Отказываемся от домашних дел

Посмотрите на свой дневник учета времени в главе 1. Сколько времени вам и вашему супругу или партнеру требуется на эти задачи?

Какие дела нравятся вам больше всего?

Какие дела нравятся вам меньше всего?

Каким образом можно игнорировать, сократить или поручить эти вещи другим людям?

 

8. Полная жизнь

Одна из самых интересных статей о моде, которые я читала в своей жизни, была опубликована, как ни странно, в The Wall Street Journal. По какой-то причине несколько лет назад газета направила корреспондента отдела моды на ежегодный сбор медиамагнатов на курорте Сан-Валли, организованный инвестиционным банкиром Гербертом Алленом. И там произошло удивительное открытие: оказалось, что корпоративные титаны понятия не имеют, как одеваться за пределами офиса. «Хотя медийные шишки и привыкли, что их костюмы шьют на заказ, они часто покупают одежду неформального стиля в магазине, не обращая внимания на посадку и фасон, — отметила газета. — Вывод: руководители, которые смотрятся такими собранными в офисе, в неформальной обстановке могут выглядеть неожиданно неопрятно». Барри Диллер появился на мероприятии в брюках на резинке, в черно-красном кардигане на молнии и совершенно не сочетающейся с ним оранжевой рубашке-поло. Руперт Мердок ходил в одном и том же свитер крупной вязки два дня подряд. Майкл Блумберг надел мокасины с белыми носками. Джеральдин Лейборн из Oxygen Media вообще выглядела неуместно, в чем обвинила мужа, который, как она сообщила, обычно проверяет ее одежду.

Конечно, посмеяться над сильными мира сего всегда приятно, но я могу понять их затруднительное положение. Хотя офисный мир не стоит на месте, правила подбора костюма и галстука куда понятнее, чем искусство одеваться по выходным. То же самое можно сказать и о том, как мы распоряжаемся своим временем. Рабочие часы часто протекают как в тумане — мы лихорадочно переходим от одной срочной задачи к другой. Потом вы оказываетесь дома вечером или на выходных. И что теперь? Мы чувствуем себя как герои романа Энн Пэтчетт «Бельканто» — бизнесмены, которые были взяты в заложники и вместе с похитителями оказались взаперти в странном особняке вице-президента в Латинской Америке. Мы не знаем, что делать с нашим временем. «Все эти люди без исключения были незнакомы с понятием свободного времени, — пишет Пэтчетт. — Очень богатые оставались в своих кабинетах до вечера. Они садились на задние сиденья лимузинов и надиктовывали письма, пока шоферы везли их домой. Молодые и очень бедные работали так же неустанно, но занимались другими вещами — рубили деревья или выкапывали из земли сладкий картофель. Им приходилось учиться стрелять, бегать, прятаться. Теперь же на всех обрушилась великая, не знакомая прежде праздность, и их пальцы нетерпеливо барабанят по подлокотникам кресел».

Точно так же долгие часы выходных могут раствориться в домашних делах, переписке по смартфону, развозе детей в разные места и переключении телеканалов. Но вдруг наступает вечер воскресенья, и вы чувствуете себя такими же расслабленными и отдохнувшими, как если бы надели не сочетающиеся кардиган и поло или попали в заложники в Латинской Америке.

Конечно, некоторые люди — и в книгах, и в реальной жизни, — кажется, лучше справляются с подобными проблемами. Один из пленников в «Бельканто», японский менеджер по имени Тецуя Като, оказывается, хорошо играет на пианино, и его игра нравится даже похитителям. Как он этого добился? «Он продолжал брать уроки и каждое утро занимался по часу, прежде чем отправиться на работу на поезде», — пишет Пэтчетт.

Он не единственный, кто посвящает свободное время важным вещам. Например, Алекси Панос (реальный человек) не только отлично умеет это делать, но и справляется со своим гардеробом лучше, чем Диллер, Мердок и прочие. Панос вела передачу «Карманные деньги» (Beer Money) на канале Sportsnet New York и в качестве модели появлялась на страницах Runner’s World, Health и Cosmopolitan, в рекламных кампаниях Nautica и так далее. Эти проекты — ее обычная работа, однако у нее есть еще один проект, как она говорит, «на полный день» — руководство некоммерческой организацией E.P.I.C. (что расшифровывается как Everyday People Initiating Change — «обычные люди, запускающие перемены»).

За годы работы я часто брала интервью у актеров и моделей, склонных к благотворительности, и, на первый взгляд, история E.P.I.C. не отличается от аналогичных примеров. Когда лет пять назад Панос была певицей, она отправилась на гастроли в Южную Африку. Там она увидела чудовищную нищету поселков, в которые отселили африканцев во время апартеида, отметила контраст с ее собственной жизнью рок-звезды и захотела что-нибудь сделать. Как и многие люди из развитых стран, впервые узнавшие о бедах Африки, она решила, что «чем-нибудь» будет сбор денег на лекарства против СПИДа или на борьбу с голодом.

Но вот что интересно: они с подругой Тенниль Амор (которая жила в Египте и имела знакомых в Африке) решили для начала провести полевые исследования. В итоге они оказались в танзанийской деревне Каве, недалеко от Дар-эс-Салама. Как это обычно бывает в восточной Африке, архитектура этой части Танзании представляет собой смесь бетонных строений с глинобитными хижинами. В этих условиях отсутствие хорошей канализации и питьевой воды порождает проблемы, которые люди с Запада вряд ли могут себе представить. Во время дождя грунтовые дороги заполняются экскрементами и прочими нечистотами. Застойные водоемы разносят заразу и привлекают малярийных комаров. Безусловно, вдобавок существует проблема СПИДа, но она далеко не единственная.

Итак, Панос и Амор поселились в семье, матриарх которой была лидером местной общины. Эта женщина помогла им побеседовать с двадцатью другими семьями. Девушки ходили от хижины к хижине и, как говорит Панос, «просто задавали вопрос — что мешает вашей жизни, люди? И каждый отвечал — болезни из-за плохой воды». Дети умирали от диареи потому, что пили грязную воду, или потому, что в порезы и царапины попадала инфекция, а промыть их было нечем. При отсутствии чистой воды в деревне дети порой совершали многочасовые ежедневные походы к удаленным (но при этом все равно зараженным) источникам. Соответственно, им было трудно выделить в своих 168 часах время на учебу.

Панос и Амор не ожидали такого ответа, но, что делает им честь, решили расстаться с предубеждениями и сделать акцент на услышанном от жителей деревни.

Так телеведущая занялась рытьем колодцев. После возвращения в США Панос стала тратить все свободные часы между фотосессиями, изучая обеззараживание воды и управление некоммерческими организациями, а также пытаясь понять, как организовать инженерные бригады в Африке. За последние годы E.P.I.C. вырыла в Танзании пять колодцев. Это не самые быстрые темпы, однако они делают столько, сколько позволяет скромный бюджет, который Панос и Амор собирают или пополняют сами. Кроме того, такие темпы позволяют обеспечивать жителей соседних деревень инструментами и знаниями для ремонта колодцев. Остовы сломанных колодцев, оставшиеся от предыдущих проектов иностранной помощи, без преувеличения заполнили всю Африку. Панос не хочет, чтобы ее колодцы стали подобными памятниками неэффективности. Большую часть отпуска она проводит в танзанийских трущобах. Словно вымышленный пианист из «Бельканто», каждое утро она пытается выделить час на административную работу для E.P.I.C., прежде чем зазвонит телефон и придется ехать на срочную съемку в рекламе или для каталога. «Никто не подарит вам этот час, — говорит она. — Вы должны найти его сами».

Структурировать и целенаправленно использовать свободное время — это все равно что уделять неформальному гардеробу столько же внимания, сколько деловому костюму. Так, вы в итоге сможете жить настолько полной жизнью, что в это трудно поверить. Путешествие со смыслом — например, поехать в Африку и увидеть пять колодцев, которые существуют исключительно потому, что эта молодая модель и актриса решила потратить нерабочие часы не на вечеринки, — приносит, по словам Панос, «глубокое удовлетворение». «Каждый раз, когда я туда уезжаю, я задаю себе вопрос, зачем я возвращаюсь (домой)», — говорит она.

В этой главе я собираюсь высказать довольно пародоксальную вещь. Я думаю, наше время слишком драгоценно, чтобы посвящать все время отдыха собственно отдыху.

Я говорю это, хотя знаю, что существует много серьезных исследований о важности свободной формы отдыха, такой как игра, и о печальном упадке игровой активности среди детей из высших слоев общества. В статье, опубликованной в Time Out New York Kids, приводится цитата автора книги «В защиту “понарошку”» (The Case for Make-Believe) Сьюзан Линн: оказывается, в среднем время, которые дети шести — восьми лет тратят на свободную игру, с 1997 по 2002 год уменьшилось на треть. Критикам социальных реалий нравится обвинять в этом «перенасыщенное расписание» детей, хотя, думаю, этот феномен не так распространен, как кажется. Многие дети до сих пор проводят слишком много времени без присмотра, и, если им чего-то и недостает в жизни, так это интересных занятий и домашних заданий. Взрослые точно так же нуждаются в свободном времени, чтобы по-настоящему расслабиться и освежиться. Порой лучшие идеи о продвижении в карьере или разрешении личных проблем приходят голову именно в эти незанятые часы. Однако важный момент, пропадающий в потоке жалоб, состоит в том, что у всех нас есть достаточно времени как для игр, так и для организованного отдыха, то есть спорта, занятий искусством или волонтерской работы, которые привносят больше смысла в нашу жизнь.

Однако по нескольким причинам мы не слишком хорошо умеем распоряжаться этим временем. Хотя мы не работаем меньше часов, чем нам кажется, у многих такая работа, которая теоретически может занимать мозги 168 часов в неделю. Некоторые из нас — предприниматели, а мы всегда несем ответственность за свой бизнес. У других — бесконечный круг задач: например, они обслуживают много клиентов одновременно, а значит, постоянно переходят от проекта к проекту. Как бы то ни было, если у вас подходящая работа, вы будете ее любить. А о любимой работе будете очень много думать. Я написала этот абзац в девять вечера, хотя эта книга отправится к издателю через несколько месяцев, мой сын спит, а в соседней комнате лежит журнал People, и ни единая душа на планете не запрещает мне взять его в руки. Добавьте к неумолкающей песне о работе, звучащей в голове, ответственность перед семьей, и становится понятно, почему в паникерских исследованиях, которые обсуждались в начале книги, говорится, что, по мнению американцев, у них есть всего 16,5 часов в неделю на отдых.

Как часто бывает с быстрыми опросами, достоверность этих данных вызывает сомнение. Более серьезные исследования по использованию времени говорят, что почти у всех американцев, включая родителей маленьких детей, есть как минимум 30 часов свободного времени в неделю. Это примерно четыре часа в день, хотя статья в Real Simple, о которой мы говорили в главе 1, сообщает, что людям едва удается улучить свободные 15 минут, чтобы полежать в гамаке или принять ванну.

Почему существует такой разрыв между восприятием и реальностью? Надо признать: мы неэффективно используем наше время. Мы не выделяем достаточно времени, чтобы подумать, чем бы нам хотелось заняться в свободные часы, хотя никто не возьмется работать 30 часов в неделю, не уточнив своих обязанностей. Поскольку мы не думаем о свободных минутах, то часто даже не замечаем, когда они появляются, и в результате тратим длинные промежутки времени, не прикладывая абсолютно никаких усилий: перед телевизором.

Когда я говорю «многие часы», я не преувеличиваю. Исследования Nielsen показывают, что американцы в среднем проводят более 30 часов в неделю за просмотром телевизора, хотя «просмотр», может, не самое подходящее слово. Недавние результаты «Американского опроса общественного мнения об использовании времени» показали, что американцы смотрят телевизор, не отвлекаясь, скорее 20 часов в неделю. И все же это очень большой объем времени. Для многих это львиная доля досуга. Это эквивалентно работе на полставки, и Майкл Щидловски, инженер-программист Google из главы 1, тратит меньше времени на тренировки для триатлона Ironman. Подумайте об этом. Если бы средний человек начинал заниматься физкультурой каждый раз, когда у него появляется желание включить телевизор, то с успехом бы выступал в триатлоне уже через несколько лет.

Однако большинство предпочитает ставить рекорды по лежанию на диване. Есть несколько причин, по которым телевизор заполняет свободное время, и они вполне понятны. Во-первых, телевизор относительно дешев при почасовом подходе. Если уж вы смогли купить аппарат, то на кабельное телевидение потратите не больше доллара в час. В условиях экономического кризиса с таким предложением трудно конкурировать.

Во-вторых, телевизор не предъявляет к зрителю особых требований. Большинство передач развлекают и радуют глаз даже тех, кто никогда не смотрел их раньше. Любой человек с любым образованием может сидеть на диване, при этом телевизору все равно, как вы выглядите, и ему наплевать, что вы отвлекаетесь, потому что готовите обед или спускаетесь вниз каждые 10 минут, чтобы проверить, не переубивали ли друг друга ваши отпрыски. Чтобы включить телевизор, не надо приглашать няню для детей.

В-третьих, просмотр телевизора почти идеально соответствует структуре нашего свободного времени: он способен заполнить крошечные интервалы, за которые невозможно успеть сделать что-то серьезное. Хотя поход в художественный музей может вдохнуть в нас силы, на него требуется как минимум два часа полного внимания. Телевизор помогает расслабиться меньше чем за 30 минут.

Расслабиться — но не слишком, и в этом проблема. Хотя просмотр телевизора доставляет удовольствие, он не приносит особенного счастья или не снимает усталость, как полноценный отдых. В старом исследовании 1985 года под названием «Как американцы используют время» применялась шкала удовольствия от 1 до 10. На этой школе просмотр телевизора (7,8) разместился между отправкой машины в ремонт (4,6) и сексом (9,3) — ниже, чем игра с детьми (8,8), чтение книг (8,3), общение с членами семьи (8) или участие в игровых видах спорта, которые, оказывается, почти так же приятны, как секс (9,2). О вреде телевизора много говорят: он нарушает режим сна, реклама заставляет людей желать вещей, которые им не нужны, и подсаживает детей на сладкие хлопья. Но вот что известно наверняка: поскольку смотреть телевизор просто и он всегда рядом, он часто не оставляет шанса другим занятиям, которые принесли бы гораздо больше радости в нашу жизнь, — походам в гости (8,2), прогулкам (8,3), сну или посещению церкви (по 8,5), встрече с искусством или музыкой (по 9) или рыбалке (9,1).

Есть два способа не пасть жертвой всеобщей привычки. Первое — не иметь телевизора, хотя компьютер может стать таким же источником проблемы. Более практичный выбор — планировать время заранее и таким образом сократить «стоимость операции». Так у вас получится заполнить свободное время более важными занятиями и более конструктивными способами расслабиться, а телевизор не станет вариантом по умолчанию, когда нечем заняться. Вам прекрасно известно, что следует сделать, и вы приступаете к этим вещам в первую очередь. А телевизор подстроится под этот график так, чтобы было удобно вам и вашей семье.

Вот несколько правил, которые помогут использовать свободное время так, чтобы жить полной жизнью.

Выберите несколько занятий, которые доставляют вам больше всего удовольствия (обязательно включите в этот список тренировки).

Выделите в вашем расписании блоки времени для этих занятий.

Посвятите достаточно времени, энергии и ресурсов для того, чтобы провести это время с пользой.

Используете принцип «сонастройки», чтобы подольше побыть с семьей и друзьями или просто отдохнуть.

Заполняйте небольшие промежутки времени вещами, которые вам нравятся.

Не распыляйтесь

Чтобы выжать максимум из свободного времени, нужно сначала определить, что бы вам хотелось с ним сделать. Вернитесь к «Списку 100 вещей, о которых я мечтаю» из главы 2. Когда вы попробуете несколько занятий из этого списка, станет ясно, чем вы хотели бы заниматься регулярно, посвящая этим занятиям от двух до десяти из ваших 168 часов.

Например, мне всегда нравились творческие занятия. Я люблю петь, танцевать, играть на пианино и фотографировать. Кроме того, потерпев полный провал на занятиях танцами для взрослых и не сумев понять простейшие настройки в фотокамере, я поняла, что большинством этих вещей я готова заниматься изредка и поверхностно. Но с пением другая история. В хоровом пении мне нравится социализация и то, что оно открывает огромное разнообразие разных видов музыки. Еще в университете я поняла, что хотела бы заниматься им более серьезно. Я не просто хотела посвящать этому время — я была готова умолять декана, чтобы мне разрешили перенести часть занятий и я смогла посещать репетиции.

Поэтому, переехав в Нью-Йорк несколько лет назад, я попробовала петь в трех разных хорах. В итоге я выбрала Хор молодых ньюйоркцев, который репетирует каждый вторник по вечерам и трижды в год дает концерты. Он стал важной частью моей жизни и даже выступал на моей свадьбе. В итоге я стала его президентом и помогла найти нынешнего директора. В 2004 году мы организовали ежегодный конкурс молодых композиторов, на котором три новые работы, представленные композиторами моложе 35 лет, получают награды, а затем хор организует их мировые премьеры. На все это уходит достаточно моих творческих сил и волонтерского запала, поэтому я безо всяких угрызений совести отметаю другие достойные возможности. Если я верю, что это действительно благое дело, то выписываю чек.

Подобным образом, работая со «Списком 100 вещей, о которых я мечтаю», выберите несколько самых важных занятий — одно-два, максимум три. Если вас есть дети, лучше не берите больше двух вариантов, потому что семейные развлечения тоже должны занять существенную часть вашего свободного времени (подробнее об этом рассказывается в главе 6). Посоветуйте детям использовать такой же подход. Вопреки распространенному мнению, приемные комиссии Принстонского и Гарвардского университетов выбирают вовсе не «разносторонних» абитуриентов, у которых в анкете значатся два музыкальных инструмента, три вида спорта, четыре волонтерские группы и пять хобби. Это не увлеченность, а отсутствие концентрации. Если хорошо сконцентрироваться, можно посвящать занятиям достаточно сил, чтобы добиться конкретных вещей — например, вырыть пять колодцев в Танзании и таким образом сделать свой отдых созидательным.

Заниматься можно чем угодно — пением, актерской игрой, бриджем, шахматами, кикболом, рисованием карикатур, изучением французского, работой с бойскаутами, волонтерством в столовой для бездомных, прислуживанием в храме. Единственное правило — нужно работать до седьмого пота.

Другого варианта просто нет. Чтобы быть здоровыми, нам необходима физкультура, и в каком-то смысле это наша ключевая компетенция. Это дело точно не поручишь никому другому. Центр профилактики и контроля заболеваемости выпустил рекомендации, как снизить риск тяжелых последствий от недостатка физической активности. Для этого достаточно 150 минут, то есть 2,5 часа умеренных тренировок в неделю. При ближайшем рассмотрении 2,5 часа из 168 — не так уж много. «Если регулярно заниматься физкультурой по три — пять часов каждую неделю, это коренным образом повлияют на ваше здоровье», — утверждает Гордо Берн, тренер по триатлону из города Боулдер в Колорадо. Я склонна верить Берну, потому что в 1994 году он был финансистом и находился в такой плохой физической форме, что, когда он попытался пробежать всего пять километров, ему пришлось сойти с дистанции. В 2004 году он прошел трассу Ironman Canada за 8 часов и 29 минут, завершив ее стремительным марафонским забегом за 2 часа 46 минут. Он мог бы пробежать и быстрее, но дело было после заплыва на 3,86 км и велосипедной гонки на 180 км.

Конечно, для таких достижений надо заниматься больше пяти часов в неделю. Но если 3–5 часов могут существенно улучшить здоровье, постоянные занятия по 5–9 часов в неделю могут вывести практически на пик физической формы как любителя. Это всего лишь 3–5 % от 168 часов. Чтобы выработать привычку к физкультуре, можно применить, например, такой подход: уделять тренировкам 2,5 часа в неделю на протяжении первого года, пока это не войдет в привычку, а к следующем году увеличить интервал до 5 часов в неделю. Если вы поймете, что вам нравится, и захотите участвовать в забегах или долгих пеших походах, то можете еще раз увеличить время тренировок — уже до 7 часов.

Какой вид (или какие виды) физкультуры вы выберете, зависит от вас. Лучше всего взять то, от чего вы получаете удовольствие. «Люди почему-то думают, что им будет скучно», — говорит Бирн. Но «обычно результата достигают те, кто получает больше всего удовольствия». Если ваш любимый спорт — ходьба на снегоступах или плавание, и вы живете там, где можете заниматься этим ежедневно, это прекрасно. Но в целом самым популярным видом физической активности у людей, которых я опрашивала, является бег.

На это много причин. Например, можно очень быстро увидеть результаты. Не за 20 минут в неделю, как обещает DVD с упражнениями, но все же за короткое время. В самом деле, нельзя пробежать больше, чем вы способны. «В этом красота бега, — говорит Берн. — Сердце бьется сильнее, и у вас всегда есть предел. Обычный человек может бегать максимум час в день — 7–7,5 часа в неделю».

Я пока этого не достигла. Если удается набегать 4–5 часов за неделю и потратить 1–2 часа на дополнительные тренировки, я считаю, что неделя удалась. Хотя, если бы вы сказали мне 10 лет назад, что однажды я напишу такое предложение, я бы решила, что вы спятили. Я начала регулярно заниматься бегом всего несколько лет назад, в ноябре 2004 года, когда посмотрела репортаж о трудной победе Полы Рэдклифф на Нью-Йоркском марафоне. За два месяца до этого я вышла замуж, а так как Майкл бегал кроссы в старших классах, то мы решили, что можем заниматься бегом вместе. Мне пришлось нелегко. Хотя я много занималась в детстве танцами, годами ходила на аэробику и занималась на эллиптическом тренажере, я с трудом пробежала 3,5 километра. Но я продолжала медленно бегать и не сдавалась, так что к весне я уже могла устроить «долгий забег» на восемь километров. Мы с Майклом записались на полумарафон в Вирджиния-Бич в честь нашей первой годовщины свадьбы. И вот 4 сентября 2005 года мы оказались на старте и потрусили к финишу. Я помню, как я была потрясена на десятом километре тем, что смогла пробежать такое расстояние. Последние три километра мы бежали вдоль набережной и наконец в изнеможении повалились на песок. Мне было больно даже развязывать шнурки, но к тому моменту я уже подхватила «беговой вирус».

Спустя несколько лет я все еще очень увлечена бегом. Мало какие занятия так способствуют выплеску эндорфинов, как бег. Мне нравится, что не требуется особое оборудование или другой человек для игры. Мне нравится, что благодаря 5 часам в неделю я вешу на три-четыре килограмма меньше, чем перед окончанием школы. Мне нравится, что, как писала Джойс Кэрол Оутс, «конструктивные проблемы, которые я создаю себе, пока долго, путано, расстраиваясь и порой отчаиваясь, пишу все утро… обычно можно распутать, пробежавшись после обеда». И мне нравится, что можно тренироваться в подходящем мне темпе.

Это оказалось важным, когда моя жизненная ситуация изменилась и у меня появились другие причины восхищаться Полой Рэдклифф. Я узнала, что беременна Джаспером, в сентябре 2004 года. В октябре 2006 года Рэдклифф, которая тогда была на шестом месяце беременности дочерью Айлой, сфотографировали бегущей десятикилометровую гонку в Лондоне. Затем ее сфотографировали для Vogue, когда она бежала на восьмом месяце. Ее решение продолжать бег в течение всей беременности вдохновило меня поступить так же. Это оказалось замечательным решением для меня и для моего малыша. Джаспер появился на свет упитанным младенцем весом 3,4 кг, был таким здоровым и так хорошо ел, что мы быстро выписались из больницы. Мы отправились домой пешком. И пусть на моей могиле напишут, что меньше чем через неделю после родов я пошла на мероприятие в джинсах, которые носила до беременности. Я снова начала бегать через 2 недели после родов и обнаружила, что девять месяцев пробежек с «безбилетным пассажиром» повысили мою скорость, как это бывает у велосипедиста, который тренировался в горах. При всех этих преимуществах мне было легко решиться продолжить бег во время второй беременности — на этот раз еще серьезнее. На пятом месяце я участвовала в 16-километровом «Пробеге по Броуд-стрит» в Филадельфии. Прохожие странно на меня посматривали, когда я на восьмом месяце ходила вверх и вниз по лестнице в соседнем районе Тюдор-Сити, но Сэм родился таким же крепким, как его старший брат. Так что мы опять быстро выписались и пошли домой пешком, что, кажется, уже стало семейной традицией.

Конечно, бегать во время второй беременности было сложнее с точки зрения логистики, поскольку во второй раз у меня был еще и ребенок вне живота и о нем надо было заботиться. Из этого вытекает второе правило, которое поможет наслаждаться полной жизнью в свободное время.