Мне тяжело и горько писать тебе сегодня, но два дня назад я не мог тебе написать.

Снова мне приходится повторять это горькое слово «неудача». Но жив я, как и Бог жив, и та ночь не может длиться бесконечно долго, а человек, изо всех сил стремящиеся совершить Его волю, не может постоянно жить в поражении.

Я попытаюсь пойти в другом направлении. Воистину; я готов к этому и надеюсь пробиться сквозь тьму, хотя ночь оказалась настолько долгой, что я иногда сомневаюсь, возможно ли это. С этой надеждой я готов умереть, но мне кажется, что уже много раз был на пороге смерти. Я с трудом справлялся и продолжаю справляться с этим бременем; и «мои ноги уже готовы были свернуть» на путь сомнения, страха, греха и смерти: ибо таков путь богоотступника, забывшего Господа. Но Он хранил меня.

...Торговля спиртными напитками растет с каждым днем. Законы принятые для того чтобы ограничить ее, открыто игнорируются. Пороки, преступления, болезни и нищета умножаются в ужасающих пропорциях. О, какие я видел печальные и трагические сцены! Твое сердце сжалось бы от боли при виде их. Страшно подумать, что подобное постоянно повторяется в жизни десятков тысяч семей.

О, каким томительным оказалось дм меня это время с того дня, как я последний раз виделся с тобой. Я один в этом большом холодном городе, где провел самые скорбные часы своей жизни. Волнения о тебе и наших детях, которых я так люблю; страхи за наше будущее в этой неопределенной жизни; сомнения в правильности своих поступков в прошлом; постоянно возникающие вопросы о том, почему Бог допускает эти огненные испытания; борьба со зловещими реалиями настоящего времени, его нищетой и слабостью, с моей бедностью и, нередко, обычным голодом — все эти и другие тяготы на протяжении последних нескольких месяцев стали моими спутниками. Ты помнишь день, когда у меня осталось шесть долларов на неделю? А ведь это больше, чем было у меня две недели назад. Когда я потратил их, то оказался без гроша до вчерашнего дня. Я решил, что лучше умру, чем снова попрошу денег у г-на Д. или у кого бы то ни было другого, и жил лишь тем, что питался в доме доктора Т., когда он приглашал меня в гости, или в доме г-на С., издателя христианской литературы, с которым я хорошо знаком. До вчерашнего дня я ел в среднем реже одного раза в день, и временами мне приходилось проводить по сорок восемь часов вообще без какой-либо пищи... Я очень похудел, немного побледнел, и на голове у меня добавилось седых волос. Причиной этому, несомненно, стал мой вынужденный пост, вдобавок к моим горьким мыслям и разочарованиям».

 

Несмотря на эти печальные строки, письмо Доуи не заканчивается на ноте отчаяния — в нем громко звучит слово веры. Его дух согбен, но не сломлен, и он вдохновляет жену верить Господу и еще больше приблизиться к Нему.

 

«Возможно, мы находимся гораздо ближе к наступлению «полуночи», чем нам кажется, и скоро услышим полуночный крик: «Идите, встречайте Его!» Будем же готовы к этому. Будем же поддерживать огонь в наших светильниках, чтобы наши жизни сияли для Господа и наполнялись Божьим Духом... О, как ужасно представлять себе эту долгую ночь, тьму, стоны и скрежет зубов, отвергнутых Богом людей, оставшихся без свадебных одежд, и думать о том, что многие из наших друзей будут связаны по рукам и ногам и выброшены во тьму внешнюю.

Бог знает меня, и Он знает, что (несмотря на мои промахи, ошибки и грехи, которые Он простил) я преданно служу моему Господу и Спасителю и остаюсь верен своей любви к каждой человеческой душе, за которую Он отдал жизнь.

Не унывай, ибо грядет утро нового дня. Мне не страшно жить, ибо жизнь не таит для нас горькой чаши, а если даже и так, то любовь Бога подсластит ее, ибо теперь я могу уповать на Него больше, чем когда бы то ни было, и с уверенностью могу сказать: «Я убежден, что ни смерть, ни жизнь, ни ангелы, ни начальства, ни силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, никакая другая тварь не смогут отлучить меня от любви Божьей во Христе Иисусе Господе нашем...»

На этом я заканчиваю. Я сильно засиделся ночью и начинаю уставать. Молись за меня с еще большей верой. Не ужасайся моим скорбям. Бог покажет, что тем самым Он хочет прославить тебя. Да благословит тебя Господь и сохранит».

В этом письме говорилось еще о многом, и нам особенно хотелось включить в эту книгу отрывки из письма, где он трогательно интересуется тем, как идут дела у его детей, но сделать это нам не позволяет место.

В этот период невозможно увидеть в Джоне Александре Доуи того Доуи, который появится на сиене спустя десять лет. У Бога был Свой план... Однако молодому человеку, находящемуся на грани отчаяния, было тогда очень трудно понять, что Бог преподает уроки, необходимые для того, чтобы подготовиться к величайшему служению, которое ему предстояло совершить. Но он размышлял, молился, надеялся и, возможно, начинал смутно понимать, каким будет служение, к которому его ведет Бог.

Неудивительно, что физические немощи Доуи заставляли его размышлять о божественном исцелении. Среди всех своих испытаний и неудач он не мог забыть то сияющее мгновение, когда он пережил настоящий триумф веры — во время чудовищной эпидемии, уничтожавшей целые семьи в его церкви, когда в течение всего нескольких недель ему пришлось присутствовать при погребении более сорока человек — членов семей, составлявших его приход. Тогда он получил откровение о том, что Христос является Целителем людей, а сатана — их осквернителем, посылающим немощи и болезни. Вдохновленный, исполненный огнем веры, он вступил в войну с дьяволом и победил (как уже говорилось, за оставшееся время эпидемии в его церкви больше не умер ни один человек).

С того момента, когда Джон Александр Доуи убедился в реальности божественного исцеления, Бог начал готовить восстановление в Церкви служения освобождения, которое Он учредил Своим великим поручением и от участия в котором Церковь, к сожалению, отказалась. После эпидемии молодой Доуи продолжал молиться за больных. Тогда он еще не был готов начать служение исцеления, но несмотря на это, относился к нему как к особому служению, которое Бог дает человеку в экстренной ситуации. В течение шести лет молодой человек продолжал следовать по более привычному для него пути религиозных реформаторов, в основном применяя традиционные методы. Проповедуя на открытом воздухе и со своей кафедры, он вел непримиримую борьбу с грехом, требовал запретить торговлю спиртными напитками, обличал пороки и беззакония, изыскивая пути осуществления реформ, одним из которых было участие в политической жизни страны. Но, несмотря на его самые ревностные усилия, постоянное самопожертвование и самоотверженность, не было похоже, что он близок к успеху. Наоборот — казалось, что со всех сторон его постигают неудачи, и само провидение не дает ему приблизиться к цели. «Настанет ли конец этим испытаниям и разочарованиям?» — задавался вопросом молодой человек.

А провидение, как будто с насмешкой отвечая на его вопрос, послало его семье беду, превосходящую все, что он до этого переживал. Как было в случае с Божьим рабом Иовом, смертная тень нависла над его домом. Д-р Доуи всегда отличался большой любовью к детям и больше всех он любил свою младшую дочку Джини, которая родилась спустя год или два после Глэдстоуна. Она была милым ребенком, дарившем всем свои улыбки. Но малышка постоянно болела, и ее хрупкое здоровье было причиной беспокойства родителей. Однако они никогда не думали, что проблема может оказаться настолько серьезной, и надеялись, что со временем девочка поправится и окрепнет. Но ангел смерти находился к ней ближе, чем они думали. Однажды, после одной двух недель болезни, этот страшный посланник вошел в их дом и унес маленькую Джини. Спустя несколько дней убитые горем родители положили свое сокровище в могилу на близлежащем кладбище. В письме, написанном к другу через несколько дней после этого события, Доуи описал подробности трагического происшествия.

 

«Дорогой друг.

Снова я стою над открытой могилой, отложив в сторону одеяния моего ангелочка, чей дух упорхнул от меня на заре воскресного дня. Я с трудом осознаю происходящее: ибо все случилось столь внезапно и неожиданно; но мы с моей дорогой женой склоняемся в смирении, хотя и продолжаем скорбеть.

Когда мы вернулись из Сиднея, то обнаружили, что Глэдди почти полностью поправился, а две наши младшие дочери выглядели здоровыми. Маленькая Джини — наш ангелок — особенно радовалась нашему приезду. Она обнимала и подолгу целовала нас. На следующий день, в пятницу, она гуляла по дому и выглядела совершенно здоровой. Наши сердца радовались при виде ее милого, сияющего личика и счастливой улыбки. В тот вечер, однако, мы заметили одно или два маленьких пятнышка на ее лице, похожие на краснуху, и на следующий день, в субботу, она много спала — этот день выдался очень жарким.

Вечером она казалась очень бодрой, и когда пришло время пить чай, я увидел ее сидящей на коленях у нашей горничной, которая кормила ее. Я зажег лампу в столовой, поскольку уже смеркалось, и когда свет наполнил комнату, она засмеялась и захлопала в ладоши.

Я сказал: «Мой ангелок, папа рад видеть тебя счастливой и бодрой». Она посмотрела на Этти и улыбнулась. Затем мы уселись, и едва начали пить чай, как г-жа Доуи, сидевшая рядом с ней, сказала: «Иди сюда, Доуи, и посмотри на глаза Джини». Я тотчас подошел и увидел, что она лежит без сознания в судорогах. Я сразу же взял ее на руки и стал молить Господа о том, чтобы судороги прекратились. Мне почудилось, будто чей-то голос ответил мне: «Да, судороги прекратятся, но Господь сейчас заберет ее».

Затем я позвал г-жу Доуи и пересказал этот ответ. Вскоре судороги действительно прекратились, а наша крошка лежала на кровати в полном изнеможении. Во избежание расследования причин смерти, я послал за жившим по соседству врачом, который пришел к такому же выводу, что и я: произошло кровоизлияние в мозг, и нет надежды на поправку. С того момента она спала, временами открывая глаза и иногда тяжело вздыхая, но совершенно безболезненно. Около четырех часов утра в воскресенье настал конец. Она широко открыла глаза, которые в то мгновение сияли какой-то неземной красотой, посмотрела на лица невидимых ангелов, и без единого вздоха нежный дух оставил ее тело, чтобы вечно пребывать с Господом. Солнечные лучи увидели лишь прекрасное мраморно-белое тело с аккуратно сложенными на груди руками. Ее маленькое личико, обрамленное темными локонами, опускавшимися к ее широким распрямившимся бровям, было умиротворенным и безмятежным. Когда же воскресные гимны зазвучали на земле, она пела свою песню в присутствии Царя царей — там, где не бывает ночи, но вечно длится день.

С последнего воскресенья на земле стало одним ангелом меньше, но на небесах одним прибавилось. Мы потеряли своего самого чистого и святого ребенка — наши сердца ранены и кровоточат, и в какой-то степени свет померк для нас. Но небо стало к нам ближе, Христос стал ближе, и наша дорогая девочка ушла туда, где мы однажды встретим ее со всеми близкими, ушедшими до нас, и никогда уже не расстанемся. Мы знаем, где ее искать, и хотя душа скорбит, мы можем радоваться, ибо с нашим ребенком все в порядке».

 

Глава 11

 

Свет надежды

 

Год. 1882 оказался самым тяжелым годом и жизни Доуи. Но именно тогда начали появляться проблески надежды. Как раз в это время Джон Александр Доуи, наконец-то, начал понимать сущность своего будущего служения. Но это понимание пришло лишь после того, как Бог закрыл для него все прочие пути. В плане финансов он по-прежнему находился в бедственном состоянии. Только Армия Спасения, маленькая группа, сама испытывающая трудности, пригласила его к себе, но она немногим могла ему помочь, так как сама нуждалась в помощи.

В то время, согласно Божьему замыслу, Доуи получил приглашение на временную службу от церкви в Коллингвуде на период отсутствия преподобного Чербери, взявшего продолжительный отпуск по причине чрезмерной физической усталости. Если у Доуи когда-то и должно было возникнуть искушение стать осторожнее в словах и не подвергать опасности свое и без того неустойчивое финансовое состояние, то сейчас это был именно такой случай. Но, по-видимому, такие факторы никогда не оказывали ни малейшего влияния на порядок действий Джона Александра Доуи. Очень скоро он обнаружил расслабленное духовное состояние у подавляющего большинства членов церкви. На кафедру допускались духовно не возрожденные люди из движения трезвости, и духовная жизнь прихожан была на очень низком уровне. Ознакомившись с ситуацией, Доуи стал применять решительные меры для исправления положения дел, хотя прекрасно понимал, что служители этой церкви, вероятнее всего, отнесутся без понимания к его бескомпромиссной борьбе с грехом. Вскоре он столкнулся с недружелюбным и даже враждебным отношением членов совета церкви, хотя многие прихожане одобряли его действия в борьбе со злом. Во всяком случае, пока он служил этому собранию верующих, то старался поддерживать в нем высокий уровень праведности. Однако с возвращением преподобного Чербери Доуи сразу же пришлось оставить кафедру.

Д-р Доуи вынашивал планы строительства независимой церкви в городе Мельбурн. Интересно отметить: он решил, что в этой церкви будет узаконено и будет регулярно практиковаться служение божественного исцеления. Дело в том, что Бог уже давно работал над Доуи в этой области, и теперь в его душе была глубокая убежденность в том, что это служение должно стать важной частью работы новой церкви. Мы не станем уделять время и место описанию обстоятельств, сопутствующих строительству церкви. Достаточно будет сказать, что дьявол всеми возможными способами старался помешать служению Доуи. Друзья подводили его, обещания нарушались, планы срывались, но шаг за шагом Бог открывал ему путь, и служение исцеления, которое со временем принесло Доуи мировую известность, началось. В феврале 1883 года д-р Доуи организовал Свободную Христианскую церковь, а в 1884 году строительство здания было завершено. С тех пор каждый год в феврале он проводил общее собрание церкви, на котором вспоминал начало своего служения божественного исцеления.

Служение исцеления дало ему власть, которой у него не было ранее. Несмотря на яростную оппозицию, Джон Александр Доуи рано осознал, что его служение имеет феноменальный рост. Прежде чем сатане удалось расстроить его планы и свести их на нет, Доуи увидел, что даже самые яростные атаки дьявола не в состоянии остановить его работу, стремительный успех которой стал возможен благодаря чудесам исцеления.

 

 

Одни из первых чудес

Мы не можем здесь рассказать обо всех чудесных случаях исцеления, имевших место в мельбурнской Скинии, но стоит упомянуть об одном из первых — исцеление г-жи Люси Паркер от слепоты. На протяжении двух лет и девяти месяцев она находилась под наблюдением лучших хирургов Мельбурна. Раковая опухоль на глазу лишила ее зрения, и в течение многих месяцев ее левый глаз был совершенно слеп. У врачей уже не осталось никакой надежды на выздоровление.

Г-жа Паркер должна была вот-вот родить ребенка, и лечащий врач, д-р Рэй. сообщил ее мужу, что она может умереть при родах, если не раньше. Ее душевные муки были ужасными. Будучи еще молодой женщиной и имея большую семью и любящего мужа, она страстно хотела жить. А, кроме того, неся активное служение в церкви, она хотела оставаться полезной в служении Богу. Услышав об одном замечательном исцелении, случившемся в мельбурнской Скинии, она пришла к д-ру Доуи. Он возложил на нее руки и помолился.

Раковая опухоль лопнула, и ее содержимое вылилось в два носовых платка. Отек сошел, и рана затянулась. Открыв глаз, г-жа Паркер сразу же смогла все отлично видеть.

Раковая опухоль в ее теле исчезла, и через несколько месяцев г-жа Паркер стала счастливой матерью здорового ребенка. Этот случай исцеления получил широкую огласку в местных газетах и никогда никем не оспаривался. Благодаря таким чудесам, служение Доуи стало известным во всей Австралии.

В другом случае в больнице Альфреда лежал юноша, состояние здоровья которого было очень тяжелым. Он был болен туберкулезом костей и не мог ходить. Этот парень был сильно истошен физически, поэтому, несмотря на шестнадцатилетний возраст, его приходилось переносить с места на место. Однажды ему в руки попал один из трактатов Доуи. и когда родители юноши его прочли, то уже не могли успокоиться, пока не доставили своего сына в церковь. Они сказали д-ру Доуи, что их мальчик «ожидает исцеления этим вечером». Поговорив с юношей и приведя его ко Христу, д-р Доуи помолился за него, велел подняться с постели, поставить ноги на пол и встать на них. Сделав это, тот закричал: «О, слава Богу, я исцелен, я исцелен!»

Мать юноши, бедная, измотанная и уставшая женщина, воскликнула от радости: «О, Артур, ты исцелен? Мальчик мой, ты исцелен?» Он ответил: «Да, мама, я исцелен». Сделав несколько шагов, он сказал: «Я думаю, что смогу бегать», — и с этими словами юноша начал бегать по проходам между рядами в церкви.

Этот парень вернулся в больницу и свидетельствовал о том, что Господь сделал для него. Вскоре многие молодые люди из этой больницы, страдающие различными болезнями, стали приходить на служения в церковь и чудесным образом получать исцеления.

 

 

Глава 12