его устройством.

Однако я сознаю также нечто, чем радикально ставится под сомнение этот путь, приводящий к бытию в едином, всеобщем мире. После того, как совершен скачок, в котором я искал единого мира из особенности и случайности моего отдельного существования и в преодолении этого последнего, я все-таки неизменно остаюсь еще на некоторой особенной «точке зрения (Standpunkt)». Только смена точки зрения релятивирует каждый раз ту, которую занимали прежде, а в конце концов и всякую «точку зрения». Отрешение от привязанности к точке зрения некоторого особенного мирового существования удается лишь относительно, благодаря универсальной сместимости точек зрения (Standpunktverschieblichkeit), а не абсолютно через достижение некой «точки зрения вне» как единственной и истинной точки зрения. Но процесс смещения точек зрения ведет в нескончаемое (ins Endlose). Это наглядно поясняет следующий пример:

Ориентирование в пространстве есть иносказание и прообраз всякого ориентирования в мире. Как первоначально всякий мыслящий народ полагал, что центр Земли и мира находится именно у него, так человек долгое время полагал также известным, что Земля находится в центре мироздания, пока также и в этом он не отвлекся (sich löste) от непосредственной чувственности своего существования к овладению всеобщим при помощи абстракции, в первых своих шагах еще исключительно редкой. Теперь мир из замыкающей в себе пространство скорлупы живого существования стал, как всеобщий мир, чем-то таким, что уже вообще не имеет центра; отныне мир не есть мой мир. Но и сам всеобщий мир не исполнил того, что он, казалось бы, обещал человеку: он не был бытием в себе. Что познается в нем, то само относительно. Именно самое достоверное познание, которое может быть охвачено в своем смысле только наукой, а отнюдь не непосредственно, разлагало мир в пространственной ориентировке, превращая его в наглядно не данное, абстрактно знаемое действительное. Для современной физики даже и лишенный центра, бесконечный, трехмерный мир, с его абсолютным пространством и абсолютным временем - этим остатком былой наглядности - тонет, исчезает и сменяется знаемостью (Gewußtsein), хотя всеобщезначимой, но лишенной наглядного представления и потому утрачивающей действительность. - Овладевая миром таким образом, я тону в бездонности при всем знании абстрактных отношений между количественными данными. - Но для ориентирования в мире мир, как единое всеобщее существование, не замыкается в себе не только в пространстве, но и ни в каком другом отношении. Всюду, где, вместо того, чтобы ориентироваться в мире, я хотел бы сориентироваться о мире, потому что считаю его бытием в себе, это бытие открывается мне как бездонное.