Остановившись, чтобы дождаться, когда компания бомжей, шедших хвостиком от самого начала аллеи, наконец-то отвяжется, строгая Эми, всегда отличавшаяся

особой неподатливостью, с которой не мог совладать ни один из мужчин, засунула в ротовое отверстие сладенькую жвачку и многократно отрепетированным движением притворилась, что достает пистолет. Бродяги купились, возможно, на самую тупую из женских уловок, но, тем не менее, это сберегло Эми от невыносимого запаха и обеспечило продолжение утренней прогулки в более комфортных условиях, ну и незначительный + к настроению.

Мужчинам и женщинам, стоящим на учёте в психиатрических диспансерах, не выдают благословения на ношение и хранение оружия. Посему Эмилайн остается только притворяться, что у неё при себе ствол, как в случае с бездомными тупицами…

Ближе к вечеру друзья, конечно, надрались, но не в хлам. Эмилайн всё чаще выступала против алкоголя. Такой Уильям её еще не видел, да и она сама себя не видела такой. Структура стойких, сравнительно постоянных психических свойств, определяющих особенности отношений и поведения личности Эми, скакала, как пони, совершая до редкого сложные, крутые маневры.

…Когда “городские авантюристы” достигли порога новой квартирочки Тёрнер, тонко причитая и шутя на тему недолговечности легких, офицер нехотя преподнес обидную пилюлю, и как раз в тот самый неудачнейший миг, когда экс-полицейская отошла от грусти в сторону веселья.

- Ты в последнее время почти не ходишь на работу, стыд и позор, как сказал бы наш шеф… - вероятно, Уилл просто не подумал, прежде чем брякнуть. Прошедшие сутки знатно его вымотали, да и спиртное по-своему влияло, вызвав, в конце концов, развязную беспечность, с какой тот излагал резкие, немудрые, мальчишеские взгляды.

Эмилайн прореагировала очень экспансивно, раскидав по полу часть приготовленного для стирки белья, и убедила болтливого приятеля впредь следить за речью тщательнее.

- Слушай, не сыпь мне соль на рану! Ты почему постоянно подкалываешь меня, спрашивая о работе, и в то же время зная, что я туда больше никогда не вернусь? Честное слово... накажи меня господь, у тебя есть талант сволочнеть и отыгрываться, при этом оставаясь няшей…

Нисколько не сомневаясь в женской правоте и покорливо потакая женской истерии, как прирученное животное, Хартл с радостью признал недочет, хоть и в весьма ироническом стиле:

- Приносим свои извинения за доставленные неудобства! Если вдруг вчера в это время вы оформляли заказ в интернет-магазине или заполняли форму для активации онлайн, заполните, пожалуйста, формы повторно. Существует вероятность, что из-за технического сбоя они могли быть вам не доставлены! Еще раз извиняемся…

Как и стоило ожидать, привередливая Эмилайн не приняла подобного “раскаяния”…

- Ой, да заткнись уже! Не слушала бы, настолько тошнотно это звучит! Становишься похожим на педика…

Данное справедливое оскорбление паяц расценил как удачную шутку.

- Вижу, кто-то из нас хорошо разбирается в педиках. Не хочешь ли побольше о них рассказать? Я ведь должен быть в полной боевой готовности, подкованный, обученный, чтобы с ними сразиться…

“ Устала от жизни, больше ничего не хочу – порой слова, подобные этим, срываются с уст неосмысленно, когда человек чем-то жутко опечален, переутомился или уже у него складывается что-то очень плохо, а на личном фронте - как в морге. Другое дело, когда близкий ушел на тот свет. А бывают ситуации, что человек не питает любви к жизни по труднообъяснимым глубоким причинам, принятым считаться психрасстройствами. Бывает, он узнает о некоем страшном диагнозе, рак или СПИД, и ему предоставляется выбор: что-то предпринимать, как-то вертеться или сложить ручонки, или, что хуже, наложить их на себя. Ситуаций, когда человек задумывается о нежелании жить – непочатый угол, не меряно, не считано.

Когда человек собирается с духом и заявляет об этом родным по телефону или же непосредственно при встрече, оповещает близких или друзей детства, тех, кого считает важным, то находится в ожидании поддержки, чтобы подпираться энергией жизни, отвести душу. Он, может быть, не совсем сознавая, ищет, обо что опереться, за что ухватиться, чтобы вдруг не упасть, чтобы не разбиться. Те, к кому потенциальный суицидник обращается, в основном, пугаются, и их тоже можно понять. Тема смерти сама по себе хренотень жутковатая. Главное, чтобы эти пугливые разини от него не отреклись, иначе хана. Трудно не сломаться без надлежащей инструкции. Уж мне это отлично известно…

Повторюсь, чтобы правильно расставить акценты, отделив то, что действительно первостепенно: главное - уверенность в себе, все остальное – пыль на полке.

Выяснив причину большинства неудач, до меня дошла истина, что моё скептичное отношение к жизни происходит из детства. И инцидент в Детройте лишь разблокировал скепсис, а не породил его. В незапамятных глубинах отражения суровой действительности я всегда была такой, как сейчас. Да, я не смогла спасти заложников, да, провалилась, да, из-за банальной ошибки погибли невинные. Шансов у меня изначально было минимум. Против Безумного Джека были бессильны и погоны, и звания, и смелые придурочные девочки вроде меня, нифига не знающие, но вечно лезущие в пекло. Я вообще не уверена, что этот Джек существует. Никто не уверен. Всё, связанное с ним, стремится походить на чью-то грязную, идиотскую шутку. На шутку убийственную…

И здесь я целиком солидарна с серой массой: мы сами создаем себе монстров и сами же страдаем от них. Безумный Джек – дурацкицй уличный миф, о котором давно пора всем забыть ”

Пока Эмилайн с сердитой непреклонностью убеждала себя, что призрак из её сомнений – всего-навсего липкая иллюзия, живущая в оболочке пакостной легенды, неспособная материализоваться, Уильям Хартл с удовольствием вытянулся в коричневом кожаном кресле в уютной гостиной и очень скоро раскатисто захрапел. Теперь его будет невозможно прогнать, с чем хозяйке пришлось тотчас смириться, как и с собственным уничижительным, сарафанным лакейством…

Тем временем, на другом конце города мужчина средних лет в традиционном деловом костюме, с мягкими манерами и хорошо начищенной сверкающей обувью серьезно переживал из-за творящихся жутких событий, буквально не находя себе места! Причина волнения – непростое дело о массовом убийстве на перекрёстке в районе Форест-Хилс боро Куинс. “Опытный детектив из отдела расследования убийств Джастин Уэлш, любящий мистику, запутанные истории и всё, что связано с мокрухой”, был неустранимой цельной частью этой невразумительной запутанной истории, трещащей по швам под тяжестью собственного веса и разваливающейся без всякого внешнего воздействия. И если б не правильно организованный режим дня, позволявший вовремя потакать всем требованиям желудка и разума, еще неизвестно, сколько бы мистер Уэлш протянул. Изнурительная работа, отбирающая драгоценную молодость и силы, вечно сопрягающаяся с риском для жизни, с немалым сарказмом высмеивала слабаков-мандражистов, а выносливым, кипучим, прорывающимся сквозь всё и всюду внедряющимся нелегкая участь мастера сыска, наоборот, поклонялась. Говоря на ином языке, основное зависело от внутренних характеристик. Сам Уэлш не придерживался ни интернальной позиции, ни экстернальной, а позиционировал себя как нейтрал.

Каждое раннее утро дорогая супруга приносила Джастину кофе в постель, потому что, если она не успевала, то его утро начиналось с ворчанья и криков. Будучи педантом до мозга костей, человеком, невыносимым во многих вопросах, он возмутительно мало времени уделял общению с женой, считая, что его мудрее использовать как-нибудь иначе, “более плодовито”, и строя из себя утилитариста.

Сегодня Джастин и вовсе отказался от кофе. Не потому что не захотел, потому что – забыл в страшной спешке. Зато миссис Уэлш спаслась от очередного порицания, поскольку в свою очередь забыла ему предложить. Любимый муж буквально выбежал из дома, и явился на работу тик-В-тик.

Многие частные детективные конторы не полностью легальны, но при этом не имеют отбоя от клиентов. Являясь деятелем, тесно сотрудничающим с отделением полиции и прочими сыскными агентствами, Джастин тепло вспоминал о своих начинаниях, расхваливал специфику детективной деятельности и не забывал поддерживать крепкие отношения с агентствами.

Его показательно скромный, но не обделенный уютностью офис, с совершенно простецким интерьером и мебелью, занимавшей большую часть кабинетного пространства, каждые полчаса содрогался от громогласных телефонных выяснений. Это подтверждало наличие “жизни” и делало факт трудоголизма мистера Уэлша почти непререкаемым.

По первому впечатлению – бедно, не за что зацепиться. Но если хорошенько сориентироваться, то можно открыть для себя гору своеобразных подвидов досуга: просмотр старых газетенок беглым темпом, сдувание пыли с книжных полок и гетерогенные разности наподобие прослушивания радио с периодическим окунанием в никотиновый дым (заядлые курильщики от лишней сигареты никогда не откажутся).

“ Так, что тут у нас… ” – Уэлш как раз начал машинально перебирать газеты, изданные в разные годы, лежащие на столе высокой пирамидой возле прочего канцелярского хламья, и нарвался на пару-тройку скандальных заголовков: