Развертывание кампании по укреплению советского патриотизма.

Основой долговременной пропагандистской кампании по воспита4 нию народов СССР в духе советского патриотизма стало выступле4 ние И. В. Сталина на приеме в Кремле в честь командующих войс4 ками Красной Армии 24 мая 1945 г. В тосте «за здоровье русского народа» в сущности признавалось, что победа достигнута не только за счет преимуществ социалистического строя, но прежде всего за счет патриотизма русского народа. В выступлении провозглашалось, что этот народ «является наиболее выдающейся нацией из всех на4 ций, входящих в состав Советского Союза», что он заслужил в вой4 не «общее признание как руководящей силы» Союза. Отмечены были не только его «ясный ум», но и такие качества, как стойкий характер и терпение, доверие правительству в моменты отчаянного положения, готовность идти на жертвы.

Политика и патриотическое воспитание народов СССР с опорой на эти качества таили определенную опасность окрашивания их в цвета русского национализма и великодержавия. Некоторые усматривали проявление национализма уже в самом сталинском тосте, выделявшем в многонациональном советском народе только одну «выдающуюся»

нацию. Это не могло не вызывать обеспокоенности за будущность на4 ционального развития у представителей других народов страны. К при4 меру, участник приема в Кремле И. Г. Эренбург был так поражен и раз4 досадован тостом, что не смог сдержать слез.

Руководители пропагандистского аппарата старались не допустить кривотолков в понимании тоста. Передовые статьи «Правды» и других изданий разъясняли, что патриотизм советского, русского народа ниче4 го общего не имеет с выделением своей нации как «избранной», «выс4 шей», с презрением к другим нациям. Утверждалось, что русскому на4 роду, «старшему и могучему брату в семье советских народов», дове4 лось взять на себя главную тяжесть борьбы с гитлеровцами, и он с честью исполнил эту великую историческую роль. Без помощи русских «ни один из народов, входящих в состав Советского Союза, не смог бы от4 стоять свою свободу и независимость, а народы Украины, Белоруссии, Прибалтики, Молдавии, временно порабощенные немецкими импери4 алистами, не могли бы освободиться от немецко4фашистской кабалы». Вслед за интерпретациями давались установки: «Партийные организа4 ции обязаны широко пропагандировать замечательные традиции вели4 кого русского народа как наиболее выдающейся нации из всех наций, входящих в состав СССР. Партийные организации должны разъяснять, что сталинская оценка русского народа... является классическим обоб4 щением того исторического пути, который прошел великий русский народ». Требовалось также разъяснять, что «история народов России есть история преодоления... вражды и постепенного их сплочения вок4 руг русского народа», а освободительная миссия русского народа, его руководящая роль заключаются только в том, чтобы «помочь всем дру4 гим народам нашей страны подняться в полный рост и стать рядом со своим старшим братом».

Победа в войне позволяла по4новому оценить значение русской культуры для культур других народов СССР и мировой. Вызвано это было не только тем, что советские ученые и деятели культуры внесли большой вклад в уничтожение угрозы истребления гитлеровцами мно4 говековых завоеваний человеческой культуры. Другим фактором, спо4 собствовавшим переоценке русской культуры, было стремление проти4 вопоставить ее достижения культуре Запада, представление о высоком уровне которой в ее повседневных проявлениях могли составить мно4 гие миллионы побывавших за годы войны в Европе советских людей.

Молотов, вероятно, хотел, более чем кто4либо, быть уверенным в правоте своих слов, когда 6 ноября 1947 г. говорил: «Наемные буржуазные писаки за рубежом предсказывали во время войны, что советские люди, познако4 мившись в своих боевых походах с порядками и культурой на Западе и по4 бывав во многих городах и столицах Европы, вернутся домой с желанием установить такие же порядки на Родине. А что вышло? Демобилизованные...

взялись с еще большим жаром укреплять колхозы, развивать социалисти4 ческое соревнование на фабриках и заводах, встав в передовых рядах совет4 ских патриотов». Признавая, что «у нас еще не все освободились от низко4 поклонства и раболепия перед Западом, перед Западной культурой», он пытался вдохновить слушателей сталинскими «историческими словами»: «Последний советский гражданин, свободный от цепей капитала, стоит го4 ловой выше любого зарубежного высокопоставленного чинуши, влачащего на плечах ярмо капиталистического рабства».

Власти стремились питать исторический оптимизм советского че4 ловека не только героизмом свершений советского периода истории, но и всей многовековой культурой страны. Уже в военные годы начались прославления ее деятелей, с именами которых связывались «великие вклады в мировую науку, выдающиеся научные открытия, составляю4 щие важнейшие вехи развития современной культуры и цивилизации». С новой силой они были продолжены после ее окончания. В привет4 ствии, которое направили 16 июня 1945 г. в адрес Академии наук СССР

в связи с ее 2204летием СНК СССР и ЦК ВКП(б), говорилось: «Совет4 ский народ по праву гордится основоположником русской науки Ломо4 носовым, гениальным химиком Менделеевым, великими математика4 ми Лобачевским, Чебышевым и Ляпуновым, крупнейшим геологом Карпинским, всемирным географом Пржевальским, основателем воен4 но4полевой хирургии Пироговым, великими новаторами4биологами Мечниковым, Сеченовым, Тимирязевым и Павловым, замечательным преобразователем природы Мичуриным, искусным экспериментатором4 физиком Лебедевым, создателем радиосвязи Поповым, основополож4 никами теории современной авиации Жуковским и Чаплыгиным, вы4 дающимися двигателями русской революционной мысли — Белинским, Добролюбовым, Чернышевским, великим пионером марксизма в нашей стране — Плехановым».

2 января 1946 г. П. Л. Капица направил Сталину письмо, в котором сетовал, что мы «мало представляем себе, какой большой кладезь твор4 ческого таланта всегда был в нашей инженерной мысли. В особенности сильны были наши строители». Рекомендуя к изданию книгу Л. И. Гу4 милевского «Русские инженеры» (издавалась в 1947 и 1953 гг.), он ут4 верждал: «Большое число крупнейших инженерных начинаний зарож4 далось у нас», «мы сами почти никогда не умели их развивать (кроме как в области строительства)», причина в том, что «обычно мы недооце4 нивали свое и переоценивали иностранное». Переоценку заграничных сил, излишнюю скромность инженеров ученый называл недостатком еще большим, чем излишняя самоуверенность.

Логика борьбы против низкопоклонства и национального нигилиз4 ма уже вскоре привела к утверждению не подлежащих обсуждению по4 ложений о необходимости «твердо помнить» о том, что «русская культура всегда играла огромную, а теперь играет ведущую роль в развитии мировой культуры». По этой причине утверждалось, что «нелепо и по4 литически вредно» изображать «корифеев» русской философской и научной мысли учениками западноевропейских мыслителей и ученых.

В ходе антизападнической кампании пропагандировалась концепция исто4 рического приоритета нашей страны во всех важнейших областях науки, техники, культуры. К. Е. Ворошилов (председатель Бюро по культуре при Совмине СССР в 1947–1953гг.), предлагая издать двухтомник «Люди рус4 ской науки» (1948), писал, что многие открытия и изобретения, носящие имена иностранцев, принадлежат нашим ученым: «Закон сохранения ве4 щества открыт Ломоносовым, а не Лавуазье, так называемая “вольтова дуга” открыта Петровым, а не Дэви, что первая паровая машина изобретена Пол4 зуновым, а не Уаттом, изобретение радиотелеграфа принадлежит Попову, а не Маркони, открытие неэвклидовой геометрии — Лобачевскому, а не Гаус4 су» и т. д. Явные перегибы в кампании по выдвижению претензий на пер4 венство, стремление объявить детищем русских талантов почти любое изоб4 ретение, от велосипеда до самолета, уже вскоре после развертывания кам4 пании стали пищей для анекдотов о «России — родине слонов».

Однако и послевоенные проявления «националистического нэпа» власти стремились держать в определенных рамках. Получив в июле 1947 г. записку А. А. Жданова с материалами к проекту новой Програм4 мы партии, Сталин против слов: «Особо выдающуюся роль в семье со4 ветских народов играл и играет великий русский народ… он по праву занимает руководящее положение в советском содружестве наций» на4 писал выразительное: «Не то». В редакционной статье журнала «Воп4 росы истории» (1948. № 2) вновь прозвучали жесткие требования: не допускать ошибочного понимания, игнорирования классового содержа4 ния советского патриотизма; сползания на позиции квасного патрио4 тизма. Не менее опасными и вредными представлялись и ошибки, иду4 щие по линии «очернения прошлого», преуменьшения роли русского народа в истории. Подчеркивалось, что «всякая недооценка роли и зна4 чения русского народа в мировой истории непосредственно смыкается с преклонением перед иностранщиной. Нигилизм в оценке величайших достижений русской культуры, других народов СССР есть обратная сторона низкопоклонства перед буржуазной культурой Запада». Таким образом, известный баланс в отношении уклонов в национальном воп4 росе восстанавливался.

В этой связи несправедливой критике подверглись работы академика Е. В. Тарле. За «ошибочное положение об оборонительном и справедливом характере Крымской войны». За оправдание войн Екатерины II «тем сооб4 ражением, что Россия стремилась якобы к своим естественным границам». За пересмотр характера похода в Европу в 1813 г., представленного «таким же, как освободительный поход в Европу Советской Армии». Осуждались «требования пересмотреть вопрос о жандармской роли России в Европе в первой половине XIX в. и о царской России как тюрьме народов», попытки поднять на щит генералов М. Д. Скобелева, М. И. Драгомирова, А. А. Бру4 силова как героев русского народа. Как недопустимый объективизм в науке осуждены предложения о замене «классового анализа исторических фак4 тов оценкой их с точки зрения прогресса вообще, с точки зрения нацио4 нально4государственных интересов». Историкам напоминалось, что все эти «ревизионистские идеи» осуждаются Центральным Комитетом партии.

Ярким примером критики будто бы ошибочного понимания советского пат4 риотизма, игнорирования его классового содержания была критика произ4 ведений А. Т. Твардовского тогдашним литературным начальством. В де4 кабре 1947 г. была опубликована статья главного редактора «Литературной газеты» В. В. Ермилова о книге Твардовского «Родина и чужбина». Разду4 мья знаменитого поэта и писателя о войне, природе патриотизма, о свой4 ствах и качествах народа, проявленных в годы бедствий, были охарактери4 зованы как «фальшивая проза», «попытка поэтизировать то, что чуждо жизни народа».

Критики писали о «русской национальной ограниченности» поэта, которая «нисколько не лучше, чем азербайджанская, якутская, бурят4монгольская». В книге усматривали «накладные расходы войны, которые сейчас возмож4 но быстрее надо ликвидировать» и начать вновь осознавать себя передовы4 ми людьми человечества, «не думать о нашей национальности в узком, ог4 раниченном смысле этого слова», воспринимать слово «советский» «новой, широкой национальностью». В «Василии Теркине» обнаруживалось те же пороки — любование литературного героя своим маленьким мирком, от4 сутствие признаков интернационализма. Утверждалось, что творчество Твардовского, «будучи само по себе очень талантливо, в поэтическом отно4 шении консервативно, а в идейном реакционно». Это аргументировалось тем, что Теркин «на протяжении 5000 строк не заметил ни революции, ни партии, ни колхозного строя, а битву с германским фашизмом рассматри4 вает как войну с немцем». История с огульной критикой А. Твардовского обнаружила явное стремление влиятельных литераторов признавать совет4 ский патриотизм не иначе как в отождествлении с «подлинным интернаци4 онализмом» (социалистическим космополитизмом).

Партийные постановления по вопросам культуры. Первым из череды постановлений ЦК ВКП(б) по вопросам культуры, принятым пос4 ле войны, было постановление «О журналах “Звезда” и “Ленинград”» (14 августа 1946 г.). Оно обличало поощрение журналами «низко4 поклонных чувств» перед заграницей, западно4американской лите4 ратурой (это отмечалось при подготовке постановления, в частно4 сти Сталиным) и то, что в журналах появилось «много безыдейных, идеологически вредных произведений», которые не помогают госу4 дарству «воспитать новое поколение бодрым, верящим в свое дело...

готовым преодолеть всякие препятствия». Постановление подверг4 ло беспощадной критике творчество писателя Михаила Зощенко, названного «пошляком и подонком литературы», изображающим советскую действительность в «злостно хулиганской», «уродливо карикатурной» форме, советских людей — «примитивными, мало4 культурными, глупыми, с обывательскими вкусами и нравами». Анна Ахматова названа «типичной представительницей чуждой нашему народу пустой безыдейной поэзии», застывшей на позициях «бур4 жуазно4аристократического эстетства и декадентства» и наносящей «вред делу воспитания нашей молодежи». С разъяснением поста4 новления выступал в Ленинграде 29 сентября главный идеолог партии А. А. Жданов. Поэт Сергей Наровчатов, как и многие совет4 ские люди, безошибочно воспринял постановление как «часть об4 ширного идеологического поворота, который является следствием уже совершившегося послевоенного поворота в политике. Соглаше4 ние с Западам окончилось... Складывается коалиция для будущей войны, где нам будут противостоять англичане и американцы. От4 сюда резкое размежевание идеологий».

Постановление «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению» (26 августа 1946 г.) требовало запретить постановки театрами пьес буржуазных авторов. В них усматривалась пропаганда реакционной буржуазной идеологии и морали. Постановления «О ки4 нофильме “Большая жизнь”» (4 сентября 1946 г.), «Об опере “Вели4 кая дружба”» (10 февраля 1948 г.) давали уничижительные оценки творчеству режиссеров Л. Лукова, С. Юткевича, А. Довженко, С. Гера4 симова; композиторов В. Мурадели, С. Прокофьева, Д. Шостаковича, В. Шебалина. Им вменялись в вину безыдейность творчества, искаже4 ние советской действительности, заискивание перед Западом, отсут4 ствие патриотизма. Неблагополучие в советской музыке связывалось с распространением среди композиторов формалистического направле4 ния с характерным для него отрицанием принципов классической му4 зыки, атональностью, диссонансом и дисгармонией, увлечением сумбур4 ными, невропатическим состояними. С. Эйзенштейна обвиняли в том, что он «обнаружил невежество в изображении исторических фактов, представив прогрессивное войско опричников Ивана Грозного в виде шайки дегенератов, наподобие американского Ку4Клус4Клана»; созда4 телей «Великой дружбы» — за то, что они представили грузин и осетин врагами русских в 1918–1920гг., в то время как «помехой для установ4 ления дружбы народов в тот период на Северном Кавказе являлись ин4 гуши и чеченцы».

«Дело» Клюевой–Роскина. В 1947 г. для повсеместной кампании по искоренению низкопоклонства было использовано «дело» члена4 корреспондента Академии медицинских наук Н. Г. Клюевой и про4 фессора Г. И. Роскина. Их книга «Биотерапия злокачественных опу4 холей» (М., 1946) вселяла уверенность в получении в скором вре4 мени действенного лекарства от рака. Авторами заинтересовался американский посол в Москве У. Смит. С разрешения министра здравоохранения СССР Г. А. Митерева он встретился с учеными, пред4 ложил издать книгу в США и продолжить работу над препаратом совместно с американскими специалистами. Командированный в США академик4секретарь АМН СССР В. В. Парин (возглавлял груп4 пу ученых4медиков) по указанию заместителя министра здравоохра4 нения 27 ноября передал американским ученым рукопись книги и ампулы с препаратом. Однако накануне МИД СССР, настаивавший на отказе от американской поддержки, запросил мнение Сталина. Тот оказался категорическим противником передачи сведений о «важней4 шем открытии советских ученых» американцам. В феврале 1947 г. Митерева освободили от занимаемой должности, а возвратившего4 ся из командировки Парина сразу же арестовали и осудили в апреле 1948 г. на 25 лет тюремного заключения за измену Родине.

Все эти события и стали основой для широкомасштабной пропаган4 дистской кампании. В марте 1947 г. по инициативе Сталина было при4 нято постановление Совмина СССР и ЦК ВКП(б) «О Судах чести» в министерствах и центральных ведомствах, призванных содействовать «делу воспитания работников государственных органов в духе советс4 кого патриотизма и преданности интересам советского государства... для борьбы с проступками, роняющими честь и достоинство советского ра4 ботника». В мае Сталин апробировал основные идеи закрытого письма по этому поводу в партийные организации в беседе с писателями А. Фа4 деевым, Б. Горбатовым, К. Симоновым. Он сетовал, что у наших интел4 лигентов среднего уровня «недостаточно воспитано чувство советского патриотизма. У них неоправданное преклонение перед заграничной культурой. Все чувствуют себя еще несовершеннолетними, не стопро4 центными, привыкли считать себя на положении вечных учеников. Эта традиция отсталая, она идет от Петра... У военных тоже было такое пре4 клонение...».

В июне 1947 г. в Министерстве здравоохранения СССР был прове4 ден «суд чести» над Клюевой и Роскиным, со всеми атрибутами — чле4 нами суда, выступлением главного обвинителя, показаниями свидете4 лей, попытками обвиняемых оправдаться. И вынесен приговор: обще4 ственный выговор. Тогда же начались съемки фильма «Суд чести» по сценарию А. Штейна (вышел на экраны страны 25 января 1949 г., в ка4 нун антикосмополитической кампании). О серьезности подхода к делу свидетельствовали суровые наказания фигурантам «дела», ставшими прообразами героев фильма.

17 июня 1947 г. парторганизациям страны направлено закрытое пись4 мо ЦК «О деле профессоров Клюевой и Роскина», заканчивавшееся предложением создавать «суды чести» по всем аналогичным проступ4 кам. Всего по стране было создано 82 суда — в научных, учебных заведе4 ниях, в государственных учреждениях, министерствах, творческих союзах. В июле 1948 г. срок действия судов был продлен на год, но после этого власти потеряли к ним интерес. За два года существования судов состоялось около 50 процессов.

Следствием политики изоляции, направленной на устранение по4 тенциально возможного воздействия со стороны капиталистического мира на советских граждан, стал выпущенный 15 февраля 1947 г. указ «О воспрещении регистрации браков граждан СССР с иностранцами» (отменен в октябре 1953 г.). Эти же цели преследовались и в ходе ряда послевоенных «научных дискуссий», проходивших зачастую под пред4 седательством секретарей ЦК.

Дискуссии по истории буржуазной философии и экономике. В 1947 г., в январе и июне, были проведены две дискуссии по книге Г. Ф. Алек4 сандрова «История западноевропейской философии» (1946). Кни4 га подвергалась критике за объективизм, терпимость к идеализму и декадентству, за отсутствие полемического задора в критике фило4 софских противников. Существенным пороком было расценено «не4 включение истории развития русской философии в учебник и тот факт, что изложение истории философии доводилось только до 1848 г.». В этом усматривалось «умаление роли русской философии». Осуждение «беззубого вегетарианства» настраивало ученых на бо4 лее решительное наступление на философском фронте и борьбу с буржуазным объективизмом. Однако дискуссия была связана не только с выяснением философских истин, но и с борьбой в ЦК за важный пост начальника Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), занимаемый автором учебника. От руководства Управ4 лением Александров был освобожден. Правда, это не помешало ему стать директором Института философии АН СССР.

В мае 1947 г. состоялась дискуссия по книге Е. С. Варги «Измене4 ния в экономике капитализма в итоге Второй мировой войны» (1946). Особой критике в книге академика подверглись главы «Возросшая роль государства в экономике капиталистических стран» и «Регулирование хозяйства и бесплановость в капиталистических странах во время вой4 ны». Как научная и политическая ошибка расценивался вывод о воз4 можности функционирования «организованного капитализма». Если в прошлом эффективность регулирования не признавалась для мирного времени, то теперь она трактовалась как невозможная в годы войны. Критиковались места в книге, посвященные прогрессу производитель4 ных сил капитализма: в этом усматривался достойный осуждения «тех4 нико4экономический уклон». Осуждались положения автора, «ведущие к выводу» об ослаблении классовых противоречий капитализма и к тому, что государство в США и Англии осуществляет политику не только буржуазии, но и трудящихся. Тональность критики быстро повыша4 лась — от обвинений в «недопонимании» до ярлыка «агента». Отмечалось также, что в книге «нет ничего патриотического». Уничижитель4 ной оценке анализ Варги удостоен со стороны Н. А. Вознесенского. «Рас4 суждения некоторых теоретиков, считающих себя марксистами, о “ре4 шающей роли государства в военном хозяйстве капиталистических стран”, — писал он, — являются пустяками, не заслуживающими вни4 мания». Результатом «дискуссии» стало состоявшееся осенью 1947 г. решение о закрытии возглавляемого Е. С. Варгой с 1927 г. Института мирового хозяйства и мировой политики.

Дискуссии по вопросам биологии, кибернетики, физики. Философ4 ская и экономическая дискуссии 1947 г. стали предвестниками уже4 сточения идеологического контроля и в других областях науки, а также тщетности надежд на расширение научных контактов с зару4 бежными коллегами, свободы дискуссий и мнений, общей послево4 енной либерализации. Навязывание косных идеологических догм отрицательным образом сказывалось на развитии не только гума4 нитарных наук, но и естествознания. Монопольное положение в аг4 робиологии, занятое группой академика Т. Д. Лысенко, пагубно ска4 залось на целом ряде научных областей. По личному заданию Ста4 лина Лысенко вел безуспешные работы по селекции ветвистой пшеницы, обещая, тем не менее, «очень высокие урожаи, порядка 50–100–150центнеров с гектара».

После августовской (1948 г.) сессии ВАСХНИЛ, закончившейся разгромом «вейсманизма4морганизма4менделизма» (интерпретирован как идеалистическая теория, экспортированная из4за рубежа), в стране были свернуты исследования в области генетики, преданы забвению выдающиеся достижения таких ученых как Н. И. Вавилов, Н. К. Коль4 цов, С. С. Четвериков, А. А. Серебровский. От работы отстранялись оп4 поненты Лысенко не только среди генетиков, но и среди физиологов, морфологов, почвоведов, медиков.

Вконце 19404х годов с порога отвергалась кибернетика — наука об общих законах получения, хранения, передачи и переработки инфор4 мации, становление которой связано с книгой американского ученого

Н.Винера «Кибернетика, или Управление и связь в животном и маши4 не» (1948). «Реакционная лженаука», сказано о кибернетике в «Крат4 ком философском словаре» (1954). Научный совет по комплексной про4 блеме «Кибернетика» был создан в СССР лишь в 1959 г.

Вконце 1948 г. началась подготовка (создан Оргкомитет) Всесоюз4 ного совещания заведующих кафедрами физики — для исправления упущений в науке в соответствии с духом времени: физика4де препода4 валась в отрыве от диамата, учебники излишне пестрят именами иност4 ранных ученых. После августовского успеха Лысенко выдвигались идеи разгромить в физике «эйнштейнианство». Издан был сборник статей «Против идеализма в современной физике», в котором атаковались со ветские последователи А. Эйнштейна. Среди них значились Л. Д. Лан4 дау, И. Е. Тамм, Ю. Б. Харитон, Я. Б. Зельдович, В. Л. Гинзбург, А. Ф. Иоффе и др.

Пагубность назначенного на 21 марта 1949 г. совещания физиков скорее все4 го была осознана в комитете, ведущем работы по атомной проблеме. И атом4 щики не остались в стороне от защиты науки. Когда Берия поинтересовал4 ся у Курчатова, правда ли, что теория относительности и квантовая механи4 ка — это идеализм и от них надо отказаться, он услышал в ответ: «Если от них отказаться, придется отказаться и от бомбы». Берия сразу же отреаги4 ровал: самое главное — бомба, а все остальное — ерунда. Видимо, он поде4 лился своей тревогой со Сталиным. Совещание было отменено. Таким обра4 зом, «бомба спасла физиков». По позднейшим оценкам, если бы совещание состоялось, то наша физика была бы отброшена на 50 лет назад — к докванто4 вой эре. Тем не менее борьба с «физическим идеализмом» и «космополитиз4 мом» на этом не закончилась, она продолжалась до середины 19504х годов.

После августовской сессии ВАСХНИЛ в затруднительном положе4 нии оказался основоположник эволюционной физиологии академик Л. А. Орбели, вице4президент АН СССР, академик4секретарь Отделе4 ния биологических наук, начальник Военно4Медицинской Академии. Как последователь И. П. Павлова в изучении генетики высшей нервной деятельности и поведения животных, он продолжал развивать это на4 правление на основе открытий классиков генетической науки. Такой же позиции придерживались академики А. Д. Сперанский, П. К. Анохин, И. С. Бериташвили. Все эти ученые обвинялись (К. М. Быковым, А. Г. Ивановым4Смоленским, Э. Ш. Айрапетьянцем и др.), в недоста4 точном внимании к изучению творческого наследия своего учителя, в неверном определении направлений исследований и были отстранены от руководства возглавляемыми ими НИИ. Ликвидировать несправед4 ливость удалось далеко не сразу. В октябре 1950 г. по решению Прези4 диума АН для индивидуальной работы академика Орбели создается не4 большая группа сотрудников (8 человек). В сентябре 1954 г. группа пре4 образована в лабораторию эволюционной физиологии АН СССР.

В январе 1956 г. на базе этой лаборатории организуется Институт эво4 люционной физиологии АН СССР имени И. М. Сеченова. Л. А. Орбели назначается директором Института.

Большую роль в приглушении пагубных тенденций в науке в после4 военные годы сыграл С. И. Вавилов, избранный президентом АН СССР

17 июля 1945 г. По свидетельству Орбели, Вавилов, остро переживая ги4 бель брата, поначалу не хотел избираться и согласился лишь после того как узнал, что в случае его отказа президентом будет Лысенко.

Развертывание борьбы с космополитизмом, его теоретическое осмыс/ ление. В первое послевоенное время на переднем плане идеологи4 ческой работы находилась борьба за укрепление советского патриотизма на основе искоренения низкопоклонства перед Западом и ума4 ления мировой значимости русской культуры. «У нас, — говорил В. М. Молотов в связи с 304летием Октябрьской революции, — еще не все освободились от низкопоклонства и раболепия перед Запа4 дом, перед капиталистической культурой». С седины 1947 г. акцент переносился на борьбу с космополитизмом. В редакционной статье «Против буржуазной идеологии космополитизма» (Вопросы фило4 софии. 1948. № 2) отмечалось, что необходимость активной борьбы против идеологии космополитизма и национального нигилизма вытекает из того, что «на протяжении ряда лет в нашей печати име4 ли место ошибки, шедшие по линии умаления достоинства и славы русской культуры, так и культуры других народов СССР. Эти ошиб4 ки находили себе место в исторической литературе, в литературе по истории философии и общественной мысли, в работах по биологии, по литературе и искусству, в работах по истории науки и техники, по политической экономии».

Конкретных примеров обнаружилось много. В статье критиковался действу4 ющий учебник «История СССР. Россия в XIX в.» (М., 1940) для истори4 ческих факультетов университетов за «низкопоклонническую тенденциоз4 ность» разделов о русской культуре, в частности о Радищеве. «Литератур4 ная форма “Путешествия” была взята Радищевым у английского писателя Стерна, автора “Сентиментального путешествия по Франции и Италии”...

Радищев — ученик французских рационалистов и враг мистицизма, хотя в некоторых его философских представлениях материалистические идеи Голь4 баха и Гельвеция неожиданно смыкаются с идеалистическими представле4 ниями, заимствованными у Лейбница, которого Радищев изучал в Лейпци4 ге. Его идеи о семье, браке, воспитании восходят к Руссо и Мабли... Общие мысли о свободе, вольности, равенстве всех людей сложилось у Радищева, по его собственным словам, под влиянием другого французского просвети4 теля — Рейналя». Это давало возможность заключить: «Так великий рус4 ский революционер и оригинальный мыслитель оказался в изображении авторов учебника сшитым из иностранных лоскутков. Это и есть ярко вы4 раженный национальный нигилизм, ликвидаторство в отношении нашего великого исторического наследства, открытая форма бесстыдного прекло4 нения перед Западом».

Явные признаки космополитизма были обнаружены в книге профессора4 литературоведа И. М. Нусинова «Пушкин и мировая литература» (1941). Поэт Николай Тихонов отмечал (май 1947 г.), что Пушкин и вместе с ним вся русская литература представлялись в этой книге «всего лишь придат4 ком западной литературы», лишенным «самостоятельного значения». По Нусинову выходило, что все у Пушкина «заимствовано, все повторено, все является вариацией сюжетов западной литературы», что «русский народ ничем не обогащал мировую культуру». Такая позиция современного «бес4 пачпортного бродяги в человечестве» объявлялась следствием «преклоне4 ния» перед Западом и забвения заповеди: только наша литература «имеет право на то, чтобы учить других новой общечеловеческой морали». Вскоре (в июне) эта тема была вынесена на пленум правления Союза писателей

СССР, где критика «очень вредной» книги была развита А. Фадеевым. С это4 го выступления дискуссия стала перерастать в кампанию по обличению низ4 копоклонства, отождествленного с космополитизмом.

Первые результаты послевоенного теоретического осмысления фе4 номена космополитизма в сравнении с патриотизмом и национализмом предложил известный партийный теоретик О. В. Куусинен в статье «О патриотизме», открывавшей в 1945 г. первый номер нового журнала «Новое время». Автор признавал, что в прошлом патриотизм сторонни4 ков коммунизма и социализма долгое время оспаривался, а обвинения коммунистов и всех левых рабочих в отсутствии у них патриотизма было свойственно врагам рабочего движения. В действительности же возрож4 денный в годы войны патриотизм означал «самоотверженную борьбу за свободное, счастливое будущее своего народа». Национализм в соци4 алистической стране исключался по определению: «Даже умеренный буржуазный национализм означает противопоставление интересов соб4 ственной нации (или ее верхушечных слоев) интересам других наций». Ничего общего с национализмом не мог иметь и истинный патриотизм. «В истории не было ни одного патриотического движения, которое имело бы целью покушение на равноправие и свободу какой4либо чужой на4 ции». Космополитизм — безразличное и пренебрежительное отноше4 ние к отечеству — тоже органически противопоказан трудящимся, ком4 мунистическому движению каждой страны. Он свойствен представите4 лям международных банкирских домов и международных картелей, крупнейшим биржевым спекулянтам — всем, кто орудует согласно ла4 тинской пословице “ubi bene, ibi patria” (где хорошо, там и отечество).

В «Вопросах философии» (1948. № 2) космополитизм определялся как «реакционная идеология, проповедующая отказ от национальных традиций, пренебрежение национальными особенностями развития от4 дельных народов, отказ от чувства национального достоинства и нацио4 нальной гордости. Космополитизм проповедует нигилистическое отно4 шение человека к своей национальности — к ее прошлому, ее настоящему и будущему. Громкими фразами о единстве общечеловеческих интересов, о “мировой культуре”, о взаимном влиянии и взаимопроникновении на4 циональных культур космополитизм маскирует либо империалистиче4 ский, великодержавный шовинизм в отношении к другим нациям, либо нигилизм в отношении к своей нации, предательство ее национальных интересов. Идеология космополитизма враждебна и коренным образом противоречит советскому патриотизму — основной черте, характеризую4 щей мировоззрение советского человека. Особая политическая актуаль4 ность борьбы против идеологии космополитизма связана в настоящее время с тем обстоятельством, что реакционный американский империа4 лизм сделал космополитизм своим идеологическим знаменем».

Еще одна попытка подвести единую теоретическую базу под анти4 патриотизм и космополитизм сделана Г. Ф. Александровым в статье «Космополитизм — идеология империалистической буржуазии» (Воп4 росы философии. 1948. № 3). Антипатриоты, писал он, выступают под флагом космополитизма, потому что под ним удобнее всего пытаться разоружить рабочие массы в борьбе против капитализма, ликвидиро4 вать национальный суверенитет отдельных стран, подавить революци4 онное движение рабочего класса. Космополитами в статье представле4 ны известные ученые и общественные деятели дореволюционной Рос4 сии П. Н. Милюков, А. С. Ященко, М. И. Гершензон, «враги народа» Пятаков, Бухарин, Троцкий. «Безродными космополитами» изобража4 лись «лютые враги социалистического отечества», перешедшие в годы войны в лагерь врага, завербованные гитлеровцами шпионы и дивер4 санты, а также все пытавшиеся сеять среди советских людей дух неуве4 ренности, пораженческие настроения. Расширительное толкование при4 верженцев «безродного космополитизма» вызвало негативную реакцию. Открыто автору ставилось в вину то, что он чрезмерно много места уде4 ляет «мертворожденным писаниям реакционных буржуазных профес4 соров».

Установки на проведение кампании по борьбе с низкопоклонством и космополитизмом были даны в статье Д. Т. Шепилова «Советский патриотизм» (Правда. 1947. 13 августа). Из ее содержания видно, что советские лидеры готовы были подозревать в антипатриотизме всяко4 го, кто не был уверен, что теперь не мы догоняем Запад в историческом развитии, а «странам буржуазных демократий, по своему политическо4 му строю отставшим от СССР на целую историческую эпоху, придется догонять первую страну подлинного народовластия». Соответственно утверждалось, что советский строй «в сто крат выше и лучше любого буржуазного строя»; «Советский Союз является страной развернутой социалистической демократии»; «теперь не может идти речь ни о какой цивилизации без русского языка, без науки и культуры народов Совет4 ской страны. За ними приоритет»; «капиталистический мир уже давно миновал свой зенит и судорожно катится вниз, в то время как страна социализма, полная мощи и творческих сил, круто идет по восходящей». Наличие низкопоклонства перед Западом в СССР признавалось, но изображалось свойством отдельных «интеллигентиков», которые все еще не освободились от пережитков «проклятого прошлого царской России» и с лакейским подобострастием взирают на все заграничное только потому, что оно заграничное, умиляются даже мусорным урнам на берлинских улицах.

Наиболее громким рупором в этой кампании был секретарь ЦК А. А. Жданов. Выступая в феврале 1948 г. на совещании в ЦК деятелей советской музыки, он выдвинул универсальное обоснование резкого поворота от интернационализма как некоего социалистического космо4 политизма к интернационализму как высшему проявлению социалис4 тического патриотизма. Применительно к ситуации в искусстве он го4 ворил: «Интернационализм рождается там, где расцветает националь4 ное искусство. Забыть эту истину — означает потерять руководящую линию, потерять свое лицо, стать безродным космополитом».

Кампанию по борьбе с космополитизмом направляло Управление пропаганды и агитации ЦК (в июле 1948 г. понижено в ранге до уровня отдела). После отставки Г. Ф. Александрова его возглавлял М. А. Сус4 лов (с сентября 1947 по июль 1948 г. и снова с июля 1949 г.) и Д. Т. Ше4 пилов (в 1947–1948гг. первый заместитель начальника управления, в июле 1948 — июле 1949 г. заведующий отделом)

 

12. Отечественная историография периода «оттепели».