Страсть, я вижу, заразительна.

Уильям Шекспир «Юлий Цезарь»

 

— А мама голая.

Тэйлор подскочила в постели, когда услышала, как одна из двойняшек сделала это замечание. Скорее всего, Джорджи. Она была наиболее смелой.

Потом она услышала глубокий голос Хантера:

— Что ты говоришь!

Тэйлор захотелось умереть. Она громко застонала и натянула на себя простыню, чтобы прикрыть грудь. Лукас спал на животе. Услышав разговор в соседней комнате, он повернулся и посмотрел на вход в альков. К счастью, занавески были закрыты.

— И дядя тоже голый.

Это важное заявление сделала Элли. Ей явно не хотелось оставаться в стороне. Хантер рассмеялся.

— Наконец-то, — проговорил он нарочито громко, чтобы друг услышал его.

Лукас не осмеливался улыбнуться. Лицо Тэйлор пылало от стыда. Она наградила мужа взглядом, который можно было истолковать как обвинение за это неловкое положение. Да, смеяться, пожалуй, нельзя. Это только еще больше рассердит Тэйлор. Лукас зевнул, чтобы она поняла, что он спокойно воспринимает ситуацию, а потом потянулся и провел пальцами ей по позвоночнику.

Тэйлор попыталась слезть с кровати, но он поймал ее за талию и притянул к себе.

— Надень же брюки, — взмолилась она. — О Боже, как же я теперь взгляну в глаза Хантеру?

— Сначала самое главное, — настойчиво проговорил он. Повернулся и оказался на ней, улыбнулся, потому что чувствовать ее своим телом было сущим блаженством, и поцеловал ее. Тэйлор начала бороться с ним, но эта борьба продолжалась всего несколько секунд. Потом она обвила руками его шею и ответила на его поцелуй. А потом и вовсе не хотела отпускать его. Лукасу так понравилась ее реакция, что он поцеловал ее еще раз. После этого вылез из постели и надел брюки.

Затем Лукас отправился в соседнюю комнату, чтобы узнать, что нужно Хантеру. По тому, как ярко светило солнце, он понял, что уже около восьми часов.

— Мальчишка открыл мне дверь, — объяснил Хантер, прежде чем Лукас успел задать вопрос. Он сидел на диване, смирившись с тем, что девочки лазят по нему, как котята. — Но сначала спросил, кто там. Молодец, умный мальчик.

— А где он сейчас? — поинтересовался Лукас.

— Одевается. А этим двоим надо немного помочь. — Хантер кивнул на двойняшек. — Тэйлор уже встала?

— Угу, — ответил Лукас.

Лицо его друга расплылось в улыбке.

— Ты похож на женатого мужчину.

— А ты проверил, как так Виктория? — спросил Лукас, нарочно меняя тему разговора.

При упоминании об этой женщине Хантер сразу скис. Лицо его сделалось обиженным и недовольным.

— Я пытался проверить, как у нее дела. Видит Бог, пытался. И скажу тебе прямо, Лукас. Я больше к ней близко не подойду. Все. Хорошего понемножку.

Усилием воли Лукас заставил себя не улыбаться.

— Что на этот раз?

— Она открыла дверь, начала судорожно закрывать рот руками, а потом просто захлопнула дверь у меня перед носом. Что это с ней, черт бы ее побрал?

Тут Элли начала скакать на диване и подпрыгивала так высоко, что Лукас забеспокоился, как бы она не выскочила в окошко и не расшибла себе голову. Он схватил ее на руки, велел не шалить и попытался поставить на пол. Но у малышки были свои планы. Она крутилась у него в руках и цеплялась за него. Лукас прижал ее к груди и снова повернулся было к Хантеру. Однако Джорджи тоже хотела, чтобы на нее обратили внимание. Она соскользнула с колен Хантера и бросилась к Лукасу. Подняла вверх ручки и властно скомандовала:

— Подними!

Лукас наклонился, поднял ее на другую руку и снова выпрямился. Тогда Элли стала тянуть его за волосы на груди. Он велел ей прекратить. В это время Джорджи заинтересовала щетина на его щеках. Она провела по ней пальчиками и завизжала от восторга.

— У тебя такой вид... — сказал Лукас другу.

— Какой?

— Как будто хочешь что-то сказать.

— Верно, — согласился Хантер. — Я утром случайно встретил пару охотников. У этих парней интересные новости. Колдера видели в окрестностях Канзас-Сити. Они собрали отряд полиции и кинулись в погоню, но он улизнул.

— О чем ты говоришь? Отряд полиции? Когда я уезжал в Англию, Колдер получил очередное повышение по службе. А теперь ты хочешь сказать, что его разыскивает полиция? Что же, черт побери, произошло, пока меня не было?

Лукас хотел знать все подробности о человеке, которого намеревался убить. Единственной причиной, по которой он позволял ему так долго жить, было золото, которое тот когда-то украл. Лукас надеялся, что Колдер выведет его на это золото. Оно было уликой, которая необходима ему для окончательного убеждения полиции. Ему хотелось, чтобы мир узнал, что Колдер сделал с восемью честными людьми.

Почти все деньги, которые скопил, он истратил, нанимая людей для слежки за Колдером, когда сам не мог этого делать. Но его терпение иссякло, и перед отъездом в Англию он принял решение, что, когда вернется, выследит этого человека, как зверя, каковым тот на самом деле и был, и убьет его. И к черту улики.

— Как я понимаю, этот модник из правительства, с которым ты говорил, похоже, тебе поверил.

— Трэвис?

— Ты ведь ему про золото рассказал, да? Ты говорил, он неплохой парень, — напомнил Хантер другу.

Лукас кивнул. Трэвис действительно был хорошим человеком. Он выслушал Лукаса и, хотя, кроме его слов, не располагал никакими другими доказательствами, все же решился своей властью изменить протоколы, где восемь пропавших без вести бойцов значились как дезертиры. Трэвис снял с них это пятно. Но было еще кое-что. Лукас помнил, где захоронены эти люди, и считал, что их следует перевезти домой, к семьям. Трэвис же хотел, чтобы они оставались там, где были. Этот вопрос так и не был решен.

— Значит, Колдер в конце концов отправился за своим золотом, да?

— А Трэвис отправился за ним, — отвечал Хантер.

— Черт побери! — шепотом выругался Лукас.

Он был так поглощен своими мыслями, что даже не слышал, как близнецы дружно повторили ругательство.

— И Колдер сумел удрать от Трэвиса, я правильно понял?

— Да, именно так, — ответил Хантер, — Ему его дружки помогли. Трэвиса даже ранили, но, слава Богу, не серьезно.

— А золото? — поинтересовался Лукас.

— Оно у Колдера.

Лукас тяжело вздохнул. Вслед за ним тотчас вздохнула Элли, а потом Джорджи.

— Эти охотники хотели, чтобы я помог им выследить Колдера, — заметил вскользь Хантер. — И вознаграждение солидное. Они уверены, что он направляется на Запад.

— А ты их разубедил? — спросил Лукас.

— Нет.

— Колдер направляется на Север. Там его спрячет брат.

— В Чикаго, — проговорил Хантер. Они оба знали, что брат Колдера живет именно там.

— Да, — согласился Лукас. — Колдер наверняка направляется в Чикаго.

Входя в комнату, Тэйлор услышала последнюю реплику Лукаса и обрадовалась тому, что есть нейтральная тема для разговора. Она долго не решалась поднять голову, делая вид, что застегивает поярок на платье. Потом, набравшись храбрости, подошла к мужу и Хантеру. Поцеловала девочек, пожелав каждой доброго утра, улыбнулась, когда они захихикали, и спросила Лукаса, кто такой Колдер.

— Да так, никто, — солгал он. — Виктории опять нездоровится. Ты не хочешь сходить к ней?

— Ее опять тошнит, — быстро добавил Хантер.

Они оба старались перевести разговор на другую тему. Тэйлор решила пока не возражать. Она попозже узнает, кто такой Колдер. Конечно же, не приходилось сомневаться, что Колдер много значит для Лукаса. Это было ясно по его тяжелому взгляду, когда он просто произнес имя этого человека.

Тэйлор оставила мужа с малышками, а сама пошла в соседнюю комнату посмотреть, что делает Дэвид Дэниел.

Мальчик пытался застелить постель. Она поцеловала его и помогла завершить этот труд.

Почему-то сегодня он стеснялся ее и имел очень торжественный вид. Тэйлор села на край кровати и притянула его к себе.

— Ты чем-нибудь взволнован, Дэвид?

— Сегодня я Дэниел, — сообщил он ей.

Она улыбнулась:

— Хорошо, Дэниел. А теперь скажи, что же тебя волнует.

У мальчика оказалось довольно много тайных страхов и опасений, и все они касались близнецов. Больше всего он беспокоился по поводу еды. Девочкам надо есть часто, втолковывал он Тэйлор, ни у одной из них нет туфелек; так как же они выйдут на улицу, чтобы найти поесть, — босиком? Он не хочет, чтобы над его сестренками смеялись.

Тэйлор успокоила его, объяснив, что они позавтракают прямо в номере. После завтрака ей надо сходить в банк. Это недолго, а с ними пока побудет Виктория. А потом они все вместе пойдут по магазинам. И в первую очередь купят обувь.

Но ей казалось, что какая-то мысль по-прежнему не дает мальчугану покоя.

— Ты еще о чем-нибудь хотел поговорить? — спросила она.

Уставившись в пол, он крепко схватил ее за руку.

— Как мне вас называть?

— А как бы тебе хотелось называть меня?

— Джорджи называет вас «мама». Но она так называет каждую тетю. Она всегда все путает. И Элли назвала вас мамой сегодня утром. Я слышал. Наверное, тоже запуталась.

— Я очень хочу, чтобы они звали меня мамой.

— Может, и мне тогда тоже? — выпалил он. — Тогда они ничего не будут путать, правда ведь? А то если я стану звать вас по-одному, а они по-другому...

Тоска в его голосе болью отозвалась в сердце Тэйлор.

— Я и сама надеялась, что ты будешь не против звать меня мамой.

— А вам разве уже много лет? Вы на вид такая молодая!

Взгляд у Дэниела вновь стал озабоченный. Тэйлор улыбнулась.

— Мне уже достаточно лет, — заверила она его. — Ну что, договорились?

Он отрицательно покачал головой:

— Все-таки мне не стоит звать вас «мама». Я уже большой. Мне уже семь. Это только малыши говорят «мама». Мне надо говорить «матушка».

Тэйлор обняла его за плечи и прижала к себе.

— Пусть будет «матушка», — прошептала она.

Это были ее последние спокойные минуты за целый день. Прежде всего Лукас не пустил ее одну в банк и настоял на том, чтобы проводить ее туда.

Для визита в банк она надела белую блузку со стоячим воротничком, отделанным кружевом, и простую черную юбку в складку. Волосы расчесала и завязала их сзади лентой.

Так могла одеться чопорная классная дама, но на Тэйлор это одеяние показалось Лукасу сногсшибательным. Ему пришлось силой подавить в себе желание незамедлительно сорвать с нее все до последней нитки и заняться с ней любовью. Она выглядела весьма благопристойно, но он-то знал, какая страсть таится у нее внутри, и прекрасно помнил ее шелковистую, золотистую кожу, скрытую сейчас всеми этими тряпками.

Виктория появилась в дверях в ту самую минуту, когда официант принес их завтрак. Выглядела она замечательно. Щеки порозовели, а на лице сияла улыбка. Приступ утренней тошноты, по всей видимости, уже прошел. Джорджи тут же потянулась к Виктории, назвала ее мамой и потребовала, чтобы ее взяли на руки. Прижав девочку к себе, Виктория долго втолковывала ей, что ее следует называть не мамой, а просто Викторией, а потом, указывая на Тэйлор, шепнула:

— Теперь она твоя мама.

После этого Виктория посадила малышку на диван. Хантер стоял у окна. Она улыбнулась ему. Он насупился в ответ. Виктория посчитала, что это довольно грубо с его стороны. Она хотела предложить ему чашечку чая, но теперь передумала.

Тэйлор попросила Викторию присмотреть за детьми, пока она ходит по делам, и та с удовольствием согласилась. Хантер пытался уйти, но Лукас, в свою очередь, попросил его остаться здесь. Подчеркнуто не замечая разъяренного взгляда в ответ на свою просьбу, он открыл перед Тэйлор дверь и оставил своего друга кипящим от злости.

Лукас не вошел в банк вместе с Тэйлор. Он ждал снаружи. В такой хороший и солнечный день жаль было торчать в помещении. Тэйлор была очень благодарна ему за то, что оставил ее одну. Она собиралась снять со счета большую сумму денег и совсем не хотела, чтобы Лукас задавал ей по этому поводу какие-нибудь вопросы. Деньги-то нужны были для отъезда в глушь. На эту операцию ушло почти тридцать минут. Банковскому служащему пришлось ждать телеграфного подтверждения из бостонского отделения банка. Затем он записал временный адрес Тэйлор и выдал ей толстый конверт, набитый новенькими хрустящими банкнотами.

Она положила конверт в карман пальто, заверила взволнованного банковского служащего, что не нуждается в вооруженной охране, чтобы дойти до гостиницы, и вышла к ожидавшему ее Лукасу.

По дороге в гостиницу Лукас выглядел озабоченным и не сказал почти ни одного слова.

Только когда подошли к дверям, он повернулся к ней:

— Нам с тобой надо о многом обстоятельно поговорить.

— Правда?

— Да, черт побери, надо!

Он произнес это с такой страстью, что у нее округлились глаза.

— Хорошо, — согласилась она. — Сегодня вечером вас устроит, мистер Росс?

— Да, устроит, миссис Росс.

С этими словами он схватил ее за руку и потащил за собой в вестибюль.

— О чем же мы будем говорить? — спросила она, когда уже поднимались по лестнице.

Он не мог поверить, что она задает этот вопрос.

— О детях, о Цинциннати, о нашем браке. Тэйлор, ты хоть на минутку представляешь, какую ношу ты на себя взвалила? — Он понимал, что немного запоздал со своим вопросом, но все-таки продолжал: — Нам надо будет определиться...

Она перебила его:

— Право, не стоит так волноваться, мистер Росс. От волнения люди старятся.

На галерее была такая толпа, что им приходилось лавировать, прокладывая себе путь, чтобы попасть на следующий лестничный марш. Тэйлор, опустив руку в карман, придерживала свой конверт. Она не собиралась стать добычей карманников. Правда, все окружающие выглядели весьма респектабельно, но все же среди них мог оказаться и вполне опытный карманник.

У Лукаса не было возможности разговаривать, пока они не дошли до второго лестничного пролета.

— Я ведь довольно сговорчив, правда? — спросил он ее.

— Да, конечно, — отвечала Тэйлор. Она задыхалась, пытаясь поспеть за мужем. Мистер Росс шагал через две ступеньки. Он вел себя так, словно убегал от разъяренной толпы.

— Прошу вас, не так быстро, — приказала она. — Вы были безупречным джентльменом... почти все время. Я не успеваю за вами, сэр.

— Я не могу так больше, Тэйлор.

— Тогда прошу вас, остановитесь, ради Бога.

До Лукаса только сейчас дошло, что они говорят о разных вещах.

— Я хочу сказать, что не могу больше оставаться джентльменом. Это не в моем характере.

Было непохоже, что он шутит.— Вы, кажется, извиняетесь, что были так обходительны?

— Да ни за что я не извиняюсь, — пробормотал он. — Просто говорю тебе, что больше так не могу.

— Все это было...

— Да.

Она наклонила голову, чтобы Лукас не увидел ее улыбки. Он может подумать, что она не воспринимает его высказываний серьезно. Она и не воспринимала, разумеется, но не хотела, чтобы он это понял. Его слова звучали так искренне.

— Но если вам не нравится быть таким обходительным, зачем же вы это делаете?

Он ждал этого вопроса.

— Твоя бабушка дала мне денег, и за это я пообещал, что позабочусь о тебе. Там были еще дополнительные условия, и я все их соблюдал.

— Назовите какое-нибудь из них, пожалуйста. Они подошли к двери их номера, но ни один из них не протянул руку к дверной ручке.

— Я ехал с тобой в одной каюте на пароходе, — сказал он. — Это было одно из условий твоей бабушки.

Она отрицательно покачала головой:

— Вы говорили, что она только просила зарезервировать одну каюту. Я уверена, что Мадам не хотела, чтобы вы оказались в моей постели.

Он фыркнул. В ответ она воинственно скрестила руки на груди. Лукас, похоже, готовится к ссоре — что ж, она с удовольствием пойдет ему навстречу.

— Вы хотите сказать, что быть джентльменом — это из условий Мадам?

— Да.

— А то, что вы поселились со мной в одном номере в Бостоне? — поинтересовалась она. — И номер в этой гостинице?

— Нет.

— Тогда зачем вы это сделали?

Но он не мог дать ей логичного и вразумительно ответа.

— Совсем неважно, где я спал, — возразил он. — Я волнуюсь о будущем, а не о прошлом.

Он хотел, чтобы она поняла: изменения в будущем неизбежны. Они теперь муж и жена, и ей придется пойти на кое-какие уступки. Когда она поймет, что он уже твердо решил жить в городе, чтобы у детей было больше возможностей, она, конечно, с удовольствием будет мириться с его переменчивым настроением.

И, может быть, даже постарается хоть немного полюбить его.

Сегодня вечером он все объяснит. И начнет с того, что не собирается бросать ее одну с детьми.

— Тебе и мне — нам надо продумать все детали. Мы сядем и поговорим, когда уложим детей спать.

Но Тэйлор не слушала его, Она все еще думала над его предыдущей репликой.

— Почему же вы задержались в Бостоне? — спросила она. — Ведь вы могли уехать сразу, как только прибыл пароход.

— Судно, — поправил он.

— Что-что?

— Это было судно, а не пароход. А остался я в Бостоне потому, что ты сама этого хотела. Да и бумаги надо было подписать. А после этого еще понадобилось отыскать пару малюток. Надеюсь, ты помнишь?

— Пожалуйста, без сарказма, мистер Росс. Мне совершенно ясно, почему вы так встревожены происходящим. Думаю, что прекрасно понимаю причину этого.

— Ах, понимаешь!

У него дернулось левое веко. Потом еще раз. Тэйлор понимала, что он расстроен. Но ей было все равно.

— Да, я понимаю, чем вы обеспокоены. Вы спали со мной, и между нами была... близость.

— И это вызывает во мне тревогу?

Она кивнула. Он в недоумении смотрел на нее. Тревога? Да нет же, черт побери! Для того, что он чувствовал, гораздо лучше подходит слово «облегчение». Теперь она принадлежит ему, и не имеет никакого значения, хочет она быть его женой или нет. Что сделано, то сделано. И не будет никакого чертова аннулирования, а если она еще хоть раз упомянет о разводе, то он, вполне возможно, сломает зубы, сжимая их, чтобы не закричать на нее.

У него уже дергалась щека. Тэйлор понимала, что заставляет его нервничать, — не понимала только почему. Ведь она просто говорит ему то, что он и сам хорошо знает.

— Я же говорила вам, что если мы станем близки, это усложнит дело, но вы ведь не послушали, правда? А теперь вы сожалеете. Чувствуете себя окруженным, в ловушке. И мечтаете только о том, как бы поскорее уехать к себе в горы.

Лукас никак не мог взять в толк, каким образом этот разговор зашел так далеко, что он полностью потерял контроль над ним. Тэйлор делала совершенно неправильные выводы, и до него вдруг дошло, что она, возможно, высказывает ему свои собственные опасения. Выходит, она боится, что он вдруг бросит ее? Надо непременно выяснить это. И попытаться убедить ее, насколько ошибочны все ее выводы и беспочвенны все страхи.

— Если ты так уверена, что я хочу уехать в горы, то почему тогда я до сих пор этого не сделал?

— Из-за детей, — сразу отвечала она. — Ведь вы же только что разыскали их. А еще вы чувствуете себя ответственным и даже немножко виноватым, потому что я могу подумать, будто вы бросаете меня.

Тут Хантер открыл дверь. Тэйлор была рада перерыву в споре. Она поспешила в комнаты.

— Мы продолжим этот разговор вечером, — пообещал Лукас.

— Если вы настаиваете.

Лукас нагнал ее, наклонился и сказал ей прямо в ухо:

— Между прочим, миссис Росс, я ни разу в жизни ни о чем не пожалел.

Она посмотрела на него так, что без слов было ясно: она ему не верит.

Стараясь отвлечься, Тэйлор принялась готовить детей к походу по магазинам. Случайно она назвала Джорджи Элли и через пять минут повторила свою ошибку. Ей было ужасно трудно различать их, да еще и скрывать при этом свое смущение. У Дэвида Дэниела не возникало никаких трудностей, и у Лукаса вроде бы тоже, и Тэйлор считала свою проблему не только неловкой, но и унизительной. Мать должна уметь различать своих детей. Она даже усадила их рядышком на диван, встала перед ними на колени и долго, пристально разглядывала в поисках мельчайших различий. Но ничего не находила. Их сиреневато-голубые глаза были одинакового оттенка, их светлые локоны распадались на пробор в одном и том же месте_: и даже пухлые щечки круглились совершенно одинаково.

Вся разница заключалась в их характерах, поняла она наконец. Из них двоих Джорджи более смелая. Она, похоже, ничего не боится. В ней есть все качества лидера, и даже командира, подумала Тэйлор и улыбнулась. А вот в Элли уже видны черты миротворца и настоящей леди. Однако она не поддается сестре и, когда ей необходимо внимание, способна закричать так же устрашающе-громко, как и Джорджи.

К удивлению и облегчению Тэйлор, девочки, похоже, не ощущали никаких отрицательных последствий всего того, что им пришлось пережить в доме Бордеров. Конечно, в этом была немалая заслуга Дэвида Дэниела.

Когда настала его очередь одеваться, Тэйлор, заправляя ему рубашку в штаны, сказала:

— Знаешь, я очень признательна тебе за то, что ты не давал девочек в обиду.

— Я бы никому не позволил обижать моих сестричек, — ответил он с изрядной долей высокомерия в голосе.

— Им повезло, что ты присматривал за ними, — похвалила его Тэйлор.

— Я еще следил, чтобы их хорошо кормили, — проговорил Дэниел. — Но вообще они боялись. Особенно по ночам. Они до сих пор пугаются, — добавил он шепотом, чтобы не услышала Элли, которая как раз пыталась забраться на его кровать. — Когда все засыпают, они перебираются ко мне в постель. Джорджи должна держать меня за руку.

— Ты был и останешься их ангелом-хранителем. Дэниел отрицательно помотал головой.

— Может быть, помощником, — прошептал он. — Как Хантер и Лукас.

Дэниелу было всего семь лет, но жизнь заставляла его вести себя по-взрослому. И Тэйлор поклялась, что, когда они приедут в Редемпшен и обзаведутся собственным домом, она поможет этому мальчику научиться снова быть ребенком. Он взвалил на свои плечи ответственность, которая была бы под силу не всякому мужчине. На первый взгляд в Дэниеле есть все, что мечтает видеть в сыне любая мать. Он вежлив, заботлив, обходителен, способен оценить каждую мелочь, которую она для него делает, и сам постоянно стремится угодить ей. Все эти качества прекрасны, но, с точки зрения Тэйлор, совсем не присущи семилетнему ребенку. Ей бы очень хотелось услышать, как он хохочет. Или даже кричит и злится.

Но время на ее стороне. Дэниел будет настороже до тех пор, пока не научится доверять ей. А как только поймет, что ее любовь — настоящая, без обмана и корысти, то, безусловно, оттает и станет таким, как все семилетние мальчишки.

Тэйлор тряхнула головой и снова принялась хлопотать вокруг детей. На это у нее ушло больше часа. Лукас нанял для них кеб на целый день. Тэйлор оценила этот широкий и заботливый жест.

Как она и обещала Дэниелу, в первую очередь они купили обувь. Каждому ребенку досталось по три пары, причем две из них были куплены на вырост. Купить одежду Дэниелу оказалось проще всего, потому что в магазинах мужской одежды продавались и детские вещи. Когда они вышли из магазина, мальчик был полностью экипирован.

С девочками дело обстояло хуже. Купить готовые платья для них было невозможно. Таких просто не было в продаже. Продавец посоветовал ей обратиться в магазин мадам Мэйсон. Там можно было найти не только широкий выбор тканей, но и хороших портных.

Мадам Мэйсон сама сняла мерки с близнецов, и Тэйлор заказала огромное количество самой разнообразной одежды и велела переслать ее по адресу: Центральный почтамт, город Редемпшен, Территория Монтана. Потом она отвела хозяйку магазина в сторону и сказала, что девочкам просто необходима какая-нибудь одежда немедленно. Возможно ли срочно сшить хотя бы несколько платьев?

Тэйлор представила дело так, будто вся одежда сгорела при пожаре. Мадам Мэйсон проявила самое горячее сочувствие и предложила другой вариант: провела ее в заднюю комнату и показала подержанную одежду, которая предназначалась семьям с ограниченными средствами. Мадам Мэйсон выразила надежду, что Тэйлор не обидится, но у той не было никаких предрассудков относительно приобретения поношенных вещей. Одежда как одежда. Да и хозяйка заверила, что покупает только почти новые и качественные вещи.

Они провели в этой комнате два часа, и когда уходили, у двойняшек имелся полный гардероб. И даже Виктория, хотя уже приобрела ткань на одежду для своего будущего малыша, увидев прелестные распашонки и мягкие пеленки, не удержалась и купила целый ворох.

Дэниелу больше ничего не было нужно, но Тэйлор не устояла перед двумя рубашками, двумя парами штанов и двумя ремнями, которые показались ей такими прекрасными, что пройти мимо она просто не могла.

Они пообедали в семейном ресторане, а потом пошли покупать книги и карты. Дети вели себя замечательно, и Тэйлор позволила каждому из них выбрать себе игрушку. Дэниел захотел деревянную лошадку, а Джорджи и Элли пожелали иметь тряпичных кукол.

Словом, день оказался на редкость удачным. Произошла лишь одна маленькая неприятность. Когда Тэйлор сказала Джорджи, что нельзя залезать на прилавок в магазине тканей, девочка бросилась на пол и устроила настоящую истерику. Ничего подобного раньше Тэйлор видеть не приходилось. Маленькая упрямица била ногами и визжала так громко, что собрала вокруг себя приличную толпу зрителей. Судя по ее крикам, можно было подумать, что ее жестоко пытают. Единственной, кто не пришел в ужас от поведения Джорджи, была ее сестра Элли. Она даже слегка задремала на руках у Виктории во время этого театрализованного представления. А Тэйлор растерялась и не знала, что ей делать с этим ангелом, превратившимся в бесенка. Хотя и понимала причину: малышка просто устала. Она ведь не спала днем.

Одна доброжелательница посоветовала дать девочке, хорошенько по попке, но Тэйлор не представляла, чего можно добиться битьем, да и, кроме того, не верила в силу телесных наказаний. Она поступила по-другому: просто-напросто перешагнула через свою извивающуюся в истерике дочь, как можно быстрее расплатилась за покупки, а потом подхватила верещащее создание на руки и поспешила к ожидавшему их кебу. Джорджи заснула, как только экипаж тронулся.

Из всего этого Тэйлор извлекла для себя полезный урок насчет двухлеток: подчас разум с ними бывает бессилен...

Вечером они с Викторией повели детей ужинать рано. Во время еды Дэниел постоянно клевал носом. Тэйлор пришлось кормить его чуть ли не с ложечки. Близнецы, слава Богу, вели себя тихо. Они очень проголодались, но все равно умудрились больше еды уронить себе на платьица, чем отправить в рот. Их умение вести себя за столом оставляло желать много лучшего. Тэйлор отметила про себя, что буквально с завтрашнего дня надо начинать учить девочек правильно пользоваться столовыми приборами. Сегодня они так устали и хотят спать, что совсем не слышат ее замечаний.

Малышки потребовали, чтобы в номер их несли на руках. Виктория взяла Джорджи, а Тэйлор — Элли. Дэниел держал ее за руку. Все они шли медленно, еле передвигая ногами.

Виктория предложила помочь уложить детей. Но она сама выглядела смертельно усталой, и Тэйлор велела ей идти спать.

— Ложитесь и высыпайтесь, Виктория. Завтра предстоит еще один трудный день.

— Так мы завтра уезжаем?

— Если нам удастся все подготовить к отъезду.

— Так мне паковать сегодня?

— Нет. Мы все слишком устали. Завтра все сделаем.

Тут Тэйлор случайно опустила глаза и увидела лицо Дэниела. У ребенка был страшно перепуганный вид. Она сразу догадалась о причине.

— Дэниел, куда бы я ни поехала, ты едешь со мной. Я ни за что на свете не брошу тебя и твоих сестричек. Мы всегда будем вместе.

— Обещаешь?

Боже, какой же у него был торжественный вид!

— Да, обещаю.

По его ответному кивку она поняла, что сумела убедить его.

— А куда мы поедем? — спросил он шепотом.

Тэйлор ответила уклончиво. Сказала только, что они поедут на поезде.

Дэниел был заинтригован. Она дала ему ключ от их номера и разрешила открыть дверь. Виктория передала ей Джорджи, но не торопилась уходить.

— А куда ходили сегодня Хантер и мистер Росс?

— Они не сказали мне, — отвечала Тэйлор. — Думаю, по каким-то своим делам.

— А мы увидим еще когда-нибудь Хантера?

— Вероятно, да. Они с Лукасом старые друзья. По-моему, Хантер живет где-то недалеко от Редемпшена. А что? Вы хотели бы снова увидеться с ним?

Виктория пожала плечами:

— Да ведь он мне и двух слов не сказал. А вы заметили, как он хмурится каждый раз, когда смотрит на меня?

Тэйлор улыбнулась.

— Но ведь вас на него буквально вывернуло, — напомнила она подруге. — Мне кажется, он просто проявляет настороженность, когда находится рядом с вами. Кроме того, молчаливые мужчины — самые лучшие.

Виктория рассмеялась:

— Вот тут, мне кажется, Шекспир был не совсем прав.

Она пошла к своему номеру, потом остановилась.

— Я сказала ему, что была замужем и недавно потеряла мужа. Я ничего не говорила ему о ребенке.

Дэниел пробовал вставить ключ в замочную скважину, держа его вверх ногами. Тэйлор помогла ему разобраться с ключом и повернулась к подруге. Джорджи в это время положила голову ей на плечо, а Элли играла ее волосами.

— А почему вы не сказали о ребенке?

— Он не проявлял никакого интереса к тому, что я говорю. Он вообще грубоват.

У Тэйлор не было возможности выступить в защиту Хантера, так как Виктория поспешно направилась к себе, а Дэниел наконец справился с замком и вбежал в номер. Тэйлор последовала за ним.

Девочки уже почти спали. Они сосали большой палец и терли глазки. Она приготовила их ко сну, дала им в постель новых кукол, а потом укрыла их одеялом. Дэниел поставил свою деревянную лошадку на подоконник у изголовья кровати и смирно лежал в ожидании истории. Тэйлор рассказала ему целых две. Дэниелу Буну и Дэви Крокетту будет уделяться одинаковое внимание.

Поправляя одеяло, она поняла, что мальчуган все еще в ботинках. Она заставила его разуться и поставила их рядом с кроватью. Когда она вернулась в комнату через час, чтобы взглянуть на детей, то обнаружила, что Дэниел крепко спит, обняв свои ботинки.

Она стояла и долго смотрела на ребенка, пытаясь представить себе, какая же у него была жизнь до того, как его подобрали на улице эти чудовища — братья Бордеры.

Позади раздался шепот. Это Лукас произнес ее имя. Тэйлор обернулась и увидела, что он стоит, прислонившись к косяку, и наблюдает за ней. Интересно, давно ли он так стоит? — подумала она. И подошла к нему. Кроме шороха шелка ее платья, в комнате не было ни единого звука.

— С мальчиком что-нибудь не так? — спросил Лукас.

— Нет, с ним все в порядке. А может быть, у него все-таки есть кто-то близкий?

— Вряд ли. Он не помнит никакой родни и долго жил на улице. Если бы его разыскивал кто-нибудь из родственников, то наверняка бы давно уже нашли. Хотя, конечно, не помешало бы сообщить властям, что мальчик находится у тебя.

— Я не позволю никому из официальных лиц забрать у меня Дэниела.

— Ты боишься, что так может случиться, если ты напишешь официальное заявление?

Она кивнула. Лукас тяжело вздохнул, он не знал, что ей посоветовать.

— Давай вместе подумаем об этом, — предложил он. — При таком количестве детей, брошенных на произвол судьбы...

— А что, таких много?

— Даже слишком много. — В голосе его прозвучало уныние.

Они говорили шепотом. Одна из девчушек пробормотала что-то во сне и заворочалась. Лукасу не хотелось, чтобы она проснулась. Он взял Тэйлор за руку и потянул за собой через всю комнату в альков, где находилась их кровать.

Она уже была готова ко сну. Приняла ванну и надела бледно-голубую ночную сорочку и пеньюар. Волосы у Лукаса на затылке, как она заметила, тоже были влажными. Он наверняка тоже принял ванну. Но одет был все еще как на выход: в черные штаны и белую рубаху. Ворот сзади замялся и был немного поднят. Тэйлор подавила в себе желание поправить его.

Когда они подошли к кровати, Лукас повернулся и посмотрел на нее. Его удивительные яркие глаза буквально заворожили. Он смотрел так, что у Тэйлор перехватило дыхание.

Он долго глядел на нее, а потом покачал головой.

— Нет, это я плохо придумал. Нам надо вернуться в ту комнату и поговорить там. Мне не хотелось тревожить детей, но здесь я не могу ни о чем говорить серьезно.

— Почему?

— Кровать слишком близко.

— О...

Оба стояли, не двигаясь. Лукас все еще не выпускал ее руку. Никак не мог заставить себя это сделать.

— Мне надо завтра уезжать, — проговорил он. Это известие неожиданно больно ранило ее. Она ведь знала, что он уедет. И ее собственные планы зависели от его отъезда. Так почему же у нее такое чувство, что сердце разрывается в груди?

Лукас ждал ее вопросов. Но, простояв в молчании целую минуту, понял, что никаких вопросов она задавать не собирается. Он уже и сам решил, что много говорить не станет. Только вкратце опишет свои планы, иначе Тэйлор будет за него слишком волноваться. А ей и без того есть о чем подумать. Не стоит добавлять лишних проблем.

За всю его жизнь никто до сих пор за него не волновался. Пока он не повстречал Тэйлор. Каждый раз, когда он уходил из гостиницы в поисках близнецов, она шептала ему, чтобы был осторожен. Конечно, она не хотела, чтобы что-нибудь случилось с ним, так как надеялась, что он отыщет ее племянниц. Но ведь была еще и другая причина. Ее отношение к нему менялось в лучшую сторону, и со временем, возможно, она сумеет его полюбить. Семья. И волнение это тоже часть семейной жизни. Теперь он должен отчитываться перед ней за свои действия, равно как и она — за свои. Она к нему неравнодушна. Это ясно. Она ценит все, что он сделал, испытывает чувство благодарности и признательности. Но ему нужно больше.

— С тобой, Викторией и детьми останется Хантер.

— В этом нет никакой необходимости. У нас и так все будет хорошо.

— Он все-таки останется.

Лукас ждал ее согласия, и она неохотно кивнула головой.

— Я пока не знаю, как долго меня не будет, — продолжал он. — Может, недели три. Хантер поможет вам подыскать более подходящее жилье. В гостинице больше нельзя оставаться, тем более с детьми. Им необходимо пространство, чтобы бегать и играть.

— Во сколько ты уезжаешь?

— Рано.

Она высвободила свою руку и развязала завязки на пеньюаре. Это ее действие совершенно притупило его бдительность. Он молчал и смотрел, как пеньюар медленно соскользнул и мягко упал на кровать позади нее.

Потом заставил себя собраться с мыслями.

— Если тебе что-нибудь понадобится... Что ты делаешь?

— Расстегиваю твою рубаху. — Она покраснела, и голос выдал ее смущение. Тэйлор надеялась, что муж этого не заметит. Сегодня ночью ей не хотелось испытывать робость и смущение.

— Я сам могу это сделать.

— Я знаю. Только я хочу сама.

Они перешли на шепот. В голосе Лукаса появилась хрипотца. Это действовало на Тэйлор возбуждающе. Она наклонила голову, чтобы он не видел ее пылающего лица, и кончиками пальцев скользнула по его груди.

Ему показалось, будто бабочка прикоснулась к нему крыльями. Он почувствовал, что сходит с ума. И схватил ее за руки, чтобы остановить эту сладкую пытку.

— Разве ты не хочешь узнать, куда я еду?

— А ты не хочешь мне сказать? — Она снова высвободила свои руки и начала расстегивать пуговицы на его штанах.

Он тяжело и прерывисто вздохнул.

— Тэйлор, послушай... Нам надо поговорить. Мы сейчас пойдем в другую комнату и...

Он тут же забыл, что хотел сказать. Опустил глаза и смотрел, как она медленно расстегивает пуговицы — одну за другой...

Тэйлор сама не могла поверить в свою смелость. Ей приходилось все время напоминать себе, что она его жена и нет ничего плохого в том, чтобы прикоснуться к нему. Тем более что завтра он уезжает. И она не сможет прикоснуться к нему очень и очень долго.

А ей так нравилось прикасаться к нему. У него был плоский и упругий живот, а кожа горячая на ощупь. Тэйлор расстегнула еще одну пуговицу и запустила пальцы в его густые кудрявые волосы. Потом обхватила его возбужденную плоть.

— Хватит, — приказал он. — У тебя еще ничего не зажило. Я сделаю тебе больно.

Уговаривая ее, Лукас чувствовал, что сейчас умрет. Он держал руки по швам сжатыми в кулаки и всю свою волю использовал для того, чтобы не протянуть их к ней. <