Состав сооружений: решетки и песколовки: Решетки – это первое устройство в схеме очистных сооружений. Они представляют...
Опора деревянной одностоечной и способы укрепление угловых опор: Опоры ВЛ - конструкции, предназначенные для поддерживания проводов на необходимой высоте над землей, водой...
Топ:
Марксистская теория происхождения государства: По мнению Маркса и Энгельса, в основе развития общества, происходящих в нем изменений лежит...
Теоретическая значимость работы: Описание теоретической значимости (ценности) результатов исследования должно присутствовать во введении...
Отражение на счетах бухгалтерского учета процесса приобретения: Процесс заготовления представляет систему экономических событий, включающих приобретение организацией у поставщиков сырья...
Интересное:
Распространение рака на другие отдаленные от желудка органы: Характерных симптомов рака желудка не существует. Выраженные симптомы появляются, когда опухоль...
Инженерная защита территорий, зданий и сооружений от опасных геологических процессов: Изучение оползневых явлений, оценка устойчивости склонов и проектирование противооползневых сооружений — актуальнейшие задачи, стоящие перед отечественными...
Влияние предпринимательской среды на эффективное функционирование предприятия: Предпринимательская среда – это совокупность внешних и внутренних факторов, оказывающих влияние на функционирование фирмы...
Дисциплины:
2017-09-30 | 489 |
5.00
из
|
Заказать работу |
|
|
Третий этап эволюции философии науки предложил новую тематику ее рефлексивного анализа и ознаменовался тем, что, во-первых, от анализа содержательных основоположений науки с предложенным А. Пуанкаре конвенциализмом осуществился переход к анализу языка науки, где основным требованием, предъявляемым к языку, стала его унификация, то есть построение единого языка науки при помощи символической логики с опорой на язык физики. Во-вторых, программа анализа языка науки, наиболее полно представленная неопозитивизмом, стала доминирующей, в силу чего третий этап развития философии науки получил название аналитического. При этом из языка науки изгонялись так называемые «псевдонаучные утверждения», двусмысленности обыденного языка. Сама же наука мыслилась жестко нормативно, как унифицированное исследование на базе языка физики. В-третьих, достаточно остро была поставлена проблема логики научного исследования.
В 1922 году на кафедре кафедры философии индуктивных наук Венского университета, которую возглавлял профессор Мориц Шлик, собралась группа молодых ученых, поставивших перед собой смелую цель – реформировать науку и философию. Эта группа вошла в историю под именем Венского кружка. Программа анализа языка науки, знаменитый «лингвистический поворот» нашли свое воплощение его деятельности. Члены кружка не являлись, так называемыми, «чистыми» философами, они все работали в конкретных научных областях. Как отмечают исследователи, священным для Венского кружка было понятие аргументации (англ. «argument» – ожесточенный спор).
Кружок состоял из многих выдающихся лиц и стал идейным центром неопозитивизма. Члены Венского кружка, которые широко известны за пределами истории австрийской философии – философ, физик и логик Мориц Шлик, логик Рудольф Карнап, социолог Отто Нейрат, Фридрих Вайсман, математик Курт Гёдель, физик Герберт Фейгль. По мере того, как кружок становился главным центром научно ориентированной философии, к его работе подключались философы других стран (Айер, Нагель, Йоргенсен и другие), наладились тесные связи с Берлинским обществом эмпирической философии (Рейхенбах, Гемпель, Дубислав, Краус, Гертцберг), с представителями Львовско-Варшавской школы.
Венский кружок не был замкнутым сообществом. Он старался наладить контакт с теми активными движениями современности, которые расположены к научному миропониманию и отказываются от метафизики и теологии. Организацией, через которую кружок обращался к широкой общественности, являлось Общества Эрнста Маха. Это объединение стремилось, как утверждалось в его программе, «поддерживать и распространять научное миропонимание». Оно организовывало доклады и публикации о состоянии научного миропонимания, с тем, чтобы показать значение точного исследования для социальных и естественных наук. Название этого объединения призвано обозначить его основную направленность: свободная от метафизики наука. Председателем основанного в ноябре 1928 года Общества Эрнста Маха был избран Мориц Шлик, вокруг которого сильнее всего сосредоточился коллективный труд в области научного миропонимания.
Философия Венского Кружка не существовала как нечто однородное, это был диалог самостоятельных ученых, чьи голоса в спорах слышались весьма отчетливо, и чьи взгляды и деятельность простиралась далеко за пределы деятельности собственно кружка и Общества Эрнста Маха.
Поражает тематическое разнообразие лекций, которые читали философы позитивисты в рамках Общества Эрнста Маха. Вот лишь некоторые примеры:
|
Чрезвычайно впечатляют также программы конференций и международных съездов, организованных по инициативе Венского Кружка. Так, на второй международной конференции, проходившей в Кёнигсберге в 1930, среди прочих выступали Курт Гёдель с докладом «О полноте логического исчисления», одной из первых версий знаменитой теоремы о неполноте дедуктивных систем, а великий немецкий физик Вернер Гейзенберг – с докладом «Каузальный закон и квантовая механика», по-видимому, одной из первых заявок на теорию соотношения неопределенностей.
Учитывая все эти факты, можно с уверенностью говорить о том, что именно благодаря международной деятельности Венского Кружка было сформировано фундаментальное научное знание ХХ века, которое выразилось в трех важнейших принципах эпистемологии ХХ века:
|
Выводы. Можно сказать, что Венский Кружок не был замкнутым, доктринерским образованием. Он был открытым и гетерогенным сообществом. Возможно, он не всех принимал в свое ядро, но зато он широко распространял свою периферию. Именно поэтому ему удалось стать главной научно-философской «фабрикой мысли» ХХ века, базой по генерации идей, по установлению связей между наиболее важными научно-философским течениями ХХ века – логическим позитивизмом, аналитической философией, теоретической физикой, психоанализом, математикой, математической и модальной логикой.
|
Логический позитивизм
Философско-методологическая концепция Венского кружка получила наименование «логический позитивизм» или «неопозитивизм», поскольку его члены вдохновлялись как позитивистскими идеями О. Конта и Э. Маха, так и достижениями символической логики, разработанной Г. Фреге, Б. Расселом и А. Н. Уайтхедом. Причем в логике неопозитивисты увидели тот инструмент, который должен был стать основным средством методологического анализа науки.
В формирование идейных установок Венского кружка значительное воздействие оказал махизм, пользовавшийся большим влиянием в Венском университете, с его эмпи-ризмом и негативным отношением к традиционной «метафизике». Значительное влияние на взгляды участников кружка оказали Людвиг Витгенштейн и его работа «Логико-философский трактат» (1921), Бертран Рассел и его концепция логического атомизма, Альфред Айер и Джордж Мур.
Витгенштейн полагал, что поскольку язык логики состоит из простых, или атомарных, предложений, которые с помощью логических связок могут соединяться в сложные, молекулярные, предложения, то и реальность состоит из атомарных фактов, которые могут объединяться в молекулярные факты. Атомарные факты причинно никак не связаны друг с другом, поэтому в мире нет никаких за-кономерных связей.
Поскольку действительность представляет собой лишь различные комбинации элементов одного уровня – фактов, постольку и наука должна быть не более чем комбинацией предложений, отображающих факты и их различные сочетания. Все, что претендует на выход за пределы этого «одномерного» мира фактов, все, что апеллирует к причинным связям фактов или к глубинным сущностям, изгоняется из науки. Конечно, в языке науки очень много предложений, которые непосредственно как будто не отображают фактов. Но это обусловлено тем, что используемый в науке естественный язык – будь-то немецкий, английский или какой-нибудь еще – искажает мысли. Поэтому в языке науки, как и в повседневном языке, так много бессмысленных предложений – предложений, которые действительно не говорят о фактах. Для выявления и отбрасывания таких бессмысленных предложений требуется логический анализ языка науки. Такой анализ и должен стать главным делом философов.
Эти идеи Витгенштейна были подхвачены и переработаны членами Венского кружка, которые заменили его онтологию следующими теоретико-познавательными принципами.
|
Такова модель науки, предлагаемая логическим позитивизмом. Итак, в основе науки, по мнению неопозитивистов, лежат протокольные предложения, выражающие чувственные данные субъекта. Истинность этих предложений абсолютно достоверна и несомненна. Совокупность истинных протокольных предложений образует эмпирический уровень научного знания – его твердый базис.
Для методологической концепции логического позитивизма характерно резкое разграничение эмпирического и теоретического уровней знания. Однако первоначально логические позитивисты полагали, что все предложения науки – подобно протокольным предложениям - говорят о чувственных данных. Поэтому каждое научное предложение, считали они, можно свести к протокольным предложениям. Достоверность протокольных предложений передается всем научным предложениям, отсюда наука состоит только из достоверно истинных предложений.
С точки зрения логического позитивизма деятельность ученого в основном должна сводиться к двум процедурам: установлению протокольных предложений; изобретению способов объединения и обобщения этих предложений.
Научная теория мыслилась в форме пирамиды, на вершине которой находятся основные понятия, определения и постулаты; ниже располагаются предложения, логически выводимые из постулатов; вся пирамида опирается на совокупность протокольных предложений, обобщением которых она является. Прогресс науки выражается в построении таких пирамид и в последующем слиянии теорий, построенных в некоторой конкретной области науки, в более общие теории, которые, в свою очередь, объединяются в еще более общие и так далее, до тех пор, пока все научные теории и области не сольются в одну громадную систему – единую унифицированную науку.
Выводы. Модель науки научного процесса, построенная логическими позитивистами, несмотря на все изменения и усовершенствования, сохраняла некоторые особенности, обусловленные первоначальной наивной схемой. Это, прежде всего, выделение в научном знании некоторой твердой эмпирической основы, резкое противопоставление эмпирического и теоретического уровней знания, отрицательное отношение к философии и всему тому, что выходит за пределы эмпирического знания, абсолютизация логических методов анализа и построения научного знания, ориентация в истолковании природы научного знания на математические дисциплины и тому по-добное.
|
Творчество Карла Поппера (1902-1994) явилось одним из средоточий развития философии XX в. И в современном мире его имя остается в центре дискуссий по наиболее актуальным проблемам философии. Работы Поппера открыли новый этап в развитии философии науки — этап, пришедший на смену неопозитивизму и получивший название постпозитивизма.
В первой половине XX в. философия (метафизика) была подвергнута одной из самых серьезных критических атак. Отрицание метафизики как философского учения о внеэмпирических первоосновах и первопричинах было осуществлено неопозитивистами. Неопозитивизм обвинил метафизику в неспособности ставить реальные проблемы, а ее принципы и понятия охарактеризовал как бессмысленные.
Поппер выступил по существу с защитой метафизики и философии. Его позицию по этой проблеме можно представить в следующих положениях:
1) метафизика не является наукой, но она не бессмысленна и может играть в науке как позитивную, так и негативную роль. Поппер
подчеркивает огромную роль метафизики в развитии научного знания;
2) критерием разграничения науки и метафизики выступает принцип фальсифицируемости;
3) философия и наука находятся в тесном единстве.
Проблема демаркации. Проблему разграничения философии и науки или нахождения критерия, который даст средства для выявления различия между эмпирическими науками, с одной стороны, и математикой, логикой, а также «метафизическими» системами - с другой, Поппер называет проблемой демаркации. Эту проблему наряду с проблемой индукции Поппер считает фундаментальной для теории познания. В ней источник почти всех других проблем теории познания.
Позитивисты, с точки зрения Поппера, признают научными только те понятия (представления или идеи), которые «выводимы из опыта» или логически сводимы к элементам чувственного опыта [2.С. 31].
Современные позитивисты (неопозитивисты) рассматривают науку не как систему понятий, а как систему высказываний и признают научными, осмысленными, имеющими значение высказывания, сводимые к элементарным (или «атомарным») высказываниям об опыте — «суждениям восприятия», «протокольным предложениям». Такой критерий демаркации обозначается неопозитивистами как верификация.
Верификация связана с индукцией, так как предполагает выведение универсальных высказываний (гипотез или теорий) из сингулярных (элементарных, «частных», «единичных») высказываний, являющихся своего рода «отчетами о результатах наблюдений или экспериментов». Критерий демаркации неопозитивистов Поппер характеризует как догму значения. Этот критерий, по его мнению, равносилен требованию, что все высказывания в эмпирической науке (или все высказывания, «имеющие значение») должны обладать качеством, которое давало бы возможность определить их истинность или ложность. Поппер согласен с выводом неопозитивистов, что метафизические высказывания неверифицируемы, так как несводимы к протокольным высказываниям. Однако он утверждает, что научные высказывания и прежде всего научные законы и теоретические построения также неверифицируемы. «Любой закон выходит за пределы опыта, т.е. неверифицируем». «Общие законы выходят за пределы любого конечного числа случаев своего соблюдения» [2.С. 381—383]. Это утверждение связано с проблемой индукции. Поппер выступает с резкой критикой индуктивного метода и считает, что его в науке не существует.
Как известно, индуктивные выводы проблематичны. Сомнительным считается общий (всеобщий) вывод на основе конечного числа наблюдений. Не является обоснованным и вывод об истинности всеобщих высказываний на основе их эмпирических подтверждений. Эмпирические подтверждения не позволяютопреде- лить истинность наших теорий, считает Поппер. Непрерывный поток подтверждений и наблюдений может «верифицировать» ненаучные теории, например астрологию с огромной массой эмпирического материала, опирающегося на наблюдения, гороскопы и биографии [5.С. 64].Псевдотеории могут быть выражены в научной форме, опираться на опыт (нередко специально подобранный), но иметь больше общего с примитивными мифами, чем с наукой [5.С. 65]. К таким теориям Поппер относит психоанализ
3. Фрейда, индивидуальную психологию А. Адлера, теорию истории К. Маркса.
Принцип верифицируемости не позволяет различать метафизику и науку. Но есть ли от него какая-либо польза?
Цель принципа верификации не только демаркация науки и метафизики, но и борьба с метафизикой, и эта цель в определенной степени была достигнута. Поппер признает, что благодаря усилиямЛ. Витгенштейна, представителей философии языкового анализа и в особенности благодаря влиянию Б. Рассела немало философских сочинений, характеризующихся бессмысленным пустословием, было дискредитировано [5.С. 126].По мнению Поппера, «позитивисты достигли большего успеха в уничтожении метафизики, чем все предшествующие антиметафизики» [2.С. 32]. Современные исследователи отмечают, что за время господства логического позитивизма интерес к философии среди философов науки почти угас.
Если принцип верификации не способен разграничивать мета физику и науку, то что тогда является критерием их демаркации?
Вместо принципа верифицируемости Поппер выдвигает принцип фальсифицируемости. «Не верифицируемость, а фальсифицируемость системы следует рассматривать в качестве критерия демаркации» [2.С. 38].
Фальсифицируемость системы - это форма не подтверждения или оправдания теоретической системы (или универсального высказывания), а принцип ее опровержения. Опровергать ту или иную систему можно логически, а можно эмпирически, опираясь на опыт. Именно второй вид опровержения Поппер связывает с фальсифицируемостью. «Эмпирическая система должна допускать опровержение опытом». «Я... признаю некоторую систему эмпирической, или научной, только в том случае, если имеется возможность ее опытной проверки» [2.С. 38].
Естественно-научные теории, или законы природы, имеют логическую форму универсальных высказываний. При определенной переформулировке законы природы выступают в форме запретов. Например, закон сохранения энергии можно выразить в форме «Не существует вечного двигателя» (Поппер обозначает такую форму как «высказывания о несуществовании», «неэкзистенциальные высказывания»), В такой формулировке законы природы не утверждают, что нечто существует или происходит, а отрицают существование чего-то. Они настаивают на несуществовании определенных вещей или положений дел, запрещая или устраняя их. Именно в силу этого законы природы фальсифицируемы, т.е. могут прийти в столкновение с опытом. Если мы признаем истинным некоторое сингулярное высказывание, которое нарушает запрещение и говорит о существовании вещи (или события), устраняемой законом, то этот закон опровергнут. (Примером возможного опровержения закона о несуществовании вечного двигателя является высказывание «В таком-то месте существует аппарат, представляющий собой вечный двигатель».)
Метафизические высказывания, экзистенциальные высказывания (строго экзистенциальные) нефальсифицируемы, считает Поппер. Они «не имеют пространственных и временных ограничений. Они не относятся к индивидуальной, ограниченной пространственно-временной области». Мы не можем исследовать весь мир для установления того, что нечто не существует, никогда не существовало и никогда не будет существовать [2.С. 64].
Подытоживая рассуждения о фальсифицируемости, Поппер пишет: «Каждая настоящая проверка теории является попыткой ее фальсифицировать, т.е. опровергнуть. Проверяемость есть фальсифицируемость... Теория, не опровержимая никакими мысленными событиями, является ненаучной. Неопровержимость представляет собой не достоинство теории (как часто думают), а ее порок... Каждая “хорошая” научная теория является некоторым запрещением: она запрещает появление определенных событий. Чем больше теория запрещает, тем она лучше» [5.С. 68—69].
Что касается подтверждений, то «легко получить подтверждения, или верификации, почти для каждой теории, если мы ищем подтверждений». Подтверждения следует принимать во внимание только в том случае, если они являются результатом рискованных предсказаний
л Эволюционные модели науки (Т. Кун и И. Лакатос)
Модель развития науки Т. Куна. Особое место в философии науки XX в. занимает концепция американского философа и историка науки Томаса Сэмюеля Куна (1929-1996). В своей известной книге «Структура научных революций» Кун выразил достаточно оригинальное представление о природе науки, общих закономерностях ее функционирования и прогресса, заметив, что «его цель состоит в том, чтобы обрисовать хотя бы схематично совершенно иную концепцию науки, которая вырисовывается из исторического подхода к исследованию самой научной деятельности» [1.С. 17].
В противоположность позитивистской традиции Кун приходит к убеждению, что путь к созданию подлинной теории науки лежит через изучение истории науки, а само ее развитие идет не путем плавного наращивания новых знаний на старые, а через коренную трансформацию и смену ведущих представлений, т.е. через периодически происходящие научные революции.
Понятие «парадигма» в концепции Куна. Новым в толковании научной революции у Куна является понятие парадигмы, которое он определяет как «признанные всеми научные достижения, которые в течение определенного времени дают научному сообществу модель постановки проблем и их решений» [1.С. 11]. Иначе говоря, парадигма есть совокупность наиболее общих идей и методологических установок в науке, признаваемых всем научным сообществом и в определенный период времени направляющих научные исследования. Примерами подобных теорий служат физика Аристотеля, механика и оптика Ньютона, электродинамика Максвелла, теория относительности Эйнштейна и ряд других теорий.
Парадигма, по Куну, или, как он ее предложил называть в дальнейшем, «дисциплинарная матрица» имеет определенную структуру.
В о - п е р в ы х, в структуру парадигмы входят «символические обобщения» - те выражения, которые используются членами научной группы без сомнений и разногласий и которые могут быть облечены в логическую форму, легко формализуются или выражаются словами, например: «элементы соединяются в постоянных массовых пропорциях» или «действие равно противодействию». Эти обобщения внешне напоминают законы природы (например, закон Джоуля-Ленца или закон Ома).
Во-вторых, в структуру дисциплинарной матрицы Кун включает «метафизические части парадигм» - общепризнанные предписания типа «теплота представляет собой кинетическую энергию частей, составляющих тело». Они, по его мнению, «снабжают научную группу предпочтительными и допустимыми аналогиями и метафорами и помогают определить, что должно быть принято в качестве решения головоломки и в качестве объяснения. И, наоборот, позволяют уточнить перечень нерешенных головоломок, способствуя в оценке значимости каждой из них» [1.С. 240].
В-третьих, в структуру парадигмы входят ценности, «причем по возможности эти ценности должны быть простыми, не са- мопротиворечивыми и правдоподобными, т.е. совместимыми с другими, параллельно и независимо развитыми теориями... В значительно большей степени, чем другие виды компонентов дисциплинарной матрицы, ценности могут быть об ши ми для людей, которые в то же время применяют их по-разному» [ 1. С. 241 ].
В-четвертых, элементом дисциплинарной матрицы выступают у Куна общепризнанные «образцы» — совокупность общепринятых стандартов — схем решения некоторых конкретных задач. Так, «все физики начинают с изучения одних и тех же образцов: задачи — наклонная плоскость, конический маятник, кепле- ровские орбиты; инструменты — верньер, калориметр, мостик Уитстона» [ 1. С. 244]. Овладевая этими классическими образцами, ученый глубже постигает основы своей науки, обучается применять их в конкретных ситуациях и овладевает специальной техникой изучения тех явлений, которые образуют предмет данной научной дисциплины и становятся основой их деятельности в периоды «нормальной науки».
Роль научного сообщества в мире науки. С понятием парадигмы тесно связано понятие научного сообщества. В некотором смысле эти понятия синонимичны. «Парадигма - это то, что объединяет членов научного сообщества, и, наоборот, научное сообщество состоит из людей, признающих парадигму» [ I. С. 229]. Представители научного сообщества, как правило, имеют определенную научную специальность, получили сходное образование и профессиональные навыки. Каждое научное сообщество имеет свой собственный предмет исследования. Большинство ученых-исследователей, по мнению Куна, сразу решают вопрос о своей принадлежности тому или иному научному сообществу, все члены которого придерживаются определенной парадигмы. Если вы не разделяете веру в парадигму, вы остаетесь за пределами научного сообщества.
Понятие научного сообщества после выхода книги Куна «Структура научных революций» прочно вошло в обиход всех областей науки, и сама наука стала мыслиться не как система знаний, а прежде всего как деятельность научных сообществ. Однако в деятельности научных сообществ Кун отмечает некоторые недостатки, ведь «поскольку внимание различных научных сообществ концентрируется на различных предметах исследования, то профессиональные коммуникации между обособленными научными группами иногда затруднительны; результатом оказывается непонимание, а оно в дальнейшем может привести к значительным и непредвиденным заранее расхождениям» [1.С. 231]. Представители разных научных сообществ зачастую говорят на «разных языках» и не понимают друг друга.
Эволюция развития науки. Рассматривая историю развития науки, Кун выделяет прежде всегодопарадигмальный период, который, по его мнению, характерен для зарождения любой науки, прежде чем эта наука выработает свою первую, признанную всеми теорию, иначе говоря, парадигму.
На смену допарадигмальной науке приходит зрелая наука, которая характеризуется гем, что в данный момент в ней существует не более одной парадигмы. В своем развитии она проходит последовательно несколько этапов — от «нормальной науки» (когда господствует принятая научным сообществом парадигма) до периода распада парадигмы, получившего название научной революции.
«Нормальная наука», с точки зрения Куна, «означает исследование, прочно опирающееся на одно или несколько прошлых научныхдостижений, которые втечение некоторого времени признаются определенным научным сообществом как основа для его дальнейшей практической деятельности» [1.С. 28]. Ученые, научная деятельность которых строится на основе одинаковых парадигм, опираются на одни и те же правила и стандарты научной практики. Эта общность установок и видимая согласованность, которую они обеспечивают, выступают предпосылками для генезиса «нормальной науки».
В отличие от Поппера, считавшего, что ученые постоянно думают о том, как бы опровергнуть существующие и признанные теории, и с этой целью стремятся к постановке опровергающих экспериментов, Кун убежден, что «...ученые в русле нормальной науки не ставят себе цели создания новых теорий, обычно к тому же они нетерпимы и к созданию таких теорий другими. Напротив, исследование в нормальной науке направлено на разработку тех явлений и теорий, существование которых парадигма заведомо предполагает» [ 1. С. 46].
Таким образом, «нормальная наука» практически не ориентируется на крупные открытия. Она обеспечивает лишь преемственность традиций того или иного направления, накапливая информацию, уточняя известные факты. «Нормальная наука» предстает у Куна как «решение головоломок». Есть образец решения, есть правила игры, известно, что задача разрешима, а на долю ученого выпадает возможность попробовать свою личную изобретательность при заданных условиях. Это объясняет привлекательность нормальной науки для ученого. До тех пор пока решение голово- ломок протекает успешно, парадигма выступает как надежный инструмент познания. Но вполне может оказаться, что некоторые задачи-головоломки, несмотря на все усилия ученых, так и не поддаются решению. Доверие к парадигме падает. Наступает состояние, которое Кун называет кризисом.
Под нарастающим кризисом он понимает постоянную неспособность «нормальной науки» решать ее головоломки в той мере, в какой она должна это делать, и тем более возникающие в науке аномалии, что порождает резко выраженную профессиональную неуверенность в научной среде. Нормальное исследование замирает. Наука по сути дела перестает функционировать.
Понятие «научная революция». Период кризиса заканчивается только тогда, когда одна из предложенных гипотез доказывает свою способность справиться с существующими проблемами, объяснить непонятные факты и благодаря этому привлекает на свою сторону большую часть ученых. Эту смену парадигм, переход к новой парадигме Кун называет научной революцией. «Переход
от парадигмы в кризисный период к новой парадигме, от которой может родиться новая традиция “нормальной науки”, представляет собой процесс далеко не кумулятивный и не такой, который мог бы быть осуществлен посредством более четкой разработки или расширения старой парадигмы. Этот процесс скорее напоминает реконструкцию области на новых основаниях, реконструкцию, которая изменяет некоторые наиболее элементарные теоретические обобщения в данной области, а также многие методы и приложения парадигмы» [1.С. 120].
Каждая научная революция изменяет существующую картину мира и открывает новые закономерности, которые не могут быть поняты в рамках прежних предписаний. «Поэтому, — отмечает Кун, - во время революции, когда начинает изменяться нормальная научная традиция, ученый должен научиться заново воспринимать окружающий мир» 11. С. 152]. Научная революция значительно меняет историческую перспективу исследований и влияет на структуру научных работ и учебников. Она затрагивает стиль мышления и может по своим последствиям выходить за рамки той области, где произошла.
Таким образом, научная революция как смена парадигм не подлежит рационально-логическому объяснению, потому что суть дела в профессиональном самочувствии научного сообщества: либо сообщество обладает средствами решения головоломки, либо нет, и тогда сообщество их создает. Научная революция приводит к отбрасыванию всего того, что было получено на предыдущем этапе, работа науки начинается как бы заново, на пустом месте.
Подводя итог, можно отметить, что «как ни одна другая работа, книга Куна возбудила интерес к проблеме объяснения механизма смены представлений в науке, то есть по существу к проблеме движения научного знания... она в значительной степени стимулировала и продолжает стимулировать исследования в этом направлении» [1.С. 292].
Методология исследовательских программ И. Лакатоса. Идеи Поппера получили дальнейшее развитие в работах его ученика — Имре Лакатоса (1922—1974). Так же как и Поппер, Лакатос считает, что философское изучение науки должно сосредоточиться прежде всего на выявлении ее рациональных оснований, определяющих профессиональную деятельность ученого. Однако если с точки
зрения Поппера, когда на смену одной теории приходит другая, старая теория отвергается полностью, то, по Лакатосу, рост знания осуществляется в форме критического диалога конкурирующих исследовательских программ, представляющих собой совокупность теорий, связанных непрерывно развивающимся основанием, общностью основополагающих идей и принципов. «Я смотрю на непрерывность науки сквозь “попперовские очки”, - признавался ученый. - Поэтому там, где Кун видит “парадигмы”, я вижу еще и рациональные “исследовательские программы”» [2.С. 148]. Именно они являются основной фундаментальной единицей развития науки.
Структура исследовательской программы включает в себя:
1) жесткое ядро — исходное основание, представляющее собой совокупность конкретно научных и онтологических допущений, сохраняющихся без изменения во всех теориях научной программы. Оно принимается и признается неопровержимым; о «защитный пояс», состоящий из вспомогательных гипотез и обеспечивающий сохранность «жесткого ядра» от опровержений. Он должен приспосабливаться, видоизменяться, адаптируясь к аномалиям, или, возможно, полностью заменяться;
2) нормативные методологические правила, предписывающие («положительная» эвристика) или запрещающие («отрицательная» эвристика) определенные направления дальнейшего научного исследования. Правила «положительной» эвристики показывают, как видоизменить опровергаемые варианты, как модифицировать гипотезы «защитного пояса», какие новые модели необходимо разработать для расширения области применения программы. Правила «отрицательной эвристики» говорят о том, каких путей следует избегать в дальнейшем исследовании. Поскольку они запрещают переосмысливать «жесткое ядро» исследовательской программы даже в случае столкновения с аномалиями, исследовательская программа обладает своего рода догматизмом. Но эта догматическая верность однажды принятой теории имеет позитивное значение. Без нее ученые бы отказались от теории раньше, чем смогли бы понять ее потенциал, силу и значение. Тем самым «отрицательная» эвристика способствует более полному пониманию силы и преимуществ той или иной теории.
В развитии исследовательской программы, по Лакатосу, можно выделить две стадии — прогрессивную и регрессивную. Исследовательская программа считается прогрессирующей тогда, когда ее теоретический рост предвосхищает ее эмпирический рост, т.е. когда она с некоторым успехом может предсказывать новые факты («прогрессивный сдвиг проблемы»). Программа регрессирует, если ее теоретический рост отстает от ее эмпирического роста, т.е. когда она дает только запоздалые объяснения новым фактам («регрессивный сдвиг проблемы»). Вырождающиеся теории заняты в основном самооправданием. Когда появляется соперничающая исследовательская программа, которая в состоянии объяснить эмпирический успех своей предшественницы, превосходит ее по своему эвристическому потенциалу и способности предсказывать новые факты, можно говорить об отказе от предшествующей исследовательской программы.
В противоположность модели Поппера, в которой за выдвижением некоторой гипотезы следует ее опровержение, Лакатос считает, что безусловно следует сохранять «жесткое ядро» исследовательской программы, пока происходит «прогрессивный сдвиг проблемы». Лишь с разрушением ядра программы осуществляется переход к новой исследовательской программе, иначе говоря, происходит научная революция.
Научные революции как раз и предполагают вытеснение прогрессивными исследовательскими программами своих предшественниц, исчерпавших внутренние резервы развития. Однако для Лакат
|
|
Таксономические единицы (категории) растений: Каждая система классификации состоит из определённых соподчиненных друг другу...
Состав сооружений: решетки и песколовки: Решетки – это первое устройство в схеме очистных сооружений. Они представляют...
Общие условия выбора системы дренажа: Система дренажа выбирается в зависимости от характера защищаемого...
Историки об Елизавете Петровне: Елизавета попала между двумя встречными культурными течениями, воспитывалась среди новых европейских веяний и преданий...
© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!