Страны со значительным еврейским населением

В странах со значительным еврейским населением очевидно, что присутствие этнической массы, имеющей свои традиции, свои школы, свой собственный язык, создает особую гражданскую проблему и проблему благосостояния государства. Подобная проблема существует в такой стране, как Польша, которая некогда с почетом приняла евреев, привлекла их в различные сферы деятельности, чтобы они образовали средний класс ремесленников и коммерсантов; их участие было значительным и в национальной культуре Польши. В большей или меньшей степени ситуация осложняется, когда еврейское население, уже длительное время живущее в стране, увеличивается за счет притока новых иммигрантов. Но цифры, которые польские и румынские антисемиты приводят относительно недавней иммиграции, кажутся сильно завышенными. Как бы то ни было, эта проблема существует; она является не чем иным, как частным случаем проблемы национальных меньшинств, решение которой в современной Европе часто оказывается слишком жестоким. В некоторых ситуациях, особенно когда евреи противятся условиям политического convivium[540], эта проблема может вызвать сильное раздражение.

Но я полагаю, что антисемитизм делает невозможным какое бы то ни было преодоление конкретных затруднений. При этом не только искажаются фактические данные, но и уничтожаются условия для решения проблем, поскольку эти особые решения возможны лишь в атмосфере взаимопонимания и сотрудничества. Антисемитский пафос разрушает предварительные нравственные условия с двух сторон: с одной стороны, — сам по себе, с другой — злобой и протестом, возникающими в качестве ответной реакции, так что ожесточение и непонимание, как и взаимные нападки, беспрепятственно нарастают с той и с другой стороны.

Антисемитизм, даже так называемый политический антисемитизм, о котором мы в данный момент говорили, вместо политических решений политических проблем не дает ничего, кроме иллюзорных решений этих проблем, иллюзорных самих по себе. Это — чрезвычайные законы и меры преследования, вынуждающие или стремящиеся вынудить евреев к массовой эмиграции, в других обстоятельствах невозможной. Государство не только признает свою жизненную слабость, прибегая к обструкции определенных слоев населения, которые оно не в состоянии включить в общественную деятельность, но при этом оно подготавливает трудности завтрашнего дня, так как снижается внутренняя энергия, положительная работа которой должна была бы преодолеть кризисы. Применяемая в подобных кризисных ситуациях хирургия не только не асептична, но, зараженная ненавистью и несправедливостью, лишь создает видимость помощи.

Так называемый политический антисемитизм оправдывает эти иллюзорные решения аргументами, которые лишены разумного основания, но оказывают огромное эмоциональное воздействие, само собой переходящее в расовый антисемитизм. Действительно, если в начале нападки были лишь против евреев, иммигрировавших недавно, то затем они стали распространяться и на евреев, давно живущих в стране, и на ассимилированных евреев, даже на обратившихся евреев, короче говоря, на евреев как таковых, против которых и был в конце концов использован расистский миф. Скажем несколько слов о тех доводах, которые антисемитская пропаганда пытается распространить повсюду.

Утверждается, что евреи захватывают ряд доходных профессий, в частности так называемые свободные профессии. Значит надо их изгнать! Это составит существенный процент подлежащих устранению конкурентов. Следует, однако, опасаться, как бы на их месте не оказались другие конкуренты, появившиеся из отвратительного кишения самой нееврейской части человечества, и как бы они не создали угрозу своим плачевным существованием вашему честно заработанному куску хлеба, вашему внутреннему чувству справедливости и бескорыстия, духовным и западным гуманистическим ценностям. Впрочем, совершенно ясно, что евреям, если не иметь в виду, что все они должны умереть с голоду, приходится как-то зарабатывать себе на жизнь, и само собой разумеется, что их особенно много в тех профессиях, которые им больше всего подходят. Всякий извинит естественное раздражение против удачливых конкурентов, если оно остается в пределах разумного, но когда возникает ненависть — это уже ненависть к клану, который возвысился. Повсюду, где будут евреи, кому-то покажется, что их слишком много. На самом же деле то, в чем им отказывают, это — право на жизнь.

Оставим в стороне свободные соглашения, которые при истинно органичном, плюралистическом режиме могли быть заключены с еврейской общиной. Если вы хотите освободить от скопления евреев профессии, о которых идет речь, лучше всего было бы предпринять усилия, чтобы преградить им путь, проявив больший ум и упорство в работе, чем евреи, борясь с их злоупотреблениями, какими бы они ни были, с помощью справедливой профессиональной организации свободной конкуренции.

Так, соревнование между евреями и неевреями спровоцировало бы повышение уровня культуры, в то время как средство, куда более унизительное для неевреев, нежели для евреев, призывающее к грубой практике nutnerus clausus — ограниченного числа (если не numerus nullus — числа нулевого), само по себе приводит к снижению этого уровня.

Кроме того, как утверждают, евреи занимаются ростовщичеством, скупкой, торговлей женщинами, порнографической литературой, а также являются злостными совратителями местного населения, в то время, как доморощенные романисты, отделы происшествий крупных ежедневных газет и судебный журнал рассказывают нам о христианском рвении и всевозможных добродетелях. Евреи ответственны за аморальность, выплескивающуюся на людей через печать и прессу. Евреи занимаются преступной политической деятельностью (естественно, коммунистической; присутствие большого числа евреев в рядах правоэкстремистских террористических организаций еще не было разоблачено).

Сказать: «Это все евреи», — очень естественно для человека, особенно для писателя или бизнесмена, с которыми один или два еврея сыграли злую шутку, или для человека, который заметил на своем пути среди плохо ассимилировавшихся личностей несколько персонажей с семитским профилем. Часто человеку проще сказать не один еврей, или три еврея, или десять евреев, с которыми я имел дело, оказались такими или иными, но сказать евреи (в мире 16 млн. евреев) — тот ли, другой — все равно — евреи. Это очень просто, но очень неразумно.

Подобная манера обобщать приводит к самым худшим софизмам. «Евреи», утверждают антисемиты, совершают такие-то и такие-то преступные деяния. Какой смысл приписывать всей общине индивидуальные ошибки некоторых ее членов? Однако если такие социальные бедствия, как ростовщичество в некоторых аграрных странах, в силу исторических условий этих стран, можно поставить в вину в основном евреям, то в других социальных бедах, в которых антисемитская пропаганда обвиняет «евреев», неевреи оказываются их сильными соперниками, не говоря уже о таких категориях социальных бедствий, как алкоголизм, вооруженные нападения и т. д., в которых они решительно затмевают евреев. Это не евреи, это — некоторые евреи, так же, как и некоторые неевреи, творящие зло. Для чего обременять свою совесть, нарушая в отношении евреев элементарные требования законов и цивилизованной жизни? Социальный организм должен энергично защищать себя от болезней, которые делаются привычным состоянием, таких, как клеветническая и продажная пресса или оглупляющие публикации, способствующие одичанию людей! Единственный эффективный метод — обуздывать, при необходимости даже драконовскими законами, преступления и злоупотребления, кем бы виновный ни был, но не карать массу невинных людей за преступления и злоупотребления, совершенные некоторыми из их братьев или даже вовсе не их братьями. Желающие совершить преступления найдутся всегда, даже если бы истребили всех евреев.

И наконец, что касается пропаганды ложных идей и ложных нравственных правил, то так ли «очевидно», что за это ответственны одни «евреи» (некоторые евреи). Хорошо известно, что это не так и что в абсолютном значении неевреи вносят гораздо больший вклад в подобную деятельность, нежели евреи. Господин Юлиус Штрайхер и проповедники погромов не евреи, и они являют собой мощное опровержение своих же собственных положений, вменяющих в вину еврейской расе все бедствия рода человеческого. Господа Розенберг и Гитлер, господа Гога и Куза не евреи. Ленин, как и Сталин, не был евреем. Сам господин Селин не еврей, хотя и кажется, что он совершил путешествие на край ночи только затем, чтобы обнаружить «Протоколы Сионских мудрецов», помещенные в грязный мрак царской охранкой.

Приписать евреям грехи большевизма, отождествить иудаизм с коммунизмом, вот классическая тема гитлеровской пропаганды, которая иногда приписывается, так же и католицизму; вот тема, развиваемая со строгой последовательностью антисемитами всех стран. Я совершенно не верю, что еврейский дух, который сильные мира сего упрекают в анархической горячке свободы, мог бы легко принять коммунистический конформизм. Что действительно верно, так это то, что часть еврейской молодежи в некоторых странах была принуждена к революционному экстремизму угрозой преследований. В этом случае главные виновники — те, кто сделал их жизнь невыносимой. Как правило, главная ответственность за основные беспорядки лежит на лживых стражах порядка, евреях и неевреях, которые, систематически предпочитая несправедливость беспорядку, основывают порядок на фундаментальном беспорядке, который вначале невидим, но при котором сам принцип порядка и Творец природы отвергаются.

В той же степени и даже больше, чем антисемиты (гнев которых обрушивается как раз на бедных евреев), мы ненавидим всевластие банков и финансов, принадлежат ли они евреям или неевреям, так же как и всевластие денег. В этом проявляется материалистическое устройство и дух современного мира, вызывающие в нас ужас. И кто бы ни были эти люди, евреи или неевреи, причем неевреев намного больше, они оказываются безвинно вовлеченными в эти бесчеловечные структуры. Более того, мы знаем, что значительная масса евреев не сделалась ни банкирами, ни финансистами, но гражданами, которые борются со всеми формами городской нищеты.

Мы не склонны недооценивать всей тяжести огромных экономических трудностей нашего времени и общего экономического кризиса нашей цивилизации. Но мы говорим, что не изгнание евреев, а преобразование экономических и социальных структур, являющихся реальной причиной этих трудностей и этого кризиса, сможет уврачевать их. Антисемитизм, к несчастью, отвлекает людей от реальных усилий, которые от них требуются, отвлекает от истинных причин бедствий, коренящихся как в нашем эгоистическом и лживом сердце, так в социальных структурах, основой которых является низменная мораль. Антисемитизм уводит людей от истинных причин бедствий, чтобы настроить их против других людей, против невинной толпы, подобно тому, как терпящий бедствие экипаж вместо того, чтобы сражаться со стихией, решил бы выбросить за борт часть команды, опасаясь, что они вцепятся друг другу в глотку и подожгут корабль, на который рассеянное человечество совершает посадку.

Немецкая трагедия

Я говорил о так называемом политическом антисемитизме и той почве, на которой он произрастает в некоторых странах с сильным еврейским национальным меньшинством. На самом деле, именно заразительный пример немецкого расизма в течение многих лет видоизменял, усиливал и демонизировал конфликт в этих странах.

Немецкий народ, патетический и несчастный, тоскующий по единодушию, тоже был вовлечен в историческую драму, к которой любой, кто способен сочувствовать другому, не может остаться равнодушным. Зачем он позволил увлечь себя одной из тех магических мелодий, против которых оказался беззащитным, и сегодня, попирая евреев и христиан, отправляется на поиски самого себя и своей судьбы? Но здесь не место говорить в подробностях об этой драме. Я буду говорить лишь о том, что относится к евреям: верно ли, как пишет Артур Руппин и как об этом более резко говорил Карл Маркс, что есть своего рода близость между еврейским и капиталистическим авантюризмом и что еврейство не устраивается нигде лучше, как именно в капиталистической цивилизации?[541]Если, с другой стороны, верно, что Германия, особенно послевоенная Германия, является европейской страной, которая лучше других узнала пагубную эйфорию и помутнение разума, выбитого из колеи капитализма, то становится менее удивительным тот парадокс, что не там, где евреи были отделены, а там, где они ассимилировались, сущностно ассимилировались в немецкую общину, вплоть до того, что стали играть главную роль в немецкой культуре и литературе, иногда забывая о еврейском народе и горестях Израиля, именно там неслыханная буря ненависти неожиданно поднялась против них, как если бы это было неким разочарованием в себе самой, которое современная Германия стремилась наказать в них — изумленном козле отпущения, кричавшем напрасно: но я жил лишь для немецкой мощи и для немецкого духа, я не любил никого, кроме вас, немецкого величия и немецкой силы, служащих цивилизации, брошенной целиком на завоевание власти!

Когда цивилизация отличается мощной и вместе с тем нездоровой промышленностью и все проникнуто духом современного капитализма, после ужасного военного поражения происходит общее нравственное падение и страшное материальное обнищание беднейших классов, и это происходит в народе, в котором были развиты и концентрировались все яды унижений; и когда перед лицом революционной коммунистической катастрофы, к которой вела внутренняя логика данной цивилизации, не найдя и даже не пытаясь искать внутренние движущие силы существенно нового порядка, она предпочла другую революционную катастрофу, которая хотя и спасла государство, но потеряла при этом все остальное, неудивительно, что, приняв отныне основной образ правления, при котором иллюзия, миф и престиж подменяют и затем уничтожают, как при воздействии черной магии, истинное лицо и истинные причины событий, данная цивилизация инстинктивно избирает антиеврейский миф, дающий возможность столь нелепым образом объяснить все беды истории и свалить на виновных во всем бремя своей тревоги и дурных воспоминаний.

Если те замечания, которые я только что сделал, верны, следует задуматься о том, что отношение Германии к евреям в стране более сложное, чем кажется. Так как ни те, ни другая не изменились, я говорю о существенном и о реально существующем. Преследуемые, униженные, страшно угнетенные, немецкие евреи все же в большинстве своем продолжают дорожить Германией, по крайней мере Германией XIX в. И когда они плачут на реках Вавилонских, то они вспоминают не Сион, но Берлин до фюрера, Берлин великой капиталистической авантюры и великолепные беседы с князем мира сего, который еще не надел коричневую рубашку расистской жестокости. С другой стороны, гитлеровская Германия, стремясь избавиться от Израиля, вместила все худшее, что было в Израиле, я имею в виду то чувство расовой гордости, которое присуще некоторым недуховным евреям и является натуралистическим извращением сверхъестественной идеи Божественного избранничества. Расисты остаются распространителями Ветхого Завета, как коммунисты — Нового. Именно из Священного Писания евреев расистами была взята и искажена идея расовой предопределенности народа Божьего; коммунисты же почерпнули из Евангелия, извратив ее, идею всеобщей человеческой свободы и братства.

Поймите правильно то, что я сейчас сказал. Я не упрекаю немецких евреев (как кое-кто делал совершенно некстати), что они не воспользовались нацистским преследованием, чтобы обратиться в христианство. Я лишь отмечаю, что они не подражали своим предкам времен пророков, не расслышали крика их страданий, чтобы обратиться к своему Богу и вспомнить о своих истоках — Аврааме, Исааке и Иакове. В ответ на ужасное бедствие, которое обрушил на евреев немецкий расизм, ничего иного, кроме справедливых жалоб и возмущений, сопровождаемых призывом к американцам бойкотировать немецкие товары, и обращения к международной гуманистической литературе не последовало ни в Германии, ни за ее пределами. Но то движение сердца, которое позволяет проникнуть в тайные глубины истории, то возрождение духовных сил, перед которыми преследователи не могут устоять и всегда заканчивают тем, что обнаруживают свое подлинное лицо: немного соломы и кровавое месиво… Израиль, удивленный и словно парализованный своим рационализмом, осмелится ли и впредь доверять этой силе?

И евреи, и христиане при этом оказываются странным образом связанными. Размышляя о состоянии дел в Германии перед 1933 г., как не задаться вопросом, не было ли в этой стране, как и в других странах, но с гораздо более быстрыми трагическими последствиями, не было ли в ней недостатка в простом человеческом сострадании, в том элементарном сострадании, о катастрофической нехватке которого в наше время недавно говорилось.

Имея своего рода привилегию Божественного усыновления, не продолжали ли и евреи, и христиане слишком спокойно заниматься своими делами, земными и небесными, не видя при этом рядом с собой искаженные болью лица людей и мира и держась подальше от нищеты этих людей и мира?

В итоге обнажилось новое лицо, мрачное лицо в человеке, пылающее языческой нощью. Я не хочу говорить обо всем этом, не выразив чувства восхищения и братской любви христианам Германии, католикам и протестантам, которые, как и евреи, страдают от преследований, но смело противостоят всем опасностям, чтобы защитить одновременно и Евангелие, и Ветхий Завет от богохульного неистовства. Общинность приводит и христиан, и евреев к осознанию глубинной связи, действующей между ними, объединяющей всех людей, за рамками доктрины и образа жизни, как это имело место по крайней мере в ранней общине, созидавшей всех своих членов по образу Божию. Будущее покажет, что человеческая история сможет извлечь из такого опыта.

Но на этой конфереиции темой обсуждения являются евреи. Именно на них прежде всего расистские неоязычники испытали силу своих ударов. Их горячее желание, без сомнения, по возможности изгнать всех евреев за пределы границ. Но так как достичь этого им не удается, они решили лишить евреев политического существования, заключив их в гораздо более жестокое гетто, нежели средневековое, так как сейчас разница не в вере и религии, к чему человеческая свобода и благодать Божия уже «привыкли», но это — непоправимое различие крови, разделяюще людей. И вот мы оказываемся лицом к лицу с расистским антисемитизмом. Для его самооправдания недостаточно, чтобы евреи были народом или расой в этико-историческом смысле, необходимо, чтобы они были расой в биологическом и антропологическом смысле слова, и в то же самое время необходимо, чтобы расизм стал мировой концепцией, наукой и религией.

По правде говоря, евреи не есть раса в биологическом смысле слова. Известно, что при современном состоянии человечества в нем не существует чистых рас в смысле каких-то значительных групп, и даже тех, кто с этой точки зрения наиболее предпочтителен; евреи тем более не составляют исключения: в ходе истории смешение крови в них было столь же ощутимым, как и в других народах. Выдающиеся ученые утверждали, что для современного человечества расовая идея не отвечает какой-либо анатомо-физиологической реальности, какой-либо общности «крови», но соответствует лишь типовой «ментальности», определяемой историческими и социальными условиями; ее значимость базируется в гораздо большей степени на чрезвычайно сложных исторических (психо-этико-социологических) задачах, которые прояснялись по ходу дела, чем на врожденных наследственных чертах.

Это не значит, что следует отрицать существование характеров или важность такой науки, как генетика, но сами характеры сильно перемешались в этническом водовороте в течение многих веков; они образуют лишь материальный элемент, совершенно непригодный для обоснования ценностной дискриминации людей и для того, чтобы разрушить видовое единство человечества.

С научной точки зрения расизм представляет собой своего рода политическое отклонение антропологии, служащее для создания практического критерия немецкой национальной общины.

В философском и религиозном смысле трудно не увидеть в расизме одну из наихудших материалистических шуток человека. Заявить, как это было в Нюрнберге в 1933 г., что существует «гораздо большая дистанция между наиболее низкими формами, еще называемыми человеческими, и нашими высшими расами, нежели между самым низшим человеком и самыми развитыми обезьянами»; заявить подобное не есть лишь философский абсурд, это также оскорбление христианской религии, которая, утверждая духовное начало и бессмертие человеческой души и проповедуя братскую любовь между людьми любой расы и любого состояния и уча, что Христос умер ради спасения всех, утверждает вместе с тем природное единство рода человеческого, его существенную разницу с животными и равенство всех людей в праве называться детьми Божиими.

Иногда говорят, да и я только что упоминал это слово, что расизм — это неоязычество, и оно оскорбляет тех язычников, которые не впали в столь жестокий материализм. Культ крови, так называемое предопределение (в реальности — проводник первородного греха и всех разделений, основанием которых он является), — это то, что противоположно в своей основе христианскому культу искупительной и животворящей Крови воплощенного Слова, посредством которой все люди, не отвергшие милость Божью, приведены к сверхъестественному единству «народа» Божьего и к сыновству Богу.

С социальной и культурной точек зрения расизм низводит и унижает до невероятной степени разум, мысль, науку и искусство, отныне подчиненные плоти и крови, и уводит от их естественной «вселенскости». Среди всех форм варварства, сегодня угрожающих людям, расизм приносит наиболее бесчеловечную и безнадежную в самой себе форму, и, как я только что отметил, он делит людей на категории и обрекает на биологическую фатальность, от которой не позволяют убежать никакие действия по освобождению от нее.

2. Богословское значение рассеяния Израиля

Пора перейти ко второй части данного доклада и прежде всего к вопросу о рассеянии Израиля, рассматриваемом в его богословском значении. Как я писал в недавнем обзоре[542], из которого я приведу здесь несколько страниц[543], каковы бы ни были экономические, политические, культурные формы, внешне прикрывающие проблему рассеяния Израиля среди других народов всегда существует и остается реальностью тайна сакрального порядка, об основных положениях которой an. Павел говорит нам кратко и возвышенно в своем Послании к Римлянам.

Если в этой аудитории есть евреи, они поймут, что я в рамках христианских представлений пытаюсь что-то понять в истории их народа. Они знают, что, согласно ап. Павлу, мы, христиане из язычников, были привиты к маслине, предназначенной для Израиля, на место тех ветвей, которые не узнали Мессию, провозглашенного пророками. Таким образом, мы стали людьми, обратившимися к Богу Израилеву, к истинному Богу, Которого знал Израиль, и к Сыну, Которого он не признал. Так, христианство есть полнота и сверхъестественное осуществление иудаизма.

Призвание Израиля

Ап. Павел говорил, что желал бы сам быть отлученным за своих братьев по плоти, так велика его любовь к ним, за «израильтян, которым принадлежит усыновление, и слава, и заветы, и законоположение, и богослужение, и обетования, и их отцы, и от них Христос по плоти»[544], — «ибо если отвержение их — примирение мира, то что будет принятие, как не жизнь из мертвых?»[545]«ибо не хочу оставить вас, братия, — продолжает апостол, — в неведении о тайне сей, — чтобы вы не мечтали о себе, — что ожесточение произошло в Израиле отчасти, до времени, пока войдет полное число язычников; и так весь Израиль спасется… В отношении к благовестию, они враги ради вас; а в отношении к избранию, возлюбленные Божии ради отцов. Ибо дары и призвание Божие непреложны. Как и вы некогда были непослушны Богу, а ныне помилованы, так и они теперь непослушны для помилования вас, чтобы и сами они были помилованы. Ибо всех заключил Бог в непослушание, чтобы всех помиловать»[546].

От начала Израиль являет собой тайну: тайну того же порядка, что и тайна мира, и тайна Церкви, и в сердцевине — тайна Искупления. Следует сказать, что, если ап. Павел прав, в этом случае то, что называют еврейской проблемой, не имеет подлинного решения. Я понимаю это так, что прежде будет великое объединение, провозглашенное апостолом, которое будет подобно воскресению из мертвых.

Есть сверхчеловеческие отношения между Израилем и миром, как и между Церковью и миром. Только с учетом этих трех понятий, хотя они и загадочны, я могу выразить некоторые идеи относительно тайны Израиля. Такая своего рода обратная аналогия с Церковью здесь мне кажется единственной путеводной нитью. Церковь, как вы знаете, не обычное религиозное учреждение. Согласно учению Церкви о ней самой, она есть таинственное тело, в котором для выполнения Божественного задания живые связи соединяют людей между собой и с Богом; Церковь — это мистическое тело Христа. Израиль, хотя и в другом смысле, своего рода corpus mysticum, мистическое тело; еврейская мысль сама осознает это. Эрих Калер в своей работе «Israël unter den Vôlkern» энергично настаивает на этой точке зрения. Связующая сила, обеспечивающая единство Израиля, это не связь плоти и крови или этико-историческая общность; это сакральная и сверхисторическая связующая сила, сила обетования и ностальгии, но не обладания. В глазах христианина, который помнит, что обетования Божии непреложны, Израиль продолжает свою священную миссию, но в потемках мира сего, по какой-то глубинной причине, предпочитая ее миссии Бога. Израиль, как и Церковь, в мире, но не от мира сего; со дня его падения, когда предводители Израиля выбрали мир сей, он оказался связанным с миром, оказался пленником и жертвой этого мира, который он любит, но которому не принадлежит, никогда не будет принадлежать и не может быть его частью. Вот так в христианской перспективе нам открывается тайна Израиля.

Причастность к мистическому телу есть причастность к земной Надежде. Израиль страстно надеется, и взыскует, и жаждет пришествия Бога в мир, Царства Божия на земле. Он жаждет справедливости во времени, в природном мире, в городе, и эта жажда вечна, сверхъестественна и нерациональна.

Так же как и мир, и история мира, Израиль и его действие в мире являют собой двойственную реальность. И желание обладать абсолютом в этом мире может принимать любые формы, одни из которых — благие, другие же — дурные. Отсюда следует, что при удивительной сложности типических характеров, существующих в Израиле, причем в избытке как в хороших, так и в дурных проявления, всегда найдутся поводы как возвеличить, так и унизить Израиль. Пеги говорил: «Антисемиты рассуждают о евреях. Я предупреждаю, что собираюсь высказаться грубовато, но антисемиты совсем не знают евреев… Они снова утверждают, что хорошо знают этот народ. В то время как на его коже нет ни единой клеточки, которая бы не страдала, где не было бы застарелого ушиба или давней контузии, ноющей боли или воспоминания о ноющей боли, шрама, раны, следа от удара с Востока или с Запада».

Проблема не в том, чтобы осознать, симпатичны вам евреи или нет (это вопрос темперамента), но в том, чтобы понять, имеют ли они право на всеобщую справедливость и на общее человеческое братство. Если бы люди могли переносить друг друга лишь при условии отсутствия взаимных претензий, все провинции любой страны непрестанно бы воевали. Впрочем, самое забавное, что заявления антисемитов об их прекрасном отношении к тем евреям, с которыми они лично знакомы, и чувство ненависти ко всем евреям, которое они считают своим священным долгом, так или иначе являются признанием тайны Израиля — предмета нашего размышления.

Но каково же это призвание Израиля, длящееся во тьме, о котором мы только что говорили? Прежде всего, это — призвание свидетельствовать о Священном Писании. Но более того, в то время как Церковь предназначена для дела сверхъестественного и сверхвременного искупления мира, Израилю же, как нам кажется, определено в рамках временной истории и своих собственных конечных целей дело земной активации людской массы мира. И здесь Израиль, который не от мира, оказывается в самой глубине основ мира, чтобы его раздражать, ожесточать, приводить в движение. Как инородное тело, как активизирующий фермент, введенный в массу, Израиль не оставляет мир в покое, он мешает ему спать, он учит мир быть недовольным собой и беспокойным. Так как мир безбожен, Израиль стимулирует ход истории.

Духовная сущность антисемитизма

Высказанные соображения объясняют, как мне кажется, кое-что в духовной сущности антисемитизма.

Можно назвать различные частные причины антисемитизма, начиная с чувства ненависти к иностранцу, естественному для какой-либо социальной группы, до религиозной ненависти, увы! И эти две причины могут объединяться. Кроме того, многочисленные неудобства, доставляемые некоторыми из прибывших иммигрантов, камуфлируют более глубокие корни ненависти. Если мир ненавидит евреев, то это потому, что он явно ощущает, что евреи всегда останутся для него сверхъестественными чужаками; мир ненавидит их любовь к Абсолюту и для мира невыносимо побуждение к духовному действию, вызываемое евреями. Таково призвание Израиля, которое мир ненавидит. Ненависть мира — это слава Израиля, как и слава христиан, живущих верою. Но что касается христиан, то они знают, что Мессия уже победил мир.

Так, ненависть к евреям и ненависть к христианам имеет одно и то же основание, она вызвана их отказом от мира, который не хочет быть раненым ни ранами Адама, ни ранами Мессии, ни шипами Израиля в его движении в истории, ни крестом Иисуса ради жизни вечной. Все хорошо так, как есть, нет нужды ни в благодати, ни в преображении, можно получить блаженство в своей собственной природе. Это не христианская надежда на Бога-Помощника, не еврейское упование на земле, это — лишь надежда на животную жизнь и ее глубинную силу, своего рода сакральную, демоническую, когда она овладевает человеческим существом, считающим себя обманутым посланниками Абсолюта.

Расистский теллуризм является антисемитским и антихристианским. Коммунистический атеизм не есть антисемитский, ему достаточно быть универсально богоборческим. Как в первом, так и во втором прорывается наружу тот же самый абсолютный натурализм, то же самое отвращение ко всякой аскетичности и трансцендентальности; мистическая жизнь мира, готовая героически раскрыться, любое мистическое тело, существующее вне мира сего, должны быть отвергнуты как таковые.

Низкопоклонство перед миром не привлекает французов. Когда они теряют голову, они все-таки продолжают поклоняться богине Разума. По этой причине, как мне кажется, они никогда не были убежденными антисемитами. Они высмеивают евреев, как и священников, но настоящая антисемитская мания редко переходит у нас рамки экзальтированной мелкобуржуазной идеологии. Я не принимаю во внимание пропаганду, имеющую место в определенных кругах в настоящее время, мне она кажется искусственной. Кто хорошо знает французскую молодежь, и в частности, ту французскую католическую молодежь, которая готова с таким рвением служить общему благу, и тех представителей J. О. С.[547], которым вы аплодировали здесь в прошлую субботу, эти люди верят, что молодежь никогда не встанет ни на какой другой путь, кроме пути свободы, великодушия и разума.

Евреи и христиане

Удалось ли нам отразить некую патетику положения, в котором находится еврейский народ? Удалось ли нам объяснить, каким образом Израиль, который, зачастую вопреки своему желанию и нередко в противоречивых формах проявляет материалистический мессианизм, отражающий темную сторону призвания к абсолюту, все же с рвением, с умом и с удивительным динамизмом свидетельствует о сверхъестественном в глубинах человеческой истории? Отсюда — конфликты и напряжения, которые под всякого рода личинами не могут не существовать между Израилем и другими народами.

Наивно думать, что это напряжение может полностью исчезнуть. Причина тому — низменное чувство — одно из тех низменных чувств, которые естественны животной природе человека (будь он араб, сам происшедший от Сима, или славянин, или латинянин, или германец). Лишь одно христианство, если оно поистине живое, может избавить людей от желания покончить с этой проблемой путем антисемитского насилия: открытого или политически смягченного преследования. Единственный путь — принять это состояние напряжения и разрешать его в каждом конкретном случае, но не в ненависти, а в согласии с тем, что любовь требует от каждого, чтобы он быстро примирился со своим соперником, пока он на пути с ним, и в осознании того, что «все согрешили и имеют нужду в милости Божьей», omnes quidem peccaverunt et egent gloria Dei. «История евреев, — говорил Леон Блуа, — это преграда в истории человечества, вроде плотины на реке для повышения ее уровня».

В духовном плане драма любви между Израилем и его Богом разрешится (если мы верим ап. Павлу) лишь примирением Синагоги и Церкви. Во временном плане, несмотря на то, что до сих пор нет полноценного решения проблемы Израиля, существуют, однако, частичные или предварительные решения и частичные ответы, поиск которых присущ политической мудрости. Эти поиски продолжались в течение многих веков испытаний.

Наш период истории для еврейского народа — век возрастающих трудностей. В экономической сфере утрата свободного соревнования, приход к власти режимов автаркии и государственного капитализма наносят страшный удар по трудовой деятельности евреев. Опубликованные недавно исследования об экономическом положении евреев в мире сообщают о возрастающей пауперизации масс еврейского населения.

В плане политическом и нравственном, развитие различных видов тоталитаризма, рассматривающих нонконформиста как биологического противника временного сообщества, угрожает естественному стремлению евреев к независимости и свободе.

В духовном плане появление новых небывалой жестокости форм язычества означает неизбежный конфликт (уже чудовищным образом начавшийся) с народом, который издавна в среде язычников героически свидетельствовал о святости личного и трансцендентного Бога.

Я склонен верить, что, если время одержит верх над заблуждениями и злом, угнетающими его сегодня, и достигнет того, что учреди/Г порядок новой, в большей степени соответствующей достоинству человека, цивилизации, в этом случае плюралистические и вместе с тем персоналистские решения, которые по необходимости возобладают при таком порядке, будут характеризоваться также попытками урегулировать еврейский вопрос в соответствии с данной исторической обстановкой.

Как бы то ни было, нам кажется, что если сейчас мы обратимся к христианам, которые сами были привиты к маслине Израиля, то именно они должны по-братски смотреть (и, как говорит ап. Павел, не без трепета за самих себя) на людей, втянутых в еврейскую трагедию. Христиане вполне могут оказаться антисемитами, такое случается довольно часто. Но для них это возможно только в качестве подчинения духу мира сего, но не христианскому духу.

Много исторических ошибок у невнимательных или пылких авторов возникает из-за смешения в средневековой цивилизации церковных понятий и понятий сакрально организованного временного града, в котором земные интересы и все добро и зло социальной жизни человека погружены в религию. Если мы вернемся к истокам, то увидим, что в секулярной цивилизации режим гетто (не будем говорить о драме марранов или об испанской инквизиции) дал повод проявиться худшим страстям и антисемитским эксцессам, но Церковь как таковая, если не считать отдельных священников, не ответст