О той части жизни, когда был очень несчастен

 

Было самое-самое-самое начало, с первым синглом, Xdono, и было прекрасно, потому что утром я просыпался, открывал глаза и говорил: «Охереть, я певец!» Клянусь, именно так и говорил. Со второго сингла начался успех за границей, и меня всё время посылали за границу, а я не хотел уезжать, потому что хотел видеть, что происходит здесь, хотел пойти на Radio Deejay… я бы продал десяток дисков, но… Вместо этого я был всегда далеко, всегда один, меня просили делать то, в чём я себя не признавал… Меня посылали на промоушн в Нидерланды, где говорили: «А, итальянец, сделаем пиццу!», а я отвечал: «Простите, но у меня диск R’n’B»…

Сейчас я над этим смеюсь, но тогда это было для меня периодом кошмара, я чувствовал себя совершенно отчуждённым и не мог понять, почему я продолжаю это делать. Наконец я ясно понял (поскольку раньше не понимал), что надо быть жёстким. Помню, как я садился сам в эти самолёты и улетал… Мне ничего не нравилось: сто интервью в день на темы ни о чём, тем более не о музыке, всё крутилось вокруг этого мирка итальянского колониста за границей, с которым меня на самом деле ничто не связывало. Местные студии звукозаписи просили меня «сделать итальянца», но я не умел, настолько что не стоило бы об этом и говорить. Суметь посмотреть сквозь весь этот бардак и взять себе цель?.. Я был немного счастливчиком, немного слишком прилежным и немного – не знаю, чем ещё. Уверен, что, если бы мне не было тогда 20 лет – даже если было бы 27 – я бы этого не сделал…

 

О том, что тебя спасло

 

В 23 года я поехал в Мексику, чтобы поступить в Университет Лингвистики. Когда ты оказываешься за сдачей экзаменов, когда с определённого пути отправляешься на встречи и консультации – есть прямая линия, и ты ей следуешь... Потом я стал знаменитым и в Мексике, и уехал в Англию.

Это была предварительная остановка, довольно сложная и противоречивая: с одной стороны, я нашёл свободу, культуру, вдохновение, с другой – нашёл стену. Англичане – ужасные сепаратисты, а я ещё жил в Манчестере – в Британии хулиганов, рабочего класса, железнодорожников, наследников промышленной революции… даже сейчас у меня нет там ни одного друга. Было невыносимо. Ты сталкиваешься с реальностью, которая не даёт ничего утешительного, и не можешь успокоиться. И тебе не стало легче ни в чём.

Мне нужно было по-настоящему дистанцироваться от преследователей и ненавистников. Даже там – не знаю, была ли это удача, или это моё бессознательное поселилось там надолго, - но я спасся способами, которые заперли бы меня в «пузырь», когда не выходишь из дома и имеешь помощника, который делает тебе всё; ты встречаешь своё 30-летие и понимаешь, что не знаешь даже, как делаются покупки… Но я это знаю.

 

Об уединении

 

Не знаю, как людям удаётся «всегда быть здесь». На мой взгляд, ты должен каждый раз немного начинать жизнь заново. Диск выходит каждые 2-3 года, и он должен стать каналом, по которому ты передаёшь то, что приобрёл за это время… Ты должен делать, переделывать, выбрасывать, оттачивать, удерживать… но для меня это процесс, который не должен происходить на глазах у всех. Когда меня просят высказаться о talent show, я завидую тем, кто их делает. Этих ребят сопровождают от начала до конца – в самом творческом процессе, в выучивании песни, в записи, в представлении.

К тому моменту, когда они выступают в свой первый вечер, ты уже видел их песню отрепетированной тысячу раз. Я завидую этим ребятам и меня терроризирует мыль, что если бы мне сейчас было 18, я бы обязательно это попробовал – иначе куда ты пойдёшь? Но я бы никогда не смог достичь успеха в таком шоу, потому что не был настолько непробиваемым, чтобы выдерживать телекамеру всё время в течение дня. Тот, кто в этом участвует – настоящий артист с подходящим характером, и всё. Мне же нужно восполнять своё время. В этом году – приезд в Лос-Анджелес, мотивы которого я ещё не понял. Я уехал туда на пробы последнего диска, и вот уже почти год я остаюсь там. Не знаю, как это произошло.

 

Именно о Лос-Анджелесе

 

Если жить в городе совершенно не как турист, понимаешь, что Калифорния – это конгломерат людей, которые живут хорошо, потому что климат прекрасный, они мыслят более открыто, и потому что не встретишь никого, кто голосовал за Трампа. На следующий день после выборов я видел на улице народ в слезах. Та неделя была очень тяжёлой. Удивительнее всего было видеть демонстрацию женщин – 300 тысяч человек, собравшихся в одном квартале. Ты понимаешь, что житель Калифорнии на самом деле – это человек, обращённый к другому.

Когда я поначалу туда уехал, я сталкивался с впечатляющей фальшью. Первое, что они тебе говорят, это: «Как у тебя дела сегодня?» Я не верю, что их на самом деле интересует, как ты себя чувствуешь в данный момент… Но я встретил множество людей, готовых что-то делать. Потом, конечно, - город прекрасный, но вместе с тем отчуждающий – особенно когда оказываешься на этих необъятных парковках один-одинёшенек и думаешь: «А если я здесь потеряюсь?» Есть места, где ощущаешь удалённость от Италии, чувствуешь, что ты не принадлежишь этому месту, что у тебя не будет общего языка с этими людьми, потому что вы на разных уровнях… Когда мне удаётся чувствовать вкус жизни в Лос-Анджелесе, я этим наслаждаюсь; когда же я серьёзен, я проваливаюсь в пропасть дикого отчуждения…

 

Об американских музыкантах

 

Даже самые знаменитые из них всегда хотят делать музыку. Бывает, я встречаю их в студиях, потому что у нас есть общие знакомые, и мне говорят: «А, ты поёшь? Хочу послушать, что ты делаешь, прямо сейчас». Как, сейчас? «Да, сейчас, у тебя же есть видео на YouTube?» Недавно я столкнулся с Райаном Теддером и сразу же проиграл ему Sere Nere в Сан-Сиро – ладно, сразу покажу тебе худшее, и мне это не страшно, потому что не могу рисковать ошибиться… Американские артисты живут жуткими цифрами, им не нужна война с тем, у кого больше лайков.

Когда кто-то тебя слушает – и по-настоящему хочет слушать – он похож на ребёнка, который только что открыл музыку. Может быть, потому что они живут в обществе, одержимом интеграцией, но в то же время никто не понимает, как это работает. Трамп… По-моему, они даже сами уже поняли, что ошиблись в выборе. Американцу с трудом даётся самокритика, но я вижу, что и она уже присутствует – нельзя отрицать очевидного. Мечтаю встретиться с убеждённым сторонником Трампа и поговорить с ним. Когда-то мне хотелось даже разговора за столом: все бы его громили, а один бы сказал: «Я за него голосовал, какого хрена тебе надо? Сейчас тебе объясню, почему». Есть отец моего друга, - но ему 70 лет, и я не могу приняться за разговор с ним…

 

О будущем

 

Я устал бояться разных вещей. Мне бы очень хотелось остаться в Америке, отдав ей чуть больше предпочтения. Вообще-то я прирождённый планировщик, но сейчас мне случается быть в местах, когда я оглядываюсь кругом и говорю: «Какого хрена я здесь делаю? Я на самом деле здесь?» И знаешь, когда это со мной случается? Когда я растягиваюсь дома на диване. Тогда я смотрю в окно, вижу пальму – самую высокую – и думаю: «Я провожу сиесту на диване в моём доме в Лос-Анджелесе, который шесть месяцев назад не существовал в моих мыслях, а тем более в реальности? Как стало возможно, что я купил этот диван на Living Space и сейчас смотрю в окно?»

С одной стороны, не выбрав такую важную вещь, чувствуешь себя сумасшедшим, с другой – чувствуешь себя наконец взрослым. Не нужно ходить всё время по собственным следам – теперь ты знаешь чуть больше. Это больше не препятствие, с которым – «Боже мой, что делать?» …Наверное, когда приближаешься к 40 годам, появляется больше осознания собственных границ… но и своих способностей тоже.