Коммуникация, единство человечества

Карл Теодор Ясперс (1883-1969 гг.) не был профессиональным историком. В юности он решил пойти по стопам отца-юриста и поступил на юридический факультет Гейдельбергского университета, однако через три семестра перевелся на медицинский факультет и успешно окончил его в 1908 г., получив диплом врача-психиатра и степень доктора медицины, после чего несколько лет проработал в психиатрической клинике. В 1913 г. Ясперс получил вторую докторскую степень (по психологии), оставил работу в клинике и стал преподавать психологию в alma mater. Первый серьезный научный труд Ясперса назывался «Общая психопатология». Философские идеи в творчестве Ясперса появляются в конце 10-х гг., а в 1921 г. он получает кафедру философии в Гейдельбергском университете. В 1932 г. Ясперс издает трехтомник «Философия», в 1938 г. появляется его работа «Экзистенциальная философия». Так Карлу Ясперсу «посчастливилось стать классиком сразу двух наук – философии и психиатрии»[249].

Изучение психологии человека, его мировоззрения и экзистенции привело философа к размышлениям о смысле человеческой жизни и – шире – о смысле человеческой истории в целом. Итогом стало появление таких работ, как «Духовная ситуация эпохи» (1931 г.), «Философская вера» (1948 г.), «Истоки истории и ее цель» (1949 г.).

Вполне логично, что у истока всех историософских идей Ясперса стоит человек. Именно переворот в сознании человека вызвал к жизни «осевое время» – начало мировой истории. Коммуникационные процессы между отдельными индивидуумами и их сообществами обусловили трансляцию идей, появившихся в «осевое время», явились движущей силой истории. Наконец, конечный смысл исторического процесса заключается в достижении единства человечества[250].

Будучи религиозным мыслителем, Ясперс в целом следует христианской концепции истории: «Все мы, люди, происходим от Адама, все мы связаны родством, созданы Богом по образу и подобию Его»[251]. Вместе с тем он далеко не буквально воспринимает текст Библии, признавая, что «библейское ограничение во времени – 6000-летнее существование мира – устранено»[252]. Не забывает Ясперс и о нехристианских культурах, ибо христианство не есть «вера всего человечества», и в этом плане всеобщая история не должна сводиться к истории Запада.

Ключевым понятием историософии Ясперса выступает «осевое время» (нем. Achsenzeit). В отличие от теории культурных типов, созданной Н.Я. Данилевским, развитой сначала О. Шпенглером, а позднее – А.Дж. Тойнби, в концепции Ясперса делается акцент на том, что человечество имеет единое происхождение и единый путь развития.

«Осевое время» – это философско-историческая категория, введенная Ясперсом как средство осмысления единства истории[253]. Вместе с тем «осевое время» выступает как один из этапов истории человечества в целом. Согласно разработанной Ясперсом периодизации, истории предшествует так называемая «прометеевская эпоха». Это доистория, когда человек только становится человеком, у него появляется речь, он начинает изготавливать орудия труда и пользоваться огнем[254].

На смену «прометеевской эпохе» приходят «великие исторические культуры древности». «Это, во-первых, шумеро-вавилонская и египетская культуры и эгейский мир с 4000 г. до н.э.[255]; во-вторых,... доарийская культура долины Инда III тысячелетия (связанная с Шумером); в-третьих,... архаический мир Китая II тысячелетия до н.э.»[256]. Чертами, присущими «великим культурам», являются письменность и «техническая рационализация». Событиями, ознаменовавшими начало человеческой истории, являются изобретение письменности, сооружение ирригационных систем, возникновение народов, осознающих свое единство, с общим языком, общей культурой и общими мифами и – позже – создание мировых империй.

Собственно «осевое время» охватывает период с 800 по 200 гг. до н.э. По словам Ясперса, «в это время происходит много необычайного. В Китае жили тогда Конфуций и Лао-цзы, возникли все направления китайской философии, мыслили Мо-цзы, Чжуан-цзы, Ле-цзы и бесчисленное множество других. В Индии возникли Упанишады, жил Будда…в Иране Заратустра учил о мире, где идет борьба добра со злом; в Палестине выступали пророки …в Греции – это время Гомера, философов Парменида, Гераклита, Платона, трагиков, Фукидида и Архимеда. Все то, что связано с этими именами, возникло почти одновременно в течение немногих столетий в Китае, Индии и на Западе независимо друг от друга. Новое, возникшее в эту эпоху в трех упомянутых культурах, сводится к тому, что человек осознает бытие в целом, самого себя и свои границы. Перед ним открывается ужас мира и собственная беспомощность. Стоя над пропастью, он ставит радикальные вопросы, требует освобождения и спасения»[257].

В эпоху «осевого времени» были разработаны основные категории, которыми мы мыслим по сей день, заложены основы мировых религий, и сегодня определяющих жизнь людей. Во всех направлениях совершался переход к универсальности.

В отличие от Гегеля, считавшего «осью мировой истории» рождение Христа[258], Ясперс связывает эту ось с датой 500 г. до н.э., когда «произошел самый резкий поворот в истории, и появился человек такого типа, какой сохранился и по сей день»[259].

«Осевое время» имеет не только временные, но и пространственные рамки. Первоначально ограниченное тремя регионами (Ближний Восток, Индия, Китай), в дальнейшем оно распространяется и на другие народы. Прикосновение к идеям «осевого времени», восприятие этих идей знаменует начало вхождения народа в орбиту всемирной истории. Те же народы, которые остались в стороне, замерли в своем развитии на первобытном уровне.

В наибольшей степени восприимчивыми к духу «осевого времени» оказались по прошествии примерно 2000 лет на Западе – германцы и славяне, на Востоке – японцы, сиамцы и малайцы. Речь при этом идет не о возвращении к идеям «осевого времени», а о «новом посвящении», которое происходит в процессе интерпретации, преобразования духовных основ, заложенных в «осевое время»[260].

Западный мир развивался неравномерно; его история – это история провалов и скачков[261]. «По временам Запад так глубоко погружался в пучины своего бытия, что гибель его могла показаться неизбежной»[262]. Следует отметить, что Средневековье как этап истории человечества получило в мировой науке неоднозначную оценку. Н.А. Бердяев вслед за итальянскими гуманистами называл Средние века «ночной эпохой всемирной истории»[263]. В этом смысле Средние века – это яма между Античностью и возникшим на осколках греческо-римской цивилизации Возрождением. С другой стороны, специально-исторические исследования доказывают обратное: утверждение капитализма и сопутствующих ему идей «впервые фиксируется как раз там, где античное наследие практически не ощущалось, – в Нидерландах, Англии и Шотландии»[264].

К концу Средневековья относится начало «великого прорыва». «Замечательные духовные творения Европы 1500 - 1800 гг., перед которыми блекнут достижения науки и техники, – творения. Микеланджело, Рафаэля, Леонардо, Шекспира, Рембрандта, Гете, Спинозы, Канта, Баха, Моцарта – заставляют нас сопоставить европейскую культуру с осевым временем две с половиной тысячи лет тому назад. Следует ли видеть в этом более близком нам времени вторую ось истории человечества?»[265]

По мнению Ясперса, это не только вторая ось, но и вторичная. Идеи «второй оси» достигают большой широты и глубины, но лишь за счет возвышения над идеями «первой оси», подобно тому так карлики, стоящие на плечах великанов, видят дальше их. Это непосредственная историческая основа западного мира, однако она никогда «не питалась только своими соками, подвергалась сильным искажениям и извращениям и терпела их»[266]. Ее роль неизмеримо велика, но велика лишь для Европы; основой всего человечества «вторая ось» стать не может.

XX век разбил вдребезги притязания Запада на мировое господство. Ясперс, бывший свидетелем национально-освободительного движения на Востоке, которое зародилось в годы Второй мировой войны и во многом определило лицо послевоенного мира, сумел предугадать появление на международной арене новых игроков – Индии и Китая. По его словам, «эти громадные массы людей с их глубокими уникальными традициями станут важной составной частью человечества совместно со всеми другими народами, которые, будучи втянуты в нынешнюю преображенную сферу человеческого бытия, ищут свой путь»[267].

Дальнейшее развитие человечества будет обусловлено прогрессом науки и техники. По мнению Ясперса, современная наука универсальна по своему духу, она проникает во все сферы человеческого бытия, выявляя всесторонние связи и отношения, не оставляя вне своего внимания даже то, что кажется на первый взгляд случайным и несущественным. Техника помогает человеку освободиться от власти природы, преобразовать окружающую среду, облегчает и делает эффективным труд, способствует обмену информацией и усиливает процессы коммуникации[268].

Грядущая техническая эпоха, четвертая по счету, станет одновременно и новой прометеевской эпохой, и трамплином для второго «осевого времени». Если старая, доисторическая прометеевская эпоха была связана с возникновением речи, орудий труда, умением пользоваться огнем, то современной научно-технической эпохе свойственны аналогичные процессы, только на более высоком уровне: создание принципиально новых информационных и других технологий, открытие новых источников энергии. Новая прометеевская эпоха подготавливает возникновение в будущем великих культур, значение которых аналогично значению великих культур древности. Новые великие культуры, в свою очередь, заложат основы для второго осевого времени.

В человеческой истории оказывается, таким образом, как бы два дыхания. Первое идет от прометеевской эпохи через великие культуры древности к осевому времени со всеми его последствиями. Второе начинается с эпохи науки и техники, со второй прометеевской эпохи в истории человечества и, возможно, приведет к новому, еще далекому и невидимому второму осевому времени, к подлинному становлению человека[269].

Понятие «осевого времени» у Ясперса тесно связано с идеей единства мировой истории человечества. «... Если мы не хотим, чтобы история распалась для нас на ряд случайностей, на бесцельное появление и исчезновение, на множество ложных путей, которые никуда не ведут, то от идеи единства в истории отказаться нельзя. Вопрос заключается в том, как постигнуть это единство»[270].

Единство мировой истории – это смысл и цель исторического процесса. «Единство истории и ее смысл нерасторжимы. Он [Ясперс – А.Г.] подчеркивает, что история, не имеющая единства, не может иметь и смысла. С другой стороны, именно смысл, внутренне определяющий всю историю, сообщает ей единство. Наконец, единство – уже как единство человечества – выступает у философа и в качестве самого смысла мирового исторического процесса. Смысл истории подразумевает и цель истории, которая предстает как реализация этого смысла. История, как неоднократно говорит Ясперс, совершается между истоками и целью. Причем истоки и цель связаны и взаимно обусловливают друг друга»[271].

Научно доказать эту уверенность невозможно, единство истории может быть только предметом веры. «Эти истоки и эта цель нам неизвестны, во всяком случае в виде достоверного знания. Они ощутимы лишь в мерцании многозначных символов. Наше существование ограничено ими. В философском осмыслении мы пытаемся приблизиться к тому и другому, к истокам и к цели»[272].

Ось истории, ее смысл и цель, на первый взгляд, создают такую конструкцию, в которой ясно просматривается финал человеческой истории – слияние всех народов воедино. «Однако Ясперс прорывает этот горизонт. Он вводит элементы, делающие его концепцию и более гибкой, и собственно экзистенциалистической, и в той или иной мере противоречивой. Это элементы неопределенности. Философ подчеркивает, что история не завершена и для человека таковой пребудет всегда»[273]. Такой образ истории направлен на преодоление телеологизма классической историософии[274].

Исторический процесс для Ясперса – это беспрерывное преобразование условий, знания, содержания в их непосредственном явлении, но такое преобразование, при котором возможно и необходимо отношение всего ко всему, связь традиций, всеобщая коммуникация[275].

Коммуникации Ясперс придает большое значение: «Из отношения человека к человеку, во внимании друг к другу, в разговорах, в коммуникации вырастает видение истинного и пробуждается непреложное»[276]. Беспредельная коммуникация есть путь к обнаружению истины.

Коммуникация культур и национальностей является, по мнению Ясперса, важнейшим в современной ситуации средством предотвращения столкновений. Коммуникация противостоит претензиям на исключительность, ей претит любая нетерпимость (кроме одной: «нетерпимость против нетерпимости»)[277].

Ответ на вопрос о возможности глобальной коммуникации Ясперс находит в феномене «философской веры», которая впервые появляется в эпоху «осевого времени» и представляет собой сократовское знание о незнании. Философская вера, не в пример религиозной, является общей для людей независимо от того, носителями какой культуры они являются, и поэтому объединяет, а не разъединяет их.

И все же единение человечества, осуществляемое путем коммуникации, – это идеальная цель, к которой можно и нужно стремиться, но которую нельзя достичь. «Единство истории как полное единение человечества никогда не будет завершено. История замкнута между истоками и целью, в ней действует идея единства. Человек идет своим великим историческим путем, но не завершает его в реализованной конечной цели. Единство человека – граница истории. А это значит: достигнутое завершенное единство было бы концом истории. История – движение под знаком единства, подчиненное представлениям и идеям единства»[278].

Специфическое сочетание неопределенности и недостижимости конечной цели истории Ясперс выводит из несовершенной, непрерывно меняющейся природы человека, принципиальной невозможности создать раз и навсегда данную совокупность идей, понятий и смыслов. Такова суть экзистенциальной историософии Ясперса, живо полемизирующей с четко очерченными, логически выверенными схемами Гегеля, Данилевского, Шпенглера.

3.4. ИНФОРМАЦИОННОЕ ОБЩЕСТВО В РОССИИ: