Конец абсолютной монополии на применение силы — КиберПедия 

Состав сооружений: решетки и песколовки: Решетки – это первое устройство в схеме очистных сооружений. Они представляют...

Историки об Елизавете Петровне: Елизавета попала между двумя встречными культурными течениями, воспитывалась среди новых европейских веяний и преданий...

Конец абсолютной монополии на применение силы

2017-07-25 170
Конец абсолютной монополии на применение силы 0.00 из 5.00 0 оценок
Заказать работу

 

Чем большее влияние приобретали мелкие негосударственные группы в современных конфликтах, чем успешнее им удавалось вести боевые действия, тем больше они расшатывали один из основополагающих принципов, которым руководствовались политики последние несколько веков, когда занимались распределением власти. “Государство, – писал Макс Вебер, – это союз, который обладает монополией на легитимное применение силы”. Другими словами, суть и смысл существования современного государства отчасти состоят в том, чтобы концентрировать военную мощь. Одной из прерогатив государства было поддержание армии и полиции, а умение предотвратить применение силы третьими лицами на своей территории – его обязанностью, частью общественного договора, на котором зиждилась законность власти. Эта новая монополия на применение силы положила конец средневековому мародерству и бесчинствам наемников, равно как и многосоставным, как матрешки, иерархиям феодалов и вассалов, каждый из которых содержал собственное войско, причем все они охраняли одну и ту же территорию. Военный контроль был неразрывно связан с суверенитетом.

Сегодня же эта монополия оказалась разрушена сразу на нескольких уровнях. Правительства разных стран, от Мексики и Венесуэлы до Пакистана и Филиппин, потеряли контроль над рядом государственных территорий. Различные вооруженные формирования превратили их в полигоны военных действий, причем как из соображений сепаратизма, так и с целью внешней торговли. Даже суть партизанского движения изменилась. Раньше партизанские отряды пытались прогнать оккупантов или колонизаторов, завоевать или восстановить независимость. Теоретики подпольного движения отмечают, что партизанам, дабы чувствовать, что их действия легитимны, была важна поддержка населения. “Партизану во всем необходима помощь местного населения. Это обязательное условие”, – писал Че Гевара. Однако в наши дни партизанские войны все чаще не знают границ: боевики не полагаются на народную поддержку по той простой причине, что уже не привязаны к какой-то одной территории. И если для того, чтобы сражаться с “Талибаном” в Афганистане, нужно завоевать умы и сердца мирных афганцев, то чтобы противостоять “Аль-Каиде” и ее последователям, действия которых вдохновили террористов на атаки в Нью-Йорке, Лондоне или Мадриде, потребуется скорее помощь агентов разведки, нежели специалистов по экономическому развитию. Современные государства под давлением растущего дефицита бюджета стараются облегчить бремя расходов на содержание огромных армий и все чаще “передают на аутсорсинг” то, что некогда составляло их суверенную обязанность.

Взаимосвязь между современным государством и современной военной силой – вопрос не только идеологии или философии. Тут дело еще и в материальной базе, военных расходах и технологиях. На протяжении столетий оружие совершенствовалось, производство его увеличивалось – начиная от появления огнестрельного оружия и заканчивая тяжелой артиллерией, танками, реактивными истребителями и универсальными компьютерами. С развитием оружия росла его стоимость и потребности в средствах материально-технического обеспечения для боевой эффективности.

Теоретики военного дела выделяют четыре способа ведения войны с тех пор, как возникло современное государство. Каждый соответствует определенному периоду в мировой истории и отражает достижения научнотехнического прогресса и тактики. Так, до появления пулемета армии вели массированный обстрел силами крупных артиллерийских дивизионов, выстроенных в шеренги и колонны для атаки на небольшие участки территории. В результате поле боя после рукопашного сражения оказывалось усеяно трупами. По такой модели боевые действия вели начиная с эпохи наполеоновских войн до гражданской войны в Америке и Первой мировой. Побеждали в таких войнах, как правило, самые многочисленные и лучше организованные армии – в силу численности (то есть, грубо говоря, количества пушечного мяса) и скоординированности действий. В первой половине XX столетия на смену такому типу боевых действий пришла тяжелая артиллерия, танки и самолеты, а следовательно, модель сражения, в которой все эти виды вооружения помогали расчистить путь пехоте, которая и захватывала плацдарм противника. Такой метод ведения войны оказался эффективнее, хотя и дороже. Высокая стоимость новых средств вооружения заставляла наращивать численный состав армий. Проанализировав положение дел, сложившееся в начале XX века, Макс Вебер отметил, что не видит препятствий, которые не позволяли бы частным капиталистическим предприятиям вести войну, потому что для этого необходима сильная централизованная структура. Масштаб, навыки и технологическая мощь сделали армию воплощением современной централизованной организации. Децентрализованная армия, утверждал Вебер, обречена на поражение.

Во время Второй мировой войны уверенность в этом треснула под напором немецкого блицкрига и тяжестью поражения, которое потерпела тактика позиционной обороны французской линии Мажино. Атаки с флангов, неожиданные нападения и воздушно-десантные войска требовали более быстрых ответных действий, так что командирам сухопутных частей приходилось брать ответственность на себя и отдавать приказы, не посоветовавшись с высшим командованием. Слишком сильная централизация оказывалась помехой. Впоследствии с возникновением новых конфликтов появился и третий способ вести военные действия. На первый план вышли маневренность, скорость реакции и гибкость в принятии решений. Сложное оборудование вроде ракет “земля-воздух” становилось все более мобильным, что позволяло командирам принимать более последовательные решения. Однако раскол на два лагеря во время холодной войны, спровоцированная ею гонка вооружений и угроза классического межгосударственного конфликта свидетельствовали о том, что главные армии мира по-прежнему ставили во главу угла масштаб – по словам военного теоретика Джона Аркиллы, они “полагались скорее на небольшое количество крупных войсковых формирований, нежели на множество мелких”. Структура американской армии, отметил Аркилла, со времен Вьетнамской войны до наших дней практически не изменилась. У военных сил США, писал Аркилла, “хроническая проблема масштаба, то есть неспособность решать небольшие задачи с помощью небольших средств. Добавьте к этому традиционный, ориентированный на иерархию тип военного мышления, согласно которому чем больше, тем лучше, из чего следует, что один с помощью небольших средств может сделать только хуже”[178].

Однако многие из участников современных боевых действий осмеливаются поступать вопреки этому убеждению. Талиб, который устанавливает СВУ, колумбийский партизан из ФАРК, боевик “Хамаса”, блогер-джихадист, который воюет за компьютером, – все они “достигают больших целей с помощью небольших средств”. Они не являются солдатами в традиционном смысле слова, не заканчивали военных училищ, однако оказывают не меньшее влияние на ход современных конфликтов. Неверно утверждать, что численность и эффективность наращивают только “плохие парни”, то есть террористы, боевики, пираты и преступники. В западных демократических странах растет число частных военных компаний: они работают на армию и выполняют задания, которые прежде были прерогативой вооруженных сил и полиции.

Впрочем, это тоже не новость. В Средние века и в эпоху Возрождения для ведения войн и охраны порядка зачастую привлекали наемников. Однако всего лишь поколение назад современного рынка частных военных компаний, обороты которых, по последним оценкам, составили 100 миллиардов долларов в год, попросту не существовало. Причем эти компании занимаются не только снабжением и материально-техническим обеспечением (что само по себе важно для любой военной кампании, пусть и происходит обычно в глубоком тылу). Частные военные компании берут на себя и куда более важные задачи, в том числе допрос пленников. В 2011 году в Афганистане были убиты по меньшей мере 430 американских военных подрядчиков – больше, чем погибло солдат в боях. Если бы компания L-3 Communications, один из поставщиков министерства обороны США, была государством, она понесла бы в Ираке и в Афганистане третьи по численности (после Америки и Великобритании) потери в личном составе[179]. “Никогда еще за последние два века, – писал исследователь Питер Сингер, ведущий специалист по данному вопросу, – не прибегали так широко к услугам частных военных компаний для выполнения боевых задач, от которых напрямую зависит тактический и стратегический успех всей кампании”[180]. Такие компании, как Blackwater (ныне переименованная в Academi), MPRI, Executive Outcomes, Custer Battles, Titan и Aegis, начинавшие как никому не известные фирмочки с офисами на окраинах Лондона или в небольших городках Виргинии, впоследствии играли главную роль в различных военных операциях. Одних перекупили более крупные фирмы, другие вышли из дела, третьи сохранили независимость. В последнее время частные военные компании, помимо прочего, предоставляют услуги по защите торговых судов от сомалийских пиратов. Наемничество, несмотря на все связанные с ним в прошлом негативные ассоциации, превратилось в стремительно развивающуюся и разноплановую сферу деятельности.

Конфликт, в котором границы между политикой и войной, солдатом и гражданским лицом размыты, американские военные теоретики выделили в качестве четвертого способа ведения боевых действий (так называемые “войны четвертого поколения”, 4W)[181]. Это конфликт, в котором “негосударственная сторона-агрессор” воюет с государством, а кампания не ограничивается только боевыми действиями, но затрагивает также сферу СМИ и общественное мнение: здесь каждая из воюющих сторон стремится как доказать неправомочность убеждений и действий противника, так и победить на поле битвы. В войнах четвертого поколения часто используются терроризм, информационная война и пропаганда[182]. Впервые понятие “войны четвертого поколения” было сформулировано в 1989 году, когда холодная война подходила к концу. Тем примечательнее успехи в войнах четвертого поколения противников США, менее обеспеченных и имеющих худшее снаряжение, чем американская армия.

 

Цунами вооружений

 

На протяжении десятилетий средства вооруженной борьбы совершенствовались, их стоимость росла, а следовательно, их становилось труднее достать. И хотя в распоряжении США и прочих государств по-прежнему чудеса техники, лучшим из военных воздушных судов для современных боевых действий оказывается не реактивный истребитель, а куда более дешевое и маневренное средство: беспилотный летательный аппарат, или дрон.

С каждым годом все больше стран используют дроны в качестве средств для дезориентации противника, разведки или наведения ракетных ударов. Стоимость дронов варьируется от нескольких тысяч долларов за простые небоевые дроны малого радиуса действия до почти 15 миллионов долларов за разведывательно-ударный дрон Reaper. Вообще, дроны сами по себе не так уж новы. Но достижения научнотехнического прогресса за последние десять лет позволили увеличить количество их функций, а благодаря своей относительно невысокой стоимости и возможности летать без управления дроны идеально подходят для выполнения боевых задач[183]. Дроны используют и в мирной жизни: например, агентства по продаже недвижимости с их помощью снимают дома с высоты, экологи обследуют тропические леса, а фермеры следят за своими стадами, которые пасутся в прериях. Более трех десятков государств взяли на вооружение парк дронов, а тем странам, у которых нет для этого соответствующей инфраструктуры, многочисленные частные кампании предлагают дроны в аренду[184]. Куда больше настораживает тот факт, что появилось множество любителей и частных владельцев дронов: в 2012 году в США в группе под названием “Самодельные дроны” (DIY Drones) состояло 20 тысяч участников. В 2004 году “Хезболла” запустила дрон в воздушное пространство Израиля; военным удалось его сбить, однако психологический осадок от вторжения и демонстрация возможностей “Хезболлы” запомнились надолго[185]. Что, если любой недовольный, неадекватный или сумасшедший решит атаковать с воздуха? Исследователь Фрэнсис Фукуяма из Стэнфорда, сконструировавший собственный дрон, чтобы фотографировать природу, заметил: “По мере того как технологии будут становиться все более дешевыми и коммерчески доступными, дроны окажется труднее выследить; если не знаешь, кому принадлежит дрон, невозможно принять меры. Не хочется даже представлять себе мир, в котором за людьми постоянно и анонимно следят невидимые враги”[186].

По сравнению с куда более разрушительным оружием, которое широко применяется в военных конфликтах последних лет, – самодельными взрывными устройствами (СВУ), дроны – воплощение высоких технологий. СВУ существует великое множество: их изготавливают из самых разных боеприпасов, с различными детонаторами. Не существует единого стандарта СВУ: зачастую их собирают из подручных средств – сельскохозяйственных удобрений, заводских химикатов, аптечных или больничных препаратов. СВУ – полная противоположность суперсовременного вооружения больших армий, они не отвечают никаким техническим требованиям, но идеально подходят для децентрализованных войн. Для них не требуются сложная система снабжения и трудоемкая подготовка к эксплуатации. Инструкции по сборке СВУ довольно просты, и их можно легко найти в интернете. А то, что после боевых действий в Ираке, бывших республиках Советского Союза и Ливии осталось большое количество бесхозных боеприпасов, лишь упрощает производство и сокращает его стоимость. Благодаря небольшим размерам СВУ легко спрятать, так что самого бойца никто не заметит, а сила взрыва у них мощная, что позволяет как нанести врагу телесные повреждения, так и уничтожить его. Контраст между собранными в домашних условиях взрывными устройствами и техническим превосходством тех сил, которые они способны вывести из строя, напоминает библейскую историю о Давиде и Голиафе, так что в глазах общественности боевики оказываются в выигрыше.

Суммы, которые Голиаф расходует на то, чтобы решить эту проблему, в то время как число жертв СВУ только растет, лишь подогревают внимание публики. Начиная с 2003 года США потратили свыше 20 миллиардов долларов на борьбу со СВУ. Эту задачу ставили перед самыми разными группами и агентствами, которые входят в военный комплекс, в результате чего возникли такие классические бюрократические трудности, как несовпадение целей, конкуренция, недостаточная согласованность действий и, разумеется, излишние траты. Даже аббревиатура самого крупного из агентств, Объединенной организации по борьбе с самодельными взрывными устройствами (JIEDDO), свидетельствует о том, до чего она неповоротлива и громоздка[187]. Инновации вроде специальных бронированных автомобилей, роботов-саперов и защитной спецодежды спасли жизнь множества солдат и мирных граждан. Однако сдержать наплыв СВУ по-прежнему сложно. Так, в 2011 году количество СВУ, которые были обезврежены или взорваны в Афганистане, увеличилось с 15 225 до 16 554, то есть на 9 %. Число афганцев, убитых или раненных в результате взрыва СВУ, в 2011 году выросло на 10 % по сравнению с 2010 годом; в 60 % случаях именно СВУ стали причиной гибели мирного населения[188].

Однако у СВУ есть более страшный соперник, идеальное оружие современных партизанских войн и терактов: это смертники, готовые ради своей миссии отдать жизнь. Обнаружить и обезвредить их куда сложнее, чем СВУ. По одним данным, между 1990 и 2006 годом смертники совершили 22 из 30 самых страшных терактов в разных уголках мира. Идея стать мучеником за победу стара как мир: на любой войне есть свои камикадзе. Однако с 1980-х годов число подобных терактов резко увеличилось, причем совершают их очень часто и в стратегических целях, чего прежде не было. Сочетание средневековых мотивов и современных возможностей обладает огромной разрушительной силой. А три революции, о которых мы говорили ранее, лишь усиливают ее воздействие. Смертники с легкостью перемещаются по миру. Культ мученичества возвеличивает преступников и вербует новых потенциальных смертников, а благодаря работе СМИ теракт запугивает не только тех, на кого был рассчитан, но и гораздо более широкие круги населения. Мученичество еще и невероятно действенно: практически невозможно победить смертника, единственная цель которого – взорвать себя, и отступать он не намерен.

В рассредоточенных и тайных военных операциях, разумеется, тоже применяется современный инструментарий. В условиях новых децентрализованных войн интернет обладает не меньшим воздействием, чем СВУ и атаки террористов-смертников. На рубеже информационной войны – кибератаки хакеров на гражданскую и военную инфраструктуру, DDOS-атаки и прочие разновидности нарушения работы веб-сайтов и платформ, которыми пользуется правительство или население. Еще более доступное средство – активные интернет-пользователи, которые пишут агрессивные сообщения, распространяют пропагандистские материалы и угрозы, привлекая внимание новой аудитории. И хотя во время борьбы с терроризмом в Европе и Америке “диванные войска” высмеивали за то, что те слабо разбираются в войне и при этом активно высказывают свое мнение, смертник, который взорвал себя в декабре 2009 года на базе ЦРУ в Афганистане, оказался одним из “экспертов по джихаду”, взявших в руки оружие. Так что интернет – не просто средство распространения информации: его также можно использовать в целях радикализации[189].

Все эти средства и способы объединяет одно: они невероятно доступны. Как заметил в своей речи в конце 2009 года глава израильской разведки генерал Амос Ядлин, враги Израиля по-прежнему отстают от него в плане военной мощи, однако догоняют его “в том, что касается ракет высокой точности, компьютеризации, зенитного оружия, GPS и беспилотных летательных аппаратов”. Ядлин также добавил, что готовое программное обеспечение позволяет врагам Израиля шифровать свои способы обмена сообщениями и взламывать израильские сайты. “Кибервласть дает отдельным лицам те возможности, которыми ранее обладали исключительно сверхдержавы, – сказал он. – С помощью этих средств, как и с помощью беспилотников, можно нанести удар вне зависимости от удаленности цели и безопасно для жизни бойцов”[190].

Генерал Ядлин очень точно сформулировал проблему, с которой сталкиваются армии, правительства, которые ими командуют, и мирные граждане, которых эти армии призваны защищать. Центробежная сила, рассеявшая власть в политике, бизнесе и религии, не затронула военную сферу, как будто та неприкосновенна. Упадок власти изменил условия и вероятность конфликтов, усилил влияние негосударственных, мелких, нетрадиционных участников, в то время как средства ведения военных действий стали более доступными, а стоимость их сократилась. СМИ и сфера коммуникаций распространяют информацию о том, что действенно, а что нет, в результате чего срабатывает эффект домино.

В то время как одни новые мелкие военные силы с успехом выполняют свои задачи, другие, которые либо ждут своего часа, либо еще не появились, готовятся со временем их превзойти. Это не значит, что неизбежны постоянные мелкомасштабные конфликты, однако всем, кто ищет мира (или же морального и практического преимущества), следует иметь эти силы в виду.

Этот процесс также оказывает существенное влияние на то, как в наше время завоевывают, сохраняют и утрачивают власть.

 


Поделиться с друзьями:

Двойное оплодотворение у цветковых растений: Оплодотворение - это процесс слияния мужской и женской половых клеток с образованием зиготы...

История развития хранилищ для нефти: Первые склады нефти появились в XVII веке. Они представляли собой землянные ямы-амбара глубиной 4…5 м...

Кормораздатчик мобильный электрифицированный: схема и процесс работы устройства...

Историки об Елизавете Петровне: Елизавета попала между двумя встречными культурными течениями, воспитывалась среди новых европейских веяний и преданий...



© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!

0.016 с.