Глава тринадцатая. На всех парусах.

 

Меня очень беспокоило, если в снах не обнаруживалось смысла, но они все равно казались важными. Трудно записать историю, в которой нет последовательности и смысла, не говоря уже об образах из моих снов. Вот, например.

Охваченный пламенем человек предлагает моему отцу что-то выпить. Тот пьет, а потом встряхивается, как мокрый пес, и во все стороны летят древесные щепки. Он превращается в двух драконов, и они улетают.

Я почти уверена, что этот сон сбудется. Сон, который не имеет смысла!

Дневник сновидений Пчелки Видящей.

 

День выдался прохладным и дождливым. Я надела старую безрукавку поверх дешевой свободной рубашки и штаны, которые Двалия неохотно купила для меня в Калсиде. Многослойная одежда оказалась неудобной, но плаща у меня не было. Керф, Винделиар и я сбежали из зловония крохотной каюты. Мы сгрудились под узким навесом рубки и смотрели на вздымающиеся серые волны, которые бил нескончаемый дождь. Мало кто из торговцев решился сегодня выйти подышать. Мимо нас прошли двое, поглощенные беседой, от которой с надеждой подпрыгнуло мое сердце.

− Шесть дней до Вултона. Там я получу хороший барыш за бренди из Песчаного Края. Хочу поискать местный смородиновый ликер. В нем есть приятная кислинка, он хорош как тоник для мужчин и его любят леди.

Торговец был маленький, пронырливый, как крыса, и одетый во все крысино-серое.

Его собеседница, высокая женщина, рассмеялась и покачала головой. Она гуляла под дождем без шляпы, кольца в ее ушах задевали плечи, а золотые косы были уложены на голове короной.

– Мне нечего там продавать, но я надеюсь кое-что купить, чтобы не зря заходить в Вултон. Местные ткачи делают великолепные ковры. Если я возьму один в подарок моему покупателю на Островах Пряностей, он будет легче тратить деньги своих клиентов. Буду только рада ненадолго сбежать с этой посудины. У нас там остановка, а пока семь дней плавания до Тележьей бухты, если ветер будет попутным.

– Ветер - это хорошо, но дождь надоел.

– Мне нравится шторм, – женщина подняла голову, подставляя лицо дождю, а мужчина уставился на ее голую шею. – Меньше шансов, что нас заметят пираты Таможенного флота. Но я не против провести пару дней на твердой земле.

Два дня в порту. Два дня, за которые надо найти способ убраться с корабля и из-под опеки Двалии. Шесть дней, чтобы привлечь Винделиара на свою сторону. Если он сбежит со мной и будет скрывать нас обоих, будут ли у Двалии шансы нас найти? Я знала, что «путь» соблазняет его, как ягодный куст дикую птицу. Неверное слово может полностью его отпугнуть. Мне нужно быть очень осторожной. Я должна четко следовать плану. Три дня я буду добиваться его дружбы. И только на четвертый начну убеждать помочь мне.

Керф сидел рядом со мной, сгорбившись и опустив плечи под дождем. Под влиянием Винделиара на его лице застыло почти пустое выражение. Мне стало его жалко. Он выглядел как некогда гордый жеребец, запряженный в телегу с навозом. Когда вечером он раздевался перед сном, я заметила, что у него начали ослабевать мускулы на руках и на груди. Под властью Винделиара он все больше двигался как слуга, а не как воин. Еще немного – и как защитник он станет бесполезен. Интересно, заметила ли это Двалия.

С другого бока от меня сидел Винделиар. У него было странное лицо: временами оно казалось мальчишеским, а иногда – как у расстроенного старика. Сегодня, когда он уставился на волны, его пересекали унылые складки.

– Так далеко до дома, – печально сказал Винделиар.

– Брат, расскажи о месте нашего назначения, – ему всегда льстило, когда его просили что-то рассказать. Я жадно слушала его, никогда не поправляя и не перебивая. – Что мы увидим, когда прибудем туда?

– О! – он испустил долгий вздох, как будто не знал, с чего начать. – Зависит от того, где мы пристанем. Можем причалить на глубине с другой стороны острова. Или в Сизале или Круптоне. Как решит Двалия. Я надеюсь переночевать в удобной гостинице и хорошо поесть. Например, ягненка в мятном соусе. Люблю ягнятину. И теплая, сухая комната, – он замолчал, словно уже наслаждался этими простыми удовольствиями. – Двалия может нанять экипаж, чтобы отвезти нас в Клеррес. Надеюсь, так она и поступит, не хочу трястись верхом. Мой зад не приспособлен для верховой езды.

Я сочувственно кивнула.

– И мы отправимся в Клеррес. Может, причалим прямо там... Будет зависеть от того, какой мы найдем корабль. Когда мы приедем, лето будет уже в разгаре. Слишком жаркое для тебя, маленькая северянка. Приятное для меня. Солнце прогонит боль из моих суставов. В солнечный день Клеррес сияет белизной. Часть его выстроена из древней кости, а часть из белого камня.

– Из кости? Звучит пугающе.

– Пугающе? Не для меня. Обработанная кость может быть красивой. Там мы подождем отлива, чтобы обнажился перешеек, и пройдем на наше островное святилище. Ты наверняка о нем слышала! Вершины сторожевых башен выполнены в виде черепов древних чудовищ. По ночам факелы внутри изображают горящие оранжевым светом глаза, и они смотрят во все стороны. Выглядит очень внушительно, – он замолчал и почесал мокрую шею. Капли дождя стекали у него с подбородка. Наклонившись, он понизил голос, чтобы поведать важный секрет: – Мебель в этих четырех башнях сделана из костей драконов! У Симфи есть чайный сервиз, вырезанный из драконьих зубов и покрытый серебром! Чашки очень старые, они поколениями переходили от Симфи к Симфи.

– От Симфи к Симфи?

Он поднял бледные брови.

– Женщину из Северной Башни всегда зовут Симфи. Как ты можешь не знать? Меня этому научили еще в детстве. Клеррес – сердце мира, а сердцебиение мира должно быть ровным.

Последнюю фразу он произнес так, будто это широко известная поговорка.

– Я ничего не знала о Служителях Клерреса, пока вы меня не похитили, – это была не совсем ложь. Я немного читала о них в бумагах отца, но недостаточно, чтобы быть готовой к тому, что на меня обрушилось.

– Наверное, потому что ты слишком мала, – задумчиво ответил Винделиар и посмотрел на меня с жалостью.

Я покачала головой. Мои волосы отросли настолько, что кудрявились под дождем, и с них стекала вода.

– Не думаю, что они настолько известны, как ты считаешь. Керф, ты слышал о Клерресе до того, как тебя наняли Служители?

Он медленно повернулся ко мне и уставился расширенными голубыми глазами, тупыми, как у коровы, пытаясь вникнуть в смысл услышанного.

– Тише! – шикнул на меня Винделиар. – Не задавай ему вопросов!

Винделиар наморщил лоб, и на лицо Керфа тут же вернулось обычное хмурое выражение, а глаза потухли. Выбрав момент, когда мимо пробегали два юных матроса, я вдруг встала и выпрямилась. Матросы посторонились, а один удивленно оглянулся. Я с улыбкой посмотрела прямо на него. Он споткнулся, устоял на ногах и отвернулся. Думаю, он бы заговорил со мной, если бы на него кто-то не прикрикнул. Приказ сопровождался хлопаньем веревки по леерному ограждению. Оба юноши убежали по своим делам. Я медленно села. Винделиар шумно дышал носом, будто только что пробежался. Вокруг меня все замерло, словно я плыла в лодке, а теперь тону в неподвижной морской пучине. Не глядя в лицо Винделиару, я попыталась повторить его фразу:

– Клеррес – сердце мира, а сердцебиение мира должно быть ровным.

Я всмотрелась в него сквозь пелену усилившегося дождя. По лицу Винделиара текла вода, и я не поняла, дождь это или слезы. У него слегка дрожал подбородок.

– Мы, те, кто служит Служителям, помогаем им поддерживать сердцебиение ровным. Тем, что повинуемся. Тем, что придерживаемся Пути.

– А что насчет тебя? – спросила я. – Что плохого, если ты пойдешь на праздник, поешь жареных орехов и выпьешь пряного сидра? В этом нет зла.

Его маленькие круглые глазки были полны страдания.

– Но и добра тоже. Единственное, что я должен делать, – удерживать мир на Пути. Вред может таиться в простых вещах. Я съем пирожное, а кому-то другому не достанется. Это как сдвигать маленькие камешки на склоне, пока он не осыпется и не похоронит под собой дорогу.

Слышала ли я когда-то давно что-то подобное? Его слова звучали странно, хотя мне и был ненавистен их смысл. Мне нечего надеяться на его помощь в побеге, если он считает, что Двалии известно его предназначение, и он следует ее указаниям.

Будто услышав мои мысли, он сказал:

– Вот почему я не могу тебе помочь против нее. Если ты попытаешься сбежать, мне придется тебя остановить и вернуть обратно, – он покачал головой. – Она очень рассердилась, когда ты убежала в город. Я сказал, что не могу заставить тебя повиноваться. Однажды, в первый раз, у меня получилось. В тот день моя сила была свежей и мощной – Двалия подготовила меня к трудной работе, которую я проделал. Но с тех пор я не могу заставить тебя подчиняться мне. Она говорит, что я лгу. Она много раз била меня.

Его язык переместился за щеку, будто нащупал там болячку. Меня охватило виноватое сочувствие.

– О, брат, – я взяла его за руку.

Мою руку будто захлестнуло холодной водой, таким сильным было течение. Как прикосновение отца, когда он не ограждал своих мыслей, до того, как я научилась защищаться. Течение Винделиара выдергивало мысли из моей головы. Я ощущала, как он держит Керфа, словно затягивая веревку на его разуме. Керф не был слабаком. Он весь напрягался, будто пес, рвущийся на поводке. Я отдернула руку и, сочувственно похлопав Винделиара по предплечью, попыталась скрыть то, что почувствовала.

– Мне жаль, что она тебя за это наказала.

Он уставился на меня.

– Ты подумала о своем отце.

У меня сильно забилось сердце.

Стены, стены, стены.

– Все время скучаю по отцу, – ответила я.

Он потянулся ко мне, и я встала.

– Мне так холодно. Пойду в каюту. Керф, ты не замерз?

Глаза Керфа вспыхнули, и Винделиар отвлекся, чтобы призвать дернувшегося пса обратно к ноге. Пока он занимался Керфом и не следил за мной, по пути в каюту я оказалась вне его доступа. Матрос на палубе, который сворачивал трос, опустил руки и уставился на меня. Итак, Винделиар маскирует меня и контролирует Керфа. Но два дела одновременно его напрягают. Полезная информация.

Однако я вручила ему оружие, которое лучше бы ему не иметь. А если он догадается, что, соприкоснувшись со мной кожей, сможет проникнуть в мой разум? Я на него не оглянулась и постаралась не задерживаться на этой мысли. Теперь я сомневалась, что способна привлечь Винделиара или Керфа на свою сторону. Мимо прошел старый матрос в облепившей спину мокрой рубашке, шлепая по палубе босыми ногами. На меня он даже не глянул.

Через люк я спустилась по трапу в недра корабля, где меня ждала наша убогая каюта. Я пробиралась между висящими гамаками и матросскими сундуками, рассматривая людей, мимо которых шла. Несколько калсидийских торговцев, сгрудившись, ворчали на погоду и пиратов. Я остановилась возле них. На меня никто не взглянул, но из их беседы я узнала, что наш корабль славится как самый быстрый в Калсиде. Его неоднократно преследовали пираты, но ни разу не взяли на абордаж. Корабль также избежал столкновений с так называемым Таможенным флотом и проскользнул незамеченным мимо Пиратских Островов, так и не заплатив дань королеве Этте и ее головорезам.

– А пиратские корабли, которые могут за нами погнаться, они из Таможенного флота? – громко поинтересовалась я, но ко мне никто не обернулся.

Спустя мгновение сидящий с краю молодой парень сказал:

– Забавно, что у королевы, которая правит Пиратскими Островами, проблемы с пиратами.

Седоусый торговец громко рассмеялся.

– Забавно и радостно для тех из нас, кому доводилось быстро проплывать мимо Пиратских Островов, надеясь, что король Кеннит нас не заметит. Он забирал корабль, команду, груз и поступал с ними по своему усмотрению. Те, кто не могли заплатить выкуп, становились жителями Пиратских Островов.

– Кеннит? Или Игрот? – уточнил юноша.

– Кеннит, – ответил мужчина постарше. – Игрота я не застал, он был гораздо более жестокой скотиной. Он забирал груз, убивал и насиловал команду и пускал судно ко дну. У него был живой корабль, а такие невозможно обогнать. Из-за Игрота торговля заглохла на годы. А однажды он просто исчез, – торговец уставился на юношу и насмешливо добавил: – Поговаривают, что в штормовые ночи можно увидеть вдали его призрачный корабль – паруса охвачены пламенем, а носовая фигура пронзительно кричит в агонии.

Мгновение царила тишина. Юноша испуганно смотрел на рассказчика, а затем все разразились смехом.

– Как ты думаешь, мы ускользнем от Taможенного флота королевы Этты? – спросил юноша, пытаясь немного спасти свою гордость.

Засунув руки за богато украшенный кушак, торговец постарше поджал губы и принял философский вид.

– Либо ускользнем, либо нет. Я заключил сделку, что если корабль сможет провезти нас мимо Таможенного флота, я заплачу капитану половину того, что заплатил бы им. Хорошая сделка, у нас уже были такие договора. В трех рейсах из пяти мы от них ускользнули. Я считаю, это неплохой расклад. Думаю, мое скромное предложение заставит его прибавить парусов.

– И правда, неплохой расклад, – согласился юноша.

Я услышала, что по трапу кто-то неуклюже спускается, и, подняв голову, увидела Керфа и за его спиной Винделиара.

– А вот и вы! – живо сказала я. – Я поспешила вперед, чтобы укрыться от дождя.

Керф ничего не ответил, а Винделиар бросил на меня хмурый взгляд и сухо произнес:

– Нам лучше вернуться в каюту.

Он провел Керфа мимо меня. Я не сдвинулась с места.

– Что со мной будет? – громко спросила я. – Зачем я Двалии? Почему она отправилась в такую даль, столько всего разрушила и пролила так много крови? Она продала в рабство Аларию, чтобы увезти нас из Калсиды, даже не задумавшись над тем, что они вместе совершили такое далекое путешествие. Почему не продала меня? Или тебя?

– Тише! – прошептал Винделиар. – Я не могу говорить с тобой здесь.

– Потому что они меня не слышат? И не видят? И сочтут тебя помешанным, который разговаривает сам с собой?

Я повысила голос и отчетливо выговаривала каждое слово.

Один из мужчин повернул голову, нахмурившись, будто ему что-то послышалось, и Винделиар потерял контроль над Керфом. Спустя мгновение у Керфа опять стали пустые глаза, а Винделиар взглянул на меня, дрожа от усилий.

– Пожалуйста, брат, – попросил он прерывистым голосом.

Я должна была его ненавидеть. Он содействовал моему похищению и держал в подчинении, когда меня увозили. Он скрывал меня и Шун от всех, кто мог нам помочь, и до сих пор делал меня невидимой. Я была узницей Двалии, но он – моим тюремщиком.

Очень неразумно его жалеть, но я жалела. Я старалась сохранить ледяное выражение, когда из его светлых глаз хлынули слезы.

– Пожалуйста... – выдохнул он, и я сломалась.

– Тогда в каюту, – сказала я тише, более нормальным тоном.

От страха он сорвался на визг.

– Она нас услышит. Нет!

Один из торговцев отвернулся от товарищей и осуждающе посмотрел на Винделиара.

– Сэр! Вы подслушиваете нашу личную беседу?

– Нет. Нет! Мы вымокли под дождем и хотим немного обсохнуть. И все.

– И не нашли другого места, кроме как стоять возле нас?

– Я... мы уходим. Сейчас.

Винделиар бросил на меня отчаянный взгляд и подтолкнул Керфа. Должно быть, торговцу показалось странным, что они развернулись и поднялись по трапу на палубу под дождь. Я неторопливо пошла за ними. Винделиар дрожал, ведя нас обратно к рубке. Но наше место уже занял один из матросов и сидел там, пыхтя трубкой. Он посмотрел на Винделиара и отвернулся. Я громко откашлялась. Парень лишь слегка вздрогнул.

– Брат! – упрекнул меня Винделиар и побрел по палубе, а Керф вяло потянулся за ним. Подстегиваемый разыгравшимся ветром, усилился дождь. Укрыться было негде. Нам ничего не оставалось, кроме как горестно прислониться к ограждению у борта.

– Она меня убьет, если узнает, что я отвечал на твои вопросы, – он покосился на меня. – Если я не отвечу, ты станешь принуждать меня к этому. Скрывать тебя все труднее и труднее. А я скрывал отряд людей от целого города. Почему так тяжело скрывать тебя?

Я не знала, и меня это не волновало.

– Почему я? – настойчиво спросила я. – Почему вы разрушили мой дом и мою жизнь?

Он покачал головой, сильно уязвленный моим непониманием.

– Мы забрали тебя не за тем, чтобы разрушить твою жизнь, а чтобы направить на Путь. Чтобы контролировать тебя, иначе ты можешь пойти по неверной дороге и навлечь на всех нас ужасное будущее.

Я изумленно уставилась на него.

Он вздохнул.

– Пчелка, ты очень важна. Ты часть истинного пути! Уже очень давно существуют сны о Нежданном Сыне. Его упоминают в сотнях записях, и некоторые из них очень старые. С Нежданным Сыном связано множество изменений. Он сам – распутье. Связующее звено, как говорит Симфи. Ты создаешь все больше и больше развилок. Ты опасна, – он ссутулился, чтобы заглянуть в мое забрызганное дождем лицо. – Ты понимаешь?

– Нет.

Он обеими руками стиснул голову, будто сдерживая боль. По его лицу текла вода – то ли дождь, то ли слезы, то ли пот. Керф тупо, как бык, пялился на море, даже не пытаясь прикрыть лицо от потоков дождя. Начался шторм. Хлопали паруса, корабль вздымался и падал, отчего у меня скрутило желудок.

– Чем больше снов, тем более вероятен их смысл, – продолжал Винделиар. – Нежданный Сын приносит в мир изменения. Если тебя не контролировать, ты направишь мир не по тому пути. Ты опасна для Служителей, для Клерреса! Во всех снах он несет такие изменения, что будущее невозможно предсказать. Тебя нужно остановить!

На этих словах он резко замолчал.

– И ты думаешь, что я – это он? – недоверчиво спросила я и развела руки, чтобы показать, какая я маленькая. – Я уничтожу мир, если вы меня не остановите? Я? – меня хлестнул порыв ветра. – Как вы меня остановите? Убьете?

Корабль тряхнуло, и я ухватилась за ограждение. Завыл ветер, дождь усилился.

– Ты должна им быть! – в его словах прозвучала отчаянная мольба. Я подумала, что он сейчас заплачет. – Двалия сказала, что убьет меня, если я найду не того. Она так рассердилась, когда обнаружила, что ты девочка. Тогда она начала во мне сомневаться. И ты. Но для меня все просто. Если ты не он, то тогда кто ты? В истинных снах мне снилось, что я найду тебя. Ты – это он, если мы не возьмем тебя в Клеррес, ты изменишь пути мира, – вдруг он заговорил строго. – Когда мы приедем в Клеррес, то должны заставить всех поверить, что ты Нежданный Сын и мы поступили правильно. ТЫ должна заставить их поверить, что ты – он. Если у нас не получится...

Он замолчал так внезапно и резко, что с невнятным звуком захлопнул рот. Вытаращив глаза, он уставился поверх моей головы в никуда. Когда он перевел взгляд на меня, в его глазах я увидела гнев и обиду на предательство.

– Ведь ты это делаешь, да? Прямо сейчас. Заставляешь меня все тебе выкладывать, а потом ты будешь знать и будешь. Потому что ты – это он. Ты сопротивляешься мне, когда я пытаюсь тебя скрыть. Из-за тебя Двалия на меня сердится. Ты убежала, и потому погибло столько людей. Мы снова поймали тебя, но Реппин умерла, а Алария продана в рабство. Теперь только я и Двалия, и этот Керф. А все остальные... ты изменила, превратила их жизни в смерти! Вот что будет делать Нежданный Сын!

Винделиар казался взбешенным.

Меня охватил страх. Винделиар был так близок к тому, чтобы стать моим союзником. Я задохнулась от разочарования.

– Брат, – сказала я дрогнувшим голосом. – Все это произошло только потому, что вы меня похитили! – я не хотела плакать, но из моей груди вырвались рыдания. – Это не я! Это все Двалия! Она явилась и стала убивать. Она обрекла на смерть всех тех луриков. Не я. Не я!

Я упала на колени. Не может быть, что он прав. Я не виновата во всех этих смертях. Фитц Виджилант. Отец Пера. Ревел. Не я причина их смерти!

Усилившийся шторм вторил моему страху. Он будто вырывался из моей груди и сносил все вокруг. Через борт перехлестнула волна. Меня окатило водой, и я невольно ухватилась за ногу Керфа. Кто-то прокричал приказ, и мимо нас пробежали трое мужчин. Нос корабля начал задираться, будто мы взбираемся на крутой холм.

– Спускайся вниз, идиот! – на ходу крикнул Винделиару один из моряков.

Я поднялась на ноги, стараясь крепче стоять на палубе. Вокруг бушевал ветер, нас почти сдувало.

Корабль опять накренился, и мы заскользили вниз по мокрой палубе. Я налетела на визжащего Винделиара.

– Хватай ее! – скомандовал он Керфу. – Тащи обратно в каюту.

Нагнувшись, Керф вцепился в мою рубашку на спине и как мешок потащил к корме, к люку, который держал Винделиар. Моряки ругались, обегая нас. Они двигались целенаправленно, но я не понимала смысла звучащих над палубой команд. Матросы карабкались на мачты, а штормовой ветер хлестал их и с каждым порывом трещали паруса. Палуба опять накренилась. Мы добрались до люка, но он оказался закрыт. Винделиар упал на палубу и принялся молотить по люку кулаками и кричать, чтобы нас впустили. Керф бросил меня и, став на одно колено, со стоном поднял крышку и отодвинул в сторону. Мы скорее скатились, чем спустились по трапу. Над нами кто-то захлопнул крышку, и мы очутились в полумраке.

На мгновение я почувствовала себя в безопасности. Но вдруг неровный дощатый пол наклонился. Кто-то испуганно закричал, над ним засмеялись и стали поддразнивать:

– Не бывать тебе торговцем, мальчишка, если ты так вопишь от небольшого шторма.

– Убери этот фонарь! – прокричал кто-то.

Тут же темнота стала кромешной, и мир вокруг меня закачался.

Я не знала, как пройти к нашей жалкой каюте. Но Керф знал. Винделиар сказал мне на ухо, чтобы я следовала за ними. Вцепившись в его рубашку, я двинулась маленькими шажками, натыкаясь на балки, гамаки, матросские сундучки, и, наконец, ввалилась в открытую дверь – как оказалось, в нашу каюту. Пол наклонился, я опустилась на корточки и уселась, упираясь ладонями, чтобы удержаться на месте. Ощупью я проскользнула в угол и вжалась в него. Здесь я и сидела в темноте, положив на колени ушибленные руки. Я промокла до нитки, вода с волос текла по шее. Я замерзла, несмотря на тесноту каюты. И меня охватила безысходность. Пусть Двалия будет злой настолько, насколько возможно. Мне нужен настоящий ответ!

– Зачем вы меня похитили? Что вы собираетесь со мной делать?

Мои слова прозвучали во тьме громко и отчетливо.

Корабль накренился на другой бок, и Двалия заворочалась на койке.

– Заткни ее! – приказала она Винделиару. – Пусть она уснет.

– Он не может! Я блокирую его в своем разуме. Он не может мной управлять.

– Зато я могу! Я могу управлять тобой палками, поэтому лучше замолчи.

Это была угроза, но к злости в ее голосе примешивалось страдание. И немного страха. Вдруг качка вдавила меня в угол. Я чувствовала себя котенком в коробке, которую трясут. Мне это совсем не нравилось. Но я напомнила себе, что матросы на палубе выглядели занятыми и озабоченными, но не напуганными. Я решила, что меня не запугать.

– У тебя нет палки, и ты не сможешь разглядеть меня в темноте, чтобы ударить. Ты боишься ответить? Почему вы меня похитили? Что вы собираетесь со мной делать?

Вдруг она села на койке. Я поняла это, потому что услышала шорох одеяла и глухой звук, с каким она ударилась о верхнюю койку. Я сначала подавила смешок, но затем позволила ему вырваться. Неожиданно я ощутила странную силу, бросая Двалии вызов в темноте и среди шторма.

– А если корабль затонет? – спросила я. – Тогда все ваши планы пойдут прахом. Представляешь – тогда мы здесь застрянем. Даже если мы выберемся из каюты, в темноте ни за что не отыщем трап и люк. Мы все умрем здесь, когда хлынет холодная вода. А если корабль сначала перевернется?

Дыхание Винделиара стало прерывистым. Жалость к нему боролась с удовлетворением. Могу ли я заставить их ощутить, каково было мне, напуганной и больной, когда они меня похитили?

Корабль снова накренился, затем его что-то ударило, и толчок прокатился по всему судну. Спустя мгновение Двалию затошнило. Рядом с койкой стояло ведро, но я услышала, как после сдавленного звука струя рвоты плеснула на пол. Вонь усилилась.

– Ты считала, что я Нежданный Сын. Потом решила, что нет! А я думаю, что я и правда он! И я изменяю мир, прямо сейчас. Ты никогда не узнаешь, как я его изменю, потому что умрешь до того, как мы прибудем в порт. Ты худеешь и слабеешь. А если ты умрешь, а Винделиар оставит нас в покое? Сомневаюсь, что я отправлюсь в Клеррес.

Я опять рассмеялась.

На мгновение воцарилась полная тишина, будто замерли и шторм, и корабль. Двалия заговорила в этой тишине.

– Что я с тобой сделаю? То же, что и с твоим отцом. Я разорву тебя на куски. Я вытяну из тебя все секреты, даже если придется содрать с твоей плоти каждый дюйм кожи. А когда я закончу с тобой, отдам тебя на разведение. Наши заводчики давно хотели кого-нибудь из твоего рода. Неважно, как я тебя изуродую, они найдут желающего насиловать тебя до тех пор, пока ты не понесешь. Ты очень юна. Представляю, сколько детишек выйдет из твоего брюха прежде, чем ты подохнешь.

Она издала каркающий звук.

Я никогда не слышала, как Двалия смеется, но поняла, что это был смех. Меня охватил леденящий страх, холоднее, чем морская вода за бортом. Я была озадачена. Что она мне рассказывает? Я попыталась вернуть уверенность в себе.

– Ты ничего не сделала с моим отцом. Ты его даже никогда не видела!

Пол наклонился на другой бок, и в тишине раздался треск деревянной обшивки. Затем Двалия заговорила, и она сама казалась воплощением тьмы.

– Так ты даже не знаешь, кто твой отец!

– Я знаю своего отца!

– Правда? Знаешь его светлые волосы и глаза? Знаешь насмешливую улыбку и длинные пальцы? А я думаю, что нет. Я ослепила эти глаза, я навсегда вырвала из них насмешливость! И я срезала кончики длинных пальцев твоего отца. Срезала в несколько приемов по тонкой полоске, после того, как выдрала ногти. Он больше не будет показывать фокусы, доставать из воздуха яблоки. Не будет танцевать и кувыркаться. Также медленно я содрала кожу с его ступней. Я зажала его левую ногу тисками и медленно, медленно их стягивала, меньше чем на четверть оборота на каждом вопросе. Мне было неважно, отвечает он или нет! Я спрашивала, а он визжал или выкрикивал слова. И тогда я снова закручивала винт. Туже и туже, а его ступня раздувалась, пока не хрустнула!

Двалия опять каркнула.

В темноте шумно дышал Винделиар. Он что, старается не рассмеяться? Или сдерживает рыдания?

– Кости не выдержали. Одна выступила из ноги как маленькая башня слоновой кости. О, как он кричал. Я стояла рядом, и ждала, ждала, пока он не перестанет кричать. Тогда я затянула винт еще на четверть!

На мгновение мир вокруг меня замер. Казалось, даже корабль завис неподвижно и почти ровно. Отец, которого я не знаю? Отец, которого она пытала. Я была уверена, что кого-то она пытала. Она рассказывала об этом, как о самой вкусной еде, какую когда-либо пробовала, как о самой чудесной песне, какую когда-либо слышала. Но мой отец? Я знаю своего отца. Он также был отцом Неттл и мужем моей мамы. Конечно же, он мой отец.

Но поскольку мой мир качался, как и корабль, этот вопрос необходимо было поднять. Что если он мне не отец? Если он никогда не был моим отцом? Баррич не был отцом Неттл. Я могла оказаться не первым ребенком, которого удочерили. Но Молли была моей мамой. В этом я уверена. Разве что... Я подумала о матери немыслимое. Объяснило бы это то, что я совсем не похожа на отца? Или то, почему он меня в тот день оставил? Он сказал, что должен идти, что должен спасти избитого старого нищего. Слепого нищего, со сломанной рукой и хромого...

Корабль медленно, тошнотворно накренился. Мне показалось, что он стоит на носу. Мы плывем? Я не могла этого определить, пока не раздался отвратительный удар, одновременно тяжелый и мягкий. Корабль пытался выровняться, но тут что-то бухнуло по стене рядом со мной и упало на палубу. Мы пошли было ко дну, но тут же всплыли, как пробка. Даже под палубой я слышала грохот и крики. Что случилось?

– Похоже, мы потеряли часть такелажа, возможно, даже мачту, – раздался в темноте низкий, неторопливый голос Керфа. Затем с неожиданной настойчивостью он спросил: – Куда мы плывем? Когда мы взошли на корабль? Я захватил трофей, женщину, чтобы отвезти домой к матери. Где она? Как мы сюда попали?

– Возьми его под контроль! – сердито сказала Двалия Винделиару, но тот не ответил.

Я вытянула по полу ногу и уткнулась во что-то большое и мягкое.

– Винделиар ударился головой, – сказала я и тут же отругала себя за глупость. Он без сознания и не может меня остановить. А Керфу все равно. Это мой шанс убить Двалию и освободить нас всех. Корабль содрогнулся и внезапно опять стал вздыматься. Я услышала, как тело Винделиара заскользило по полу.

Оружие. Мне нужно оружие. В каюте не было ничего, что послужило бы мне оружием. У меня нет ничего, чем можно ее убить.

Только Керф.

– Ты пленник. Как и я, – я пыталась говорить глубоким ровным голосом. Мне нужно казаться разумной и более взрослой, а не перепуганным ребенком. – Они забрали у тебя Аларию и продали в рабство. А до этого из-за них ты навсегда потерял леди Шун. Они обманом заставили вернуть ее похитителям вместо того, чтобы взять домой в безопасность. Помнишь, Керф? Помнишь, как они тащили тебя через магический камень, и ты чуть не потерял рассудок? Они снова это сделали. А теперь они заставили тебя оставить Калсиду и дом.

Несмотря на все усилия, мой голос становился все более детским и высоким, пока я пыталась уязвить его сотворенными с ним несправедливостями.

Он мне не ответил. Я рискнула всем.

– Мы должны ее убить. Нам надо убить Двалию. Это единственный способ ее остановить!

– Ты злобная маленькая тварь! – завизжала Двалия.

Я услышала, как она возится, пытаясь подняться с койки, но качка была на моей стороне. Двалия оказалась ниже меня. Я не могла ждать Керфа. Он слишком одурманен и вял. Стараясь тихо двигаться в темноте, я наполовину подползла, наполовину соскользнула к Двалии. Чтобы добраться до нее, у меня было всего лишь мгновение, пока корабль не выровнялся на гребне волны.

Приблизившись к ее койке, я с трудом поднялась на ноги и потянулась к Двалии. Она пыталась встать. Я старалась не дотрагиваться до нее, чтобы она не поняла, где я и что собираюсь сделать. Мне пришлось догадываться, где может находиться ее шея. Резко выбросив руки к голове Двалии, одной рукой я коснулась ее носа и подбородка, опустилась ниже и обеими руками схватила ее за горло и сжала.

Она сильно ударила меня по голове. В ухе зазвенело. Я держала крепко, но мои руки были слишком маленькими. Я могла самое большее немного сжать ее шею, но не перекрыть доступ воздуха, как надеялась. Она вопила, я не понимала слов, но слышала в них ненависть. Я потянулась, чтобы вцепиться в ее горло зубами, но наткнулась на щеку. Так я не могла ее убить, но все равно укусила и крепко стиснула на мясистом лице зубы, пытаясь их сомкнуть. Она завизжала и принялась колотить меня кулаками, но вдруг я поняла: она бьет меня в надежде, что я ее отпущу. Она боится оттащить меня от себя, потому что тогда я вырву кусок лица, который у меня во рту. Живое мясо гораздо крепче вареного. Я с усилием двигала челюстями, перемалывая ее плоть, охваченная в равной степени бешенством и ликованием. Она меня мучила, но я ей отплачу. Я знаю – как. Смыкая зубы, я принялась трепать ее плоть, будто волк с кроликом в пасти.

На нас налетел Керф. Я испытала прилив надежды. Если он мне поможет, мы ее убьем. Корабль выровнялся. Керф может поразить ее мечом. Я хотела прокричать ему это, но не могла выпустить свою добычу. И тут, к моему ужасу, он схватил меня.

– Пусти, – сказал он безразличным голосом сомнамбулы.

– Оттащи ее, – велел ему Винделиар. Он уже пришел в себя.

– Нет! Нет, нет, нет! – вопила Двалия.

Она держала меня за голову, прижимая к своему лицу, но Керф был сильнее. Мои зубы сомкнулись, и когда он дернул меня, я вырвала кусок из ее лица. Керф отшвырнул меня, будто землю с лопаты. Я упала, выплюнула мясо Двалии и заскользила по полу, когда корабль опять начал качаться. Добравшись до угла, я постаралась там удержаться. Двалия истерично визжала, а Винделиар приставал к ней с вопросами – ранена ли она, что случилось, что ему делать? Меня затошнило от того, что я сделала. Подбородок был в крови. Я провела по зубам языком и сплюнула.

Винделиар был занят Двалией. Где Керф и что он делает, я не имела понятия. Прочь. Она начнет меня бить, как только сможет. Теперь я знала, какое удовольствие для нее мучить меня. Она меня убьет, и ничто ее не остановит.

Я потеряла опору в темноте на качающемся корабле. Меня прижало к стене, и я стала пробираться вдоль нее, пока не наткнулась на дверь. В корабль ударила волна, и он накренился. Матросы на палубе испуганно закричали. Грядет кое-что пострашнее Двалии. Я решила, что буду бояться кораблекрушения после того, как выберусь из каюты подальше от моей мучительницы.

Когда корабль накренился в очередной раз, меня потащило к противоположной стене. Остановилась я, наткнувшись на чей-то сапог, наверное, Керфа. Я кинулась к стене, нащупала дверь, открыла и выбралась наружу. Дверь закрылась за моей спиной. Двалия все еще орала, проклиная меня. Интересно, сколько у меня времени, прежде чем она поймет, что я ускользнула из каюты.

Я пробиралась в темноте под висящими гамаками. Взрослые люди ругались, молились и плакали. Я налетела на какой-то столб и на мгновение задержалась. Я старалась двигаться тихо, припоминая, что я видела в межпалубном пространстве. Когда корабль начал взбираться на очередную волну, перебежала к следующему столбу. Вцепившись в него, подождала и двинулась дальше, обходя человека. Прочь отсюда. Если мне суждено утонуть вместе с кораблем, пусть это будет подальше от Двалии.