Свобода «правильного» и «неправильного»

Мы никогда не сталкиваемся с таким безоговорочным выбором, какой Морфеус предлагает Нео, - синяя или красная пилюля. Мы нередко избавляемся от реальности «красной пилюли» и ответственности жить свободной жизнью ради иллюзорной надежности «синей пилюли» социализма и современного государства все-

Для обсуждения этих вопросов смотрите работу Беттке «Расчет и координация». Для рассмотрения отношений между нормами права, экономическим ростом и возможностями человека также смотрите работу Беттке и Сабрика «Нормы права и возможности человека».

¹²¹ Интересное обобщение доказательств в пользу этого утверждения можно найти у Норберга.

 

Под реальным капитализмом я подразумеваю свободную рыночную экономику, а не защиту интересов корпораций. Капитализм — это не оплот корпоративного порядка, а институциональный режим, позволяющий индивидуумам осуществлять свои проекты и осознавать взаимные выгоды от обмена посредством добровольного сотрудничества. общего благоденствия (welfare state), которую, по общему мнению, они обеспечивают. Я не хочу здесь спорить об эффективности социализма. Вместо этого я хочу сфокусировать внимание на воздействии на нашу способность жить значимой жизнью, если мы принимаем институты социализма или даже смешанную экономику государства всеобщего благоденствия. Мой аргумент прост. Всякий раз, когда мы отходим от понятия личной ответственности, мы теряем какую-то часть самих себя. При этом результирующий эффект не способствует развитию инициативы, поскольку мы получаем возможность обобществлять издержки своих решений, " приводящих к неверным результатам. «Помощь» государства всеобщего благоденствия равносильна подсовыванию бедняку синей пилюли.

Для того чтобы совершить нравственный выбор, у нас также должна быть и возможность совершения ошибочного выбора. Другими словами, чтобы совершить правильный поступок, нам необходимо иметь свободу совершать и неверные поступки. Если у нас нет такой свободы, то в каком смысле мы на самом деле выбрали правильный путь? Чувствительность нашей совести оформляется в процессе реализации нашего свободного выбора.

Мы можем доказать, что Сайфер совершил плохой выбор, потому что у него была свобода выбора. В этом смысле мы не стали бы утверждать, что полицейские в первом эпизоде фильма поступают плохо, раз они пытаются арестовать Тринити. В первом случае был сделан свободный выбор, тогда как во втором выбора нет совсем: полиция просто играет предписанную ей роль в Матрице.

Помимо того что мы учимся совершать правильные поступки, наш жизненный опыт вместе с нашим выбором учит нас благоразумию и прочим добродетелям, связанным с процессом мысленного принятия решений™³. Свобода выбора напрямую связана с принятием ответственности за этот выбор. Если мы не несем ответственности за сделанный нами выбор, наша совесть и наше благоразумное «я» усекаются, что наносит нам вред как свободным личностям. Ф. Хайек подчеркивал, что распространение корпоративного государства всеобщего благоденствия (corporate welfare state) влияет на индивидуальную психологию и угрожает превращением людей из существ, способных жить свободной и ответственной жизнью, в существ, живущих внутри «социальной» машины. Защищенность от последствий нашего выбора препятствует проявлению нашей человечности.

 

Документальная история экономического анализа социализма представлена в работе «Социализм и рыночная экономика» под ред. Беттке.

¹²³ Для обсуждения проблемы рационального мышления и поступков см.: Searle.

 

Короче говоря, институты, защищающие нас от последствий нашего выбора, искажают наши побуждения и коверкают нашу человеческую суть. «Очень важно понять, - утверждает Хайек, - что мы не готовим людей к свободному обществу, если обучаем специалистов, которые ожидают, что их будут «использовать», которые не способны самостоятельно находить свою нишу и которые считают, что на ком-то другом лежит ответственность за обеспечение подходящего использования их способностей или навыков»¹²⁴. Быть «человеком» по-настоящему означает совершать свободный выбор и нести за него ответственность. Мы можем попытаться избежать ответственности, но мы не можем пойти на это, если надеемся быть хозяевами своих жизней. «Несомненно, многие люди боятся свободы, потому что возможность строить свою собственную жизнь также означает бесконечную постановку задач, дисциплину, которую человек должен установить для себя, если он собирается достичь своих целей»¹²⁵.

Моральные критерии бесполезны без свободы. В «Матрице» Сайфер - самый низкий персонаж. Он вызывает презрение. Не потому ли, что он поворачивается спиной к своим друзьям и предает их доверие? Мы точно оцениваем, кому можно доверять, потому что всегда находятся такие, кому доверять нельзя. Но Сайфер совершает особенно вопиющее предательство. Он делает свой выбор, полностью осознавая, что после этого он получит лучший опыт, но не лучшую жизнь. По условиям сделки, заключенной Сайфером с «агентами», он ничего не будет помнить и его запрограммируют удачливым и влиятельным актером, однако в реальности он останется всего лишь батарейкой на электростанции.

Hayek, p. 81-82. Ibid., р.72.

 

В момент принятия решения Сайфер осознает всю важность своего выбора. Возможно, жизнь в качестве батарейки - подходящее будущее для того, кто пойдет на такую сделку. Сайфер выбирает не человеческую жизнь, а переживание жизни, сценарий которой написан кем-то другим. Короче говоря, он жертвует своей человеческой сущностью. С другой стороны, Нео должен выбирать между спасением Морфеуса и угрозой для своей собственной жизни (как и предсказывала Пифия), и, совершая этот выбор, он узнает, что он действительно Избранный, и его человеческая природа находит подтверждение. Как пишут Эрион и Смит: «Решение Сайфера, по сути дела, безнравственно. В отличие от выбора Сайфера решение Нео столкнуться с „пустыней реальности" позволяет ему совершить настоящий поступок и испытать подлинные переживания, что придает его жизни смысл и, таким образом, моральную ценность»

Вслед за Нео, которому приходится пройти через электронную стимуляцию, чтобы нарастить мышцы, атрофировавшиеся за годы его жизни на электростанции, так и люди, живущие в таких обстоятельствах, при которых издержки и выгоды их решений не пропускаются через их душу, приходят к тому, что человеческая сущность тоже атрофируется. Когда мы пытаемся обменять свою свободу на безопасность, в действительности мы можем остаться у разбитого корыта и не получить вообще ничего. В конечном счете мы утрачиваем свою человеческую природу.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Тринити заводит Нео в угол и шепчет ему на ухо: «Это вопрос, который движет нами». И она, без сомнения, права. Природа не наделила человечество острыми зубами и когтями или толстой и грубой шкурой. Вместо этого мы находимся в ее власти. В жестокой борьбе за выживание, которую мы ведем с природой и другими животными, мы являемся одним из самых слабых видов. Но мы наделены способностью рассуждать. Эта способность позволяет нам общаться с другими людьми, сотрудничать с ними и производить перемены в наших отношениях с природой (путем использования орудий труда) и с другими людьми (в ходе устанавливаемых нами общественных отношений). Именно наша способность сомневаться и учиться как через абстрактные размышления, так и через опыт придает нам силу.

Erion, Smith, р. 27.

 

«Матрица» - это поразительное художественное изображение главной человеческой дилеммы, возникающей под бременем свободного выбора. Если мы возьмем «синюю пилюлю» и избавимся от этого бремени, тогда мы не сможем прожить значимую жизнь. Мы можем пережить жизнь, но не прожить ее. С другой стороны, если мы выберем «красную пилюлю», нас ждет путешествие в глубокую кроличью нору, и нам придется иметь дело с реальностью жесткого морального выбора, решений, которые подчас оказываются неверными, и отношений, причиняющих нам боль. Но мы также узнаем радости приключений и достижений. Насыщенная человеческая жизнь - вот единственный возможный вариант развития событий, если мы принимаем вызов Морфеуса. Если мы однажды сделаем это, то проблема будет заключаться не в том, сможем ли мы вернуться назад, а в том, захотим ли мы этого, даже если это будет возможно.

Брошенный Морфеусом вызов не ограничивается лишь нашей личной жизнью. На базисном уровне наш общественный выбор институтов сходен с индивидуальным выбором между красной и синей пилюлей. Если мы остановим свой выбор на синей пилюле и не учредим институты, требующие от нас совершать свободный выбор и нести ответственность за него на личном уровне, то в этом случае наша способность жить осмысленной жизнью будет урезана, а наша совесть атрофируется за ненадобностью. С другой стороны, создание гарантий личной свободы в политической, правовой и экономической сферах принесет с собой процветание и усилит наши способности жить успешной человеческой жизнью.

Библиография

Boettke P. The Political Economy of Soviet Socialism: The Formative Years, 1918-1928. Boston, 1990.

Boettke P. Why Perestroika Failed: the Politics and Economics of Socialist Transformation. London, 1993.

Boettke P. (ed.) Socialism and the Market Economy: The Socialist Calculation Debate Revisited. 9 volumes. London, 2000.

Boettke P. Calculation and Coordination: Essays on Socialism and Transitional Political Economy. London, 2001.

Boettke P., SubrickJ. R. From Philosophy of the Mind to Philosophy of the Market // Journal of Economic Methodology. 2002. Vol. 9. № 1. Boettke P. The Rule of Law and Human Capabilities // Supreme Court Economic Review. 2003. 10.

Easterly W. The Elusive Quest for Growth. Cambridge (Mass.), 2002.

Erion G. J., Smith B. Skepticism, Morality and "The Matrix" // The Matrix and I Philosophy / Ed. by W. Irwin. Chicago, 2002.

GriswoldCh. Happiness and Cypher's Choice: Is Ignorance Bliss?//The Matrix -and Philosophy / Ed. by W. Irwin. Chicago, 2002.

Hayek F. A. The Constitution of Liberty. Chicago, 1960.

Mill J. S. Utilitarianism. Indianapolis, 1979.

Norberg J. In Defence of Global Capitalism. Stockholm, 2001.

NozickR. Anarchy, State and Utopia. New York, 1974.

NozickR. The Examined Life. New York, 1989.

Rosenberg N., BirdzellL £ How the West Grew Rich. New York, 1986.

Schmidtz D. The Meaning of Life // Robert Nozick / Ed. by D. Schmidtz. New York, 2002.

Searle J. Rationality in Action. Cambridge (Mass.), 2002. Sen A Development as Freedom. New York, 1999.

 

Пол Фонтана

ПОИСКИ БОГА В «МАТРИЦЕ»

Среди самых ярых поклонников «Матрицы» встречаются верные христиане, усматривающие многочисленные параллели между фильмом и историей о Христе. Пол Фонтана исследует эти захватывающие совпадения и выявляет решающую роль, отведенную Богу в «Матрице».

Вот вам костяк истории, которая будет пользоваться популярностью у любого подрастающего поколения: некий человек много путешествует и зачастую оказывается в одиночестве. Он ищет духовного комфорта и избегает утомительной работы. Он умнее своих родителей и большинства встречающихся ему людей. Он видит немало удивительно притягательных намеков на то, что духовного комфорта действительно можно достичь. Курт Воннегут. Почему они читают Гессе¹²⁷.

В конце августа 1999 года вместе со своими друзьями я отправился смотреть «Матрицу» в один из нью-йоркских кинотеатров в Ист Виллидж. Мы все уже посмотрели фильм по несколько раз, но придерживались той философии, что, если на фильм стоит сходить один раз, значит, его можно пересматривать снова и снова. Когда мы вошли в кинотеатр за десять минут до начала сеанса, я с удивлением обнаружил, что свободных мест уже не осталось. «Матрицу» крутили уже больше четырех месяцев, но несмотря на это в кинотеатре оставались лишь стоячие места. После начала фильма стало очевидно, что почти каждый зритель в зале видел фильм бессчетное количество раз, потому что аудитория вопила и хлопала в ладоши со всем рвением фанатов культового фильма.

Vonnegut, p. 107. За один лишь первый уикенд, во время которого стартовала «Матрица», она собрала свыше пятидесяти миллионов долларов; DVD-копий этого фильма в Соединенных Штатах и Великобритании было продано больше, чем копий любого фильма, предшествующего «Матрице». Удивленный размахом популярности «Матрицы» кинокритик Стивен Армстронг написал, что «даже самые лучшие фильмы в жанре экшн и научной фантастики приходят и уходят, и большая часть культовых фильмов проваливается в прокате, прежде чем обрести преданных поклонников, которые смотрят их на видео, но „Матрица" нарушила все эти правила»

Отношение кинокритиков к фильму было смешанным, и его явный успех среди обычной зрительской аудитории случился, скорее, несмотря на их рецензии, чем благодаря им. Джанет Маслин из New York Times обобщила мнение многих кинокритиков, сказав, что «„Матрицу" следует похвалить за спецэффекты, однако в других важных областях ей недостает глубины»¹²⁹. Американская академия киноискусств сказала свое слово, когда присудила «Матрице» «Оскаров» за спецэффекты, звук и монтаж, но даже не выдвинула фильм на номинацию ни по одной категории, которая имела бы отношение к его содержанию.

Одной из причин, обеспечившей «Матрице» такой теплый прием у подростков и молодежи, стало то, что фильм снят в популярной манере таких фильмов, как «Выпускник», «Выходной день Ферриса Бюллера», «Трэйнспоттинг», «Бойцовский клуб» и «Красота по-американски» (не называя многих других). В этих фильмах пропагандируется свобода мышления, а удел «человека», гробящегося на работе, рассматривается с презрением и снисхождением.

В то же время за внешним призывом «освободи свой разум» кроется более глубокая тема. Любой зритель, имеющий отношение к религии, может заметить некоторые из наиболее очевидных параллелей «Матрицы» с Библией. Однако если проанализировать заглавные темы фильма, станет ясно, что «Матрица» до отказа наполнена элементами иудейских и христианских апокалиптических представлений. Теология «Матрицы» проникнута интересом к апокалиптическим ожиданиям, характерным для нашего времени, в особенности надеждой на спасение благодаря мессии и восстановлению и воцарению Царства Божия. Этот фильм удивительно точно воспроизводит библейскую теологию, несмотря на всю свою неортодоксальную форму. И, несмотря на кажущийся светским сценарий, Бог в «Матрице» все же не отсутствует. Как мы увидим, Вачовски неуловимо, но безошибочно сделали Бога важнейшим элементом своего фильма.

 

¹²⁸ Armstrong.

¹²⁹ Maslin.

 

Вложенная в «Матрицу» аллегория является самым наглядным доказательством христианских мотивов в фильме. Естественней всего было бы начать с Нео. В начале фильма Морфеус объявляет Нео, что он Избранный, то есть человек, который может управлять Матрицей и освободить человечество. В древнеизраиль-ской традиции бытовало ожидание великого военачальника, возможно из рода Давидова. Он должен был вернуть Израилю былую славу, покорив всех его врагов¹³⁰. Об этом человеке говорили как о мессии (что на иврите означает «помазанник»), потому что помазание было знаком принадлежности к царскому роду. Во всех канонических Евангелиях сообщается, что, когда Иисус прибыл в Иерусалим, народ приветствовал его как царя; люди надеялись, что он был тем самым, кто наконец-то освободит Израиль от владычества иноземцев и восстановит надлежащие отношения с Богом. Апостолам, например Павлу, потребовалось немало времени, чтобы объяснить, что миссия Иисуса носила вовсе не военный характер. Несмотря на это, заявление о том, что Иисус был мессией, сбивало с толку, поскольку в Древнем Израиле не было ни одного человека, кто бы ожидал появления страдающего духовного властителя. Иисус не сделал ничего для борьбы за независимость Израиля. Во многом смысле Нео стоит ближе к милитаристскому типу мессии, появление которого ожидалось в Израиле, чем к сотериологической роли, сыгранной Иисусом¹³¹.

 

¹³⁰ Ср. Ис. 9,11,42,61.

¹³¹ Сотериология — учение о спасении, которое стало возможно благодаря жертве Христа.

 

Во втором же эпизоде фильма мы встречаемся с потенциальным Христом. Днем Томас Андерсон работает программистом, а ночью - знаменитым хакером, скрывающимся под ником «Нео». С первого взгляда Нео начинает ассоциироваться у нас с Христом; зрители видят его заснувшим за компьютером в наушниках, из которых доносится оглушительная музыка¹³². Анонимное сообщение на экране компьютера будит Нео: «Проснись, Нео... Ты влип в Матрицу... тук, тук...». Сразу же после того, как Нео прочел это послание, он слышит громкий стук в дверь. Когда с героем здоровается Чои (некто, кому нужна нелегальная компьютерная программа), мы получаем первый намек на мессианскую роль Нео. Благодаря Нео, Чои с чувством восклицает: «Аллилуйя! Ты мой спаситель, парень. Мой персональный Иисус Христос!» В этой сцене есть даже намек на тайну мессии, о которой идет речь в Евангелии от Марка¹³³: Нео просит Чои никому не говорить о сделке, на что Чои отвечает: «Да, я понимаю. Ничего не было. Ты не существуешь». Эта сцена мастерски указывает на мессианское предназначение Нео.

Несомненный намек на Библию содержится в призвании Нео. Хотя здесь нет ссылки на Иисуса как такового, все же необходимо отметить, что многие важные фигуры в Библии «призывались» Богом - порой через ангела, порой самим Богом таким образом получали надлежащие инструкции. (Так был «призван» Авраам, и ему было сказано идти в Землю обетованную.)

В архетипической истории о призвании, как это показано в истории с Авраамом в иудейском Священном Писании¹³⁴ и с Девой Марией Новом¹³⁵, Бог оглашает имя человека, к которому обращается, и этот человек отвечает: «Я здесь, Господи». В «Матрице» эта типичная сцена представлена так: ангел заменен служащим из Federal Express, который, обращаясь к Нео, спрашивает: «Томас Андерсон?», на что тот отвечает: «Да, это я». Открыв пакет, Нео видит там мобильный телефон. После чего он тут же получает «призвание» от Морфеуса, во время которого Морфеус дает ему указания.

 

Тот факт, что в наушниках у Нео играет «Massive Attack», намекает на его дальнейшую роль в фильме.

¹³³ В Евангелии от Марка Иисус скрывает свой титул мессии. К примеру, когда Петр признается, что верит в то, что Иисус — это и есть Христос, мессия, Иисус просит его больше никому не говорить об этом. Большинство исследователей Библии считают, что нежелание Иисуса отождествляться с мессией во многом объясняется тем, что он хотел избежать ярлыка военногмессии, который доминировал в распространенных среди евреев мессианских ожиданиях.

¹³⁴ Быт. 12:1,22:1.

¹³⁵ Лук. 1:38.

 

По мере раскручивания сюжета зрители получают противоречивые сведения касательно того, Избранный Нео или нет. Чтобы подтвердить избранность Нео, Морфеус (чья вера в Нео непоколебима) отводит его к Пифии. В словах Пифии таится двусмысленность: она намекает на то, что он не Избранный, но не говорит об этом прямо. Вдобавок она сообщает Нео плохие новости. Оказывается, Морфеус, убежденный в том, что он нашел Избранного, отдаст свою жизнь ради спасения Нео, и Нео придется решать -оставлять Морфеуса умирать или пожертвовать своей жизнью для того, чтобы освободить вождя повстанцев. Этот выбор обретает теологическое значение в последних сценах фильма.

Однако еще до великолепного кульминационного подтверждения того, что Нео и есть Избранный, в фильме дается явный намек на чудесное воскрешение Лазаря¹³⁶. Когда агенты берут Морфеуса в плен, Нео понимает, что пророчество Пифии сбывается, и отправляется спасать Морфеуса. Спасение Морфеуса становится самым эффектным и восхитительным экшн-эпизодом в фильме. Во время этого эпизода Морфеуса держат в длинной узкой комнате, похожей на пещеру, в которой был похоронен Лазарь. Нео пикирует на вертолете, чтобы спасти Морфеуса, находящегося в почти коматозном состоянии. Приказ Нео «Морфеус, вставай! Вставай!» сродни приказу Иисуса «Лазарь, иди вон!»¹³⁷ В обоих случаях именно сила, исходящая от посредников спасения (Нео и Иисуса), поднимает людей из могил, откуда они выходят со связанными руками и ногами¹³⁸. С точки зрения теологии, оба эти примера отмечают поворотный момент в карьерах Иисуса и Нео. В Евангелии от Иоанна воскрешение Лазаря рассматривается как вершина и поворотный момент служения Иисуса, так как именно во время этого последнего и наиболее впечатляющего чуда Иисус привлекает к себе достаточно людей, чтобы они начали представлять общественную угрозу¹³⁹. Соответственно, в «Матрице» это драматичное и казавшееся невозможным спасение - которое можно назвать, самое малое, чудесным - прогоняет все последние сомнения, остававшиеся у Тринити и у Танка по поводу избранности Нео. Кроме того, именно в этот момент агенты, которых раньше занимал Морфеус, переключают свое внимание на Нео.

 

¹³⁶Иоан. 11.

¹³⁷ Там же, 11:43.

¹³⁸ Там же, 11:44.

 

В последующих кадрах содержится немало элементов, имеющих отношение к повествованию о страстях Господних¹⁴⁰. Нео дерзко и беспощадно врывается в правительственное здание, поразительно напоминая Христа, очищающего Храм, хотя действия Нео, видимо, куда более жестоки. Это сравнение менее натянуто, чем могло бы показаться, потому что Храм и правительственное здание являются центрами правящих властей, которым противостоят Иисус и Нео. Разумеется, в глазах Иисуса по своей сути Храм - благое место, ставшее греховным, тогда как правительственное здание - это прибежище исключительно злой силы без всяких искупающих свойств.

Как и в рассказе о страстях Господних, Нео убивают, но он воскресает и в телесном смысле возносится на небо. В следующей после спасения Морфеуса сцене Нео один на один остается с агентом Смитом. После того как в метро были раскрыты все карты, Нео на всех парах мчится в ближайший мотель, в номер 303¹⁴¹, где есть действующий выход из Матрицы. Как только Нео входит в номер, в него стреляет агент Смит. Нео падает и умирает. Появляющиеся на экране цифры 303 должны потревожить чувствительные окончания любого зрителя, знакомого со значением числа три

 

¹³⁹ Там же, 11:48, 53; ср. 12:21.

¹⁴⁰ Это подробный рассказ о жизни и деяниях Иисуса, который содержится в Евангелиях.

¹⁴¹ В первой сцене фильма Тринити также находится в номере 303 заброшенного мотеля.

 

Здесь мы имеем закольцованную последовательность: фильм заканчивается там, где начинается. в Евангелиях. Поскольку в рамках фильма Нео не мог оставаться мертвым в течение трех дней, этот символический визуальный намек - все, что необходимо фильму, чтобы привлечь внимание зрительской аудитории к значению этой длившейся считанные секунды смерти¹⁴². И все же, как и в Евангелиях, смерть Нео не означает завершения всей истории, потому что мгновение спустя Нео возвращается к жизни. Во всех Евангелиях говорится о том, что пустую могилу обнаруживает женщина, или группа женщин, и потом она первая видит Иисуса (и/или небесную фигуру). «Матрица» не упускает возможность провести дальнейшую параллель между этими двумя историями. В драматичной манере оплакивания Христа Тринити держит безжизненного Нео, и именно она первая видит, как он возвращается к жизни.

Рассматривая параллель воскрешения дальше, важно отметить различия между Нео до и после воскрешения. Хотя о воскрешении Иисуса говорится во всех четырех канонических Евангелиях, подлинная сущность этого момента для христианской теологии раскрывается в Евангелии от Павла. В 15 главе Первого послания к Коринфянам, которая является одним из самых теологически важных отрывков Нового Завета, Павел объясняет суть воскрешения - воскрешения и Христа и всеобщего воскрешения всех верующих во время конца света - для христианской веры Для нашего обсуждения имеет значение идея Павла о том, как будет выглядеть тело воскресшего. Апостол использует загадочное выражение «soma pneumatikon»¹⁴⁴, которое по Новой, исправленной стандартной версии переводится как «духовное тело» (spiritual body). Исследователи извели немало чернил, споря о том, как же все-таки Павел представлял себе soma pneumatikon. Впрочем, нам не надо здесь забивать голову подробностями этих споров. Нам всего лишь нужно сравнить описание soma pneumatikon, данное Павлом, с характеристиками воскресшего Нео. Сравнивая тело из плоти и крови с телом воскресшего, Павел пишет: «То, что посеяно, преходяще, то, что воскресло, бессмертно. Что посеяно в позоре, возродится во славе. Что посеяно в слабости, возродится в силе».

¹⁴² Вслед за Евангелиями создатели «Матрицы» дают ясно понять, что Нео умер на самом деле (он в буквальном смысле какое-то время остается распростертым). Если бы он просто воскрес после того, как его застрелили, это было бы не похоже на чудо, как было бы не так показательно, если бы Иисус или Лазарь просто грохнулись в обморок, а затем пришли в сознание.

¹⁴³1 Кор. 15:12-19.

¹⁴⁴ Там же, 15:44.

 

Когда мы смотрим на воскресшего Нео в свете описания Павла soma pneumatikon, то обнаруживаем поразительное сходство. После воскрешения Нео оказывается способен делать вещи, которые и вообразить не мог в своей прошлой жизни, - например, останавливать пули одним мановением руки, прыгать в тело агента и взрывать его изнутри, взлетать в небо, когда ему вздумается. Мы знаем, что воскресший Нео «бессмертен», потому что агенты никак не могут повредить ему. После того, как они пытаются изрешетить его пулями, агент Смит неожиданно набрасывается на Нео, но герой безо всяких усилий одной левой отбрасывает своего противника. Вокруг воскресшего Нео даже есть бесспорное сияние, хотя и не такое яркое, какое, согласно библейскому преданию, окружало воскресшего Иисуса¹⁴⁶.

Как ученики понимают предсказания Иисуса насчет Храма после распятия, воскрешение Нео проясняет то, что раньше говорили ему Морфеус и Пифия¹⁴⁷. К примеру, Нео спрашивал у Мор-феуса: «Ты говоришь, что я смогу уклоняться от пуль?» И Морфеус отвечал: «Я говорю, что, когда ты будешь готов, тебе не нужно будет этого делать». Этот диалог предсказывает измененную природу Нео после воскрешения¹⁴⁸. Нам известно, что Нео «будет готов» лишь после того, как воскреснет, потому что когда мгновениями раньше он пытается увернуться от пуль, одна из них ранит его. Но после воскрешения он действительно становится готов, и, как предсказывал Морфеус, теперь он неуязвим для пуль. Все признаки указывают на то, что тело Нео воскресло в «силе, славе и вечности». То, что делает воскресший Нео, по силам лишь soma pneumatikon, ибо даже могущественное смертное (то есть виртуальное) тело Нео даже не сравнится с его воскресшим телом.

^14Ь1 Кор. 15:42-43.

¹⁴⁶ Матф. 28:3, Map. 16:5, Лук. 24:4, Деян. 26:13.

¹⁴⁷ Иоан. 2:22.

¹⁴⁶ Предсказание Пифии насчет того, что Нео «обретет дар», но случится это лишь в его следующей жизни, также сбывается после его воскрешения.

 

Если мы совместим процитированное выше пророчество Морфеуса с предсказаниями Пифии насчет того, что весь потенциал Нео реализуется лишь в его «следующей жизни» (то есть после воскрешения), мы получим ясную картину: дело в том, что смерть и воскрешение Нео должны были случиться, чтобы в конечном итоге можно было выиграть войну. Другими словами, пока Нео не убьют и он не воскреснет, люди не смогут одержать победу в войне, потому что лишь после воскрешения способности Нео полностью актуализируются. Неизбежность и необходимость страстей Господних (и Пасхи) - это общеизвестная тема Евангелий. Евангелия также говорят нам, что Иисус сам пожертвовал собой, чтобы все могли попасть в Царство Божие. Тот же самый элемент жертвенности мы видим и в «Матрице»: Нео отправляется спасать Морфеуса, несмотря на предсказание Пифии, что ради спасения Морфеуса ему придется пожертвовать собственной жизнью. В дальнейшем самопожертвование Нео спасает свободное человечество, поскольку агенты хотели выбить из Морфеуса коды доступа в Сион (с тем, чтобы уничтожить человеческую цивилизацию).

Еще одно сходство «Матрицы» со Священным писанием состоит в том, что ни ученики Христа, ни Морфеус не ожидали, что мессия умрет и воскреснет, потому что ни священные книги, ни Пифия этого точно не предсказывали. Хотя мессианские тексты канонических иудейских священных книг отличаются друг от друга, дают неясные сведения и вообще немногочисленны, ни в одном из них нет даже намека на то, что мессия будет казнен и/или воскреснет. Тот факт, что во всех четырех Евангелиях ученики оказываются напуганы и сбиты с толку смертью Иисуса, а впоследствии удивлены его воскрешением, явно наводит на мысль о том, что ни один из учеников Иисуса не ожидал воскрешения своего учителя. Тот же самый шок и крайнее замешательство мы наблюдаем у Морфеуса, когда Нео убивают. «Этого не может быть!» -восклицает он, что указывает на то, что ни в одном предсказании, полученном Морфеусом от Пифии, не говорилось о грядущей смерти и воскрешении Избранного.

Осталось отметить последнее сходство между Евангелиями и «Матрицей». Это их окончание. Последний кадр «Матрицы» (Нео, летящий в небо) открыто подражает повествованию Марка, Луки и Деяний апостолов, где идет речь о вознесении воскресшего Иисуса.

Единственное заметное различие, о котором необходимо упомянуть, состоит в том, что, хотя поступки Нео отражают поступки Иисуса, эсхатологическое¹⁴⁹ значение Нео - значение человека, чье возвращение положит конец битве и откроет новый эон -гораздо больше напоминает роль воскресшего Христа во время Второго пришествия. Кое-кто возразит против того, чтобы предполагаемый Иисус мог палить в людей из пистолетов. Однако безжалостное уничтожение врагов Бога несло с собой реальную возможность создания Царства Божия, и тот факт, что Иисус не сделал этого, вызвал замешательство среди его последователей. Хотя Морфеус играет в фильме несколько аллегорических ролей, его преобладающей ролью становится роль Иоанна Крестителя, особенно того Иоанна, каким он предстает в четвертом Евангелии. В четвертом Евангелии Иоанн Креститель играет по отношению к Иисусу роль свидетеля, свидетеля «света»¹⁵¹. Иоанн преуменьшает собственное значение и ясно дает понять, что его единственный долг состоит в том, чтобы уступить место Иисусу. В этих строфах обобщается миссия Иоанна: «...но стоит среди вас Некто, Которого вы не знаете. Он-то Идущий за мною, но Который стал впереди меня. Я не достоин развязать ремень у обуви Его...»¹⁵² «На другой день видит Иоанн идущего к нему Иисуса и говорит: вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира. Сей есть, о Котором я сказал: за мною идет Муж, Который стал впереди меня, потому что Он был прежде меня»¹⁵³.

 

Эсхатология - это вера или учение, связанное, главным образом, с апокалиптическим концом света. Эсхатологическое значение Иисуса выявляется легко: он обещал вернуться, чтобы привести в восторг верующих, обозначая начало Армагеддона и конца света. Предательство Иуды доказывает его неверие в то, что Иисус сможет осуществить свое обещание.

В «Кульминации Завета» Н. Т. Райт указывает, что кумранский «военный свиток» говорит о военной тактике и установлении Царства Божия именно в такой последовательности (р. 306).

¹⁵¹ Иоан. 1:7.

 

И Морфеус, и Иоанн Креститель играют роль предвестников пришествия Спасителя; оба они демонстрируют непоколебимую уверенность в том, что Нео/Иисус и есть Избранный. Вера Морфеуса не дрогнула ни разу на протяжении фильма, даже когда сам Нео усомнился в своей Избранности. Кроме того, Морфеус относится к Нео с таким же почтением, какое проявлял по отношению к Иисусу Иоанн Креститель.

Хотя это сравнение неплохо работает применительно к отдельным аспектам роли Морфеуса, у Морфеуса устанавливаются с Нео более сложные и далеко идущие взаимоотношения (гуру, вождь, замещающая жертва), чем у Иоанна с Иисусом. В отличие от Иоанна, быстро исчезающего из евангельского сюжета и убитого при неясных обстоятельствах, Морфеус остается в центре драмы и доживает до ее конца.

Прослеживать связь Морфеуса и Нео с конкретными образами, взятыми из Библии, довольно легко. Однако Тринити доставляет гораздо больше неприятностей. Хотя ее имя, несомненно, резонирует с христианской мифологией, слово «троица» не появляется на страницах Библии. Скорее, это слово было введено в оборот самими христианами и отражало их понимание божественной природы. Никто ведь не будет спорить с тем, что Тринити присущи характерные черты, свойственные Христу, Богу Отцу и Святому Духу. Однако слово «троица» появилось после того, как, вознесшись на небо, Христос прислал на землю утешителя (Святого Духа). Христианам пришлось искать способ, при помощи которого можно было бы объяснить, как Бог Отец, Христос и Святой Иоан. 1:26-27. Там же, 1: 29-30. Дух могут быть единым Богом, и при этом сохранить нетронутыми основы своего монотеистического учения. Святой Дух больше всего воплощает в себе духовное начало и приносит больше всего утешения из всех сущностей троицы. Эти черты, без сомнения, можно приписать и Тринити. Однако все равно связь Тринити со Святым Духом в лучшем случае будет очень тонкой. Так, может, у нее больше общего с Марией Магдалиной?

Отождествлять Тринити с Марией Магдалиной хочется с первой секунды: обе они заметно выделяются на фоне окружающих их мужчин. Хотя основания для этого сравнения есть, все же оно тоже проблематично. Сомневаться в существовании Марии Магдалины не приходится, поскольку она фигурирует и у Матфея, и у Марка, и у Иоанна (и, возможно, у Луки). В то же время мы очень мало знаем об ее взаимоотношениях с Иисусом и об ее роли в раннем христианстве. Евангелия сообщают нам, что она находилась с Иисусом, пока он проповедовал. Именно Мария Магдалина обнаружила опустевшую могилу и первая увидела воскресшего Иисуса. Потом Иоанн говорит, что именно Мария (без добавления второго имени) обтирает Иисуса своими волосами перед тем, как его убивают.

Образ Тринити отражает эту не совсем ясную роль: она находится рядом с Нео, когда того лишают жизни, и первая видит его после воскрешения¹⁵⁵. Более того, тот факт, что она обнимает Нео после его выхода из Матрицы, перекликается с Евангелием от Иоанна, согласно которому Мария Магдалина бежит к воскресшему Иисусу, чтобы обнять его. Вдобавок ко всему, Тринити, похоже, разрывает свою одежду, чтобы обтереть Нео голову. Использование одежды напоминает поступок Марии Магдалины, которая с такой же целью использовала свои собственные волосы.

Одно явное несходство образов Тринити и Марии Магдалины заключается в том, что в Евангелиях, несмотря на тщательное изучение отрывков про Марию Магдалину, не обнаружено указаний на то, что ее отношения с Иисусом носили сексуальный характер. И хотя многим захочется доказывать обратное (что и происходит), все же в Новом Завете не найдено текстуальных доказательств, подкрепляющих утверждение насчет сексуальной связи между Иисусом и Марией. Поэтому поцелуй, который Тринити дарит Нео (намекающий на будущие взаимоотношения между ними), скорее, затемняет, чем усиливает ее аллегорическое сходство с Марией Магдалиной.

 

^1Ь4 Иоан. 12:1-6.

¹⁵⁵ Кто угодно мог бы доказать, что Нео возвращается к жизни в каком-то смысле благодаря силе Тринити. В этом случае ее следовало бы отождествлять с Богом. Это утверждение усиливается ее именем, которое носит явно религиозный характер.

 

По-видимому, образ Тринити представляет собой сочетание тонких намеков на различных библейских персонажей; неоднозначность этого образа разительно отличается от четкого совпадения между образами Сайфера и предателя Иуды.

В «Оксфордском английском словаре» дается несколько значений слову cypher (или cipher): «1. Способ шифровки сообщений... 2. Зашифрованное (тайное) послание... 4. Устаревшее название нуля...» Слово «тайна» применимо и по отношению к Сай-феру, и по отношению к Иуде: тайное свидание Сайфера с агентом Смитом отражает негласную встречу Иуды с высшим духовенством, во время которой он обещает предать Иисуса¹⁵⁶. Кроме того, как и Иуда, Сайфер - это полный «нуль», потому что «лучше было бы тому человеку не родиться»^157,158.

И Сайфер, и Иуда расплачиваются за свои деяния. В Евангелии от Матфея Иуда получает тридцать сребреников за свои старания. В несколько ироническом смысле, Сайферу предоставляется роскошный обед и возможность реинкарнации (или, точнее, ремнвиртуализац