О бедном учителе замолвите слово

В ПОСЛЕДНЕЕ время я стал постоянно видеть один и тот же сон: стоит одетый в демисезонное пальто Николай Иванович Рыжков, элегантный, очень прилично смотрящийся в шляпе, и его окружает толпа беспризорников: «Дай! Дяденька, дай рубль! Дай!» Он по доброте своей дает гривеннички, но некоторые норовят залезть прямо в карман: ^«Дай! Дяденька, рубль! Дай!» Он расстраивается, а я просы­паюсь..-

Понимаю, что сон этот вызывается реальностями нашей жизни, когда вся страна объединилась в этом мощ­ном: «Дай!», когда исчезли различия в отношениях работни­ков умственного и физического труда к государству, к правительству: «Дай!».

Мы как-то вдруг, в одночасье, осознали: как же плохо мы живем. Раньше, наверное, было легче, ибо про других мы знали лишь, что у них негров линчуют, а мы и рады были, что у нас не линчуют и нет негров.

И в этой ситуации, когда столько повсюду дыр обнару­жилось, когда требуют с помощью ультиматумов, забастовок, кажется некорректным и мое: «Дай!» Но все же есть пробле­ма, при решении которой ждать нельзя, ибо касается она всех и каждого: это положение учителей. Кто-то должен замолвить о них слово. Иначе будет поздно.

Меня выбивает из равновесия, лишает уверенности си­туация, когда уходят из школы мои ученики - сегодняшние учителя. Один пошел в кооператив, морит клопов, тара­канов. Другой стал разнорабочим на стройке: обещают через 5 лет квартиру. Третий - разводит и продает аквариумных рыбок. И никого я не осуждаю за отступничество: они не свободны в своем выборе. Они выросли, у них семьи, дети, они должны кормить их. Перспектив (на благополучие) в любимой работе не видят.

Правда, меня могут поправить: вот скоро будет повы­шение зарплаты учителям...

Конечно, у нас удивительно терпеливый, доверчивый народ. Поразительна вера в то, что завтра будет лучше.

С января 1991 года предполагается повышение зара­ботной платы учителям, причем, значительное: от 40 до 70 процентов. Но значительным все это кажется относительно октября 1990 года. А как все это будет выглядеть в условиях рыночной экономики? Как доходы учителей буду_т соотноситься с галопирующей, сумасшедшей инфляцией? Меня, не скрою, смутили первые действия нового правитель­ства в Литве, стремящегося опередить соседей по дороге к рынку. Там при первых же трудностях сократили на 30 процентов дотации государства на школу. Моментально закрыли школьные библиотеки... Конечно, я понимаю, что подобные меры - временные, разбогатеют - откроют снова. Но легко сломать, строить - трудно. Не получится ли у нас без отработанного, согласованного механизма компенсации не­избежных материальных потерь школы, учительства при пе­реходе к рыночной экономике, того, что мы рискуем поте­рять гораздо больше: свое будущее.

НАПОМНЮ простую истину: бедная школа сегодня -глупое общество завтра. Уповать, надеяться на январское повышение зарплаты - наивно. Улучшится ли жизнь - вот что важно.

Недавно я получил квартиру - маленькую, неудоб­ную, по форме напоминающую комнату во французской бо­гадельне. Долго не было газа, воды. Не работал лифт. В дополнение ко всем этим неприятностям погостили воры: я задержался со сменой замка. Брать было особенно нечего, поэтому взяли, что могли: 3-томную Библию, Коран, библи­отеку восточной литературы... Не этим я был обескуражен (и у воров может быть хороший вкус), а тем, что на столе осталась лежать моя пачка денег. Она оказалась ненужной. Что есть деньги сейчас?

Уровень жизни складывается не из них. Он зависит от того, где человек живет, как питается, как отдыхает, как может одеться...

Давайте посмотрим с этой позиции на учителей. Около четырех тысяч работников народного образования в области нуждаются в улучшении жилищно-бытовых условий. Из них 34 процента проживают в арендованных квартирах. Только в Куйбышеве очередь учителей на жилье - больше 1.200 человек, а каждый год получают квартиры, комнаты около 35 человек. Нетрудно подсчитать, когда подойдет срок для крайних. Почему никому не стыдно перед молодыми учителями, которых «по блату» устраивают жить в общежиях предприятия-шефа и которые проводят там по 10-15-20 своей жизни, не имея возможности выйти замуж, родить ребенка, зато могут ежедневно учить чужих детей добро-v умному? Недавно мне сообщили радостную весть: очень хорошая учительница из 30-й школы Людмила Николаевна Бесперстова на пятом десятке получила 11 метровую кварти­ру! Вот счастье-то!

Я иногда думаю: а что, к примеру, делают учителя летом, во время своего отпуска? Ясно, что поехать, положим, дикарями куда-то на юг они не могут (денег нет). Дачи - не у всех есть.

Остается - руководить детьми в лагерях труда и отдыха, потому что возможность получить путевку в санаторий, на курорт, на базу отдыха - минимальная.

Обеспеченность путевками составляет порядка 3 про­центов, следовательно, учитель второй раз получит путевку через 33 года. Если доживет, конечно.

А куда определяют учителя своих детей на отдых? Раньше у них был свой уютный пионерский лагерь «Волга» - с вековыми кедрами на территории. В самые труд­ные годы бывший директор дома учителя Тамара Альбертов­на Гаврилович истово держалась за этот лагерь, готовя его каждый год к сезону, понимая, как нужен он учителям. За­крыли сейчас этот лагерь. Душа, наверное, не болит ни у кого.

Можно говорить и дальше о проблемах, о трудностях, но зачем? Ответа может просто не быть, а могут ответить, что разработают, мол, целевую программу «Учитеть-2000» и по ней все сделают. Ничего не сделают! Уйдут все «обещалкины» до 2000 года, а другие разработают «программы» до 2025 года...

Прошло время слов. Сегодня нужны конкретные меры с персональной ответственностью советских, профсоюз­ных работников, положивших себе новые оклады и которые, Ответственно, должны отрабатывать получаемое.

Нельзя подталкивать учителей на крайние потому нужен в первую очередь круглый стол с учителем депутатов разных уровней, руководителей предприятий учреждений, педагогов для обсуждения первоочередных мер по стабилизации положения учительства.

Не надо красивых слов, адресованных учителю, о том что он ваяет завтрашний день. Посмотрите на то, что учитель - всегда судьба? От него зависит не только судьба конкретного ребенка, но и покой, благополучие в домах сегодня и в будущем.

УЧИТЕЛЯ мы обычно вспоминаем в праздники или в ненастные дни. В будни - нет. Но это и естественно. Но будни как раз и есть жизнь учителя. Какая она? Приведу примеры из практики выдающейся учительницы - Виктории Самсоновны Исахановой. Она - математик из 63-й школы. Ученики, взявшие ее в Учителя, ездят к ней с Красной Глинки, из Кировского района - отовсюду. Если вы увидите ребятишек, которые сидят в трамваях, автобусах в 6 утра и едут в центр,- знайте: это ученики Исахановой. Вся школа начинает работать с 8 часов, Виктория Самсоновна - с 7, чтобы был у детей их счастливый час, когда талантливые могут порадоваться вместе с учителем решенной трудной задаче, а слабые - пожаловаться на судьбу и получить необхо­димую помощь. И так - каждый день. Ежедневно - 6 уроков. И каких уроков! Мы как-то сняли видеофильм по уроку Иса­хановой в 10-м классе, а потом показали его первокурсни­кам мехмата. «Мы не решим ни одной из этих задач»,-признались студенты. Такой вот уровень. Ее выпускники - и в МГУ, и в МВТУ, и в МИФИ, и в КГУ...

В прошлом году пришли ко мне несколько роди­телей - жаловаться на Викторию Самсоновну - резка. Отчитала отцов, матерей на родительском собрании: «Почему вы мешаете детям учиться? Зачем вы решаете за них задачи? Что вы лезете со своей некомпетентной помощью Неужели мамам не хватает дел на кухне? Папы, лежите на своем диване, смотрите хоккей, но только не мешайте мне. Я знаю математику, а уж как учить ей - в сто раз лучше вас. Оставьте детей мне, не губите их!»

Слушал я пересказ этого монолога, узнавал Исаханову, радовался за ее учеников, за их родителей. Таким и бывает учитель - человек, чувствующий моральную ответственность перед детьми, поверившими ему. И общество наше должно быть заинтересовано, чтобы Виктория Самсоновна Исаханова работала, меньше всего думая о еде, о жилье, об отдыхе. Неприлично выезжать на подвижниках! Исахановы должны думать о добром, о вечном, а не о ценах на петрушку на базаре...

Когда-то великий мечтатель В. И. Ленин надеялся, что учитель у нас будет поставлен на такую высоту, на которой _не стоял, не стоит и стоять не может в буржуазном общес­тве. Не стоит, наверное, говорить пока о таких вещах, потому что результат известен: в ответ на повседневную заботу о себе учитель стал голосовать ногами, уходить из школы.

Сегодня в школах области не хватает более 300 учите­лей. Сколько потребуется завтра?

Но ничего: зато тараканов у нас профессионально морит специалист с высшим образованием. Гарантирует конфиденциальность. Ему можно верить: все же учитель...

«Волжская коммуна», 2 октября 1990 года.

БУМЕРАНГ

...ПОКА был в отпуске, Г. Нечаев, работающий пред­седателем Кировского райисполкома г. Самары, пригрозил подать на меня в суд. И, наверное, подал бы, и, навер­ное, меня бы уже давно осудили, но... лет 5-6 назад. Сегод­ня дела обстоят несколько иначе.

Повод для моего осуждения, похоже, Г. Нечаев считает весьма серьезным: ему не понравился один абзац в статье. «Рай в шалаше, унесенном ветром», которая была опубликована в «Волжской коммуне» в конце июня. В нем упоминалась дача с башенками на Поляне имени Фруц_3е которую все приписывали председателю Кировского полкома, даже бригада строителей. От башенок Г. резко открестился, заявив, что знать не знает, чья это вилла выросла по соседству с его участком... То, что вопрос зде_сь возникал иной, а именно: кто и как получает дачные гектары в черте города? - обиженный председатель райисполко­ма проигнорировал. А он-то и вызвал раздражение. Да такое что и «Волжскому комсомольцу», и «Самарским известиям» заодно досталось, да и всем, кто подрывает авторитет пар­тийных и советских работников.

Мне дорога репутация «Коммуны», вот почему и хочу ответить на письмо председателя Кировского райисполкома, хотя по тону и уровню оно того не стоит. Сначала предыстория...

...Самарский интернат N 9 - несчастливый. Несчастье его было запрограммировано с самого начала, когда сделали его домом для детей, больных туберкулезом, чьих отцов, матерей лишили родительских прав, для детей-сирот. Таких здесь живет больше 200 человек.

Несчастье его началось с того дня, когда разместили его в трехэтажном здании на высоком берегу Волги. Хотели, наверно, как лучше: чтобы дети в красоте волжской жили, чтобы дышали речным воздухом и выздоравливали, чтобы души их в норму приходили... Интернату выделили и сад, где ребятишки могли трудиться, есть свои яблоки прямо с дерева, свою вишню.

И столько охотников оказалось на лакомый кусочек этой самой земли! Сначала один богатый завод попросил «немножко земли на берегу», пообещав построить что-нибудь для интерната. Землю взял. Да и мог ли интернат не дать что-то заводу, который выпускает, говорят, ракеты, работа­ет на оборону? Единственно, что построил завод, - высокий забор, чтобы дети не увидели ни дачи для директора, ни яхт-клуба...

Потом интернат сам нажил себе неприятности, когда решил построить во дворе спортплощадку. Жалко стало детей: у них не было ни беседки, ни качелей, ни турника. Мальчишки не умели подтягиваться.

Педагоги, понимая, что у самих нет ни сил, ни средств, ни материала для строительства простейших спортивных со- пошли по инстанциям с просьбой, полагая, что все лучшее у нас - детям, то их-то, туберкулезных, в не оставят.

Итак, в инстанциях некоторые впервые слушали по 9-й интернат, про его нужды, но слышали свое. На свет появилось распоряжение горисполкома от 19.05.88 г. (N 372): «В течение многих лет данная земельная площадь ис­пользуется не полностью. Так, участок 0,18 га геометрически не вписывается в общее благоустройство территории школы, зарос порослью клена и бурьяна.

Передать земельный участок 0,18 га во временное поль­зование садово-дачному тресту».

Очень непорядочный, согласитесь, документ. Правиль­ный, вероятно, по форме, но издевательский по существу.

И кто же эти счастливые труженики, которые долж­ны были уничтожить бурьян и поросли клена?

Кто-нибудь из тех, чьи дачи снесли под строитель­ство микрорайонов? Нет!

Кто-нибудь из инвалидов, не способных далеко ездить, но нуждающихся в свежем воздухе? Нет!

Кто-нибудь из матерей с 4-5 ребятишками на руках? Нет!

Кто-нибудь из замечательных рабочих, учителей, артис­тов, врачей? Нет, уважаемые читатели!

Это: Г. Нечаев - председатель Кировского райисполко­ма, его заместитель Ю. Едриков (дачу оформили на его отца) и еще один райисполкомовский функционер...

Во мне нет комплекса социальной зависти. Я никому никогда не завидовал, не люблю считать деньги в чужом кармане, ничего не имею против того, чтобы строили красивые дачи, даже двухэтажные, даже из облицовочного кирпича, даже с башенками в сталинском стиле... Но поражает бесцеремонность, с какой люди, обладающие властью, решают свои личные дела. Временщики, они и есть временщики.

Прокуратура города не нашла криминала в действи­ях Г. Нечаева и К°, но я говорю не об уголовной, _а моральной ответственности их. Никто не убедит меня моральности строительства дачи на территории детского ин­терната. Конечно, я понимаю, что у ребенка легко отнять, _и у нас в городе немало организаций, органов разместилось в зданиях бывших школ, детских садов. Г. Нечаев - не пер. вый в этом ряду, к сожалению, думаю, не последний. Поэто­му, вероятно, эти 18 соток (на самом деле от территории интерната отрезали 32 сотки) так бы и прошли незамечен­ными, если бы не пост, который занимает Г. Нечаев. Пост, который ставит человека в труднейшую позицию: он все вре­мя на виду.

Сейчас, к примеру, практически блокирована со всех сторон частными гаражами 41-я школа Самары. Некоторые автовладельцы уже готовы мыть свои машины у школьного крыльца, поставили бочки с бензином, сняли забор, а дети во все инстанции жалуются на Николая Николаевича Кузнецова - зам. председателя комиссии по социальной справедливости Самарского облсовега. Он умудрился поста­вить свой гараж так, что тот открывается как раз на школьную спортплощадку. Теперь и дети, и учителя будут наблюдать, как Н. Н. Кузнецов регулярно ездит защищать соцсправедливость по их территории. Н. Н. Кузнецов, не ма­терится, как другие, на детей, даже не ругается, работает молча, а дети пишут про него. Он - депутат.

Считаю, что каждого рекомендуемого на какой-либо пост в масштабах района ли, города ли, страны ли следует подвергать тестированию, ибо он должен обладать целым набором специфических качеств, без которых спокойно мож­но обойтись на любой другой работе. Среди таких качеств - щепетильность, забота о своей репутации.

Конечно, страшная и странная вещь - власть. Она ставит человека в ситуацию выбора, но не всегда он к этому выбору готов, а следовательно, не свободен. Поэтому власти видят лишь то, что им выгодно, удобно.

Меня настораживает, что в Самарском горсовете некоторые

депутаты не работают на своем производстве по нескольку депутатов - сидят на справках, а зарплата между тем идет. месяц

словно, это кому-то кажется лучше, чем стоять у станка,

водить машину, но люди-то все видят и обсуждают не

конкретного депутата, а говорят о психологии власти, о все­дозволенности.

Естественно, удивляет, что некоторые новые избранники народа рассматривают свой статус как допуск к кор­мушке и, опираясь на новый Закон о депутате, получили такие льготы, за которые несколько лет назад партаппаратчиков сами же морально распяли бы. Речь, вероятно, и в тот момент шла не о борьбе против нарушений социальной спра­ведливости, а о перераспределении благ. Но людям от этого не стало лучше. Какая разница, кто ест твой кусок хлеба? Веры не остается.

Маленькие зарисовки, известные, по-моему, всем:

- когда заседания кабинета министров Великобри­тании длились дольше обычного, прислуга все равно уходила с Даунинг стрит, 10 в 18.00, и Маргарет Тэтчер шла на кухню готовить чай, бутерброды для проголодавшихся муж­чин. Наверно, ей и в голову не приходило задержать повара или горничную...

- когда кто-то из газетчиков узнал, что муж председате­ля германского бундестага Риты Зюсмут несколько раз вос­пользовался ее служебной автомашиной, она с громадным трудом сумела сохранить свой пост...

- когда в конгрессе США обсуждали злоупотребления одного из помощников президента, выразившиеся в том, что тот сочетал служебные командировки со своим отдыхом, Буш, по-моему и по свидетельствам мировой прессы, пере­жил не самые лучшие дни...

Мы привыкли к другому. На самом деле: «Два мира - Две морали».

Я считаю, что за послевоенный период в Самаре самым большим несчастьем стала ликвидация садов и дач горожан на просеках, на Поляне Фрунзе. И не только потому». это были «зеленые легкие города», и не только потому что с дач люди получали урожай, который помогал им продержаться до весны, а потому, прежде всего, что дачи были частью жизни этих людей. На своих маленьких шести сотках люди, замотанные бедностью, очередями, бесправием, чувствовали себя хозяевами и ждали суббот, воскресений как праздника. И вот эту жизнь сломали. Не трагедия ли это? Трагедия! Никто не убедит меня о целесообразности сноса этих дач, ибо никакая целесообразность не оправдает слез старика, которого лишают смысла существования, высе­ляя с клочка земли, где он десятилетиями трудился сам, _а раньше, когда жива была жена, то и жена его трудилась. Трагедия это!

Но трагедия требует хотя бы сочувственного отноше­ния к жертвам ее. Но не куража! А когда слабых выселяют и на их место вселяются сильные, молодые хозяева жизни - это и есть кураж. Это и есть издевательство над людьми. Я думаю, если опубликуют списки тех, кто получил место под дачи на Поляне Фрунзе за последние 5 лет - мы получим ответ на вопрос: «Кто есть кто в Самаре»...

Не думаю, что тем абзацем своей статьи подорвал авто­ритет советского руководителя. Что же это за авторитет тогда? Авторитет не дается и не изымается вместе с до­лжностью. Это ее можно отнять, но невозможно лишить человека авторитета, заслуженного годами честной жизни и _t работы.

...Два часа стоял у злополучной «дачи с башенками» на Поляне им. Фрунзе. Каждого проходящего спрашивал: «Вы не знаете, чья это дача?» (Узнать у рабочих, у шофера подъ­ехавшей зачем-то черной «Волги» было невозможно: молча­ли, как подпольщики. Вот выучка!) И каждый отвечал: «Председателя Кировского исполкома». Это буквально как в андерсеновской сказке. Дача эта принадлежит «генералу от власти», который сегодня в отставке, что сковывает меня. не дает возможности назвать имя. Это не дача Г. Нечаева-Его - чуть в стороне...

Народ, безусловно, нуждается в авторитетной, уважаласти. Это самый большой дефицит сейчас. Народ хочет ять своей власти. Но доверие или есть, или его нет. Как любовь. Если же представитель власти нарушил писанные этические нормы, то потом все грехи будут складывать в его «корзину». Закон бумеранга.

Вероятно, мною допущены в статье какие-то неточности шероховатости, которые дадут основания Г. Нечаеву опять обидеться» на меня. Может, опять захочет подать в суд. Мне бы не хотелось этого. Не потому, что я не выходил на личностный уровень осмысления ситуации, а размышлял проблемой «человек - власть». Не потому, что безумно жаль времени. А потому, что есть и Божий суд...

«Волжская коммуна», 20 октября 1991 года.

СПАСИ НАС, МУДРОСТЬ

ЧЕМ больше времени проходит после тех трех дней августа, тем чаще мы начинаем возвращаться к ним, снова и снова анализировать происшедшее и последовавшее. А я не могу забыть похорон трех погибших. Когда смотрел трансляцию траурного митинга, помню, не покидала мысль о том, как велико будет завтрашнее разочарование после эйфории единства. Победы, торжества имеют, к сожа­лению, свойство кончаться, а потом наступают серые будни, _когда на первый план выходят одежда для ребенка, запасы продуктов на зиму, лекарства для домашних...Лето уже рыло на исходе, а впереди - промозглая осень и страшная своими угрозами голода и холода зима, а чуда, несмотря на всеобщее ожидание его, произойти не могло: страна была в агонии.

Теперь вот заканчивается осень. Она оказалась тяжелее чем ожидалось. Стараешься не думать ни о чем: ни стране, которой не стало, ни о партии, ни о праве, ни о снабжении. Все происходящее кажется пока ирреальным, не­стоящим, потому что похоже на детский, быстро меняющийся калейдоскоп. Оказывается, мы еще не достигли дна пропасти, в которую попала страна. Все еще будет хуже, чем сегодня, хотя представить такое невозможно. Сильно мог бы давать лучик надежды, но его нет. Многие стала терять уверенность. Это, наверное, самое тяжелое.

Вся область обсуждала на днях заявления коллек­тивов некоторых тольяттинских и самарских школ о забастовке. Кое в каких школах прошли учительские бунты. Тут же пришла информация из Кемерова о победе забастовки педагогов. Такого у нас еще не было! Учитель традиционно счи­тался у нас великим немым, т. к. умел терпеть, пожалуй, как никто другой. Терпение учителей кончается. Но поче­му?

Конечно, все это связано с обострением социально-эко­номического положения учительства области и обеспокоен­ностью отсутствием мер по выполнению указа N 1 Пре­зидента России Б. Н. Ельцина «О первоочередных мерах по развитию образования в РСФСР». А каждый прожитый день для учителей нелегок. В области сегодня насчитывается почти 60 тысяч работников народного образования, сред­немесячная зарплата которых не превышает 240 рублей. А прожиточный минимум в октябре был 325 рублей!

Очень медленно решается жилищная проблема учительства. Представьте себе, уважаемые читатели: 4.110 семей учителей по 15-20 лет стоят в очереди на улучшение жилищ­ных условий.

Даже на крупных заводах, где зарплата рабочих намного выше учительской, выделяют дотации на удорожа­ние питания. На учителях - экономят!

Но даже на свою невысокую зарплату не могут учителя приобретать продукты в магазинах по талонам из-за того, что работают в две смены в связи с загруженностью школ и нехваткой кадров.

Как видите, оснований для возмущения у учителей бо­лее чем достаточно. Сегодня проблема уже не в том, чтобы «наш» педагог был поставлен на такую высоту, на какой не стоял, не стоит и стоять не может в буржуазном обществе, а в том, чтобы был обеспечен минимум возможностей, необхо­димый для жизнедеятельности.

Конечно, я понимаю безысходное отчаяние учителей, они требуют «определить заработную плату в 1.500 рублей» (им хочется хоть несколько месяцев прожить спокойно пока инфляция съест эти деньги); выделить женщинам-учительяицам колготки (как нелегко было им, бедолагам, писать об этом: так это унижает).

И конечно, я понимаю, что забастовки учителей не бу­дет.

Не потому, что так воспитаны.

Не потому, что привыкли жить хуже всех и терпеть. А потому, что главным качеством, которое всегда отли­чало российского учителя, был здравый смысл, идущий от знания жизни, от близости к народу. И как стыдно, когда здравым смыслом учителей спекулируют, апеллируют к их сознательности, к их совести, к их ответственности перед детьми. Если бы не эта ответственность, учителя, по-моему, и минуты не раздумывали бы о забастовке. Тем более, они прекрасно понимают, что пока и по указу Б. Н. Ельцина все кончится повышением зарплаты (какое преимуществен­ное выделение жилья, если не выполняются минимальные планы строительства, какие путевки на отдых, если цены неприлично даже произносить?) А что сегодня деньги? Те­перь нам зарплату стали выдавать в банковских упаков­ках. Рублями, но зато 3-4 пачки. Деньги какие-то неприлич­но новые. Их жалко брать в руки, жалко мять, да и все равно мало что можно купить на них...

Наверное, рубли можно напечатать еще и еще. 24 часа в сутки работает печатный станок. Подозреваю, что производительность труда на нем - самая высокая в стране. Никак не могу привыкнуть к новым ценам, к новой зарплате. Стереотипы сильнее меня. Несколько лет назад и представить себе не мог зарплату в 700 рублей. Это было что-то запредельное, потому и ненужное, потому что помню До сих пор 120 рублей, оставшиеся после папы. Он берег их. Се^йчас же получаю свои «кровные», разглядываю их, пытась вызвать «чувство большого удовлетворения» и не получая, потому что ощущаю себя папуасом, радующимся разноцветным стекляшкам, которые выменял у «белого брата», отдав ему золото.

Я получаю разноцветные, с профилем вождя бумажки Отдаю - последние надежды на исправление, улучшение ситуации в стране.

Забастовки учителей не будет потому, что они - самая грамотная категория населения и, конечно, все просчитывают, понимая, что точно такие же претензии, как и они предъявляют и врачи, и инженеры, и работники высшей школы, и библиотекари... Кому сейчас живется весело, воль­готно на Руси? У кого отнять? Где взять? К сожалению, учителя лучше других знают, что ситуация в стране такова что нигде! ничего! ни у кого! нет! Конечно, это особый талант: развалить экономику страны за короткий срок. Но это удалось сделать.

Забастовки не будет, потому что у нас в стране вырос особый тип учителя: с комплексом своей вины за всех и за все. Ребенок получил двойку - учитель виноват. Разбили стекло - виноват опять учитель. Виноват в сережках деся­тиклассницы, в стрижке шестиклассника, в невытертой де­журным доске... Во всем виноват! Но есть, по-моему, то, в чем действительно виноват учитель: в формировании у школьников стойкого отвращения к труду. Учителя молча­ли, когда над детьми издевались, вводя в учебный план предмет ОПТ (общественно полезный труд), когда детей включали в «производительный труд», когда они в школах «овладевали профессией» («волочильщица 2 разряда» - зву­чит?). За молчание, за конформизм рано или поздно прихо­дится платить. Учителя тоже платят: это ведь их вчерашние ученики сегодня на заводах, на фабриках, на полях...

Забастовки учителей не будет. Страшно за последствия ее. Сейчас физически ощущается напряжение в стране, чув­ствуется очень хрупкое равновесие. Достаточно, кажется, маленького камушка, чтобы лавина пришла в движение, сме­тая все на своем пути. Все, в принципе, держится на таю­щем доверии к Борису Николаевичу Ельцину. Я не отношу^сь к числу его сторонников. На выборах голосовал против. ° не согласен с его политикой в отношении КПСС, меня не удовлетворяет его программа реформ. Но народ поверил Б.Н. Ельцину. Во многих педагогических коллективах он – кумир. Эта вера, вероятно, дает учителям силы терпеть. Теперь даже то, что вытерпеть, кажется, невозможно. Учителям ясно, что для того, чтобы остановить демократические процессы, не обязательно бороться против них. Достаточно бытъ в стороне. Забастовка - острейшее оружие против любой власти.

 

Б.Н. Ельцин попросил у народа год на стабилизацию положения в России. Народ этот год дал. И кто возьмет на себя смелость – бросить камень в горы? А дальше - хаос, анархия, кровь. Наверное, Б. Н. Ельцин - очень храбрый человек, если взял на себя ответственность за страну в такой критический момент. Я не верю, что через год сохранится его сегодняшняя популярность, т. к. ему придется проводить очень жесткие меры, но я знаю, что учителя толкать его в спину не будут.

Забота о благополучии общества и государства останав­ливает педагогов от крайних мер.

Но когда общество и государство будут не на словах, а на деле заботиться об учителях?

Учителя сегодня требуют минимума, чтобы иметь воз­можность работать.

Послушайте, о чем они просят:

- гарантирование предоставления жилья: на 100 очеред­ников не менее 5-7 квартир в год;

- обеспечение финансирования строительства индивиду­ального и кооперативного жилья;

- введение дотационных выплат на удорожание пита­ния в размере 50 процентов стоимости обеда;

- получение продуктов питания по талонам-заказам че­рез комбинаты школьного питания или через сеть магази­нов, закрепленных за отделами народного образования;

- обеспечение промышленными товарами первой необхо­димости каждого учителя;

- распространение действия постановления Верхов­ного Совета РСФСР от 1.11.90 г. «О неотложных мерах по Улучшению положения женщин, семьи, охраны материнства

и детства на селе» на учреждения народного образования рабочих поселков области.

И все! И мне было стыдно перечислять требования учителей: настолько они малы. Малости хотят от нас учителя чтобы их услышали! Они не тянут одеяло на себя: им некогда, потому что руками своими они удерживают тот камень, который готов сорваться с горы, а допустить этого нельзя…

 

«Волжская коммуна», 6 ноября 1991 года

 

ИМИТАТОРЫ

«ПЕРЕМЕН мы ждем, перемен...» - поется в известной песне, точно, на наш взгляд, отражающей настроение об­щества. А перемен нет, а если есть - в худшую сторону, Посмотреть со стороны - все в движении. На самом деле - бег на месте. Это, вероятно, оттого, что в обществе научились имитировать «единодушную поддержку», «бурные, продолжи­тельные аплодисменты, переходящие в овацию», «всенарод­ную любовь»... Эти навыки перешли в перестройку, ибо от них не захотели отказываться.

Псевдоперемены в экономике, политике, идеологии, как подушками, обложены со всех сторон модными сегод­ня словами «демократия», «гуманизация», «права челове­ка», «свобода». Через них до живого добраться бывает не­возможно.

Характерна «реформа», которую сотворили в одном из самарских институтов. Еще несколько лет назад было прове­дено большое исследование среди педагогов страны. Обнару­жилось, в частности, что 98 процентов учителей не удовлет­ворены существующей системой повышения квалификации. 98 процентов! Они, безусловно, требовали каких-то дейст­вий...

У нас в Самаре пошли по самому радикальному пути: закрыли областной институт усовершенствования учителей. Он изжил себя. И это действительно так. Но тут же объяви­ли о том, что открывается новый вуз - повышения квалификации

и переподготовки работников народного образования. институт - при нашей бедности, при нехватке всего конечно событие, но его почему-то не заметили ни средства массовой информации, ни даже педагогическая об­щественность.

Нам захотелось восполнить этот пробел, но обнаружилось странное: тот же директор (теперь он - ректор), те же

замы (правда, сейчас они зовутся проректорами и их стало

те же люди, которые десятилетиями учили самарских учителей сами - далекие, к сожалению, от

школы, а многие практически не знающие ее... Хотя, если

внимательнее присмотреться, можно заметить в этих рядах

новичков - отставных сотрудников партаппарата.

Боже упаси, мы вовсе не хотим, чтобы по примеру Чехо-Словакии, бывшие партработники обязательно шли в водопроводчики или сантехники, но все же нас смуща­ет, к примеру, что учить учителей ориентироваться в политической жизни будет А. А. Бубнов. Да, тот самый Алексей Александрович, который в путчевские дни привет­ствовал в телеинтервью ГКЧП.

Каждый волен сметь свое суждение иметь, в том числе и А. А. Бубнов, но примут ли это суждение педагоги?

Школу следует максимально оградить от политических страстей, борений. Дети не должны становиться Гавро-шами. Баррикады - не для них. А тут им предлагают такого поводыря. Странно все это...

У нашего нового института - очень молодой ректор -И. А. Носков. Конечно, молодость - не помеха для занятия высокой должности: у Игоря Александровича – достаточные аналитические способности. Но молодости иной раз при реформировании сложившегося строя вещей не хватает мудрости, потому что нетерпение, ожидание быстрого лучшего результата - не самые надежные помощники. Получить право на свой институт - значит получить право на осуществление своей мечты. Но успела ли созреть мечта? Возьмем для анализа устав ИПК, подготовленный А. Носковым. Задача любого устава предприятия или организации - обеспечение большей административной, юридической самостоятельности. Они же являются главными в уставе ИПК. «Самостоятельность и независимость». Но в

данном случае - от кого? Для чего? За счет чего (кого)? Для кого?

Главное стремление, выраженное в этом Уставе, - _По лучить независимость от той организации, которая «платит деньги» - финансируя ИПК, от главного заказчика – гуно, которое может определять лишь ряд экономических нормативов и показателей, но лишено контрольных, корректирующих функций. Необычно: «кто платит деньги, тот не заказывает музыку...».

Для чего? Считаем, что лишь для бесконтрольного расхо­дования средств и для административного произвола руководства ИПК. Бесконтрольное расходование средств возмож­но: за счет двойной оплаты одной и той же работы (по бюджету и по заказу или договору), за счет различных надба­вок и доплат, за счет произвольно установленных окладов и ставок, за счет продажи продукции, выполненной на средства гуно и присвоенной ИПК (обычно разработки принадлежат тому, кто финансирует их).

Декларируя на словах коллегиальность, устав узакони­вает строго централизованное вертикальное подчинение. Рек­тор принимает и увольняв, назначает проректора и т. д. То есть может непосредственно формировать ученый совет и т. д., что в конечном итоге приводит к единоначальному влия­нию на кадровую и финансовую политику (ее не регули­рует, увы, конечный результат работы). А если учесть, что И. А. Носков практически не знает школы, это насторажи­вает.

Административный произвол заметен и в предполагамой структуре ИПК. Научная работа не является основ­ной деятельностью института, поэтому странно, что вы­сший орган управления - ученый совет, а не совет трудового коллектива или какой-либо другой. Удивляет и наличие 5(!) проректоров, дубль в работе которых неизбежен.

За счет чего? Авторы устава предполагают, что обеспечат монополию ИПК в подготовке и переподготовке кадров в Самарской области. Налицо стремление обязать большую часть учителей проходить переподготовку только в ИПК, но всe возможно?

За счет кого? За счет гуно, гороно, районе, ибо монополия позволит диктовать свои условия: как финансовые, так и свянные с уровнем глубиной и содержанием переподготовки.Для кого? Как ни обидно признание - для руководства ИПК и его ближайшего окружения, которое формируется министрацией. И дело тут не в конкретных личностях. Сам механизм функционирования ИПК, заложенный в уставе, приведет к групповщине и самоуправству.

Институт повышения квалификации учителей будет «съедать» из средств народного образования 1 миллион 413 тысяч 900 рублей. Конечно, это не деньги по нынешним вре­менам, если не считать, что они взяты у школы: со строи­тельства новых зданий, приобретения инвентаря, возможного повышения зарплаты педагогам... От этих денег школа осо­бенно не разбогатеет, но кто скажет, что мы бедные, если можем позволить себе непродуманную трату полутора мил­лионов рублей?

От переименования названия суть бесплодного заведе­ния не изменилась. Мы полагаем нецелесообразной эту пе­релицовку «тришкина кафтана», эти крыловские «пересаживания»... Институт усовершенствования (повышения квали­фикации) учителей должен быть закрыт. Он не оправдывает себя. Это ясно. На его месте должен быть создан единый методический центр на хозрасчетной основе. Деньги на повы­шение квалификации, как в любом цивилизованном общест­ве, должны быть в руках заказчика - у школ. Им следует срочно передать все фонды.

Они и будут заказывать курсы, семинары по своему желанию. А методический центр должен работать на заказах, следовательно, бороться за заказчика качеством своей продукции» своих услуг. И, кстати, в ИПК достаточно прекрасных методистов.

Но в любом случае выбирать должен учитель! Учите­ля не надо подгонять. Стремление к совершенству - в его крови. Предела совершенствованию нет и быть не может. Но каждый должен работать над собой так, как он хочет и как может. Он должен быть свободен в выборе содержания, форы повышения своей квалификации. Может, правы руководите­ли народного образования в Израиле, которые дают через каждые 5 лет учителю творческий отпуск (оплачив