Массовый террор охватил всю страну

Сотрудник НКВД Кондаков со ссылкой на своего бывшего начальника по Ярославскому управлению НКВД А.М. Ершова докладывал: «Ежов допустил такое выражение „Если во время этой операции и будет расстреляна лишняя тысяча людей — беды в этом совсем нет. Поэтому особо стесняться в арестах не следует“». «Начальники управлений, — показывал А.И. Успенский,— стараясь перещеголять друг друга, докладывали о гигантских цифрах арестованных. Выступление Ежова на этом совещании сводилось к директиве „Бей, громи без разбора“. Ежов прямо заявил, что в связи с разгромом врагов будет уничтожена и некоторая часть невинных людей, но что это неизбежно». На вопрос Успенского, как быть с арестованными 70- и 80-летними стариками, Ежов отвечал: «Если держится на ногах — стреляй».

 

31 июля 1937 приказ НКВД № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» был одобрен Политбюро ЦК ВКП(б), одновременно было принято решение о расширении системы лагерей ГУЛАГа, и подписано Ежовым.

Теперь многие неосталинисты требуют справки, бумаги, документы, цифры о репрессиях. Все это важно. Но это не главное. Главное - это судьбы реальных, живых людей, ставших мучениками и заложниками кровавой машины террора. Давайте их сегодня вспомним. И давайте помнить о них всегда.

Гонения на Церковь

 

Лазарь Каганович по приказу Сталина репрессирован, то есть взорвал в 1931 году главный храм России - Храм Христа Спасителя. Это было знаком того, что горькая участь ждёт и храмовых служителей. Так и случилось.

В 1937 г. на 10 лет без права переписки осужден был особенно близкий митрополиту Сергию священник, бывший настоятель храма Христа Спасителя, протопресвитер Николай Арсеньев, расстрелян и бывший ключарь протопресвитер Александр Хотовицкий. В 30-х гг. он служил настоятелем храма Ризоположения на Донской улице в Москве. Прихожанин храма А.Б. Свенцицкий так вспоминает о нем: «Я присутствовал в 1936—1937 гг. много раз на служении отца Александра. Высокий, седой священник, тонкие черты лица, чрезвычайно интеллигентная внешность. Седые, подстриженные волосы, небольшая бородка, очень добрые серые глаза, высокий, громкий тенор голоса, четкие вдохновенные возгласы... У отца Александра было много прихожан, очень чтивших его... И сегодня помню глаза отца Александра; казалось, что его взгляд проникает в твое сердце".

А вот история простого сельского батюшки из подмосковной деревни, отца шестерых детей. Отца Николая арестовали в 1930 году и приговорили к двум годам исправительно–трудового лагеря. В заключении отец Николай работал сначала грузчиком торфа, а затем кладовщиком на Шатурской электростанции. Во время его заключения дома умерла от голода жена Елена. Голод был в то время такой, что если где умирала на дороге от истощения лошадь, то уже через несколько часов от нее не оставалось ни костей, ни копыт. В станицах на Кубани не осталось ни собак, ни кошек.

Когда отец Николай освободился из заключения, ему был предложен приход в селе Высочерт в Белоруссии. Он был назначен в храм настоятелем и возведен в сан протоиерея. Во время служения отца Николая в Высочерте разразился голод. Семья спаслась от голодной смерти благодаря помощи директора маслозавода; это была глубоко верующая женщина, она оставляла семье священника бидон молока, за которым дети священника шли семь километров.

В 1935 году протоиерей Николай был назначен настоятелем Введенского храма в селе Подлесная Слобода Луховицкого района Московской области. Когда отец Николай приехал в село, то община была рассеяна, а власти приняли твердое решение закрыть храм. Через некоторое время отец Николай собрал вокруг храма крепкую общину, храм был отремонтирован, а крест обновлен. Храм отец Николай содержал в идеальном порядке, это был дом Божий, куда люди шли на праздник. Несмотря на то, что у священника были больные ноги и порок сердца, он пешком обходил свой большой приход. Во время богослужений в храм приходило молиться столько народа, что он не вмещал всех, и люди стояли на улице. Для любого человека, проживающего в округе и попавшего в бедственное положение, священник стал последней опорой и надеждой. Никогда он не отказывал в просьбах нуждающимся. Зачастую, приходя домой, он говорил матери: «Мама, я сегодня вам на еду ничего не дам, у меня нет сейчас денег, все, что было, я отдал больным». Мать не возражала и не роптала, будучи уверенной, что Господь никогда не оставит того, кто оказал помощь ближнему.

Сестра отца Николая, преподававшая пение, не раз говорила брату, что у него замечательные певческие способности. Видя, какие пришли времена, и опасаясь за судьбу брата, она не раз указывала ему на его исключительный слух и хорошо поставленный голос и уговаривала оставить священническое служение: «Надо тебе спасаться, у тебя семья, подумай о семье, переходи петь в театр, у тебя всё будет — и слава, и деньги». Но он всегда отказывался от подобных предложений, говоря, что он уже взял свой крест, который донесет до конца.

Вечером 25 января 1938 года вся семья сидела в комнате после богослужения. Было темно, горела всего лишь одна свеча, топилась печь, на которой готовилась еда, рядом расп

— Кандауров здесь проживает? — грубо выкрикнул он.

—Дети, это всё! — сказал отец Николай, и хотя стал сосредоточенно серьезным, но прежний его мирный и ласковый настрой не изменился, и, уходя, он тепло попрощался со всеми.

Во время обыска отец Николай держался спокойно, и, несмотря на то, что стоял январь и на дворе было холодно, из теплых вещей он взял лишь телогрейку.

После ареста священник был заключен в тюрьму в городе Коломне, а затем в Москве. На следующий день состоялся допрос. Протоиерея Николая обвиняли в том, что он будто бы вел антисоветскую агитацию и распространял контрреволюционные слухи. Священник не признал себя виновным. В тот же день «дело» было закончено, следователь составил обвинительное заключение и отправил его на рассмотрение Тройки. 2 февраля Тройка НКВД приговорила отца Николая к расстрелу. Протоиерей Николай Кандауров был расстрелян 17 февраля 1938 года и погребен в общей безвестной могиле на полигоне Бутово под Москвой. (ИСТОЧНИКИ:

ГАРФ. Ф. 10035, д. 19762. Дамаскин (Орловский), игумен. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Кн. 5. Тверь, 2001. Кандауров Ростислав Николаевич. Воспоминания. Рукопись).

 

Жертвы советского молоха

 

Россия была обескровлена перед Великой Отечественной войной массовыми расстрелами священнослужителей, крестьян, интеллигенции, уничтожением храмов, раскулачивание и коллективизацией на селе. Обороноспособность страны Сталин подорвал и репрессиями в армии. Из пяти первых маршалов СССР были расстреляны Тухачевский и Егоров, умер в тюрьме Блюхер. В живых остались только Буденный и Ворошилов. В армии происходили тотальные аресты. Хватали командармов, флагманов флотов, комдивов, комбригов, а также офицеров высшего звена вплоть до полковников. По подсчетам известного военного историка Сувенирова, из 767 офицеров высшего ранга 412 были расстреляны (Сувениров О. Ф. Трагедия РКК 1937 -1938, М. 1998).

Кстати, были расстреляны и многие чекисты, сотрудники НКВД проводившие массовые казни. Сами репрессии 1937 года в официальных источниках и в народе назывались ежовщиной. Николай Ежов с одобрения Сталина раскрутил маховик репрессий. Однако вскоре, как водится, руководство СССР заявило о перегибах. Николай Ежов сначала был перемещен в другое ведомство, потом арестован и через два года в 1940 расстрелян в Сухановской тюрьме.

 

Священники Кольского края

 

Если московских батюшек расстреливали в Бутово, то священнослужителей, церковнослужителей и простых мирян северных областей расстреливали на Левашовском полигоне под Ленинградом, сейчас там строится храм. Расскажу хотя бы о некоторых.

Константин Мелетиев родился 20 мая 1884 года в семье священника. Учился в 1894-1906 годах в Архангельске, сначала в духовном училище, потом в духовной семинарии. Окончил семинарию по второму разряду (на «хорошо»). В августе 1909 года был рукоположен во диакона, потом во пресвитера. В 1909 году отец Константин стал одновременно настоятелем Благовещенского собора, законоучителем Кольского одноклассного приходского училища, заведующим Кильдинской приходской школой. Кроме того, он впоследствии был благочинным всего нашего края.

 

В советский период отец Константин приложил много усилий, чтобы старинный Благовещенский храм Колы (единственную в то время каменный храм на всем Кольском полуострове) не закрыли. Действительно, закрыть этот храм смогли только после ареста священника.

 

К отцу Константину во время следствия применяли пытки, как и к тысячам людей, прошедшим через советскую мясорубку. Одна из самых страшных пыток состояла в том, что подследственному несколько ночей подряд попросту не давали спать. В ходе изнурительных ночных допросов отца Константина пытались уличить в развёртывании агитации контрреволюционного и антисоветского характера. Однако священник настаивал, что никакой агитационной работы не проводил.

И всё же 3 сентября 1937 года на допросе многие пункты обвинения отец Константин подписал. Однако, подписывая «признание», отец Константан приял весь удар на себя: он ничего не подписал против проходившего с ним по одному делу члена церковной двадцатки Немчинова, не добились от протоиерея Константина и показаний «о соучастии в антисоветской деятельности» верующих мирян или иерархов Православной Церкви. Священник никого не оговорил.

Обвинительное заключение, утвержденное 26 сентября 1937 года заместителем начальника Мурманского Окружного отдела НКВД г. Мурманска содержало такой вот перечень «преступных деяний», якобы совершённых отцом Константином: враждебное отношение к советской власти, систематическая контрреволюционная агитация, искажение сущности сталинской Конституции, активизация деятельности церковной двадцатки путём вовлечения в неё молодёжи, организация нелегального сборища верующих у поселкового совета.

О законном суде и судопроизводстве тогда и речи не было для многих и многих людей. Второпях и неправедно судили особые «Тройки», судебные органы «чекистов». Вот и следственное дело отца Константина было направлено на рассмотрение Тройки УНКВД Ленинградской области. В протоколе её заседания от 4 октября 1937 года записан окончательный приговор – расстрел. Время исполнения точно не указано: скорее всего, протоиерей Константин Мелетиев был расстрелян 5 или 9октября 1937 года. Убитый чекистами батюшка был похоронен на Левашовском кладбище.

Отец Константин пока еще не прославлен в лике святых. Даже памятной доски нет на том храме, ради сохранения которого он пошел на такие жертвы. Сам Спаситель сказал: «По плодам их узнаете их». Что нам до того, какое вранье нарисовал в своих протоколах жуликоватый следователь, какие подписи подделал! Главное, что протоиерей Константин отдал жизнь за Христа, а храм Благовещения в Коле стоит, его давно уже вернули верующим, там совершаются богослужения

Если же случалось, что даже и в сталинские период какие-либо следователи выносили более-менее мягкие приговоры, то они сами подвергались взысканиям. Пример тому – дело последнего настоятеля Трифонов Печенгского монастыря иеромонаха Паисия (Рябова). Его кассационная жалоба была услышана и поначалу вместо высшей меры ему дали 10 лет концлагерей. Однако потом власти спохватились, распустили всю тройку, выносившую вердикт, лишили их званий, должностей. Дело пересмотрели, отца Паисия приговорили к смертной казни. Последний настоятель Трифонов Печенгской обители был расстрелян в Левашовской пустыне под Ленинградом 28 декабря 1940 года в день памяти основателя своего монастыря преподобного Трифона Печенгского.

В одном из концлагерей Коми умер 2 августа 1940 года от непосильным работ, жестокого режима и цинги послушник Трифонов Печенгского монастыря Фёдор Абросимов. Он причислен к лику святых.

 

Можно привести как пример и дело простого колхозника. За что Сталин расстрелял русского мужика Чазова? Вот его история.