Транскультуральная модель идентичности

Особенности идентичности и её развития связаны со специфическими культуральными характеристиками общества. В различных культурах системы ценностей, отношение к многим, в том числе экзистенциальным, проблемам неодинаково. Человек по разному идентифицирует себя в традиционных и современных обществах, его самооценка зависит от условий и типа воспитания, семейных традиций, обычаев и др.

Основная проблема данной области знаний заключается в том, как развить исследовательский подход, позволяющий найти в различных культурах эквиваленты категорий преобладающих классификационных систем, и, в то же время, быть достаточно гибким, чтобы обнаруживать значительные локальные различия в психопатологии (Canino et al., 1997).

Транскультуральные исследования должны проводиться в рамках, так называемой, “эмически –этической парадигмы” (Brislin et al., 1973). “Эмическая” направленность включает изучение феномена внутри культуры, то есть “изнутри” последней, в его соотношениях с другими внутрикультуральными элементами. “Этическая” направленность имеет сравнительный характер и ориентирована на выделение изучаемых феноменов из локальной специфики. Её целью является идентификация и сравнение эквивалентных феноменов разных культур.

Транскультуральные различия в чувстве идентичности отражают акцентуацию общества на системах индивидуальных или коллективных ценностей. Соединенные Штаты и Соединенное Королевство – это страны, характеризующиеся высокой степенью индивидуализма, где подчеркивается значение индивидуальных достижений и привилегий. В противоположность данному подходу многие страны Азии, Африки и Латинской Америки характеризуются коллективизмом. В этих системах высоко ценятся межличностные отношения и совместные цели. Большое значение придается взаимной ответственности. Коллективистские культуры характеризуются наличием социальной гармонии, групповых задач, семейных обязанностей. Следует также подчеркнуть, что внутри доминирующей индивидуалистической культуры США некоторые группы, например, иберо-американцы или индейцы, менее индивидуалистичны и более коллективистичны. Индивидуализм и коллективизм имеет значение для личностной идентичности. В западных странах преобладает концепция, что Self является прежде всего индивидуальным, чем связанным с другими.

Corin c соавторами (1994), учитывая мультиэтнический характер канадского общества, выделяет три уровня идентичности:

1) Корневая идентичность (root identity), являющаяся результатом воздействия исходной культуры, в которой происходила социализация человека;

2) Гражданственная идентичность (citizenship identity) - основывается на процессе усвоения гражданских прав и социального участия в жизни страны, в которую человек иммигрировал;

3) Реконструированная идентичность (reconstructed identity), которая сформировалась в процессе сепарации от исходной культуры, эмиграции и переселения в новую страну с её другой культурой.

Corin c соавторами считают, что основы идентичности связаны с глубокими переживаниями, иногда духовного порядка, которые становятся основными ориентирами для личности в дальнейшем. Это культуральное ядро обнаруживает себя в случаях тяжелого стресса, при возникновении проблем, связанных с психическим здоровьем.

Большое внимание вопросам рассовой и этнической идентичности уделял Erikson (1968’b), после своей иммиграции в США. Erikson обратил внимание на то, что пациенты из различных культур, особенно в больших американских городах, имеют проблемы с “новым определением себя”. Это относится также к американским этническим меньшинствам, в связи с необходимостью интегрироваться, формируя новую идентичность.

Phinney (1991) обращает внимание на то, что этническая идентичность связана непосредственно с отношением к меньшинству в доминирующей культуре. Если это отношение положительно, то тесная связь с этнической группой положительно влияет на Эго-идентичность и самооценку. История развития Соединенных Штатов содержит явление смены социального имиджа рассовых меньшинств. Процесс изменения имиджа шел по направлению к акцентуации внимания в большей степени на культуре, чем на рассовой принадлежности.

Это нашло отражение в изменении этикеток: от «цветных» к «неграм», далее к «чёрным» и, наконец в настоящее время, к «американцам африканского происхождения» (Smith, 1992). Greenwood (1994) подчеркивает тесную связь между индивидуальной идентичностью и коллективным, социальным её восприятием. Задачей каждого человека является интеграция значимых социальных идентичностей и индивидуальных черт и интересов в унифицированную, индивидуальную идентичность (Deaux, 1993).

Deaux (1993) обращает внимание на то, что идентификация с группой этнического меньшинства оказывается ассоциированной с повышением или снижением самооценки. Последнее отражает отношение к этой группе в обществе: оценивается ли группа положительно или отрицательно. Влияние статуса меньшинства оказывается благоприятным, если этническая идентичность включает сильную связь со своей этнической группой, положительно оцениваемой преобладающей в стране культурой. Лица, относящиеся к двум различным культурам, способны самостоятельно решить свои проблемы и конфликты оказываются в более благоприятной ситуации, чем функционирующие исключительно в рамках идентичности, свойственной одной главной культуре.

Это связано с возможностью получения, например, клановой, семейной поддержки, чувством нахождения в “большой семье”, что характерно для многих этнических меньшинств, сохраняющих в домашних условиях элементы традиционной культуры. В настоящее время, подчеркивается значение тесной связи между индивидуальной идентичностью и коллективным социальным опытом (Greenwood, 1994). В США существуют программы усиления этнической идентичности у подростков из этнических меньшынств (Spencer, Markstrom-Adams, 1990).

В настоящее время в России наблюдается тенденция к увеличению числа лиц, пребывающих в состоянии кризиса идентичности. Этот кризис вызван резкой сменой социальных норм и идеалов, переходом от традиционного советского общества к современному. Большое значение имеет ускоренный темп жизни, информационная гиперстимуляция на уровнях восприятия информации, её использования и принятия решений; непредсказуемость развития событий, слабые интергенерационные связи, постепенное исчезновение больших семей. Имеет место изменение системы ценностей: то, что прежде считалось безусловно негативным, сегодня в той же степени может оказаться позитивным, близким к идеалу.

В этом контексте, интересны высказывания Хесле (1994): "…серьезной причиной кризиса является та мысль, что всеобщие нормы, которым я следовал с чистой совестью, и даже жертвуя собой, не могут претендовать «на обоснованность и законность» - что признание их было... коллективной ошибкой. Хорошими примерами этого типа кризиса идентичности являются состояния политика или солдата, слу­живших системе, которую они сегодня должны признать в корне аморальной".

Преодолению кризисов идентичности может способствовать стимуляция религиозного чувства, с последним связано понятие «духовности». Определение "духовности", как правило, отсутст­вовало в философских словарях доперестроечного периода. Между тем, обращения к феномену духовности содержатся в работах мыслителей прошлых веков и культурологов XX столетия. Бердяев (1993), анализируя феномен духовности, писал: "Духовность - есть задача, поставленная перед человеком в от­ношении к жизни... Рост духовности осуществляется заключенной в человеке духовной же силой... Духовное развитие есть актуализация возможного... Духовность есть Богочеловеческое состояние. Человек в духовной своей глубине соприкасается с божественным и из божественного источника получает поддер­жку... Человек с сильно выраженной духовностью не есть человек, ушедший из мировой и исторической жизни. Это человек, пребывающий и активный в ней, но свободный от ее власти и преобразующий ее".

Кризис идентичности, как отражение человеческой ситуации сегодняшнего дня в целом, показывает, что поиск смысла жизни стал проблемой для большинства. Эрих Фромм указывает на “рецепт” поиска смысла жизни: "Нет другого смысла жизни, кроме того, который он (человек) придает ей путем раскрытия сил в продуктивной, творческой жизнедеятельности" (Фромм,1994). Продуктивная ориентация, согласно Фромму, это – способ ее отношения к миру во всех сферах деятельности. Продуктивность –есть “способность человека применять свои силы, реализуя за­ложенные в нем возможности".

Понятие "продуктивности" использует в своих работах и Виктор Франкл (1990). Он утверждает, что близость человека к постижению смысла жизни, а значит, и степень его духовности можно оценивать, используя предложенные им три типа человеческих ценностей:

1) созидательные ценности, реализуемые в продуктивных творческих действиях;

2) ценности переживания, проявляемые в чувствах по отношению к явлениям окружающего мира (например, благоговение перед красотой природы, произведениями искусства и др.);

3) ценности осознания и отношения человека к выпавшим на его долю страданиям, всему, что ограничивает его жизнь.

Активация религиозного чувства помогает ориентировать личность на достижение позитивной идентичности.

Позитивную идентичность невозможно сформировать без учета личностью культуральных норм. Принятые в обществе культуральные нормы могут быть идеальными, представлять желаемый «модельный» стиль поведения, и реальными. Во многих обществах между идеальной моделью и реальным поведением имеются разительные отличия.

Стереотипное культуральное поведение представляет определённую модель поведения, свойственную какой–то части населения, для которой характерна повторяемость одних и тех же стереотипов. Стереотипы проявляются в повседневной жизни и во время особых событий. Они выступают в качестве правил, определяющих рамки поведения, принятого в данном обществе во время праздников, торжественных событий и.т.д. Такое поведение воспринимается неодинаково человеком со стороны, не являющимся членом данного общества, и его «средним» представителем. Сторонний наблюдатель может упрощать смысл происходящих событий, не усматривая в них ничего, кроме странного ритуала или даже позы и лицемерия, а для членов общества стереотипы культурального поведения имеют определённое значение, дающее им возможность релаксироваться, выходить за пределы социальных ситуаций, вызывающих психоэмоциональное стрессирование (Короленко, Дмитриева,1999).

Отклоняющееся культуральное поведение, способствующее формированию как негативной, так и позитивной идентичности, может быть свойственно как какой–то группе в целом, так и её отдельным членам. Тип поведения, несоответствующий принятым большинством людей нормам, может вызывать появление у других членов общества выраженной отрицательной реакции. Отклоняющееся культуральное поведение может вызывать отрицательные социальные последствия (особенно для тех, кто его непосредственно реализует), а в других случаях объективно способствует развитию позитивных изменений в обществе, бросая вызов устаревшим устоявшимся догмам, приводящим к социальной стагнации.

Общество реагирует на людей с отклоняющимся культуральным поведением в зависимости от жёсткости своей структуры от обычного недоверия и напряженного ожидания, до судебного преследования.

Иногда проблема отклоняющегося поведения искусственно переводится в медицинскую плоскость и таких людей относят к психически нездоровым. Этикетка психического нездоровья даёт возможность “оправдать” их поведение в случае необходимости. Например, в случае вызова какой–то общественной структуре, при условии необходимости серьёзного анализа ситуации, спровоцировавшей такой вызов, диагноз психического нездоровья инициатора вызова может “решить” заявленную проблему. В этом контексте, особую опасность представляет гипердиагностика психических нарушений и индоктринирование как психиатров, психологов, так и общества в целом в плане поиска психической патологии у лиц с не конформистским поведением (Короленко, Донских, 1980).

Культуральные подходы могут накладывать серьёзный отпечаток на поведение людей одной национальности, столкнувшейся с изменяющимися условиями современного мира. Примером, может служить иммиграция немецкого населения из Сибири в Германию. Живя в условиях Сибири с существующей в их сознании системой ценностей, они приезжают в Германию, где сталкиваются с совершенно иной ценностной системой. В рамках немецкого общества их поведение, не вписывающееся в общепринятую модель, рассматривается как культуральная девиация. Иногда создаются условия для развития аккультуризационного стресса, что может привести к развитию негативной идентичности и нарушениям приспособления. Эти изменения идентичности локализуют в так называемой “горизонтальной” структуре.

Смена условий “по вертикали”, например, в России, характеризуется быстрыми изменениями в обществе в течение исторически короткого промежутка времени. Возникающая в этих условиях у части людей негативная идентичность, вызывается такими причинами, как столкновение с новой действительностью, новыми мотивациями, новой системой ценностей; изменившимися проекциями религиозного чувства, непрогнозируемостью развития событий и др.

Возникновение и развитие трансформации идентичности связаны не только с социопсихологическими, но и культуральными факторами. Культуральные и социопсихологические факторы влияют, например, на содержание и течение нарушений идентичности. Они могут также провоцировать развитие личностных нарушений. Ряд факторов подтверждает правомерность этого положения. Например, у однояйцевых близнецов, воспитывающихся в одной семье, вероятность возникновения нарушений значительно выше, чем в условиях раздельного воспитания.

Значение социокультуральных факторов в провоцировании психических нарушений подтверждает положительный опыт домов «на половине дороги», предотвращающих рецидивы заболевания в большей степени, чем пребывание таких людей в очевидно дисфункциональной семье (Короленко, Дмитриева,1999).

Влияние культуры на возникновение нарушений идентичности происходит различными способами и на разных уровнях. Патопластический эффект культуры проявляется во влиянии на феноменологию нарушений идентичности. Например, содержание агрессивных идей выступает в контексте среды, в которой проявляются эти нарушения.

Сниженный фон настроения тоже может иметь различные проявления в зависимости от культуральных факторов. Так, человеком, воспитывающимся в традиционной религиозной среде, такой фон воспринимается часто как чувство вины за совершённые им грехи. У другого человека сниженный фон настроения может сопровождаться чувством стыда, связанным с невозможностью справляться со своими общественными обязанностями, с работой.

Влияние культуральных факторов может быть продемонстрировано на примере социальной фобии. Содержанием страха у японцев при социальной фобии является то, что они боятся своим видом или поведением испортить настроение другим людям. В то время как в западных обществах, содержание страха направлено на себя –страх быть высмеянным, показать себя с отрицательной стороны.

Lewis (1992) обращает внимание на то, что в японской культуре принято значительное подавление личностью собственного Self’a: “Японский Self подобен луковице, которая имеет множество слоёв, но отсутствует ядро в нашем понимании”. В то же время, в японской и индийской культуре вместо “Я –Self”, проявляется “Мы –Self”, что связано с сильной идентификацией с семьей или другой группой. Таким образом, идентификация приобретает коллективный характер. Человек идентифицирует себя прежде всего через ответственность и исполнение долга перед другими. Связь с коллективом представлена сильнее, чем независимость индивидуума, “Мы–Self” является симбиотическим Self’ом“.

Культура влияет и на развитие нарушений идентичности, возникающих только в рамках определенных культур. Например, “амок”, при котором люди совершают многочисленные убийства. Амок напоминает индейское состояние “Виндиго”, при котором человек идентифицирует себя с мифологическим ледяным скелетом и совершает убийства.

Развитие негативной идентичности, сопровождающейся аддиктивными нарушениями, во многом определяется социокультуральными влияниями.

Социокультуральный психодинамический подход требует от специалиста решения целого комплекса вопросов:

1.Как проблема идентифицируется обществом?

2.Как относится общество к проблеме пациента?

3.Как проблема переживается самим пациентом?

4.Как проблема идентифицируется пациентом?

5.Как пациент представляет проблему в когнитивном плане?

6.Как проблема понимается специалистом?

7.Как проблема диагностируется специалистом?

Естественно, что эти процессы отличаются друг от друга. Так, например, говоря о проблемах, переживаемых пациентом, следует помнить, что они связаны с внутренним дискомфортом. Пациент может быть тревожным, подозрительным, чувствовать себя униженным. Эти реакции, проявляющиеся какими–то признаками и являющиеся субъективными переживаниями, не могут быть сколько–нибудь точно измерены извне. Ситуация может осложниться появляющейся возможностью совершения диагностической ошибки, из–за часто возникающей проективной идентификации психолога, проецирующего на пациента собственные переживания. Важно помнить об этом при встрече с пациентом из другой культуры, где способ выражения переживаний может быть другим. Культуральная, этническая идентичность пациента может влиять на лингвистическое выражение психопатологии (Kudushin, 1972), отчего зависит валидность психиатрического диагноза.

Частой причиной переживаний пациента является психическая травма. Содержание возникающих по этому поводу переживаний не стандартно, не одинаково для всех. Например, психолог считает, что пациент переживает психическую травму, содержанием которой является смерть его родственника от болезни сердца, а на самом деле пациент может переживать смерть родственника прежде всего потому, что сам боится умереть от этой же болезни.

Второй пример: пациент, носитель корейской культуры, переживает факт получения сыном удовлетворительных оценок в школе. Для него эти переживания носят очень серьёзный характер, так как в рамках этой культуры успеваемости детей придаётся большое значение, а школьная неуспеваемость является постыдной для родителей. С точки зрения психолога, носителя другой культуры, такая ситуация может и не быть расценена, как причина психологической травматизации. Именно поэтому необходимо установление неформального контакта с пациентом с целью проникновения в смысл его переживаний.

Идентификация пациентом своей проблемы связана с идентификацией своего состояния. Этот психологический феномен, базируется на таких культуральных факторах, как личность человека, история его жизни, мотивации, системы ценностей и пр. Мысли о себе, как о человеке, имеющем серьёзную проблему, влекут за собой цепь стрессовых реакций.

Для некоторых людей чрезвычайно важен престиж. Они озабочены тем, как они будут выглядеть в глазах психолога, в момент предъявления жалоб. Над ними давлеет необходимость облечь жалобу в форму, производящую желаемое впечатление на специалиста. Это явление, не распознанное психологом, может иметь опасное развитие. Например, женщина с пограничным личностным расстройством, жалобы которой «укладываются» в депрессивную симптоматику, занимающая высокое социальное положение, озабочена необходимостью постоянно производить положительное впечатление и, несмотря на мучительность своего состояния, собирается с силами и во время разговора с психологом старается подать себя в «красивой упаковке». Специалист, неспособный диагностировать её депрессию за фасадом ролевого, демонстративного поведения, может оценить состояние такой женщины как не вызывающее серьёзных опасений, или установить лишь наличие демонстративности в поведении. Через несколько дней она, казалось бы, “совершенно неожиданно”, совершает самоубийство.

Понимание специалистом проблемы пациента зависит от целого ряда факторов, таких, как образование, полученное специалистом, его функционирование в рамках той или иной парадигмы; фиксированности специалиста на определённой проблеме, которой он придаёт существенное значение; от знаний в сферах, примыкающих к рассматриваемой проблеме; от личностных особенностей специалиста; его общего уровня культуры; психологической сенситивности и культурального осознания специалистом проблемы. Все эти факторы влияют на окончательный диагноз.

К сожалению, до последнего времени не придавалось большого значения транскультуральной основе подготовки специалиста, имеющей особое значение при исследовании лиц, относящихся к другой культуре, с которой специалист не знаком. В данном случае может возникать большое количество недоразумений. Непонимание приводит к формализации контакта, нарастанию чувства недоверия клиента к специалисту, неадекватности восприятия ситуации. При возникновении у пациента настороженности, когда он “отгораживается” от психолога в связи с культуральными несовпадениями, специалист иногда оценивает это явление как проявление негативизма (например, как негативизм, свойственный шизофреническим расстройствам).

Тseng с соавторами (1997), работающие на Гавайях, снимали на видео различные формы взаимодействия между людьми разных культур и демонстрировали запись японским и американским специалистам. Японские специалисты сочли поведение отца, отказывающегося от взаимодействия с дочерью и передавшего эту роль жене, абсолютно правильным и адекватным. А их американские коллеги рассматривали это поведение совершенно по–другому, считая, что такой отец эмоционально “отсутствует”, он не включён в систему взаимодействия, что может явиться в дальнейшем источником проблем. В целом поведение такого отца оценивалось ими как неадекватное родительское поведение.

Таким образом, одно и тоже поведение специалистами разных культур воспринималось неодинаково. Причина этих различий заключается в особенностях перцепции ожидаемого поведения у профессионалов разных культур и стран. Для американских специалистов характерно ожидание, согласно которому отец, наравне с матерью, должен вступать во взаимодействие с ребёнком, включаясь в контакт, в разговор, в игру. В то время, как японские специалисты были абсолютно уверены в том, что эти функции являются прерогативой матери, обязанной обеспечивать разные формы взаимодействия с детьми. Для отца такое взаимодействие не является соответствующим его статусу. Японские специалисты оценивали поведение отца адекватно, что соответствует японской культуре. Рассмотренный пример демонстрирует, что культуральные системы ценностей и верований, свойственные специалистам, значительно влияют на оценку явлений.

В психиатрии и психологии оценка эмоциональных состояний достаточно субъективна и во многом зависит от специалиста, поэтому здесь возможно совершение большого количества ошибок. Так, например, в некоторых культурах эмоциональные проявления более соматизированы. Поэтому жалобы пациентов могут сопровождаться более выраженными соматическими и менее выраженными психологическими реакциями.

Эмоциональная сдержанность, как культуральный фактор имеет большое значение, которое нельзя недооценивать. Необходимо учитывать и особенности мышления. Например, специалисты не всегда адекватно оценивают ответы пациентов азиатских культур на поставленные перед ними вопросы. Такие пациенты могут проявлять в ответах уклончивость, расплывчатость, не отвечая конкретно на вопрос “да” или “нет”. В данной ситуации специалист должен понимать, что носителям многих культур в принципе не свойственны однозначные ответы. Это положение исторически связано с этикетом и культурой.

Стиль диагностического интервью включает восприятие, чувствительность специалиста по отношению к проблеме, “знакомство” с тем, как проявляется проблема у человека данной культуры. Стиль интервью оказывает существенное влияние на взаимодействие между пациентом и психологом.

В момент интервью следует учитывать, что люди, принадлежащие не только к разным этническим группам, но и к одному и тому же этносу, могут иметь разные уровни социального развития, привычки, стереотипы, зависящие от различных систем ценностей и т.д

Проблема специфического диагноза как финальный шаг включает в себя нахождение “ячейки” для диагноза, что происходит под влиянием таких факторов, как:

1. Профессиональная ориентация специалиста, связанная с полученным образованием, приверженность к той или иной парадигме в психиатрии или психологии;

2. Используемая система классификации, сама классификация настраивает специалиста на установление диагноза, который легче «вписывается» в рамки используемой классификации;

3. Диагноз зависит и от последствий, возникновение которых прогнозируется специалистом в случае установления им определённых нарушений. В любой ситуации специалист должен принимать во внимание последствия “этикетки” нарушения идентичности, влияющие на пациента и его семью.

Таким образом, установление диагноза представляет собой сложный, динамический процесс, на который оказывают существенное влияние социокультуральные факторы, касающиеся как клиента, так и специалиста. В связи с этим важно осознавать степень влияния этих факторов на каждом этапе взаимодействия между ними.

На диагностику нарушений идентичности влияет и характер вопросов, связанных с языком, которым пользуются специалист и пациент. Специалисту кажется, что он говорит с пациентом на одном языке, что не всегда отражает реальную ситуацию. Например, использование профессионалом специфических выражений может быть непонятным для пациента, который даже обычные выражения может воспринимать специфическим образом, “схватывая” в них что–то более знакомое и/или привычное для себя. Пациент часто делает вид, что он якобы полностью понимает специалиста, стесняясь признаться в обратном. Локальный язык, на котором говорит пациент, также может быть не совсем понятным для специалиста, если он не знаком с особенностями сленга, которым пользуется пациент. Имеет значение знание системы убеждений, верований, привычных “алгоритмов” мышления лиц, обращающихся за психологической/психиатрической помощью.

Психодинамическая модель идентичности

 

Психодинамическая модель идентичности основана на изучении последней в развитии, в парадигме современного психоанализа, индивидуальной и аналитической психилогии, оперируя используемыми ими понятиями, механизмами и терминологией.

В словаре Американской психиатрической ассоциации под редакцией Stone (1988), психодинамика определяется как “систематизированные знания и теория человеческого поведения и его мотиваций, изучение которых во многом зависит от функционального значения эмоций. Психодинамика признает значение бессознательной мотивации в поведении человека. Психодинамическое направление предполагает, что поведение детерминируется прошлым опытом, генетической одаренностью и текущей реальностью”.

Психодинамическая парадигма в психологии и психиатрии предполагает оперирование моделями, гипотезами и теориями, направленными на изучение психологических влияний и процессов созревания, которые определяют как нормальное психическое развитие, так и формирование психических нарушений. Согласно психодинамической теории, психические состояния и активности рассматриваются как результат:

a) потребностей и драйвов, “встроенных” в человека посредством присущей ему биологической наследственности;

b) усложнений и модификаций, в связи с воздействием других потребностей, приобретаемых под влиянием семьи, процесса обучения и постижения культуры.

Процесс созревания происходит под влиянием бессознательных сил. Мотивации и связанная с наследственностью способность осуществлять ту или иную функцию, являются определяющими факторами психического развития.,

Человек не полностью идентифицирует себя на сознательном уровне. Он не всегда отдаёт себе полный отчёт в цели, которую преследует. Adler (1956) считал, что человек ничего не понимает о своем стиле жизни, но постоянно привязан к нему.

Бессознательное, по Adler’у, ”ничто иное, чем то, что мы неспособны сформулировать в ясных концепциях… это та часть нашего сознания, значение которой мы не полностью понимаем”. Сознательное становится бессознательным, когда человек перестаёт понимать его содержание. В то же время, бессознательное становится сознательным, как только бессознательное содержание или тенденция осознаются. Таким образом, идентичность человека не является постоянной, а зависит от ситуаций, вызывающих изменение соотношений между сознанием и бессознательной сферой психики. Изменение идентичности может быть необходимым в экстремальных, кризисных условиях для сохранения единства Self, для осуществления жизненно необходимых действий, и тогда используется что –то из бессознательного материала.

Обращение к психоанализу в связи с проблемой идентичности неизбежно. Процесс идентификации представляет собой своего рода «каркас», вокруг которого складывается и организуется уникальным образом психическая жизнь конкретного индивидуума, и именно этот процесс является базисным для психоаналитического исследования.

В развитии теории становления идентичности большое значение приобрели работы Margaret Mahler (1975). Автор уходит от традиционного анализа развития либидо и концентрирует свое внимание на процессах сепарации и индивидуации. Mahler придает особое значение исследованию того, как ребенок, рожденный без идентичности, приобретает чувство собственной идентичности.

Теория Mahler стала современной классикой психоанализа и получила поддержку от большинства психоаналитиков, особенно в США. Автор выделяет несколько фаз развития:

1. Нормальный аутизм. Эта фаза длится от момента рождения до двух месяцев. Она характеризуется тем, что психическое состояние здесь имеет сноподобный характер и преобладает над состояниями, связанными с воздействием внешних раздражителей. Данное состояние несет на себе отпечаток первичного состояния во внутриутробном периоде жизни.

2. Симбиоз. Характеризуется усилением “пробуждения”, повышением роли переживаний, связанных с восприятием, с нарастающей возможностью отграничить “внутреннее” от “внешнего”. Mahler считает, что для этой фазы характерно появление начальной формы психологического расщепления, проявляющегося в отделением “приятного” от “неприятного”. Наиболее важной чертой данного периода является всепоглощающее слияние с матерью. Симбиотическая фаза достигает своего пика в 4-5 месячном возрасте развития ребенка.

3. Дифференциация. Во время этой фазы, внимание ребенка становится все более направленным вовне. Приобретают значение обьекты, которые то появляются, то исчезают. Ребенок начинает отвлекаться от матери на короткие промежутки времени, возникает реакция на незнакомые лица и страх перед ними. Фаза фиксируется в возрасте 7-8 месяцев.

4. Практикование. Фаза протекает со значительным усилением автономности. Характеризуется “непроницаемостью к разочарованиям”. Ребенок находится в состоянии гармонии и любви с окружающим миром. Длительность фазы приблизительно от 10 до 16-18 месячного возраста.

5. Приближение. Фаза начинается в возрасте около 18 месяцев. На данном этапе происходит изменение в эмоциональной жизни ребенка. Появляются страхи потери обьекта, большее осознание сепарации, подверженность различным фрустрациям. Периоды потребности в близости и потребности в дистанцировании сменяют друг друга. Для ребенка крайне необходима эмоциональная поддержка со стороны окружающих людей различными видами коммуникации, включая тактильные контакты. В этой фазе, ребенок уже не должен рассматривать мать как продолжение себя, и мать, в свою очередь, не должна рассматривать ребенка в качестве своего продолжения. От этих условий зависит структурирование Эго и установление когерентного Self'’а. Нарушения, возникшие на данном этапе, приводят к спутанности, неуверенности в своей автономии, мешают формированию прочного, когезивного Self'’а. Фаза длится примерно до 24 месячного возраста.

6. Постоянство обьекта. Начало фазы приходится на возраст от 24 до 30 месяцев. Длится фаза два или три последующих года и продолжается, в какой-то мере, в течение всей жизни. Здесь происходит консолидация индивидуальности, формируется постоянство эмоциональной связи с обьектом, аффективная стабильность. Происходит синтез между ранее расщепленными “хорошими” и “плохими переживаниями”.

Формирование идентичности является стержневым процессом личностной динамики. Согласно Erikson (1968), центральной темой индивидуальной экзистенции является стремление к собственной идентичности и к ее сохранению: «Идентичность, которая в конце детства становится важнейшим про­тивовесом потенциально вредному господству детского «Сверх-Я», позволяет индивиду освободиться от чрезмерного самоосуждения и диффузной ненависти к инородному. Эта свобода - одна из предпосылок, позволяющая «Я» интегрировать зрелую сексуальность, новые физические силы и задачи взрослого человека» (Erikson, 1968).

Развитие Я – это процесс, в ходе которого ребенок формирует и дифференцирует функции своего Я во взаи­модействии с матерью и членами семьи, “первичной группой”.

Группы понимаются Ammon (1998) как матрицы, в границах которых живет и развивается человек: группа семьи, группа сверстников, коллег по работе, группа по совместным инте­ресам и др. Группы меняют человека и он, в свою очередь, изменяет группы. Первичная группа семьи является местом, где прежде всего формируется идентичность.

Ammon (1998) подчеркивает значение группы для формирования идентичности: “…группа, её динамика, её атмосфера, её социальная энергия, так же как её социальная динамика и культуральная зависимость от больших социальных групп, определяет жизнь человека и идентичность”. С точки зрения автора, групповое динамическое развитие начинается уже в пренатальной фазе жизни. В это время оно определяется матерью, которая сама является носительницей групповых динамических влияний; её психологическим и физическим здоровьем, а также отношением к находящемуся внутри её ребенку. В ранней постнатальной фазе развитие приобретает особенно значимый характер.

Цель развития Я заключается в формировании гибкой границы Я или ее постоянном расширении, что обеспечивает относительную автономию от окружающего мира. Отграничение Я от не-Я является реша­ющей фазой развития идентичности. Благоприятное течение этого процесса зави­сит от эмоциональной поддержки ближайшего окружения ребенка, его первичной группы. Особое значение имеют симбиотические отношения с матерью.

Симбиотическая фаза развития ребенка заканчивается примерно в трехлетнем возрасте (Ammon, 1998). В это время ребенок формирует свою автономию, отграничивая себя от наиболее важных лиц в окружении, особенно от матери.

Патогенными факторами при нарушении нормального развития идентичности являются дисфункциональные отношения матери и ребенка, особенно в пер­вые три года жизни. Ammon (1998) придаёт особое значение симбиотическим отношениям ребенка с матерью, считая, что последние отражаются на развитии идентичности и имеют непосредственное отношение к её нарушениям.

Под симбиотическим комплексом, автор понимает «освоенную, ушедшую в несознательное, конфликтную ситуацию в отношении к преэдипальной матери (<