Четвёртая оппозиция – «речь – действительность».

Когда мы говорим, мы обращаемся к какому-либо предмету, то есть сосредоточиваем на чем-то внимание. Поэтому речь отражает действительность.

Успех коммуникации зависит от того, насколько корректно мы транслируем информацию. Например, верно ли сказать, что Нью-Йорк – столица США? Что глаголы в русском языке – склоняются? Таким образом, в рамках оппозиции речь – действительность мы вновь возвращаемся к понятию точности речи.

Рассмотрим точность как качество речи подробнее.

Точность – это такое коммуникативное качество речи, которое позволяет с наибольшей адекватностью воспроизвести в сознании адресата мысль автора речи, отразить в сознании адресата речи ее предмет (внеязыковую действительность) средствами языка.

От чего зависит точность речи? Во-первых, от знания предмета речи говорящим, во-вторых – от речевой формы передачи этого знания, в-третьих – от степени прочности речевых навыков.

В достижении точности высказывания для его автора очень важен самоконтроль. Иногда говорящий или пишущий просто не задумывается над тем, точен ли он в своем высказывании, или просто-напросто не осведомлен о предмете речи, сам того не подозревая. Вот как об этом пишет Ф. Бобров в одной из лингвистических статей (РР. 1973. № 1. С. 150): «Интересно, живым языком написана небольшая по объему книга «Голубые родники» (М., «Мысль», 1971) писателем Владимиром Моложавенко. И вдруг в книге встречаем: «… шлепали по воде уключины…» До сих пор в моем представлении уключина – это приспособление для укрепления весла на борту лодки, в которое вставляются скобки весел. Как они могут шлепать по воде?»

Если подумать, сложно определить, с какой разновидностью точности (а точнее – неточности) мы имеем дело. Это незнание понятия? Или незнание действительности?

Не достигается точность и в тех случаях, когда автор имеет субъективный взгляд на предмет речи. Например, он может упорно отстаивать свои позиции, несмотря на существование мнений, доказательно опровергающих его точку зрения. Или какой-то человек оказывается слишком доверчивым и интерпретирует некое событие с опорой на принцип доверия к источнику информации. В таком случае мы имеем дело с заблуждением автора.

Вот пример.

22 декабря 1990 г. в ночных новостях было сообщение об эксперименте по оживлению трупа. В январе же 1991 г. в печати появилось опровержение, поскольку выяснилось, что имел место розыгрыш.

У автора речи возможны различные цели, он может хотеть, чтобы адресат получил точную информацию, а может стремиться к тому, чтобы адресат получил искаженную информацию.

В речи возможно намеренное затушевывание истинного смысла явления. Например, Эрик Хан-Пира в публикации «Языковой факт и идеологическое сито» (Знамя. 1990. № 9) приводит не соответствующие действительности (в силу преднамеренной идеологизации) толкования слов в словарях. Вот пример из «Толкового словаря русского языка» под ред. Д.Н. Ушакова, который вышел в 30-е годы прошлого века:

«ОППОЗИЦИЯ. <…> Деятельность оппортунистических антиленинских группировок, боровшихся против генеральной линии ВКП(б) и против руководства партии с целью разрушения диктатуры пролетариата и восстановления капитализма и превратившихся впоследствии в оголтелую банду вредителей, диверсантов, шпионов и убийц, действующих по заданиям разведывательных органов иностранных государств».

Хан-Пира замечает: «Разумеется, слово оппозиция не имело такого значения. Интересно, что и все примеры, долженствующие проиллюстрировать и подтвердить предложенное словарем толкование слова, во-первых, содержит это слово не в процессуальном, как указывает словарь, а в предметном смысле, и, во-вторых, не подтверждают, что в самом слове «оппозиция» содержатся те семы (составные части смысла), которые так размашисто щедро сообщает словарь». Примеры эти суть следующие: «Бывшие лидеры правой оппозиции не понимают наших большевистских темпов, не верят в эти темпы и вообще не приемлют ничего такого, что выходит из рамок постепенного развития, из рамок самотека (Стлн, 1930) … XIV партсъезд поступил правильно, определив взгляды новой оппозиции как неверие в дело строительства социализма» и «извращение ленинизма» (Стлн). Троцкистскую группу, как оппозицию, мы давно уже разгромили и выкинули вон» (Стлн).

Комментарий Хан-Пиры завершается словами: «Наверняка высокая филологическая культура составителей <словаря> уберегла бы их от такого лексикографического огреха, когда бы к беспартийному авторскому коллективу для обеспечения идеологической непорочности не был приставлен опекуном историк Б.М. Волин» (с. 240).

В статье «Иронический текст» Уриель Вайнрайх (американский лингвист) указывает, что своеобразную языковую ложь представляют собой эвфемизмы, гиперболы, эллипсисы, иносказания. Для истины остается только «узенькая улочка» – простое повествовательное предложение, которое так любят логики.

Примеры

В сталинскую эпоху возникают термины-эвфемизмы:

После того как перестали употреблять термин «высшая мера социальной защиты», появился и долгое время существовал термин высшая мера наказания. Точен ли он?

Слово высший ассоциируется в нашем языке с представлением о самом высоком, важном, почетном, достойном, главном. Говорят о высших достижениях, высших наградах, высших званиях. Вряд ли верно в этом свете использовать словосочетание высшая мера наказания. Больше подходит определение исключительная, т. к. оно указывает на то, что данная мера не распространяется на всех и каждого, а применяется очень редко, в виде исключения. Смертная казнь может быть заслуженной, но по своей сути она отвратительна. Именно поэтому она может считаться исключительной мерой наказания.

Таким образом, проблема нарушения точности речи может быть связана и с ролью языка в обществе. Он выступает как социальная сила и как средство навязывания взглядов. Особенно это проявляется в конфликтных ситуациях, где возможен однобокий подбор информации. Вот, к примеру, один журналист рассуждает о том, как узнать, хорош ли продаваемый покупателю товар. При этом он сводит все интерпретации реплик продавца к тому, что продавец стремится обмануть покупателя. На деле это не исключено, но необязательно так. У продавца возможна и субъективная оценка товара. К примеру, на вопрос, что за колбаса сегодня может быть по 90 рублей за килограмм, продавщица в небольшом магазине с недоумением ответила? «А что за вопрос? Я сама эту колбасу часто беру и ем на завтрак. Нормальная колбаса! Да она разлетается у нас мгновенно!»

Вот элементарный пример «внушения» ложной информации: оратор обращается к аудитории: «Господа!» Являются ли адресаты «господами»?

Наряду с умышленным неверным интерпретированием предмета речи возможно частичное сокрытие правды, использование приема умолчания.

Вернемся к образу продавца (из личного опыта общения). В одном из ростовских овощных магазинов продавщица, работающая «от выручки», заинтересована в продажах, но не хочет услышать нарекания в свой адрес от постоянных покупателей. Поэтому на вопрос, скажем, сладкие ли поступили в продажу дыни, говорит: «Я их не пробовала».