Однажды Бог сотворил юную пару, дикую, живущую свою жизнь беззаботно.

Жизнеформа: вода

 

Почти всё племя собралось на вершине холма. Они смотрели на Снори. Сегодня они попрощаются с мальчиком и начнётся его долгий путь.

 

Жест напутствия и два острых кинжала. Перед тем, как уйти, он пронзил воздух своей песней.

 

Его песня была Боге, который жил в каждой живой твари. Он был един с миром и мир был един в нём. И не было болей, невзгод и грусти...

 

Он шёл и продолжал петь, спустившись в долину меж двух рек. И нужно идти туда, где эти две реки сливаются в один источник.

 

Вечер медленно обращается в ночь. Он провёл её на ветвях тропического дерева, полного ещё зелёных, незрелых плодов. Где-то близко слышится хруст веток и скрежет когтей о древесную кору. Слышится неумолкаемый голос Снори.

 

Однажды Бог сотворил юную пару, дикую, живущую свою жизнь беззаботно.

Атан и Эвва были двух разных кровей. Её кожа, светлая, грубые локоны волос и ярко-белые глаза напоминали ему о чём-то давно забытом им. Эту вечность Эвва разделила вместе с ним.

Его бурая от солнечного света кожа, покрытые жилами руки были чем-то, чего не было в её жизни никогда прежде.

Он для неё- открытие.

Она для него- старое сокровище.

В это же время ночной лес дрожал от их светлого, беззаботного и глупого счастья.

 

На следующее утро последние отголоски его дома скрылись за отвесными скалами, высокими речными порогами. Он всё чаще натыкался на следы лап большого зверя.

 

Небо серело, и от ветра широкие пальмовые листы, хвойные ветви и лиственные кроны шумели. В симфонии этих звуков слышится не то вой, не то рык.

 

Затем тучи вовсе заволокли небо и сердца пропали в темноте. Крупные капли падали вниз. Зловещим ливнем орошалась земля и камни, и нигде нельзя было скрыться.

 

Позади себя он будто бы слышал какой-то хруст сухих ветвей. Он шёл в гору, и бурные потоки легко смоют его вниз, если он не остановится. Поэтому он спрятался под кривым лиственным деревом, в ивовой листве.

 

Полушёпотом он продолжал петь о том, как однажды Бог разочаровался в собственном счастье. Все тяжёлые думы, всё горе сосредоточилось в змее. Ему больше не хотелось сладости и беззаботного рая в этих садах. Глаза наполнила горечь, а клыки впитали яд.

 

Дождь медленно-медленно стихал. И путь продолжился через серо-жёлтые высокогорья, полные сорняка и сухой травы. Среди однообразия вокруг лишь изредка виднелись высокие кипарисы, и две реки, тянувшие свои воды далеко за горизонты.

 

Небо здесь испепеляет землю лучами, но воздух прохладен и чист. Мальчик идёт по каменистым берегам, не сворачивая со своей дороги.

 

И вновь какой-то странный звук. Плеск воды. Скрежет камней друг о друга. Но они не могли останавливаться посреди пустоши. Нужно идти, нужно двигаться, нужно петь.

 

Петь о том, как однажды змея отравила одно из яблок прекрасного сада. Как своими горькими речами заманила человеческое дитя к самым корням.

 

Затем вечер, зачем ночь. Руки холодны, он съеживался, как маленький ребёнок в материнских руках. Через жуткий холод лёгкого ветра он едва чувствовал эти прикосновения. Она пела для него ночную колыбельную.

 

Степь стихла, и небо такое звёздное. Весь мир на один момент стал ярче и прекраснее. Лишь одна душа не видела этого. Её окутал болезненный туман, тревога и слёзы ослепили глаза.

 

На секунды он забывался, затем снова просыпался от кошмаров, от холода и влаги, что спадала с его страдающего тела.

 

Он видел, как они лежали в траве, посреди бескрайней дикой степи, он видел, как стрелки рисуют окружности, издавая пугающий треск. И проснулси вновь, поя самому себе колыбельную.

 

Когда Эвва укусила яблоко, змеиный яд и горечь просочились неё. Яблоко упало на землю, разбившись на части, как хрупкий фарфор. Змея уползла прочь, а Атан остался наедине с болью Эввы.

Страх, боль и никакого бессмертия. Яд обратил весь мир против неё. Он быстро забирал её жизнь. И тогда Атан сделал поцелуй.

Голодные, проклятые, они смотрели на ненавистный им мир. Смертные дети смертных родителей. В порыве гнева Атан бросился искать змею. Он бросил её в реку и замуровал под огромным гранитным валуном. Вся горечь и весь яд уносила с собой бурная вода, которая питала траву и зверей.

Чья-то жизнь стала длиною в пару минут, другая- в пару столетий. Но всех коснулся яд. И умы затмил голод, который заставил забыть, что они- создания одного Бога.

Атан лежал около Эввы. За сорок лет яд окончательно поглотил её. Около него сидели уже взрослые дети. По его щекам катилась слеза.

Жизнеформа: вода

 

Почти всё племя собралось на вершине холма. Они смотрели на Снори. Сегодня они попрощаются с мальчиком и начнётся его долгий путь.

 

Жест напутствия и два острых кинжала. Перед тем, как уйти, он пронзил воздух своей песней.

 

Его песня была Боге, который жил в каждой живой твари. Он был един с миром и мир был един в нём. И не было болей, невзгод и грусти...

 

Он шёл и продолжал петь, спустившись в долину меж двух рек. И нужно идти туда, где эти две реки сливаются в один источник.

 

Вечер медленно обращается в ночь. Он провёл её на ветвях тропического дерева, полного ещё зелёных, незрелых плодов. Где-то близко слышится хруст веток и скрежет когтей о древесную кору. Слышится неумолкаемый голос Снори.

 

Однажды Бог сотворил юную пару, дикую, живущую свою жизнь беззаботно.