Каков размер свободы человека?

Ад скорее всего является и вместилищем, и состоянием души одновременно.

Человек – единственное существо во всех мирах, простертое от ада до рая. Проследите человека на всех его путях, и вы увидите, что все его пути ведут либо в рай, либо в ад. В человеке нет ничего, что не завершалось бы или раем, или адом. Диапазон человеческих мыслей, человеческих чувств, человеческих расположений больше и ангельского, и дьявольского. Ангельского, потому что человек может пасть даже до дьявола; дьявольского, потому что он может подняться даже до Бога. А это означает: и зло, и добро человеческие бесконечны, вечны, ибо добро уводит его в вечное царство добра – рай, а зло – в вечное царство зла: ад. (192).

Для чего же человек призван менять себя изнутри? Да потому что и ад и рай начинаются именно внутри сердца человека. Бог же человека без участия самого человека не меняет, т.е. Бог человека без самого человека не спасает. А спасение заключается в изменении души, не силами самого только человека, но Силою Божию, без которой никто не изменится, а значит и не спасётся. Какова же вечная участь тех, кто не старался жить добродетельно, а проводил жизнь в страстях, во зле, а то и вообще в Бога не верил?

Как же проявляют себя эти неизжитые страсти в том мире? Приведу мысль игумена Никона (Воробьева): «Страсти в тысячу раз более сильные, чем на земле, будут, как огнем, палить тебя без какой-либо возможности утолить их». Вот почему христианство как религия любви напоминает; помни, человек, ты не смертное, а бессмертное существо и потому готовься к бессмертию. И великое счастье христиан, что они знают об этом и могут готовиться. Напротив, перед каким ужасом оказывается после смерти неверующий и незнающий! Страсти – это обман, это наркотик, это прелесть! По смерти и происходит выявление реального действия страстей, реальной их жестокости.

Все наши грехи совершаются, когда душа соединена с телом. Душа без тела ни добро творить, ни грешить не может. Отцы определенно говорят, что вместилищем страстей является душа, а не тело. Корни страстей не в теле, а в душе. Даже самые грубые телесные страсти коренятся в душе. Поэтому они и не гаснут, не исчезают со смертью тела. С ними человек выходит из этого мира. В связи с этим приведу и мысль святого Исаака Сирина, великого подвижника VII века и бесспорного авторитета в духовной жизни: «Если человек говорит, что лишь для того, чтобы явлено было долготерпение Его, мирится Он с ними грешниками здесь, с тем, чтобы безжалостно мучить их там, – такой человек думает невыразимо богохульно о Боге.., Такой человек... клевещет на Него».

«Где любовь, там нет возмездия; а где возмездие, там нет любви. Любовь, когда совершает добрые дела или исправляет прошлые поступки, не воздает тем самым за дела прошлого. Но заботится она о том, что наиболее полезно в будущем: она исследует грядущее, а не прошедшее».

«Хотя и говорится о ярости, гневе, ненависти и прочем применительно к Создателю, мы не должны представлять, что Он также и делает что-либо из гнева, ненависти или зависти. Многие образы употреблены в божественных Писаниях по отношению к Богу, которые весьма далеки от естества Его».

«Он Бог ничего не делает ради возмездия, но взирает на пользу, которая должна произойти от Его действий. Одним из таких предметов является геенна... Не для того милосердней Владыка сотворил разумные существа, чтобы безжалостно подвергнуть их нескончаемой скорби – тех, о ком Он знал прежде их создания, во что они превратятся после сотворения, и которых Он все-таки сотворил». (194).

«Если бы Царство и геенна с самого появления добра и зла не были предусмотрены в сознании благого Бога нашего, тогда не были бы вечными помыслы Божии о них; но праведность и грех были известны Ему прежде, чем они проявили себя. Таким образом, Царство и геенна суть следствия милости, которые в своей сущности задуманы Богом по Его вечной благости, а не следствия воздаяния, даже если Он и дал им имя воздаяния»

«Потому Он Бог и уготовал геенну, что Он – благ». Эти слова указывают на то, что для человека с адским состоянием души невыносимо пребывание с Богом, и Господь по Своей благости дает возможность такому существу быть вне Себя. То есть Бог, до конца сохраняя неприкосновенной свободу разумной твари, проявляет свою благость по отношению к ней тем, что предоставляет ей возможность быть «там», где она может быть. Ибо «адские муки, – как писал прот. С. Булгаков, – происходят от нехотения истины, ставшего уже законом жизни».(195).

Словом – непрерывное страдание, поскольку у самого человека нет «какой-либо возможности утолить их «! Плюс к этому бесы прельщают нас и затем разжигают и многократно усиливают действие наших страстей. Св. Иоанн Дамаскин пишет:

"грешники преданы будут огню вечному не такому вещественному, как у нас, но такому, какой известен одному Богу" (Точное изложение православной веры).

"Пойдут праведники в жизнь вечную, а осатаневшие грешники - в муку вечную, в сообщество с бесами. Кончатся ли эти муки? Если кончится злоба сатанинская и осатанение, то и муки кончатся. А кончатся ли злоба сатаны и осатанение? Посмотрим и увидим тогда... А до того будем верить, что как жизнь вечная не имеет конца, так и мука вечная, угрожающая грешникам, не будет иметь конца. Никакое гадание не доказывает возможности прекращения сатанинства. Чего не видел сатана по падении своем! Сколько явлено сил Божиих! Как сам он поражен силой Креста Господня! Как доселе поражается этой силой всякая его хитрость и злоба! И все ему неймется, все идет против: и чем дальше идет, тем больше упорствует. Нет, никакой нет надежды исправиться ему! А если ему нет надежды, то нет надежды и людям, осатаневшим по его действию. Значит, и аду нельзя не быть с вечными муками".(196).

Вывод: Диапазон человеческих мыслей, человеческих чувств, человеческих расположений больше и ангельского, и дьявольского. Ангельского, потому что человек может пасть даже до дьявола; дьявольского, потому что он может подняться даже до Бога.

Любить ничего не требуя..

Митрополит Лимассольский Афанасий говорит:- Любовь означает: умереть самому, лишь бы жив был он. Любовь означает страдать за других. Ты возразишь мне: «Отче, но кто может сделать так?» И всё же мы должны знать, что требовать любви – признак духовного бессилия, чтобы не сказать: духовной болезни. Будем хотя бы сознавать, что мы бессильные, больные люди и поэтому нуждаемся в любви других. Как бы нам ни был неприятен такой диагноз, но он тоже порождение нашего эгоизма. Святые не интересовались тем, любят ли их другие. Их интересовало то, любят ли они сами людей. Совершенство человеческой личности, наше совершенство как людей заключается в том, чтобы мы любили, а не были бы любимы другими. Потому что Сам Христос не сказал нам: «Когда вы будете любить других, они тоже будут вас любить»; Он не сказал нам, чтобы мы делали добро, за которое все будут любить нас и отблагодарят хорошими словами; Он не сказал нам, что если мы будем верить в Него, то все будут считать нас хорошими и хвалить. Одним словом, Он не сказал нам, что мы будем жить припеваючи как христиане. Напротив, Он сказал нам: «Если будете верить в Меня, вас неизбежно будут гнать»[2]. Верить в Него значит любить людей, как Он их возлюбил. А они, несмотря на это, будут вас гнать, клеветать на вас, обижать, убивать, истреблять с лица земли. И всё это они будут делать, полагая, что тем самым приносят жертву Богу[3]. Когда они будут убивать вас, то в этот час будут думать, что такова Божия воля, что вы такие страшные злодеи, такие окаянные, что Божия воля такова, что вас нужно истребить из мира сего, – и во имя Божие они захотят вас уничтожить.» Прп. Ефрем Сирин как бы вторит:-

«Счастлив человек, в котором есть любовь Божия, потому что он носит в себе Бога. В ком любовь, тот вместе с Богом превыше всего. В ком любовь, тот не боится; никем никогда не гнушается, ни перед кем не превозносится, ни на кого сам не наговаривает, и наговаривающих не слушает, не соперничает, не завидует, не радуется падению других, не чернит падшего, но соболезнует о нем и помогает ему, не презирает брата, оказавшегося в нужде, но заступается и готов умереть за него. В ком любовь, тот исполняет волю Божию»

Вывод: «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» (1 Ин 4, 16).