Глава 3. Полезные нравоучения.

Когда Нельсон объявился на рабочем месте, Миллера ещё не было. Глянув его расписание, юноша подумал, что тот уже на деловой встрече, но спустя несколько минут Миллер объявился в компании. Вид его ужаснул омегу: тёмные мешки под глазами, припухшее лицо явно свидетельствовало о том, что он не выспался, волосы в ужасном беспорядке, а костюм, некогда сидевший на альфе идеально, был потрёпан. Нельсон неуверенно поздоровался и, не желая привлекать к себе внимания, окунулся в работу с головой. А Миллер проскочил по коридору, заметно пряча глаза.

— Отмените все назначенные на сегодня встречи и перенесите их на несколько дней позже, — ничего более не пояснив, мужчина скрылся за дверью.

Нельсон, после того, как альфа зашёл в кабинет, облегчённо выдохнул, радуясь, что тот не вызвал его к себе и не заставил писать объяснительную, а ещё хуже объяснять всё устно. Закралась мысль о том, что Гай ничего не рассказал.

Всё утро ни один, ни другой не покидали своих рабочих мест, невольно стараясь не попадаться друг другу на глаза. Первый не хотел смотреть в глаза, а второй боялся где-нибудь накосячить. Нельсону было интересно, когда Миллер узнает всю его подноготную. Что там будет о нём, о его брате, друзьях, связях? Юноша не представлял, какую информацию о нём можно собрать, не пообщавшись лично с ним.

В обед к Миллеру решил заглянуть Гай. Проходя мимо Нельсона, мужчина, добродушно улыбаясь, подмигнул юноше и зашёл в кабинет. Зная, что их встреча затянется, Нельсон позволил себе сходить за чашкой бодрящего крепкого кофе с целью немного успокоиться. «Если Гай вчера ничего ему не сказал, то сейчас точно расскажет».

— Вы меня не ждали, а я пришёл! — Гай, как всегда, был весел и уселся напротив Миллера на черный кожаный диван. — Что-то ты выглядишь неважно. Впрочем, как и твой секретарь, — Гай широко улыбнулся. — Копируете друг друга даже в мелочах! Два сапога пара, честное слово, — растягивая последние слова, Гай даже не намекал, а говорил прямым текстом на очевидную схожесть своего приятеля и его подчинённого.

— Да, помолчи ты уже, — вяло буркнул Миллер. — Голова и так раскалывается. Я уже и не помню, когда мне было так паршиво утром в последний раз.

— И что послужило причиной такого опьянения?

— Давно не отдыхал, знаешь ли! — Миллер нервно глянул на Гая, отчего тот спрятал улыбку и посерьёзнел.

— Что ты решил?

— Не знаю, — встав с кресла, Миллер медленно подошёл к окну, но не смотрел в него. — Поверить в невинность этого юнца весьма трудно…

— Скажи, что не хочешь признаться себе в том, что подло поступил! Самолюбие и гордость задеты, так? — Миллер в ответ только тяжело выдохнул. Хотел что-то возразить, но смолк, толком не начав. — Послушай ты, наконец, меня. Нельсон хороший парень. Я уверен, что он тебе симпатичен. Даже не возражай! То, что между вами было, со временем… забудется. Он тебя уже один раз простил, простит и второй, если ты не будешь таким… идиотом! Да, первое время побесится, будет игнорировать, придерживаться исключительно деловых отношений… Ну а чего ты ожидал? А потом привыкнет. Не старайся опекать его, а то я тебя знаю! Он сколько-то-там-лет как-то жил и выживал сам, а сейчас тем более справится, — Гай немного помолчал, чтобы слова казались более убедительными, а после продолжил. — Тебе уже за тридцатник перевалило, высот в карьере для своего возраста ты достиг, а теперь подумай о семье. Поверь мне, порядочному семьянину, иметь семью — это не просто жить с кем-то под одной крышей, это быть уверенным в своём будущем. Да-да! Не смотри на меня так! Ничегошеньки твои деньги тебе не обеспечивают! Найдётся какая-нибудь крыса — и ты в момент превратишься в нищего банкрота. А семья, если это действительно твои люди, — это стабильность и уверенность в себе и в завтрашнем дне. А как ты изменишься, когда по дому начнёт бегать маленькое чудо, за жизнь которого ты будешь отвечать. Этот малыш будет любить тебя просто так, ни за что.

— Ай, прекрати. Хватит. Не хватало мне ещё здесь розовых соплей, — Миллер проникся речью Гая, но не мог же такой альфа, как он, проявить мягкость.

— Не хочешь — не слушай, но знай, что семья тебе нужна. Не сейчас, так потом ты это поймёшь, ведь ты же не всегда будешь во главе своей компании. А потом будет поздно. Нет, желающих быть рядом будет много, но… ты сам знаешь каких. Нельсон — он сильный, уверенный в себе омега, который не преследует цель халявной наживы. Он добивается всего сам. А если учесть его любовь к брату, из-за которой он пошёл на такие жертвы, то представь, как он будет любить своего ребёнка. И, к тому же, он тебе нравится, — Гай не удержался от подколки и широко улыбнулся, заставив Миллера нахмурится и едко фыркнуть.

Миллер сдался. Присев за стол, он требующим чего-то взглядом посмотрел на Гая, отчего тот слегка поёжился.

— Просто признай, что он тебе…

— Да, знаю я! — громко хлопнув ладонью по столу, Миллер заткнул приятеля. — Извини, — выдохнув, он продолжил. — Знаю я. Дай мне дождаться результатов. Впереди выходные, за которые я всё обдумаю, а в понедельник сделаю выводы.

Дав понять, что разговор себя исчерпал, Миллер сменил тему, начав рассказывать что-то о делах компании и развитии бизнеса. Гай мысленно поставил галочку напротив пункта «Вправить мозги Миллеру». На очереди был Нельсон, к которому прежде стоило войти в доверие, но пока он не собирался его трогать. Пусть Миллер над этим сам работает.

Глава 4. Раскрытие тайны.

— Честно признаться, мы несколько раз перепроверяли собранный материал, так как есть существенные различия с анкетой. Я думаю, будет лучше, если вы сейчас, при мне, просмотрите информацию и удостоверитесь в её достоверности, — мужчина протянул толстую папку Миллеру, заметно нервничая, но внешне стараясь этого не показывать.

Миллер охотно взял папку и быстро пробежался глазами по первому листу бумаги. «Первый лист, а столько открытий!» Затем, кивнув головой, захлопнул папку и протянул конверт с деньгами мужчине.

— Спасибо. Хорошо сработано.

Поднявшись с места, он стремительно направился к машине, бросив водителю, чтобы тот ехал домой. В машине, не выдержав, он снова раскрыл папку и начал просматривать её содержание. Там было всё: рождение, детство, школа, институт, магистратура, включая дипломные работы и характеристики от профессоров, затем множество компаний, где он пробовал работать; на последних страницах содержались краткие характеристики и биографии каких-то людей, справки и документы. В последнем файле находилось много фотографий, просмотрев которые, Миллер нашёл пару-тройку фото Нельсона. «До чего же он юный», — промелькнуло в голове, и мужчина откинулся на спинку сидения, желая поскорей уединиться дома в своём кабинете.

Суббота выдалась солнечной и яркой. Это был один из тех дней тёплой яркой осени, когда утром люди спешат накинуть на себя плащики и пальтишки, а после мучаются от припекающего солнышка. Природа ещё не желала сдаваться, поэтому вокруг преобладал зелёный цвет лета. Кое-где быстро сдавшиеся клёны отпускали от себя яркие большие листья, а детишки с удовольствием по ним бегали. Во всей этой весёлости всё же присутствовали нотки грусти закончившегося лета, но они пока ещё были настолько незаметными, что все беззаботно радовались солнцу.

Миллер свободно расхаживал по кабинету, поглядывая на белую папку, лежащую на столе. С одной стороны, его просто раздирало желание её изучить, но с другой — хотелось оттянуть момент истины. Он не винил себя (по крайней мере, сейчас), но что-то ему подсказывало, что начнёт, когда ознакомится с содержимым папки. Он снова и снова перебирал в мыслях тёплые воспоминания о Париже, слова Гая, какие-то свои наблюдения, и с каждым разом всё отчётливее чувствовал силу чистоты Нельсона. Она и его, Миллера, захлёстывала, подавляла и заставляла винить себя. Он вспоминал свою жизнь год назад: СМИ, популярность, деньги, разврат, много омег, виски, никчёмность мира и людей, власть курса. Он окунался в это снова и снова, не задумываясь о будущем. Гай то и дело читал нравоучения о необходимости семьи, но Миллер его не слышал. Он и сейчас не хотел обременять себя женитьбой, но прекрасно чувствовал её необходимость.

Наконец, решившись узнать о Нельсоне больше, он сел за стол и, чуть помедлив, всё же открыл папку. Маленькое фото и конкретные данные его рождения, места жительства, работы. Далее — всё, начиная с рождения. «Брак по расчёту. Первый сын — омега. Второй — альфа. Разница семнадцать лет. Семнадцать?!» Эмоции Миллера менялись практически каждые несколько секунд, как только он переходил на новую строчку. «Так у него есть семья! Даже младший брат!» — негодование альфы росло, но он всё равно оставался непоколебим, решив не делать выводов до тех пор, пока не прочтёт всё, что здесь есть. «Собственное дело отца. Компания, занимающаяся разработкой механизмов и машин. Прибыльное дело, однако. А что с ней теперь?» — но он отложил этот вопрос. «Школа. Удивительные успехи, преуспевание в учебной программе. Хорошие отзывы учителей, директора. Даже отзыв одноклассника есть», — Миллер с интересом решил узнать, какой Нельсон был в детстве. «Обычно отличники предстают в воображении занудами, отстранёнными от всей группы/класса, но Нельсон, как я помню, был весёлым парнем. Я не был его хорошим другом, но помню, что он часто делал за нас домашнее, спасал на уроках. Я некоторое время сидел с ним, поэтому помню, что несмотря на хорошую учёбу, он часто получал замечания. Школьные годы с ним прошли задорно», — Миллер не верил своим глазам. «Эта льдинка может быть задорной и весёлой? Хотя, вспомни Париж. Он светился от счастья», — сердце сжалось от промелькнувших воспоминаний о той злосчастной ночи. «Пожар. Смерть родителей. Заболевание Бена Райнольда. Брат? Да». Миллер представил горящим дом, фотография которого находилась в документах, и по спине у него пробежал холодок. «А ведь когда-то и мой отец мог взлететь на воздух», — промелькнуло в голове. «Дядя? Какой дядя?» — около фамилии дяди, который временно являлся опекуном братьев, стояла сноска. Миллер проследовал по ней, открыв характеристики всех «героев». От прочтения ему захотелось достать бутылку чего-нибудь покрепче, но он дал себе обещание изучить всё с трезвой головой. «Умер. Потерять столько родственников! Ужас», — глаза Миллера, казалось, чуть не вылезли из орбит, когда он взглянул на этого дядю перед смертью. Изуродованное болезнью тело теперь неоднократно будет сниться ему в кошмарах. Быстро перевернув страницу, он продолжил читать. «Университет. Лучший студент. Ну кто бы сомневался? О, даже несколько ссылок на его работы. Магистратура. Всё с успехом. Снова характеристики», — Миллер настолько углубился в процесс, что не заметил, как к нему заглянула служанка. Заметив, что хозяин сосредоточен так, что не заметил её прихода, она побоялась его отвлекать. «Смышлёный парень. Часто оставался в библиотеке. О, его даже библиотекарь запомнила. Интересно». Нашлось несколько профессоров, которые запомнили этого студента, несмотря на большой поток учащихся. А вот отзывов от одногруппников не было. Его толком не помнили. «Резко», — промелькнуло в голове. «Сколько же здесь компаний!» — далее следовал список мест работы Нельсона и сроки его работы там. Список был длинным. Даже не изучая его, Миллер потратил несколько минут, просто просматривая его и находя знакомые предприятия.

Вскоре мужчина начал замечать, что плохо видит читаемый материал. Подняв глаза, он, к собственному удивлению, заметил, что за окном стемнело, а на циферблате уже десятый час. Встав из-за стола, он потянулся и с забитой головой спустился на кухню. Служанка уже убирала всё в холодильник, а когда появился Миллер, чуть не упустила блюдо на пол.

— Мистер Вэйд! Если хотите, то через пару минут я снова всё накрою. Я заглядывала к вам, но вы были заняты, и я… *побоялась* подумала, что вас не стоит отвлекать, — девушка взволнованно теребила пальцы, зная, как Миллер строго относится к еде и распорядку дня.

— Ничего, уже поздно. Я сам перекушу чем-нибудь. Идите, я сам здесь.

Девушка мгновенно исчезла в коридоре, скрывшись в комнате для слуг. Миллер достал из холодильника сок и, приободрившись, подхватил яблоко и поплёлся на верхний этаж. По пути он пытался привести в порядок свои мысли. Было слишком много информации, но это никак не приблизило его к раскрытию тайны секретаря. «Зачем ему понадобились деньги?» — с этой мыслью он снова поднялся в кабинет, уселся за стол и вновь окунулся в изучение папки.

«Бен Райнольд. Болезнь. Состояние требовало операции, но она неоднократно переносилась», — к материалу было прикреплено несколько справок о состоянии Бена. Миллер начал соображать. «** июня **-го года состоялась операция. Деньги на счёт этой операции переведены от Нельсона Райнольда, триста тысяч», — дальше Миллер ещё долго не брал папку в руки. «Значит, операция. Триста тысяч. Даты примерно сходятся», — несколько длительных минут мужчина сидел неподвижно, а после только. — «Твою мать! Чёртов гордец! Твою мать! Как так можно?! Бестолковый, гордый придурок! Идиот!» — все эти и многие другие бранные слова относились к Нельсону Райнольду. Чем больше Миллер осознавал всю серьёзность ситуации, тем сильнее он бранился на омегу. Не выдержав потрясения, мужчина хлопнул рукой по столу, а после, выскочив из-за стола, схватился за бутылку виски. «Гай был прав. Чёрт подери, все были правы! Почему я такой тупой?! Скотина! Мразь!» — теперь Миллер бранился на себя. Его колотило от злости, презрения, шока — от всего, что следует после неприятного открытия. После предупреждения Гая он винил только себя, но чистые факты давали возможность срывать свой гнев и на омегу. «Как можно быть таким упрямым? Рабочее место дороже собственной чести!» Миллер метался по комнате, не зная, куда себя деть. Часовая стрелка близилась к полуночи, и за это время его неоднократно посещала мысль о визите к Нельсону с целью вправить ему мозги. Но остатки здравого смысла его останавливали и призывали успокоиться. «Ужас! Кошмар! Как можно быть таким! Таким…» — альфа не мог подобрать нужного слова, чтобы охарактеризовать упрямство Нельсона.

Мужчина ещё долго приходил в себя от злости, продолжая пересматривать папку и прикреплённые справки, документы, заключения и фотографии. К утру он изучил всё, оставшись под впечатлением и в состоянии шока. После раскрытия тайны его уже ничто не могло удивить больше, он просто читал, рассматривал и думал. Однако последнее предложение: «В каких-либо отношениях не состоял», — его смутило. Откинув папку, он быстро выбросил это из головы, не доверяя этому. «Не мог я быть у него первым. Не мог, и всё тут!».

В спальне он оказался только к пяти утра. День обещал быть постельным.

Глава 5. Осознание.

Воскресный день сентября был дождливым — осень брала природу под своё крыло. Миллер проснулся только после полудня из-за стучащего по окнам дождя. Его капли барабанили по крыше, по подоконнику, навевая тоску и осеннее чувство одиночества.

Не успев протереть глаза, он вспомнил о вчерашних открытиях и невольно вновь упал на спину от усталости и нежелания снова вникать в эту историю. Сегодня, когда все чувства и эмоции уже были выплеснуты, он, как ему казалось, здраво осмысливал весь жизненный путь Нельсона. Если вчера на его поступок он смотрел с явным неодобрением, то сегодня он задумался о его самоотверженности и любви к брату. Омежки обычно мечтают о своём первом разе, желая сделать его наиболее приятным, романтичным, красивым. А этот юноша пошёл на такое дело, даже не имея представления, что с ним будет. Только в это мгновение Миллер спохватился:

— Так, а как он теперь относится к сексу? — озадаченно уставившись в пространство, мужчина окончательно понял, какую совершил ошибку. — Не удивлюсь, если теперь к этому у него отвращение, а ещё хуже, страх.

Миллер заново переосмысливал свои воспоминания о той ночи: как грубо всё это происходило, как холодно они разошлись, как низко это всё начиналось, как… юноша этого не хотел. Альфа до этого момента в последнем не был уверен, но теперь даже не сомневался. И только сейчас он понял, как трудно ему будет вновь завоёвывать доверие. И даже если он с этим справится, без течки он не сможет снова провести с ним ночь. Даже при ней ему придётся кардинально изменить своё поведение.

— А с чего это вы, дяденька, решили, что должны менять своё поведение? — по привычке он вновь хотел сам себе сказать, что его не тянет к Нельсону, но после последних событий даже он понял, что это бесполезно. — Да брось. Если и необходимо заводить семью, то лучше это сделать с этим юношей. Больше вероятности в адекватном наследнике.

 

***

 

Эти же выходные, но в другом месте были совершенно иными. Друзья радовались за здоровье Бена, а позже Нельсон разоблачил Сая и Марию.

— Можете не прятаться, конспираторы! Даже Бен уже с месяц закрывает ладошками глаза, чтобы помочь вам прятаться. Как малые дети, честное слово! — Нельсон задорно засмеялся над молодой парой. Мария, засмущавшись, уткнулась носом в шею Сая, а тот, улыбнувшись, просто не нашёл, что ответить. — И давно вы вместе? Или без меня даже не определились с этим? — Нельсон беспощадно продолжал подкалывать пару, а те мысленно придумывали месть. Но глядя на их лица, Нельсон понял, что до этого момента они и сами толком не определилась со своими отношениями. По этому поводу он их не трогал, потому что у каждого была своя тяжёлая любовная история. Теперь видеть их счастливыми было приятно. Юноша радовался за друзей всем сердцем.

— Нельсон, прекрати! — Сай уже свободно прижал к себе Марию, а та лишь улыбалась.

— С этого момента, — тихо пробубнила девушка.

— Я так и знал! Без меня даже с этим не можете справиться! — Нельсон расхохотался, а Бен запел песенку «Тили-тили тесто…»

Молодые люди праздновали приход белой полосы у каждого, и эти выходные прошли превосходно для всех. Уходя к себе в комнату, Нельсон улыбался и чувствовал себя счастливым, как никогда раньше. Но стоило об этом подумать, как перед глазами возник Париж, а следом и чувство неуверенности в этом заключении. Тогда он тоже был счастлив. Или всё же нет?

Глава 6. Предложение.

После выходных с чередой открытий прошло практически две недели, и за это время ничего не изменилось. Первые дни Миллер и Нельсон избегали друг друга, стараясь меньше пересекаться, не зная, как себя вести друг с другом. Миллер часто намеревался поговорить с юношей, но не находил, что ему сказать. Ничего нового омега ему не расскажет, а знать что-то ещё уже было бы некультурно. Нельсон не был уверен, знает ли Миллер что-нибудь, но замечая, как тот изменился и стал тише, понял, что что-то ему всё же известно. Потом всё произошедшее как-то плавно затёрлось временем и двухнедельными повязками, и всё пошло своим чередом. Оба усердно работали и, на удивление каждого, складывалось впечатление, будто между ними никогда ничего и не было; просто начальник и просто секретарь. Приходить в офис стало легче, а совместная работа не привлекала к себе особого внимания и не требовала от каждого предварительной внутренней подготовки.

Время шло, осень подкрадывалась незаметно, и город начинал тускнеть. Нельсон окончил свои курсы и больше никуда не записывался, начиная больше времени уделять Бену. Мальчик делал успехи в школе, но Нельсон в своё время был лучше, поэтому хотел, чтобы братишка был не только на его уровне, но и выше. Каждый вечер он занимался с ним более углубленно, что Бену нравилось. За последние несколько лет он чаще бывал один или с Саем, а в последние месяцы — с Марией, но как бы сильно ни полюбил их маленький альфа, по Нельсону он очень скучал. Теперь, когда старший стал ему не только братом, но и наставником, Бену хотелось слушаться его во всём, чтобы ненароком не прекратить эти занятия. А когда у человека есть интерес к своему делу, то ему всегда сопутствует успех. Поэтому вскоре Бен стал лучшим не только в своём классе, но и на параллели, а потом, насколько знал Нельсон, учителя подумывали попробовать перевести его в следующий класс.

Будни Миллера с началом осени стали более загруженными, так как пришло время браться за одобренный парижской конференцией проект, чтобы успеть осуществить его за пятилетку. Документации прибавилось значительно, а поручить её кому-то не представлялось возможным. Мужчина считал это дело своим, ведь оно было действительно серьёзным. Кроме всей этой волокиты, он часто раздумывал о компании отца Нельсона, о которой хотелось узнать больше. Но это дело так и оставалось на уровне задумки в его голове, потому что, во-первых, много дел было с главной его задачей, а во-вторых, он боялся это делать без Нельсона, а обращаться к нему было неловко.

Дни шли беззаботно и как-то повседневно, серо и местами уныло, пока не пришло время течки Нельсона. Был конец октября, а за последний месяц молодые люди наладили между собой нормальные деловые отношения. Проснувшись утром от нарастающего возбуждения, Нельсон пришёл в уныние. В голове проскочила мысль, что каждая его течка ухудшает его положение в компании. «Неделю косячу, а потом месяц восстанавливаюсь». Это удручало, а теперь ещё и злило, потому что с каждым месяцем после той ночи ему хотелось всё сильнее и сильнее. Столь продолжительное отсутствие секса давало о себе знать. После длительного пребывания в ванной, полностью приглушив свой запах, несколько раз проверив наличие таблеток в портфеле, он, наконец, осмелился выйти из дома.

Миллер же во время течки Нельсона, как бы юноша не закупоривал свой запах, — а он это иногда делал с опаской для здоровья — всегда улавливал тонкий сладковатый аромат. Другие сотрудники давно поняли, что Нельсон «странный» омега и за ним бессмысленно ухаживать, поэтому не уделяли его запаху особого внимания, часто принимая его за аромат одеколона. Конечно, после длительного пребывания рядом они узнавали источник запаха, но боялись открыто что-либо делать. Миллер же различал и узнавал природный запах Нельсона, поэтому всегда знал, когда ради сохранения установившихся отношений стоит реже пересекаться с юношей. А в последнее время он уже примерно знал, когда ждать Нельсона с течкой. Держаться было с каждым разом труднее, но он усердно продолжал это делать. Правда, иногда всё же срывался и, как бы случайно, касался Нельсона. Юноша это замечал, но резко не реагировал, так как зачастую сам был на пределе.

Ещё в конце сентября, когда Миллер беспомощно жаловался Гаю на то, что чуть не сорвался на Нельсона, тот посоветовал Миллеру на неделю куда-нибудь исчезать. Однако и тот, и другой знали, что это невозможно.

Сегодня, когда Нельсон присутствовал на трёхчасовом совещании, сидя подле Миллера, мужчине вновь приходилось бороться с собой. Он понимал, что ему стоит всего лишь встать и отойти к окну, что не вызовет подозрений ни у кого, но этого чертовски не хотелось. Мужчина по-прежнему не вёл половую жизнь, и каждую течку Нельсона ему приходилось переживать с каждым разом всё труднее и труднее. На его стороне было то, что он мог в любой момент отойти от Нельсона, но он лишь беспомощно об этом думал, а не делал, продолжая наслаждаться приятным, умопомрачительным ароматом. За время работы с юношей, он привык одновременно мысленно трахать его и думать о важных вопросах, касающихся компании.

Однако теперь, когда их взаимоотношения перестали колебаться и вышли на сплошную прямую, когда ему самому не хотелось их портить, когда он серьёзно начал задумываться о своём будущем и семье, когда, в конце концов, перед компанией, а значит, и перед ним, стояла сложная задача осуществления проекта парижской конференции, Миллеру было страшно. Страшно за себя и за юношу. Он знал, что стоит ситуации хоть немного выйти из-под контроля, и он окончательно сорвётся, а тогда… Он предпочитал не думать о том, что будет тогда, но знал, что конец будет всему: и компании, и ему, и Нельсону. Последнему и подавно. Третьего раза он не выдержит.

Долго обдумывая своё решение и свои слова, он решил, наконец, вызвать к себе Нельсона.

— Мистер Вэйд, можно? — белокурая голова показалась из-за двери, и перед Миллером предстал Нельсон.

— Да, мистер Райнольд, — мужчина поднял глаза на юношу и, скрестив пальцы перед собой, серьёзно продолжил. — Присядьте. Мне нужно с вами поговорить.

Нельсон послушно сел за стол, оказавшись напротив Миллера. Его хорошее настроение моментально улетучилось. Волнение росло, обстановка накалялась. Мужчина никогда его не вызывал вот так в кабинет, после приглашая присесть. Вспоминая опыт своей работы в других компаниях, он подумал, что так обычно поступают перед увольнением. Юноша пытался что-то понять, глядя на мимику и жесты Миллера, но перед ним сидел человек с каменным выражением лица, который мог сейчас сказать, что угодно. Альфа долго смотрел юноше в глаза холодным, строгим взглядом. По спине Нельсона пробежал холодок. «Что-то недоброе точно намечается».

— Мистер Райнольд, — пауза, — вы сами знаете, как мы, наша компания, относимся к вам, как к работнику. За время, которое вы провели здесь, многое приобрело новый уровень, было осуществлено большое количество планов и задумок. Мы…

— Мистер Вэйд, извините за то, что перебиваю вас, — Нельсон чувствовал себя никчёмным, понимая, к чему клонит Миллер. Когда его вышвыривали раньше, он был к этому готов, он не привыкал к коллективу и вообще к месту работы, но сейчас всё обстояло иначе. Пусть он ненавидел какое-то время Миллера, сейчас он боролся с собой, чтобы не начать его умолять этого не делать. — Но скажите прямо, в чём я… накосячил? Что я сделал не так? — впервые при разговоре с начальником голос Нельсона дрогнул. От него не веяло прежней уверенностью и невозмутимостью. В голосе не было холода, неприязни. — Это всё из-за анкеты? Ведь вы уже всё знаете, так?

Как бы Нельсон ни пытался сейчас что-то понять по выражению лица Миллера, у него не получалось. Мужчина сидел всё с той же каменной маской, которая, к слову, начинала придавать Нельсону уверенности и стойкости.

— То есть? — это было всё, что смог сказать Миллер спустя несколько длительных минут.

— За что увольнение? — уже холодно бросил юноша, практически сверля глазами альфу.

— За что? — неожиданно Миллер тяжело выдохнул и засмеялся, откинувшись на спинку стула. Нельсон смотрел на него также холодно, но теперь ещё и слегка растерянно. — Мистер Райнольд, я вовсе не собирался вас увольнять, — глядя на недоумённое выражение лица омеги, Миллер как-то по-доброму, искренне улыбался, что ему было совершенно не свойственно и, честно признаться, выглядело подозрительно. — Я хотел поговорить с вами о другом, — уже спокойно добавил Миллер, вернувшись в прежнее положение.

— О чём тогда? — передать чувства Нельсона сейчас было бы крайне сложно. Это была бурная смесь рождающейся ненависти и злости, всепоглощающего отчаяния и беспомощности, осознания своей ненужности, а теперь ещё и растущего недоумения, радости и облегчения. Он за несколько секунд успел разочароваться во всём, что его окружает, а потом вознестись до небес от радости. Невольно улыбнувшись, он глянул на Миллера.

— Кхм… — Миллер выдохнул, — давай временно перейдём на «ты», — первый раз этот мистер Невозмутимость чувствовал неловкость, волновался и даже переживал. Нельсон вновь напрягся, но после пережитого шока он всё ещё был расположен к беседе. «Главное начать, а там пустяки», — проскочило в голове у Миллера. — У меня к тебе есть одно предложение, которое облегчит и тебе и, чего уж таить, мне жизнь. Прости за то, что влезаю в… твою жизнь, но, — он тяжело выдохнул, — у тебя сейчас течка. — Выражение лица Нельсона было непередаваемым от слишком быстрой смены множества эмоций; на нём отразилось всё: от стыда до ненависти. Миллер же постарался поскорей продолжить, пока юноша ещё был в недоумении. — Я хочу тебе предложить в это время работать на дому. Возня с документами везде одинаковая, поэтому этим ты можешь заняться и дома. Я не настаиваю, а просто предлагаю, потому что это мне кажется хорошим решением, — теперь мужчина старался перейти на более доверительный, мягкий тон, пытаясь показать, что он вовсе не хочет как-то унизить Нельсона, а, наоборот, стремится ему помочь. — В случае каких-либо серьёзных мероприятий, конференций, ты должен будешь появляться на рабочем месте, но, как сам знаешь, это максимум пару раз в неделю. Поддерживать со мной общение ты можешь через почту. Так я буду пересылать нужные мне документы, просто какую-либо информацию и поручения. Если тебе что-то понадобится, то это тоже оптимальный вариант, не считая телефона. В общем, с этим, я думаю, проблем не будет. Что касается остальных сотрудников, то я не думаю, что их это будет волновать. Здесь все взрослые люди. Но! Если тебе не удобно перед ними, то это всё может происходить под предлогом той же работы на дому или просто твоих самостоятельных встреч, — Миллер замолк, заметив, что последние слова он говорил слишком быстро. — Как ты на это смотришь? — тихим тоном с нотками просьбы произнёс альфа. Ему хотелось сказать, что это всё юноша может обсуждать с ним, не стесняясь, ведь между ними и так многое уже случалось, но не решался, потому что лишнее напоминание могло усугубить ситуацию.

Что касается Нельсона, то тот всё ещё пребывал в лёгкой растерянности и недоумении. Когда до него окончательно дошла вся суть слов, лицо его покрыл лёгкий очаровательный румянец, а запах от волнения чуть усилился, чего Миллер не смог не заметить. Теперь ему предстояло справиться с собой. Он понимал, что это хорошая идея, потому что ему и так небезопасно ходить по городу, а тем более — пребывать в компании, где больше 90% сотрудников — альфы.

— Я не думал об этом, — ещё сильнее краснея и всё более неловко себя чувствуя, произнёс наконец омега. Юноша явно был растерян. Он понимал, что это своеобразная забота о нём, но он ведь Нельсон Райнольд! Человек, который самостоятельно справляется с проблемами! А тем более, с такими.

— Нельсон, — Миллер под властью нового порыва запаха стал более раскрепощённым, но в мыслях твердил себе, что должен быть терпеливым, — я всё понимаю. Если ты боишься, что это как-то повлияет на качество твоей работы или твою репутацию, то даже не думай об этом. Ты зарекомендовал себя как одного из лучших сотрудников. Просто не думай о своём отсутствии сам, и тогда тебе не будет казаться, что оно привлекает внимание других. Здесь все сотрудники в первую очередь работают. Ты связан непосредственно с моей должностью, ты Мой секретарь, поэтому к тебе, кроме мисс Харт, редко, кто заглядывает, — осмелев, Миллер приподнялся из-за стола, обошёл его и встал позади Нельсона, опустив ладонь на его плечо. Юноша сперва дёрнулся, но не отстранился. — Ты подумай пока, а я оставлю тебя одного. «Главное — не давить! Не давить. Но, чёрт возьми, согласись ты уже. Я же не выдержу когда-нибудь и жёстко трахну. Ты же должен это понимать, глупый».

Миллер ещё пару долгих, внушительных мгновений постоял рядом, а после покинул кабинет, оставив юношу одного. Этот разговор ему дался нелегко, отчего мужчина был, мягко говоря, в шоке. Но, оставаясь всё тем же Миллером Вэйдом, он вскоре успокоился. «Он смышлёный малый и должен понимать, что это хорошая идея. Пускай придёт в себя». Раздумывая над поведением Нельсона, Миллер задумался, насколько тот всё-таки скромен в этом плане. «Так покраснеть и смутиться! Он совсем ещё юн». От этих мыслей он невольно вспомнил ту ночь, и чувство вины продолжило расти.

Нельсон тем временем в первую очередь выпил таблетки, а после постарался без смущения трезво обдумать всё это. Безусловно, это облегчит ему жизнь! Но, с другой стороны, ему придётся каждый раз предупреждать Миллера. К этому он привыкнет нескоро. «Да и какой стыд! И что он имел ввиду, когда говорил, что это и ему облегчит жизнь? Он здесь не единственный альфа, а все остальные к этому относятся достаточно сдержанно!» От ответа на свой вопрос он ещё больше покраснел и решил всё же согласиться.

Когда Миллер вернулся в кабинет, Нельсон неловко, но побеждая себя, согласился с тем, что идея хорошая.

— Я рад, что всё хорошо. Сегодня от вас мне ничего не нужно, поэтому, если принесёте мне моё расписание и уже подготовленные документы, то можете быть свободны, — Миллер вновь дружески похлопал Нельсона по плечу, и тот, кивнув головой, покинул кабинет. Как только дверь захлопнулась, Миллер довольно улыбнулся, выпячивая грудь, а Нельсон, испытывая непонятное тёплое чувство, начал собирать документы.

 

***

 

На следующий день после принятого решения о нём жалели оба. Миллер сходил с ума, злился и раздражался по любому поводу, представляя, как Нельсон дома спокойно себя ублажает. Он настолько привык чувствовать его запах рядом с собой, что сейчас резкое изменение выводило его из себя. Что касается Нельсона, то ему тоже не хватало Миллера. Утром, зная, что ему никуда не нужно, он не пил таблетки, а теперь похоть пожирала его изнутри и неумолимо требовала кого-нибудь! На ум приходил только Миллер. Однако здравым умом каждый из них понимал, что так лучше и вскоре они привыкнут.

Спустя пару дней так всё и было. Миллер загружал себя работой, так как Нельсона не было рядом, и часть его работы приходилось выполнять самому. А Нельсон продолжал пить таблетки и усмирять свою похотливую сущность, берясь, наконец, за документацию, которую высылал Миллер.

Однако, как бы твёрдо они ни держались в рабочее время, осенние ночи постепенно навевали тоску и будоражили их души.