Израэль бен–елиезер, Баал Шем Тов — КиберПедия 

Типы сооружений для обработки осадков: Септиками называются сооружения, в которых одновременно происходят осветление сточной жидкости...

Своеобразие русской архитектуры: Основной материал – дерево – быстрота постройки, но недолговечность и необходимость деления...

Израэль бен–елиезер, Баал Шем Тов

2017-09-26 171
Израэль бен–елиезер, Баал Шем Тов 0.00 из 5.00 0 оценок
Заказать работу

ДРЕВО ПОЗНАНИЯ

Рассказывают, что, когда все души пребывали в душе Адама*[41], в час, когда он стоял у Древа Познания, душа Баал Шем Това ускользнула оттуда и не вкусила от плода Древа.

ШЕСТЬДЕСЯТ ГЕРОЕВ

Говорят, что душа равви Израэля бен–Елиезера отказывалась нисходить в этот низший мир, потому что страшилась огненных змиев, мерцающих в каждом поколении людей, и опасалась, что от их воздействия бодрость ее ослабнет и в конце концов она потеряет это качество. Поэтому душе равви была дана охрана из шестидесяти героев, подобных тем шестидесяти, что стояли у ложа царя Соломона*[42], охраняя его от ужасов ночи. Эти шестьдесят героев, которые должны были оберегать душу равви, – шестьдесят душ цадиким, учеников Баал Шема.

ИСПЫТАНИЕ

Рассказывают.

Равви Елиезер, отец Баал Шема, жил в деревне. Он был столь гостеприимен, что, поместив на окраинах деревни своих слуг, приказал им останавливать всех бедных странников и приглашать их к нему в дом, где давал им пищу и кров. Небеса возрадовались его деяниям, но решили испытать. Это вызвался сделать Сатана, однако пророк Илия уговорил, чтобы послали его. Приняв вид бедного странника, с мешком и посохом, в полдень в субботу он пришел в дом равви Елиезера и, войдя, поприветствовал его. Равви Елиезер не погнушался принять этого странника. Он пригласил его к столу и предоставил ему кров в своем доме. Утром, когда странник ушел, равви не произнес в его адрес ни слова укора. Тогда пророк Илия, приняв свой собственный облик, явился равви Елиезеру и обещал ему, что у него родится сын, который поможет глазам народа Израиля узреть свет.

СЛОВА ОТЦА

Отец Израэля скончался, когда сын был еще маленьким мальчиком. Когда он почувствовал приближение смерти, то взял сына на руки и сказал: «Я чувствую, что ты станешь светочем моим, хотя я этого и не увижу. Но, дорогой сын, помни, что во все дни твои с тобой будет Бог и благодаря этому ничто в мире тебе не будет страшно». Израэль хранил эти слова в сокровищнице своего сердца.

ТЩЕТНЫЕ УСИЛИЯ

После смерти отца Израэля люди, ради памяти равви Елиезера, взяли на себя заботу о его сыне. Они отправили Израэля к меламмеду*[43].

Мальчик учился прилежно, но то и дело убегал куда–то на несколько дней. Его искали и находили где–нибудь в лесу, одного. Такое поведение объясняли тем, что он был сиротой, за которым никто как следует не следил. Израэля вновь отсылали к меламмеду, но он снова убегал и прятался в лесах. Наконец люди поняли, что перед ними – человек великий и возвышенный, и оставили мальчика в покое.

ПЕРВОЕ СРАЖЕНИЕ

Когда Израэль вырос, он стал работать помощником учителя. Рано утром он ходил по домам и собирал детей; затем вел их в школу и в Дом Молитвы. Ясным и отчетливым голосом он произносил вместе с ними те слова молитвы, которые произносятся хором, такие, как «Амен, да святится великое имя Его во веки веков». Ведя детей, Израэль пел им песни и учил их петь вместе с собой. После того как он отводил их обратно по домам, Израэль, по своему обыкновению, уходил в поля и леса.

Хасидим говорят, что Силы Небесные каждое утро радуются тем песням, которые в их честь поют люди, так же, как они когда–то радовались песне левитов в Храме Иерусалима. Часы, когда обитатели Небес собираются вместе, чтобы послушать песнопения смертных, – это и есть часы молитвы. Но и Сатана не дремлет. Ему хорошо известно, какими способами можно установить свою власть на земле. Так, он выбирает какого–нибудь колдуна, входит в его тело, и тот становится оборотнем.

Однажды, когда Израэль с несколькими из своих подопечных шел по лесу и пел, их напугал такой оборотень. Дети, увидев чудовище, с криками разбежались кто куда. Некоторые из них даже заболели от такого потрясения, так что, когда дети пришли домой, родители решили больше не доверять их Израэлю. Но тот помнил предсмертные слова отца. Он пошел по домам, обещая людям защитить их детей, и уговаривал их снова довериться ему, пока те не согласились. И вот однажды, когда Израэль опять повел детей через лес, он захватил с собой крепкую палку и, когда оборотень опять напал на них, так ударил его промеж глаз, что тот сразу свалился. А на следующий день колдун был найден мертвым в своей постели.

ЗАКЛИНАНИЕ

После этого Израэль стал прислужником в Доме Учения*[44]. Он должен был присутствовать там днем и ночью. Израэль чувствовал, что Небесам угодно, чтобы его рвение и усердие в служении Господу до времени оставалось в тайне, поэтому он сделал своей привычкой спать, когда другие люди, служившие в Доме Учения, бодрствовали, а молиться и изучать Тору, когда те спали. И все стали думать, что Израэль дни и ночи напролет только и делает, что спит. Между тем хасидим рассказывают о многих чудесах, случившихся в те дни.

До Баал Шем Това, рассказывают хасидим, жил некий чудотворец по имени Адам. Никто не знает, где он жил, но скорее всего – в Вене, столице империи. Как и многих чудотворцев до него, Адама называли Баал Шемом, то есть «владеющим Именем Божиим», потому что он знал тайну полного имени Господа и мог, произнося это Имя, творить чудеса и лечить недуги людей, как телесные, так и душевные. Когда этот человек понял, что скоро умрет, он еще не знал, кому оставит древние письмена, благодаря которым он постиг тайну Божьего Имени, письмена, начертанные еще рукой патриарха Авраама. Хотя единственный сын Адама был человеком ученым и глубоко верующим, он все же не подходил для такого наследства. И тогда Адам во сне спросил Небеса, что он должен делать, и получил ответ, что письмена необходимо передать в город Окуп равви Израэлю бен–Елиезеру, которому только что исполнилось четырнадцать лет. На смертном одре Адам велел своему сыну выполнить это.

Когда сын Адама приехал в Окуп, ему сначала было трудно поверить, что какой–то прислужник в Доме Учения, которого считали глупым и необразованным, может быть человеком, которого он разыскивает. Он остался с юношей в Доме Учения, поближе узнал его и понял, что Израэль скрывает от мира свой истинный характер и способности. Тогда сын Адама сказал, кто он и зачем пришел, передал Израэлю письмена и сказал, что поможет ему постичь их, если юноша станет его слугой. Израэль согласился с тем условием, что их договор останется в секрете и что он какое–то время будет служить пришельцу. Сын Адама снял небольшой уединенный домик за городом, а люди были только рады тому, что Израэль уйдет туда и станет там слугой. Они думали, что столь набожный и ученый человек заботится о юноше ради памяти его отца.

Однажды сын равви Адама стал просить Израэля прочесть с ним заклинание, помогающее вызвать Принца Торы*[45], так, как это было предписано в переданных юноше письменах. Они хотели спросить Принца Торы о некоторых трудных местах Писания. Израэль сперва стал отказываться, потому что решил, что это слишком непосильное дело, но в конце концов поддался уговорам и согласился. Они постились от субботы до субботы, очистились в бане, и – на исходе субботы – выполнили предписанные письменами ритуалы. Но из–за того, что душа сына Адама не обрела полного сосредоточения, произошла ошибка: вместо Принца Торы явился Принц Огня, который сразу же захотел сжечь весь город. И только благодаря усилиям Израэля город был спасен.

Спустя некоторое время сын Адама стал уговаривать юношу предпринять еще одну попытку. Израэль упорно не соглашался вновь предпринимать то, что, очевидно, не было угодно Небесам. Но когда сын Адама призвал юношу именем своего отца, завещавшего Израэлю чудесные писания, тому не оставалось ничего другого, как согласиться. И снова они постились от субботы до субботы. Снова очищались в бане. Снова на исходе субботы выполнили предписанные письменами ритуалы. И вдруг неожиданно юноша вскричал, что ангел предписывает им бодрствовать всю ночь и не смыкая глаз напряженно вглядываться до рассвета в темноту. В противном случае они умрут. И вот уже перед рассветом сын равви Адама не смог больше бороться со сном. Он повалился и заснул. Израэль тщетно пытался его разбудить. Так умер сын равви Адама; его похоронили с большими почестями.

ЖЕНИТЬБА

Молодой Израэль бен–Елиезер был помощником учителя в маленькой общине недалеко от города Броди. Никто о нем ничего толком не знал, однако дети, которых он учил, были такими счастливыми и выказывали такое рвение в учении, что и отцы стали восхищаться молодым Израэлем. Немедленно распространился слух о том, что он очень мудр, и люди стали приходить к нему за советом. Когда возникал какой–нибудь спор, посредником для его разрешения звали молодого помощника учителя, и он делал это столь хорошо, что обе стороны, и истец, и ответчик, оставались довольны, более того – приходили в неописуемый восторг.

В то время жил в Броди известный ученый муж, равви Гершон из Китова. Его отец, равви Эфраим, однажды затеял тяжбу с неким человеком из той общины, где учительствовал Баал Шем. Равви Эфраим считал, что для разрешения тяжбы им необходимо отправиться в Броди и предстать на суд Торы*[46]. Но его противник в ответ постоянно говорил о мудрости и справедливости молодого учителя, так что равви Эфраим в конце концов решил пойти к молодому Израэлю. И когда он вошел к учителю в дом и взглянул на него, то был поражен, потому что увидел, как изо лба Израэля исходит сияние. Знак этот равви Эфраим уже видел однажды (и с тех пор никогда его не забывал): такое же сияние исходило изо лба его собственной дочери, когда она только что родилась и повивальная бабка показывала отцу новорожденную девочку. Равви Эфраим опустил взор, его язык словно оцепенел, и он долго не мог изложить свою просьбу. Когда он вновь поднял глаза, сияние исчезло. Тогда равви Эфраим смог говорить. Израэль выслушал его, задал вопросы, выслушал ответы и, наконец, произнес решение. Тут же в сердцах спорщиков воцарился мир, и им казалось, что они удостоились лицезреть само сияние справедливости.

Спустя какое–то время равви Эфраим снова приехал к Баал Шему и просил его взять в жены свою дочь. Израэль согласился, но настоял на двух условиях: их соглашение до времени будет тайным, а в брачном договоре, который они составят, не будет упомянуто о его образовании; должно стоять только имя: «Израэль бен–Елиезер», ибо, добавил Баал Шем, «мужем своей дочери ты желаешь видеть меня, а не мое знание». Равви Эфраим принял эти условия, и все было сделано, как хотел Израэль.

Вернувшись из этой поездки домой, равви Эфраим внезапно почувствовал себя больным и через несколько часов скончался. Его сын, равви Гершон из Китова, как подобает похоронил отца. Разбирая его бумаги, равви Гершон обнаружил брачный договор, согласно которому его сестра была обещана в жены человеку, который, как казалось, не был учен и происходил из безвестного рода, поскольку рядом с именем не были указаны ни его образование, ни его род. Не был упомянут даже город, где этот человек живет. Равви Гершон немедленно сообщил об этом странном договоре сестре, которая, не раздумывая, ответила, что на то была воля отца и поэтому только этот брак и никакой иной будет для нее самым лучшим.

Израэль же тем временем ждал, покуда закончится учебный год. Родители учеников не хотели его отпускать, но ему удалось уговорить их отпустить его. Сняв учительское платье, Израэль облачился в короткий овчинный полушубок, опоясался широким кожаным ремнем и стал похож на крестьянина, а для пущей убедительности он перенял также крестьянскую речь и повадки. В таком виде он пришел в Броди в дом равви Гершона и встал в дверях. Книжник, занятый сравнением нескольких комментариев к одному трудному месту в Талмуде, приказал дать денег Израэлю, который показался ему жалким странником, но тот ответил, что ему нужно поговорить с равви Гершоном о чем–то важном. Они вышли в боковую комнату, и тогда Израэль сказал, что пришел за женой. Едва сдерживаясь, Гершон позвал сестру, чтобы она взглянула на человека, которого отец избрал ей в мужья. Но та лишь промолвила: «Если так решил отец, то это угодно Богу», – и сказала, чтобы готовили свадьбу. Перед тем как удалиться в брачные покои, Баал Шем открыл жене свой секрет, а та обещала, что не выдаст его, что бы ни случилось.

Израэль сказал ей также, что впереди их ждут великая бедность и большие испытания. Но жена на это лишь ответила, что пусть все будет так, как будет.

После свадьбы равви Гершон день за днем пытался обучить своего невежественного зятя Торе, но тот не мог запомнить ни единого слова. Наконец равви Гершон сказал сестре: «Мне стыдно за твоего мужа. Будет лучше, если ты с ним разведешься. Но если ты не хочешь, я куплю вам коней и повозку и ты поедешь с ним, куда пожелаешь». Женщина с радостью выбрала второе.

Они ехали до тех пор, покуда не прибыли в один маленький городок у подножия Карпат, где женщина решила остаться. Израэль ушел в горы, построил там себе хижину, стал добывать глину и делать из нее кирпичи. Два–три раза в неделю жена приходила к нему, помогала укладывать кирпичи на тележку, везла их в город, где продавала. Когда Израэля начинал мучить голод, он вырывал маленькую ямку, клал туда муку, доливал воды, замешивал, затем сушил на солнце и так получал хлеб.

ГОРА–СПАСИТЕЛЬНИЦА

Рассказывают.

Вершины гор, на прекрасных склонах которых жил Израэль бен–Елиезер, круты и неприступны. В часы созерцания он любил забираться на них и долго стоять где–нибудь в уединении. Однажды Баал Шем так глубоко погрузился в свои размышления, что забыл о том, что стоит на краю пропасти, и занес над обрывом ногу. В ту же минуту соседняя гора сошла со своего места, придвинулась вплотную к той, на которой стоял Баал Шем, и он мог спокойно продолжать свой путь.

РАЗБОЙНИКИ

Рассказывают.

Банда разбойников, обитавшая на востоке Карпат, постоянно наблюдала чудеса, происходившие при появлении Баал Шема. И вот однажды они пришли к нему и велели следовать с ними в Землю Израиля, но особым путем – через пещеры и ходы в земле, потому что они слышали (неизвестно откуда), что Баал Шем давно хочет отправиться в Израиль. И вот он последовал с разбойниками, впрочем, не без неохоты. Ущелье, по которому они шли, было сырым и топким. Через него вела лишь одна узенькая тропинка, по которой и шли путешественники друг за другом, след в след. Время от времени, однако, встречались заболоченные места, которые приходилось заваливать камнями. Разбойники шли первыми, Баал Шем – за ними. Вдруг он увидел пламенный меч*[47], запрещавший ему следовать дальше. Тогда Баал Шем повернулся и пошел домой.

ПРЕПОНЫ ДЛЯ БЛАЖЕНСТВА

Баал Шем однажды спросил своего ученика, равви Мейра Маргалиота: «Мейр, помнишь ли ты ту субботу, когда начал изучать Пятикнижие? Большая комната в доме твоего отца была полна гостей. Они подняли тебя на стол, и ты читал им то, что выучил за день».

Равви Мейр ответил: «Конечно, помню. Но неожиданно мать бросилась ко мне и сняла со стола как раз на середине того, что я произносил. Отец возмутился, но она указала ему на человека, стоявшего в двери. Он был одет в короткий полушубок, какие носят крестьяне, и как–то странно на меня смотрел. Все поняли, что мать испугалась дурного глаза. Даже когда этот человек ушел, она то и дело продолжала поглядывать на дверь».

«Так это был я, – сказал Баал Шем. – В те минуты твою душу мог бы озарить великий свет. Но страх людской воздвиг крепкие стены, и свет не смог к тебе пробиться».

ПЕРВЫЙ

Когда равви Израэль бен–Елиезер работал ритуальным убойщиком скота в селении Кошиловиц, он никому не открывался, и все считали его простым мясником. В то время равом в соседнем городе Ясловице был равви Зеви Гирш Маргалиот. У него было два сына, Ицхак Дов Баэр и Мейр. Ицхаку тогда исполнилось семнадцать, а его брату – одиннадцать. Неожиданно обоих мальчиков охватило непреодолимое желание посетить убойщика скота в Кошиловице. В своем желании они не видели никакого смысла, и, хотя каждый рассказал брату о том, что чувствует, мальчики не понимали, что происходит; однако они решили никому не рассказывать о том, что случилось, даже отцу.

И вот однажды братья покинули дом и отправились к Баал Шему. О чем они говорили при встрече, ни равви, ни ученики никогда не рассказывали. Братья решили остаться у Баал Шема. Дома же их искали. Осматривали и город и окрестности. В Кошиловице тоже прошлись по всем домам. Наконец мальчиков нашли и отправили домой. Отец был так рад их возвращению, что несколько дней не задавал им никаких вопросов. Но в конце концов он все же очень деликатно спросил их, что такого замечательного они нашли в убойщике скота из Кошиловица. «Об этом невозможно рассказать, – ответили братья. – Но поверь нам, этот человек мудрее и преданнее Богу, чем весь мир».

Позднее, когда Баал Шем стал знаменит, братья крепко привязались к нему и ежегодно его навещали.

ШАУЛ и ИВАН

Рассказывают.

Однажды, когда равви Мейр Маргалиот, автор книги «Просветитель путей», приехал со своим семилетним сыном в гости к Баал Шему, хозяин уговорил его оставить мальчика на какое–то время у него. Так маленький Шаул остался в доме у Баал Шема. Вскоре Баал Шем, взяв мальчика и своих учеников, отправился в путешествие. Как–то он остановил свою повозку у деревенского постоялого двора, куда затем вошел со своими спутниками. Внутри играли на скрипке; крестьяне и крестьянки танцевали. «Что–то ваша скрипка плохо играет, – сказал Баал Шем. – Пусть лучше мальчик, что со мной, споет вам, а вы спляшите».

Крестьяне согласились. Мальчика поставили на стол, и своим серебряным голосом он запел хасидскую плясовую песню без слов, под которую ноги у крестьян задвигались сами. В бешеном темпе, безумные от счастья, они плясали вокруг стола. Затем один из них, некий юноша, вышел вперед и спросил мальчика: «Как тебя зовут?» «Шаул», – ответил тот. «Спой еще». Мальчик запел другую песню, а юноша пустился в пляс под нее. И вот посреди танца он стал повторять: «Ты – Шаул, я – Иван! Ты – Шаул, я – Иван!» Наплясавшись вволю, крестьяне угостили Баал Шема и его учеников водкой, и все вместе пили.

Спустя тридцать лет равви Шаул, ставший богатым торговцем и знатоком Талмуда, ехал куда–то по своим делам. Неожиданно на него напали разбойники, отняли все деньги и собирались убить. Он молил их сжалиться над ним, они послушались и взяли его с собой в свой стан. Атаман разбойников, увидев равви Шаула, внимательно на него посмотрел. «Как тебя зовут?» – спросил он. «Шаул», – ответил равви. «Ты – Шаул, я – Иван», – вдруг сказал атаман разбойников и повелел своим людям вернуть равви Шаулу деньги и повозку.

КРЕСТЬЯНИН И ИСТОЧНИК

Рассказывают.

Когда равви Израэль бен–Елиезер жил в селении Кошиловиц, он часто купался в источнике неподалеку от селения. Когда источник замерзал, Баал Шем делал в нем полынью и купался в ней. Однажды крестьянин, дом которого был около источника, увидел, что во время купания нога равви примерзла ко льду, и тот, отдергивая ее, содрал кожу до крови. Тогда крестьянин вышел и постелил соломы, чтобы Баал Шем мог впредь купаться спокойно. Однажды равви Израэль спросил этого крестьянина: «Чего бы тебе больше хотелось: стать богатым, умереть старым или получить власть?» Крестьянин ответил, что ему нравятся все три вещи. Тогда Баал Шем построил ему рядом с источником баню. Вскоре разнесся слух, что больная жена крестьянина искупалась в источнике и стала здоровой. Слава этой целительной воды распространялась все шире и шире, покуда о ней не прослышали врачи, которые пожаловались властям, и те закрыли баню. Но к тому времени крестьянин, который владел баней, уже достаточно разбогател за счет ее посетителей, и местные жители выбрали его своим старостой. Он продолжал купаться в источнике каждый день и дожил до глубокой старости.

Когда равви Элимелек из Лиженска однажды сказал, что пост больше не является служением, его спросили: «А разве Баал Шел Тов не постился очень часто?»

Равви Элимелек ответил: «Когда Баал Шем был молодым, он обычно на исходе субботы брал шесть хлебов и кувшин с водой и уединялся на целую неделю. В пятницу, когда он собирался домой, то поднимал свой мешок и, замечая его тяжесть, открывал и находил все шесть хлебов нетронутыми. Это его всегда очень удивляло. Только такой пост и можно считать постом!»

СТУК В ОКНО

Случилось как–то во дни юности Баал Шема, что в пятницу у него в доме не нашлось ничего для того, чтобы можно было приготовиться к встрече субботы: ни гроша, ни крошки хлеба. Поэтому он пошел, постучался в окно к богачу и сказал: «У меня нет ничего, чтобы встретить субботу». И быстро побежал прочь от того места. Богач, не знавший Баал Шема, догнал его и спросил: «Если тебе нужна помощь, то почему ты убегаешь?» Баал Шем улыбнулся и ответил: «Из Гемары*[48] мы знаем, что каждый человек рождается со своим запасом жизненных сил, который уменьшается из–за грехов. Поэтому чем тяжелее бремя грехов, тем большее усилие необходимо приложить, чтобы раздобыть необходимые средства к существованию. Сегодня я почувствовал какую–то тяжесть в ногах. Так было до тех пор, покуда ты не дал мне возможность немного пробежаться – именно это я сейчас и делаю. Оказывается, я нуждался только в этом».

ПРИЗЫВ

Когда Небеса открыли Баал Шему, что он станет вождем Израиля, он пошел к жене и сказал ей: «Ты должна знать, что я избран Небесами быть вождем Израиля». Жена спросила: «А что мы теперь должны делать?» Равви ответил: «Нам следует поститься». Они постились три дня и три ночи без перерыва и все время лежали распростертыми на земле. На третий день к вечеру Баал Шем услышал глас с Небес: «Сын Мой, встань и веди народ!» Баал Шем поднялся и сказал сам себе: «Если на то воля Небес, чтобы я был вождем Израиля, то мне следует нести это бремя одному».

БААЛ ШЕМ ОТКРЫВАЕТСЯ

Рассказывают.

Израэль бен–Елиезер работал помощником учителя, прислужником в Доме Учения, учителем детей, ритуальным убойщиком скота и даже какое–то время извозчиком у своего шурина. Наконец он арендовал участок земли в одном селении на реке Прут: там был постоялый двор с комнатами для проезжающих. Неподалеку за рекой, если идти через брод, в горах была вырубленная кем–то пещера. В ней Баал Шем проводил целые недели в размышлениях. Когда на постоялый двор кто–то приезжал, жена Израэля выходила и звала его; Баал Шем сразу же отзывался и выходил встречать гостя. Субботы, облачившись в подобающие одежды, он проводил дома.

Однажды – это было во вторник – ехал к своему учителю в Броди ученик равви Гершона, шурина Баал Шема. Его путь лежал через селение на Пруте. Там он решил остановиться на постоялом дворе. Встретившая его женщина позвала мужа, и тот пришел и служил гостю за обедом. После обеда гость сразу сказал: «Израэль, запряги лошадей. Мне нужно ехать».

Баал Шем запряг лошадей, сообщил, что повозка готова, и добавил при этом: «А не хотите ли провести здесь субботу?» Гость лишь улыбнулся: слова показались ему глупыми. Но в пути, не проехав и полмили, у его повозки сломалась ось.

Ученик равви Гершона понял, что на починку оси потребуется много времени, и поэтому ему не оставалось ничего другого, как вернуться на постоялый двор и заночевать там. Но в течение всей среды и всего четверга с ним постоянно случались какие–то неприятности, мешавшие ему отправиться в путь, так что в конце концов у него не осталось другого выбора, кроме как провести субботу на постоялом дворе. А в пятницу с утра на гостя нашли печаль и уныние. Кроме того, к своему удивлению, он обнаружил, что жена содержателя постоялого двора готовит к субботе двенадцать хлебов. Гость спросил женщину, зачем столько нужно. Та ответила: «Хотя мой муж человек неученый, но праведный, так что в его доме я делаю все так, как делала в доме брата». – «А есть ли у вас баня?» – спросил гость. – «Конечно, есть», – отвечала хозяйка. «Но для чего она вам?» – продолжал допытываться гость.

Женщина ответила: «Хотя мой муж человек неученый, но праведный, поэтому он ходит в баню каждый день».

В полдень, когда подошло время молитвы, гость спросил хозяйку, где ее муж. «На лугу, с овцами и коровами», – отвечала та. Поэтому гость был вынужден произносить дневную молитву в одиночестве. То же случилось и во время вечерней молитвы, и во время встречи субботы, потому что хозяин все не приходил домой. Все это время он оставался в пещере и молился там. Однако, придя домой, Баал Шем снова стал вести себя как крестьянин. Увидев гостя, он поприветствовал его, как это делают простые люди.

«Вот видишь, – сказал он после. – Все же ты проводишь субботу здесь». Затем Баал Шем встал на молитву и – чтобы раньше времени не открывать себя – попросил гостя произнести благословение над вином. Затем они сели за трапезу. После трапезы Баал Шем попросил гостя сказать слова поучения. Чтобы не слишком напрягаться перед простоватым хозяином, ученик равви Гершона просто вкратце, сухо и без всякой охоты пересказал главу из Писания, предназначенную для чтения на той неделе, а именно главу о рабстве в Египте детей Израиля.

В ту ночь, накануне тридцатишестилетия Баал Шема, Небеса сообщили ему, что пришло время открыться.

Гость же посреди ночи проснулся и через дверную щель увидел великий свет, полыхавший в очаге. Он сразу выбежал из комнаты, потому что подумал, что это хозяева втайне разожгли огонь. Но, выбежав, гость увидел, что то, что он принял за огонь в очаге, на самом деле было Великим светом. Этот чудесный свет, исходя от очага, наполнял весь дом. Гость так поразился, что потерял сознание. Когда Баал Шем помог ему прийти в себя, гость сказал: «Человеку не следует смотреть на то, что не для него».

Утром Баал Шем сходил в пещеру в чистых субботних одеждах, затем вернулся домой, возвел очи к небу, стал ходить вокруг дома и с сияющим лицом петь: «Я приготовлю трапезу в субботу утром!» Затем он произнес великий Киддуш*[49] так, как делал обычно, с необыкновенной силой взывая к Богу. За столом он вновь попросил гостя сказать слова поучения, но тот был так смущен ночным происшествием, что смог вымолвить лишь несколько слов, объясняющих одно место из Писания. «Я слышал другое толкование этого места», – произнес Баал Шем.

Дневную молитву они прочитали вместе. А затем Баал Шем сам стал произносить слова поучения, раскрывая такие тайны Писания, о которых никто до него ничего не слышал. Вечернюю молитву они тоже произнесли вместе, и вместе же – слова благословения, отделяющие субботу от прочих дней.

Когда ученик равви Гершона прибыл в Броди, он, не заходя к своему учителю, пошел в общину «великих хасидим» этого города, то есть тех, кто когда–либо бывал у Баал Шема, рассказал, что с ним случилось, и добавил: «Великий светоч обосновался рядом с вами. Было бы очень хорошо, если вы попросите его приехать сюда, в город». Тогда они поехали к Баал Шему и нашли его на опушке леса, окружавшего селение, где он жил. Хасидим сплели ему кресло из лозы, усадили на него, взяли учителя за руки, и Баал Шем говорил им слова поучения.

ОНИ САМИ

Говорил Баал Шем: «Сказано: «Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Якова», а не «Бог Авраама, Исаака и Якова», ибо Исаак и Яков не пользовались тем, что сделал до них Авраам. Они сами искали связи с Творцом и служили Ему».

СОВЕРШЕНСТВО ТОРЫ

Толкуя стих «Закон Господа совершенен», Баал Шем сказал: «Он вполне совершенен. Совершенен настолько, что покуда никому не удалось изменить его даже на йоту».

ФОРМА

Хасидим рассказывают.

Равви Дов Баэр, маггид из Межрича, молил Небеса показать ему человека, вся плоть которого была бы совершенно святой. Ему указали на тело Баал Шема, и маггид узнал, что по жилам этого человека течет огонь, а не кровь. Во всем теле не было ни капли материи, все оно было огненным.

ТРЕПЕТ

Однажды в новолуние, во время утренней молитвы, Баал Шем собирался встать на место чтеца, ибо по обыкновению он занимал это место, когда начиналось чтение псалмов. Неожиданно его объял трепет, который все возрастал и возрастал. Все знали, что перед молитвой Баал Шем часто трепетал, но, как правило, внешне это выражалось лишь как небольшая судорога. На сей раз, однако, его сильно трясло. И когда один чтец закончил и Баал Шем собирался занять его место, всем стало заметно, в каком он состоянии. Один из учеников подошел к нему и взглянул в лицо; оно полыхало, словно факел, глаза были широко раскрыты и смотрели, как у умирающего. Подошел другой ученик; вдвоем они взяли учителя под руки и подвели к амвону. Так Баал Шем стоял у амвона, читал псалмы и трепетал. Прочитав псалмы, он сказал: «Каддиш»*[50], но не сошел со своего места, а продолжал стоять, объятый сильным трепетом. Все стояли и ждали, покуда он перестанет трястись, и только когда сильный трепет оставил Баал Шема, приступили к чтению Писания.

Рассказывал маггид из Межрича: «Однажды – это было в какой–то праздник – Баал Шем молился перед амвоном с большим усердием, громко выкрикивая слова молитвы. Я тогда болел, и мне его голос очень мешал, поэтому я ушел в маленькую комнатку и молился там наедине с собой. Перед праздничной службой туда зашел Баал Шем, чтобы переодеться. Взглянув на него, я понял, что он теперь не здесь, а в каком–то ином мире. Когда Баал Шем облачался в праздничные одежды, плечи его тряслись, и я решил помочь ему одеться и разгладить складки. Но как только я прикоснулся к равви, меня тоже охватил трепет. Чтобы удержаться на ногах, я ухватился за стол, но и стол тоже начал трястись. Одевшись, Баал Шем вышел из комнатки. А я еще долго стоял, объятый трепетом, моля Бога избавить меня от этой напасти».

Рассказывал равви Иаков Иосиф из Польного: «В комнате, где молился Баал Шем, стоял большой сосуд с водой. Все то время, что он молился, я видел, что вода в сосуде дрожала».

Рассказывал и другой ученик: «Однажды во время поездки Баал Шем молился у восточной стены дома, а у западной стены этого же дома стояли открытые сосуды с зерном. И вот я увидел, что зерно в сосудах дрожит».

КОГДА СУББОТА БЛИЗКО

Ученики одного цадика, который в свою очередь был учеником Баал Шема, сидели как–то накануне субботы и рассказывали истории о чудесных деяниях Баал Шем Това. Цадик же находился в соседней комнате и все слышал. Неожиданно он распахнул дверь и сказал: «Что у вас за тяга к чудесам! Рассказывайте–ка лучше о страхе Божием, который всегда испытывал Баал Шем! Например, каждую неделю накануне субботы, ближе к полуночи, его сердце начинало биться так сильно, что все, кто с ним был, могли это слышать».

БАХРОМА

Некий цадик рассказывал.

Бахрома на молитвенных одеяниях*[51] святого Баал Шем Това обладала собственной жизнью и собственной душой. Она могла двигаться, когда он спокойно стоял, ибо святостью своих дел Баал Шем Тов наделил ее жизнью и душой.

К СВОЕМУ ТЕЛУ

Баал Шем говорил своему телу: «Удивляюсь я, тело, что ты еще не рассыпалось на кусочки от страха перед своим Творцом!»

ДЛЯ ТЕБЯ

Однажды посреди молитвы Баал Шем произнес слова из Песни Песней: «Я принадлежу возлюбленному моему…»*[52] Затем добавил: «Все, что во мне, – все для Тебя одного».

Ученики спросили его: «Но ведь равви и для нас произносит слова поучения?» Баал Шем ответил: «Они сами льются, как из переполненного сосуда».

УСТА

Говорил Баал Шем: «Когда мой дух целиком возносится к Богу, я позволяю своим устам говорить все, что угодно, потому что в такие моменты любые слова все равно исходят с Небес».

КАК ПРОРОК АХИЯ*[53] УЧИЛ БААЛ ШЕМА

Рассказывал рав из Польного: «Сначала Баал Шем не знал, как следует разговаривать с народом, потому что все его устремления были обращены к Богу, и поэтому, выходя к людям, он всегда говорил тихо, как бы сам с собой. Но затем посланец Божий, пророк Ахия, явился Баал Шему и научил его, какие псалмы следует читать каждый день. Но, главное, он научил Баал Шема, как говорить с народом и в то же время целиком устремляться к Богу».

ДЕНЬГИ, ЧТО ОСТАЛИСЬ В ДОМЕ

Баал Шем никогда не оставлял в своем доме деньги на ночь. Возвращаясь из путешествия, он сразу же оплачивал все долги, которые накапливались за время его отсутствия, а оставшиеся деньги раздавал нуждающимся.

Однажды он приехал из путешествия с большой суммой денег; заплатил долги, а остаток раздал. Жена между тем украдкой взяла немного из этих денег, поскольку сочла невозможным жить в течение многих дней в кредит. Вечером Баал Шем почувствовал, что что–то мешает его молитве. Он пошел домой и сказал: «Кто взял деньги?» Жена призналась, что это сделала она. Тогда Баал Шем забрал у нее деньги и в тот же вечер раздал их нищим.

ПОЗНАНИЕ

Говорил Баал Шем: «Когда я восхожу на высшую ступень познания, я знаю, что еще не усвоил ни одной буквы Писания и не сделал ни одного шага в служении Господу».

БАНЯ

Говорил Баал Шем: «Я всем обязан бане. Купаться лучше, нежели умерщвлять плоть. Умерщвление плоти ослабляет силу, необходимую для служения Богу и наставничества, а баня эту силу увеличивает».

ПРОТИВ УМЕРЩВЛЕНИЯ ПЛОТИ

Равви Барух, внук Баал Шема, рассказывал: «Однажды спросили моего деда, Баал Шем Това: «В чем сущность служения? Нам известно, что в прежние времена жили подвижники, которые постились от субботы до субботы. А ты с ними в разногласии, ибо говоришь, что тому, кто умерщвляет плоть, воздается как грешнику, ибо он мучил свою душу. Так скажи же нам, в чем сущность служения?»

Баал Шем Тов ответил: «Я пришел в этот мир, чтобы показать иной путь служения, а именно что человек должен стремиться обрести три вида любви: любовь к Богу, любовь к Израилю и любовь к Торе. А для этого вовсе не обязательно умерщвлять плоть».

ВНЕ ГРЯДУЩЕГО МИРА

Однажды дух Баал Шема пребывал в столь угнетенном состоянии, что ему показалось, будто ему нет места в грядущем мире. Тогда он сказал сам себе: «Если я люблю Бога, зачем мне грядущий мир?!»

ХАСИДСКИЙ ТАНЕЦ

Во время праздника Симхат Тора, дня Радования в Законе, ученики Баал Шема устроили в его доме пиршество. Они плясали и пили вино и снова и снова бегали за вином в погреб. Через несколько часов жена Баал Шема пришла к нему в комнату и сказала: «Если они не прекратят пить, у нас не останется вина для ритуалов субботы, для Киддуша и Хавдалы*[54]».

Баал Шем засмеялся и ответил: «Ты права. Пойди и скажи им, чтобы они прекратили».

Когда же она открыла дверь в большую комнату, то увидела следующее: ученики танцевали по кругу, а вокруг этого круга танцующих сияло кольцо голубого пламени. И тогда она сама взяла один кувшин в правую руку, а другой кувшин – в левую, ибо слуги тоже пустились в пляс, и спустилась в погреб. Вскоре она вернулась оттуда, неся полные, до краев, кувшины с вином.

НАСТАВНИК ТОЖЕ ПЛЯШЕТ

Однажды вечером в праздник Симхат Тора сам Баал Шем танцевал вместе со своими учениками. Он взял в руки свиток Торы и пустился в пляс вместе с ним. Затем он отложил свиток в сторону и стал танцевать без него. В этот момент один из учеников, лучше всех понимавший жесты учителя, сказал своим товарищам: «Ныне наш наставник отложил в сторону видимые, воспринимаемые чувствами учения и облекся в учения духовные».

ГЛУХОЙ

Равви Моше Хаим Эфраим, внук Баал Шема, рассказывал: «Вот что слышал я от своего деда. Однажды некий скрипач играл столь сладостно, что все, кто его слушал, стали танцевать и все проходившие мимо сразу пускались в пляс. И был там один глухой, ничего не знавший о музыке, и для него все, что он видел, казалось полным безумием: он подумал, что все они или спятили, или просто дурно себя ведут».

СИЛА ОБЩИНЫ

Рассказывают.

Как–то ночью на исходе праздника Йом–Кипур луна скрылась за облаками, и Баал Шем не мог выйти и произнести благословение новой луны. Это очень тяготило его дух; его охватило чувство, которое не раз охватывало и прежде, что судьба слишком грандиозн


Поделиться с друзьями:

Поперечные профили набережных и береговой полосы: На городских территориях берегоукрепление проектируют с учетом технических и экономических требований, но особое значение придают эстетическим...

История развития пистолетов-пулеметов: Предпосылкой для возникновения пистолетов-пулеметов послужила давняя тенденция тяготения винтовок...

Эмиссия газов от очистных сооружений канализации: В последние годы внимание мирового сообщества сосредоточено на экологических проблемах...

Археология об основании Рима: Новые раскопки проясняют и такой острый дискуссионный вопрос, как дата самого возникновения Рима...



© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!

0.1 с.