Реформа государственной власти

 

В апреле 1992 г. на VI съезде народных депутатов РФ произошло первое серьёзное столкновение парламента с правительством, обострившее отношения Ельцина с депутатами. Противостояние длилось до сентября 1993 г., когда президент подписал указ № 1400 «О поэтапной конституционной реформе», распускающий съезд народных депутатов и верховный совет. Одновременно назначались выборы в новый представительный орган – федеральное собрание, – и референдум о принятии новой Конституции.

В ответ парламентарии объявили президентские полномочия Ельцина прекращёнными, правомерность этого решения подтвердил Конституционный суд.

3 октября Ельцин ввёл в Москве чрезвычайное положение, продолжавшееся две с половиной недели. Советы всех уровней были распущены.

 

4 октября здание опального парламента было взято штурмом с применением бронетехники, председатель верховного совета Руслан Хасбулатов и вице-президент Александр Руцкой, а также их соратники арестованы.

12 декабря 1993 г. состоялись выборы в Государственную думу. Одновременно с выборами был проведён референдум по Конституции, в соответствии с которой президент получал практически неограниченную власть.

Выбор был сделан в пользу президентской республики, рассказывает Орешкин, но в парламент приходит сильная оппозиция, начинается тяжёлый период противостояния президента и Думы, которая благополучно блокирует большую часть его начинаний. Затем происходит кадровая чехарда, компромиссы, отставка премьера Егора Гайдара, которого Ельцин вынужден заменить на Виктора Черномырдина.

Главным плюсом Бориса Ельцина было то, что он никогда не боялся брать на себя ответственность за бремя власти, полагает Виктор Геращенко, возглавлявший в 1990-х гг. Центральный банк. А главным минусом, продолжает Геращенко, – то, что зачастую при Ельцине принимались спонтанные неправильные решения: «Расстрел парламента – это позор страны и тех, кто толкал Ельцина на эти решения. Сначала у Ельцина было хорошее окружение, но потом оно разбежалось и остались в основном некомпетентные люди».

Важным был период с момента подписания указа о роспуске парламента и до выборов в Госдуму, тогда Ельцин своими указами сформировал костяк российского законодательства, по крайней мере в экономической части, считает Сергей Алексашенко, заместитель министра финансов в 1993-1995 гг., а затем, до 1998 г., – первый зампред ЦБ. Потом указы трансформировались в законы.

 

 

Летом 1996 г. Ельцин во втором туре переизбран президентом. Главная цель выборов 1996 г. – формально демократическая процедура для легитимизации власти в России на Западе, считает политолог Михеев, для этого использовалась коррекция результатов выборов, и сейчас этого почти никто не отрицает.

Екатерина Егорова работала имиджмейкером Ельцина во время второй избирательной кампании 1995-1996 гг.: «Меня поразили его совершенно уникальная воля к победе и готовность мобилизовать весь свой личный ресурс для того, чтобы победить в сложнейшей ситуации. Для него не существовало ни усталости, ни того факта, что в сутках только 24 часа, когда перед ним стояла такая задача: победить, чтобы сохранить то, что он сделал для страны в тот момент с группой единомышленников. Это был вопрос не личной безопасности, а вопрос существования тех достижений, в которые было столько вложено.

 

Новая буржуазия

 

Ваучерная приватизация стартовала в России в 1992 г. В июне верховный совет принял программу приватизации, но дальше встал в жёсткую оппозицию правительству Егора Гайдара. 19 августа, год спустя после августовского путча, Ельцин подписал указ о чековой приватизации. Хотя и сам Гайдар, и многие эксперты в его команде изначально хотели передавать акции госпредприятий в частные руки за деньги, как в Восточной Европе. В телеобращении к гражданам по поводу новой реформы Ельцин объяснил: «Нам нужны миллионы собственников, а не горстка миллионеров. Приватизационный ваучер – это билет в свободную экономику для каждого из нас».

Как вспоминают идеологи российской приватизации, сам Ельцин – сын раскулаченного и репрессированного крестьянина – этот проект считал одним из ключевых. «Лично он очень хотел, чтобы собственность была в частных руках – и земля и заводы, – вспоминает Дмитрий Васильев, – зампред Госкомимущества в 1992-1994 гг. – И ещё: чтобы госсобственность по максимуму была передана всем людям. Отсюда и идея с ваучерной приватизацией. В детали, понятно, не вдавался. Но где мы [команда Чубайса] всегда имели поддержку, так это у Ельцина. Все самые трудные годы [конфронтации с парламентом] – 1991-й, 1992-й, 1993-й – он брал на себя все удары. То, что в стране были созданы основы рыночной экономики – его заслуга».

Ельцин также поддерживал и фондовый рынок, появившийся в стране после массовой приватизации госпредприятий, добавляет Васильев, возглавлявший Федеральную комиссию по рынку ценных бумаг в 1995-99 гг. – [Ему] была [близка] идея, что это нужно: чтобы люди свободно торговали ценными бумагами».

Формально статистика Госкомимущества в июле 1994 г. показывала, что акционерами приватизированных предприятий после чековых аукционов стали сотни тысяч россиян. Но инвестиционные компании активно скупали акции у работников бывших госпредприятий в интересах молодых российских капиталистов.

 

В 1995 г. Ельцин подписал указ о проведении залоговых аукционов. С идеей передать крупные пакеты акций лучших промышленных предприятий страны российским банкам в качестве обеспечения их кредитов федеральному бюджету выступил основатель Онэксимбанка Владимир Потанин. Другого способа пополнить дефицитный бюджет у правительства тогда не было. Бюджет получил $1 млрд, а победители аукционов – тот же Онэксимбанк, банк «Менатеп», бизнес-группа Бориса Березовского – спустя полтора-два года стали собственниками пакетов акций «Норильского никеля», ЮКОСа, «Сибнефти» и др.

Так что реальностью, по иронии судьбы, стали как раз слова Ельцина о горстке миллионеров, признают авторы приватизации.

Борис Иванишвили, владелец банка «Российский кредит», в интервью «Ведомостям» два года назад рассказывал, что его банк подавал заявки на участие в залоговых аукционах не для того, чтобы получить контроль над продаваемыми активами, а чтобы сорвать аукционы. «Если бы мы выиграли, то вернули бы акции государству, – говорил он. – Тогда коммунисты атаковали приватизацию, залоговые аукционы давали им мощный козырь, был риск, что они вообще смогут сорвать всю приватизацию. Ведь приватизационные законы писались наскоро, они были несовершенны, а продажа через залоговые аукционы и вовсе была незаконна».

«Роскред», например, пытался перебить заявку Онэксимбанка на торгах по 38% акций «Норильского никеля», а когда его отстранили от торгов, шумно протестовал. «Поднимал я шумиху, чтобы донести свою позицию до правительства, президента. Но только нажил себе серьёзных врагов. В то время проходили выборы в Госдуму, [движение] НДР [«Наш дом – Россия»], лидером которого был премьер [Виктор] Черномырдин – провалилось. Это вызвало критику Ельцина, а один из членов тогдашнего кабинета министров рассказывал мне, что, оправдываясь, Черномырдин назвал причиной неудачи на выборах наши выступления против залоговых аукционов и шум, который мы подняли в СМИ», – вспоминал Иванишвили.

 

 

 

«Ельцин был чистый политик, это миф, что олигархи обеспечили ему выборы в 1996 году, – возражает топ-менеджер крупной компании, знакомый с окружением первого российского президента. – Тогда была проведена мощнейшая избирательная кампания, которая и обеспечила ему победу. Да, она была профинансирована кем-то, но это смешные по нынешним временам деньги. Но он никогда не подпускал олигархов к себе близко. Ряд из них сделал себе состояние на залоговых аукционах, но тогда это была антикризисная мера».

В то же время, признает он, при Ельцине частный бизнес «мог вступать в торг с властью, обсуждать, что делать, что нет». «А сейчас у бизнеса нет свободы, правило одно – делать, что говорят», – заключает он.

Совладелец другой крупной компании так описывает жизнь крупного бизнеса при нынешнем президенте: «Все сидят тихо или стоят в положении «чего изволите?», на всех есть кипы компромата, и никому даже в голову не придёт пытаться влиять на избрание будущего президента – тут же последует удар».

Формально смерть Ельцина ничего не меняет, потому что все договорённости шли через других людей, продолжает он: «Но неприкасаемых бизнесменов уже нет. А после марта [2008 г.] все и вовсе может поменяться».

По мнению топ-менеджера, из бизнесменов, входивших в окружение Ельцина, больше всего шансов остаться неприкосновенными у тех, кто до сих пор дружен с Валентином Юмашевым, потому что он до сих пор в контакте с Путиным: «Это, к примеру, Роман Абрамович и Олег Дерипаска».

 

 

Команда Ельцина бизнесом не занималась, утверждает Шахрай: «Дав свободу, в том числе и необузданному капитализму, он не дал заниматься бизнесом своему ближайшему окружению». По мнению Шахрая, у Ельцина была позиция: «государю – государево, а бизнесу – бизнесово».

«В 1997-м году я принёс Ельцину трастовый договор, по которому Газпром должен был фактически достаться [главе компании Рему] Вяхиреву, – рассказывает Немцов. – Борис Николаевич почитал бумагу, помолчал, а потом сказал мне: «Объясни, что такое трастовый договор». И когда я объяснил, он наложил резолюцию «Это грабёж России». После этого нас с [Анатолием] Чубайсом стали мочить, в основном [Борис] Березовский. И однажды, после «дела писателей» Ельцин сказал мне: «Я устал вас с Чубайсом защищать».

 

Передача власти

В последний день президентской предвыборной кампании 1996 г. Ельцин в ходе рабочей поездки в Екатеринбург впервые заговорил, что «нужно думать и о преемнике». Он тогда не назвал имени, но сказал, что знает такого человека. В апреле 1997 г. в радиообращении Ельцин заявил: «Мне уже 66 лет. До конца президентского срока еще три года. И я должен их отработать. Надеюсь передать власть более молодым преемникам».

В августе 1999 г. в телевизионном обращении к россиянам Ельцин назвал Владимира Путина самым достойным кандидатом на пост следующего президента и выразил надежду, что его кандидатуру поддержат в июле 2000 г.

В 1998 г. канал ОРТ, который тогда контролировался Березовским, критиковал уже Ельцина. Немцов вспоминает, как в Шуйской Чупе, где они побывали на масленице, он при Ельцине включил телевизор, на первом канале президента «незаслуженно и подло костерили». Немцов гадал, позвонит ли руководитель страны в Останкино. Но Ельцин бросил короткую фразу: «Выключи телевизор».

Многие говорили, что Ельцин и власть неразделимы, он скорее умрёт, чем отдаст власть, констатирует Шахрай, но Ельцин смог признать: да, моё время кончилось, Путин – вперёд, и в этом тоже весь Ельцин.

«Отставка Ельцина была жестом человека, который ощутил свою слабость и решил предать власть, – считает Басилашвили – У него было много инфарктов, а он, больной, танцевал на выборах. Любое недоразумение в стране ножом проходило через его сердце. Этих ударов было слишком много»…

02.02.2016г.

 

 

Ложь и точка зрения

 

 

 

Как отличить одно от другого? Да, очень просто. Точка зрения – когда Человек говорит то, что думает. А когда думает одно, а говорит другое – это ложь. Есть у лжи, правда, ещё один отличительный признак – КОРЫСТЬ: лжец не просто говорит не то, что думает, а ИЗВЛЕКАЕТ из этого выгоду. В этом многие читающие убедились воочию. Но для этой темы, этот признак вторичен по сравнению с искренностью.

Точка зрения может отражать реальность более или менее правильно, но если она ИСКРЕННЯЯ, то назвать её носителя лжецом НЕЛЬЗЯ. Человек, уверенный, что дважды два – пять, не лжец. Глупец, но не лжец. Лжецом он становится, когда говорит, что дважды два – пять, ЗНАЯ, что дважды два – четыре.

А дальше возникает вопрос, имеет ли тот кто пишет и распространяет информацию и в интернете и словесно - ПРАВО на ложь? На точку зрения (свою), понятно, ИМЕЕТ. В тех рамках, естественно, в каких его точка зрения общественно безопасна: например, в праве говорить и писать все то, что ему приходит в Голову, включая и слухи и домыслы, рождённые в его «голове», то общество, если оно только не помешалось на «свободе слова» (а сегодня это именно так для большинства), должно резко ОГРАНИЧИТЬ его право пропагандировать такую точку зрения. Но если его точка зрения более-менее безопасна для понимания других людей, то право высказывать её у него конечно, есть. Но сопровождая все это, ТОЛЬКО СВОИМИ предположениями, не подкрепляясь «выдернутыми» из текстов значимых авторитетов, цитатами. А вот есть ли у него право на ложь? Как ни странно (хотя, если понимаешь, что же сегодня происходит вокруг нас), точки зрения на этот вопрос РАЗДЕЛИЛИСЬ. Многие «пишущие» яростно отстаивают своё право на ложь.

Цель владельцев социальных сетей, в том числе и некоторых платформ, которые позволяют создавать группы участников (слушателей) и через них «передавать» информацию (как пример- Скайп) – формировать у читателей-зрителей – слушателей определённую картину реальности. И в основном, – далёкую от адекватности. Иными словами – искажать реальность. Тем или иным образом, вольно или не вольно (при полном своём непонимании) акцентируя одно и нивелируя другое, формируя позитивные оценки одних вещей и негативные – других, ну и так далее. И когда тот, кто пишет, все же осознает то, что его ИСПОЛЬЗУЮТ в качестве «кривого зеркала», то перед ним встаёт выбор: искажать или не искажать. Причём, выбор «не искажать» практически неизбежно ведёт к ответу на вопрос – почему НЕ ИСКАЖАТЬ? А это уже начало в желании начать познавать. Вырастая над своей БЫВШЕЙ точкой зрения (а в этом и состоит никогда не заканчивающийся процесс личностного роста), «пишущий» (участник сетей) открывает, что его единомышленники (многие, не говорю все) тоже искажают реальность.

 

 

 

Правда, не такая ценная, как умение думать то, что говоришь. Умение верить в то, что несёшь людям. Таким «верующим» вообще цены нет: ведь им даже лгать не приходится: они искренне несут читателю-зрителю ложь заказчика (и не только создателей социальных сетей). Но это высочайший полет. А умение (которое рождается из привычки) ЛГАТЬ становится чем –то, вроде владения клавиатурой, или знакомства с грамматикой.

И, естественно, тут есть что защищать. И, конечно, хорошо, когда защищать это право можно без лжи – искренне веря в право «пишущего индивида» - лгать.

Сегодня в обществе людей, находится огромное количество ЗАЩИТНИКОВ права на ложь. И, прежде всего – среди образованного сословия и, как это ни может показаться парадоксально, среди тех, кто считает себя познавшими истину и начавшими «учить» других. По самым, естественно, благозвучным основаниям. Например, из страха единомыслия. Или из стремления к разнообразию точек зрения. Или из непонимания, как может быть иначе: как отделить точку зрения от лжи, например, кто должен этим заниматься – определять лживость. Последняя причина, к слову, одна из самых распространённых.

 

 

Многие уже довольно хорошо понимают, что мы все тонем во лжи. Что ложь – САМОЕ страшное, что есть в нашей жизни, потому что в ней корни всего ОСТАЛЬНОГО страшного. На лжи построено воровство, ложью обосновывают войны и так далее. И вместе с тем, мы КАТЕГОРИЧЕСКИ не хотим запретить себе лгать. Не кто то «сверху», не супостаты. А мы сами. Мы убедили себя, или, точнее, позволили убедить себя, что ОТЛИЧИТЬ точку зрения от лжи НЕВОЗМОЖНО. В том смысле, что «чужая душа – потёмки и кто там знает, что он на самом деле думает».

 

Сама по себе такая наша точка зрения абсурдна: вся наша повседневная жизнь учит нас легко детектировать ложь. Иначе бы мы были наивными дурачками, которых каждый легко может обвести вокруг пальца. А мы совсем не такие. В личных делах. Но когда речь заходит о делах общих, общественных, государственных или Клубных делах (тех делах, которые происходят ежедневно в Клубах Новых Знаний, которые мы создали именно для правдивости в этих Знаниях) - предпочитаем быть именно такими дурачками, предпочитаем, чтобы нас обманывали. И потому горой стоим за право обманщиков «зарабатывать» свой хлеб обманом.

А знаете почему? Потому что мы БОИМСЯ ОТВЕТСТВЕННОСТИ. Гораздо легче сказать потом: "Ах, как меня обманули!", чем сегодня УВИДЕТЬ правду. Потому что понимание правды повлечёт за собой необходимость действовать. А этого-то нам как раз и НЕ ХОЧЕТСЯ. Действие разрушит хотя и иллюзорную, но хоть какую-то стабильность нашей жизни. А мы этого не хотим. Мы предпочитаем подождать, чтобы она САМА РАЗРУШИЛАСЬ (преобразовалась, рассосалась). НЕ желая ДУМАТЬ, что лучше РАЗОБРАТЬ прогнившую «кровлю», чем дожидаться, пока «крыша» сама упадёт на твою голову.

Многие из участников наших Клубов, «разбросанных» не только по России, но и по Миру, говорят, что бывает правда, о которой можно рассказать ТОЛЬКО с помощью лжи. Я считаю, что правда не может использовать ложь как костыль. По-настоящему правдив лишь тот, кто обладает мужеством видеть все таким, каково оно есть, ведь ложное НАЧАЛО не приводит к ВЕРНОМУ концу. То, что истинно в малом — всегда подтвердится в большом. Все, что верно в большом, подтвердит свою истинность в малом.

 

 

МНЕНИЕ Дилетанта от науки…

 

Заставь Человека взглянуть Правде в лицо или говорить Правду, как тут же увидишь его затылок, потому что говорить откровенно - ещё не означает «говорить правду». Откровенность и Правда - все равно, что нос и корма судна, выплывающего из тумана. Вначале появляется Откровенность, и лишь в последнюю очередь глазам открывается Правда. Временной интервал между этими двумя моментами прямо пропорционален размерам судна. Большому выплыть сложнее. Иногда это получается уже после того, как закончилась жизнь наблюдающего…