Основное упражнение при ходьбе

Между периодами сиденья в практике сидячей медитации практикующему нужно найти спокойный участок земли, где он мог бы ходить взад и вперёд без особых помех. Этот участок не должен быть длинным. Если наша комната не слишком мала, легко можно воспользоваться ею; можно ходить или по коридору, или по тропинке в саду, или в зале. Лучше всего выполнять это упражнение, намеренно шагая гораздо медленнее, чем обычно. Идеальным шагом будет такой, который скоростью напоминает старый медленный марш; но, конечно, нужно шагать так просто и естественно, как это позволяет скорость. Если у вас имеются какие-то сомнения по этому поводу, ваш наставник быстро устроит для вас демонстрацию. Во время этого периода ходьбы взад и вперёд нужно удерживать внимание на движениях ног и ступней. Когда правая ступня начинает подниматься с земли или с пола, мы должны сделать отметку: «подъём», а когда она опускается, двигаясь вперёд, – «движение», когда снова ступает на землю – «ставим». Таким же образом отмечаем движения левой ступни и т. д.

Точно так же, как и во время сидячей практики внимательности к дыханию, нужно надлежащим образом отмечать все отвлекающие мысли или ощущения. Если во время ходьбы нам случится на что-нибудь взглянуть, мы должны немедленно зарегистрировать «взгляд» и вернуться к движению ног. Глядеть на кого-то и отмечать детали объекта, даже если это лицо окажется на нашем пути, будет «вожделением глаза», рупарага; и это не будет частью практики, хотя регистрация «взгляда», если мы случайно взглянули непроизвольно, её частью будет. А остальное – это «интересные закоулки», крючок с приманкой Мары.

По достижении конца тропы у нас возникнет необходимость повернуться и зашагать в противоположном направлении. Мы осознаём этот факт за шаг или два шага до того, как дойти до конца. Это намерение повернуться нужно отметить как «намерение». Возможно, мы не всегда его увидим, особенно вначале. Однако оно всегда имеет место, без него мы не были бы способны повернуться; поскольку тут налицо мысль, её нужно по возможности увидеть и отметить. Это не значит, однако, что нам нужно стараться её увидеть. Это само по себе будет намерением и мыслью – и соответственно подлежит отметке при возникновении. Но, поскольку намерение повернуть действительно присутствует, при сильном памятовании мы увидим его и сможем отметить. После отметки намерения повернуться, нужно отметить все прочие детали мыслей и движений, составляющих этот поворот. Когда сделан последний шаг вперёд, и мы начинаем по-настоящему поворачиваться всем телом, нужно отметить: «поворот»; когда поднимается нога, – «подъём», «поворот», «ставим» и так далее. Затем, когда мы опять ступаем на свою дорожку, чтобы идти обратно, – «подъём», «движение», «ставим»… Часто возникает искушение, дойдя до своего «края», посмотреть вверх или оглянуться по сторонам, чтобы увидеть что-то интересное. Если появится этот недисциплинированный импульс, его следует отметить, как «намерение»; и если случится так, что рассеянный взгляд будет иметь место, надо спокойно, но немедленно отметить его, как взгляд; и тогда внимание сможет снова естественно вернуться к движению ног. В таких случаях нет необходимости возвращать ум к ногам; как только восстановится собранность, ум сам по себе будет знать, что ему делать, и сам вернётся к объекту. То же самое справедливо также и во всякое другое время практики памятования.

В нормальных условиях начинающим лучше всего приступать к этому упражнению в ходьбе, пользуясь трёхступенчатой техникой отметок, как указано: «подъём», «движение», «ставим». В зависимости от способности медитирующего наставник может порекомендовать для регистрации или меньшее число ступеней, или большее их число. К примеру, иногда по практическим причинам шагать с рекомендуемой скоростью оказывается неудобным; тогда достаточна простая техника отметок: «левой, правой, левой, правой». В частности, когда мы выходим из помещения центра медитации и отправляемся по домам, медленная ходьба с отметками: «подъём, движение, падение» где-нибудь на Риджент Стрит могла бы заставить даже флегматичных англичан в удивлении поднять брови. Важно здесь не то, как много или мало пунктов отметки существует, а то, действительно ли они отмечаются, – или ум «витает где-то в облаках».

В повседневных действиях

Эти два метода – дыхание и ходьба – составляют основу практики памятования, которая применяется, как «техника», в особенности во время особых курсов, когда жизнь организована так, чтобы предоставить возможность отвести для медитации большую часть времени. Тем не менее, даже и в условиях курса все ещё необходимо иметь дело с мелкими ежедневными действиями, связанными с нашей жизнью. Всё ещё нужно утром вставать с постели и одеваться; всё ещё нужно умываться, идти в уборную, убирать постель, есть, вставать, садиться. Во время всех этих действий следует поддерживать сходную практику. В действительности, строго говоря, нет существенной разницы между сиденьем при выполнении основного дыхательного упражнения и сиденьем за столом, когда мы едим яичницу с ветчиной; различие здесь только в том, что жизнедеятельность при дыхательном упражнении протекает просто и регулярно, а потому в целом её легче держать под контролем. Вот почему внимательность к дыханию избрана в качестве наилучшего способа, с которого следует начинать практику памятования.

В повседневных действиях мы следуем тому же стереотипу. Что бы ни появилось в нашем уме, мы видим это ясно, не привязываясь к нему, не приветствуя и не отвергая; для обеспечения правильного выполнения данного метода мы отмечаем соответствующими терминами мгновенно появляющиеся объекты. После длительного опыта такой практики можно даже обходиться и без последней небольшой отметки, удостоверяющей, что памятование не было утрачено; и мы просто видим, безмолвно, но с полнотой осознавая каждый объект. Однако это не легко, в особенности тогда, когда ум только и занят беспрестанной погоней за тенями. И до тех пор, пока мы не приобретём большого опыта в практике памятования, пока не достигнем в ней значительного прогресса, разумнее будет придерживаться точной регистрации объектов указанным выше способом.

Может быть, медитирующему будет интересно в этом пункте ознакомиться с целым параграфом «Беседы о практике памятования», где Будда вкратце указывает, как нужно поддерживать практику во всех мельчайших действиях жизни. В нём говорится следующее:

Выходя или возвращаясь, бхиккху действует с полным осознанием; глядя вперёд или вокруг, он действует с полным осознанием; сгибая (руку) или вытягивая её, он действует с полным осознанием; когда он берёт верхнюю одежду, чашу и запасную одежду, он действует с полным осознанием; когда он испражняется или мочится, он действует с полным осознанием; когда он идёт, стоит или сидит, отдыхает или пробуждается, когда разговаривает или молчит, он действует с полным осознанием.

Этот небольшой параграф стоит многих томов! Короткий, сжатый и стилизованный, так чтобы облегчить запоминание, он делает упор на самые явные черты повседневной жизни: здесь очерчено надлежащее включение в практику всех действий жизни, даже и таких, как естественные позывы. Этим подчёркнуто то обстоятельство, что для применения собранности ума нет ничего слишком тривиального или отталкивающего. Беседа обращена к монахам, бхиккху; поэтому здесь упоминается их жизнь, говорится о предметах её обихода – об одеяниях и чашах для сбора подаяния; и поскольку жизнь буддийского монаха, по крайней мере, теоретически состоит из простой рутины – раз в день, рано утром, он идёт в ближайшую деревню, где собирает милостыню, причём несёт с собой всё своё имущество: запасную одежду, чашу, иглу и т.п., возвращается, съедает то, что было положено в его чашу, затем проводит остаток дня «в ходьбе или сиденье», канкамена нисадджайя, т.е. в медитации при ходьбе или сидя, – постольку нет ничего удивительного в том, что описанные здесь действия и предметы так просты. Тем не менее, Будда не обращал эту практику к одним лишь монахам; она предназначалась для всех, кто серьёзно подходил к своей религии. Древний комментарий к беседе сообщает о том, что даже некоторые из деревенских женщин практиковали памятование, когда ходили брать воду из деревенского колодца.

Во время применения практики памятования в этих небольших действиях лучше всего производить действия как можно медленнее и более обдуманно, чтобы иметь возможность ясно отметить их во всех деталях, не волнуя при этом ум, поскольку волнение вызвало бы только рассеянность и возникновение мысленных ассоциаций. При правильной практике памятование приводит сразу к спокойствию ума, самадхи, как на это указывает её положение на Восьмеричном Пути – прямо перед самадхи; кроме того, мгновенное самадхи не должно достигаться только в неподвижной медитации, подобной трансу; спокойствие и безмолвие самадхи должно быть особым состоянием ума, сохраняемым и поддерживаемым на протяжении всех видов деятельности в повседневной жизни. В этом состоянии остановлен поток мыслей, и мы избавлены от «утечки», асаваккхина. Таким образом, следует продолжать практику с первого установления бодрственного сознания, когда нужно немедленно отметить, как «чувства», ощущения прикосновения и тяжести тела, затем намерение встать – как «намерение», движение руки, чтобы убрать одеяло, – как «движение», и так далее. Подобного стереотипа следует придерживаться, насколько это возможно, всегда и при всех действиях – при мытье лица или его смазывании кремом, при жевании или опорожнении кишечника, при чистке зубов или при опускании зубного протеза в стакан на ночь. Видя что-то, мы отмечаем: «виденье», слыша – «слышанье», пробуя на вкус – «вкус», при физическом ощущении – «чувство», при мышлении – «мысли», в состоянии гнева – «гнев», при желании – «хочется», в состоянии веселья – «смех» и т.д. Это будет постоянным вспоминанием себя.

Такая практика может показаться многим чересчур стеснительной и трудной, но она приводит практикующего к обретению Бесценной Жемчужины – и, в конце концов, другого пути нет. Как это выразил один языческий философ, цитируемый в «Подражании Христу»: «Иногда люди ведут постыдную борьбу за одну-единственную монету; они не боятся трудиться день и ночь ради тщеславия и мимолётных обещаний. Но, увы, ради неизменного блага, ради неоценимой награды, ради высочайшей почести и бесконечной славы они не согласны даже на ничтожную усталость». Практика памятования, кроме всего прочего, приводит нас здесь и сейчас к великому миру и счастью, – но сначала за это нужно внести свой грош, т.е. сделать усилие.

Поскольку все действия должны производиться по возможности в состоянии памятования, в практику постепенно вставляются и такие действия, как чтение, письмо, разговоры и слушанье других; описать в деталях, как производить каждое из них невозможно. Но стереотип должен быть уже ясен.

Возьмём, однако, ещё один пример – пример еды. Когда мы сидим за столом, появляется импульс к еде, и мы берём нож и вилку. Если мы увидим этот импульс, нам надобно отметить его, как «намерение». Если мы его не увидим, он, вероятно, сразу же ускользнём в «слепое», неосознанное действие – мы просто возьмём нож и вилку. Затем последует импульс действительно начать еду: «намерение»; берём вилкой пищу – «берём»; медленно подносим вилку ко рту – «поднимаем, подносим…»; касаемся губ – «прикосновение»; берём в рот – «берём»; жуём – «жевание»; ощущаем вкус – «вкус»; проглатываем пищу – «глотание»; берём вилкой новую порцию – «берём» и так далее. Взяли чайную ложку, чтобы размешать чай – «берём»; далее движение, чтобы начать размешивание, – «движение»; размешиваем – «размешивание, размешивание…»; вынимаем ложку – «убираем, убираем…» и т. д. Когда мы отмечаем мысли или шумы, следуют отметки: «мысли», «слушанье»; а затем ум должен вернуться к действиям. Между отдельными действиями ум может задержаться на таких постоянных стимулах, как чувство давления, когда мы сидим, на шуме ветра или дорожного движения, на дыхании и тому подобном. Далеко не являясь «отвлекающими фактами», такие шумы, как звуки дорожного движения, шум авиамотора, тиканье часов и тому подобные, становятся весьма удовлетворительными объектами медитации».