Глава 4. Искривление времени

Э

то было давно, много лет назад, ещё в том далёком прошлом, когда Саид был маленький и с родительской семьёй жил на краю города.

– Бабушка Сезен. Разреши мне прояснить некоторые детали относительно этого прошлого, о котором вы с мамой говорите? – спросил двенадцатилетний Саид.

Дома он свободно мог изъясняться с родственниками на родном ему турецком языке, да и они охотнее общались на турецком, нежели на русском языке. Собственно, поэтому в их доме больше приветствовался турецкий язык. Однако за пределами дома начинались сущие проблемы для Саида: рождённому в России, но воспитанному в национальных традициях своей далёкой прародины турецкий язык Саиду был всё же ближе. И немалая заслуга в этом принадлежала его бабушке, но её жизненный опыт и авторитет были непререкаемы, чтобы спорить с ней. Конечно, на родине она такого себе позволить не могла, не те традиции. А здесь... здесь совсем другое дело. Здесь не Турция, и порядки здесь другие.

Заинтересовавшись когда-то этими историями о солнечных днях, более частых в прошлом, чем сейчас, когда они едва ли бывают, о белоснежных облаках, грозах и многом другом, чего сейчас не было, Саид даже завёл специальную тетрадь, куда он всё записывал, зарисовывал, чертил. Потом к этой тетради была подшита ещё одна тетрадь, и ещё, и ещё. Сейчас уже скопилась целая папка, и она грозила вскорости закончиться. Точнее – вырасти до второй папки.

– Хватит ему этим мозги полоскать, – зло ворчал Батукан, отец Саида. – Из мальчишки должен вырасти нормальный, работящий мужик, а не хлюпик-менеджер, который будет прозябать в офисе. Или и того хуже – на помойке. Менеджеров сейчас и так хоть пруд пруди, и я не удивлюсь, если завтра им уже станет негде работать.

– Батукан! – нахмурила брови Сезен. – Ребёнок ещё маленький. Правда, Саид? И лучше он будет интересоваться этим, чем выпивкой и сигаретами, как многие в его годы...

Мальчуган в это время сидел, слушал и переводил взгляд с отца на бабушку. И хотя исход этой перепалки был ясен заранее – каждый останется при своём мнении, – но всегда было интересно снова и снова наблюдать за её ходом, втайне надеясь, что сегодня что-нибудь да пойдёт не так, как обычно.

– Итак, слушай. Сейчас что, шестой месяц? Июнь, значит. Раньше в это время было тепло. Не так тепло, как в июле, конечно, но всё-таки тепло. Июль это седьмой месяц. И не то, чтобы травы было больше, нет. Трава была и тогда, и сейчас есть. Вот только трава траве рознь: сейчас остались преимущественно влаголюбивые виды растений, а других видов мало. И становится всё меньше...

***

– Как видишь, интерес к метеорологии у меня проявился ещё в детстве. Даже ещё раньше, чем эти события, – когда я был почемучкой и с вопросом «почему» тыкал во всё пальцем.

– Ага... Но что же стало с твоими родителями?

– Слушай дальше...

***

День рождения Саида был пятого сентября, поэтому в каждый новый класс он входил в соответствующем этому классу возрасте. Поэтому одиннадцатый класс школы он закончил в долженствующем восемнадцатилетнем возрасте. И не то, чтобы он был круглым отличником, однако во всём, что касалось природоведения, биологии, химии, астрономии, физики он всегда был примером для класса, всегда был впереди. Даже несколько раз направлялся на олимпиады и успешно справлялся с ними.

Однако теперь школа была окончена, и пришла пора определиться с будущим. Но в последнее время на почве этого самого определения между Батуканом и Саидом всё чаще возникали конфликты, потому как их взгляды на будущее, интересы и представления о востребованности тех или иных профессий в корне различались.

– Нет, папа, – говорил Саид уже по-русски. За годы обучения в школе его знание русского языка значительно возросло, и он почти стал ему вторым родным языком. Или что-то вроде этого. – Несмотря на всю важность рабочих профессий – и с этим я спорить не стану – будущее всё же за метеорологией. Кто, например, подскажет тебе, что сегодня надеть на улицу, взять с собой зонт или надеть дождевик, надеть резиновые сапоги или сегодня вполне хватит кожаных туфель?

– Ну, может, я и слушаю эти прогнозы, но это – бабская работа. Да и доверяю я больше своим глазам, чем этим тупым прогнозам. Вот, посмотри, что написано в твоём прогнозе? Слабый дождь, так? А теперь выгляни за окно. Что ты там видишь? Это ливень! Где этот ваш слабый дождь, а? А я бы надел лёгкие туфли и... пришёл бы с промокшими ногами.

– Но и твои работяги тоже не идеальны. Сколько аварий происходит за месяц? А за год? А сколько людей гибнет при этом, а?

– Это потому что у них руки из задницы растут. У некоторых из них. Но ты можешь и станешь лучше многих и будешь работать без ошибок. Идеально.

– Нет.

– Будешь!

– Нет.

– Да.

– Нет, не буду!

– Тогда убирайся из моего дома! – Резким движением Батукан указал на дверь. – Собирай свои пожитки и проваливай отсюда!

– Но, Батукан... – Попыталась остановить мужчину Гоксель, его жена.

– Цыц! Молчать, женщина! Это чисто мужское дело! А ты понял? Чтобы к завтрашнему утру тебя здесь не было! И мне не интересно, куда ты пойдёшь! Мне не нужен сын, который занимается работой для педиков...

***

– Ну вот, Хельга. Именно так я оказался на улице. В тот же день я нашёл съёмную квартиру и, собственно, снял её на свои накопления. А через два дня туда подселился и Макс. Ну, ты его уже видела. Там и живу. А в университет я всё-таки поступил на факультет метеорологии. Хотя ты это и так знаешь, – облегчённо улыбнулся Саид. – Ах, да. Ещё через неделю выяснилось, что Макс – фрик, но, знаешь, меня это ничуть не волнует. Просто так сложилось, что вокруг меня лишь немногие могут терпеть меня. Тем более – становиться моими друзьями... Уф, как рассказал, так легче стало. Кто б знал, что так будет...

– Ого! – выдохнула Хельга. – Твоя история, наверно, похлеще моей будет...

– Но твоей истории я ещё не знаю, поэтому – вперёд... Ты же не думала, что я забуду? – добродушно улыбнулся Саид.

– Гм, с чего бы начать?

– Начни с самого начала...

– Да вот, я и думаю, где оно, это самое начало... ОК. Я начну отсюда...

***

«Ну, что, Ольга. Завтра твой день рождения, твоё десятилетие, и мы с папой приготовили тебе нечто особенное. Ведь сегодня ты ляжешь спать обычной девочкой, а завтра впервые будешь юбиляршей. Верно, Саша?» – спросила родная мама Ольги. Да, тогда она ещё носила это имя. «Да, конечно, Вера. Поэтому сегодня, Оля, ложись спать одна, без нас, а завтра увидишь наш подарок под окном», – ответил папа Ольги.

Вообще, Ольга просила последнее время электромобиль, и у её семьи были деньги на это удовольствие, причём на лучшие экземпляры. А достижение десятилетнего возраста было достаточным, чтобы получить права на вождение этого блага цивилизации, тем более что большая его часть могла быть со спокойной душой передана бортовому компьютеру. Однако что Вера, что Саша не давали однозначного ответа на вопрос: что вы мне подарите. С одной стороны есть желание и возможность, но с другой стороны далеко не каждому ребёнку, даже из богатой семьи, дарят такой подарок так рано. Вот и родители Ольги не хотели баловать её.

Однако она отучилась первые два класса школы на круглые пятёрки, да и за третий выходила пятёрка, а такие заслуги должны как-то, но вознаграждаться.

В общем, чаинки ложились так, что будущее было неясно.

«А сейчас мы уезжаем. До завтра», – сказала Вера, погладила Ольгу по голове и поцеловала в щёчку.

***

– Позже я думала, что знай я, что случится той ночью, я непременно бы остановила их. Сказала бы, что не хочу, чтобы они уезжали, что у меня болит живот, что мне нужна помощь с уроками. Но я не знала. И решила показать себя такой самостоятельной, что вполне смогу остаться дома одна и содержать хозяйство в надлежащем порядке. Ну, с последним, как видишь, я более или менее успешно справляюсь до сих пор, – невесело улыбнулась Хельга, опустив взгляд. Вздохнула: – Да, и я не знала.

***

Спокойная и счастливая, перемыв небольшую горку посуды, оставшуюся после ужина, и оправив воздушные шары, спутавшиеся кое-где, Ольга легла спать, отдавшись мечтам о том, как завтра утром она выглянет в окно и найдёт там новый электромобиль. Почему-то она была уверена, что так и будет.

Сон скоро сморил её, и проснулась Ольга поздно ночью, за окнами было совершенно темно, если не считать исправно светивших фонарей вдоль дороги и на каждом участке около каждого особняка. За окном моргали красные и синие проблесковые маячки, а в дверь настойчиво кто-то колотил.

– Кто там? – Спросила Ольга, подойдя к двери и привстав на цыпочки, чтобы дотянуться до дверного глазка. Высоким ростом она не отличалась.

– Мадам... – Полицейский сверился с бумагой. – Высоковская?

– Да, а что? – Ответила Ольга.

– Нам надо, чтобы вы подтвердили личность... Вы сейчас одна дома?

– Нет. В спальне ещё бабушка есть...

– Можете её позвать?

– А вы можете показать ваше удостоверение?

– Конечно, – полисмен достал своё удостоверение и поднёс к глазку.

– Понимаете, сейчас столько говорят о безопасности, что... – принялась оправдываться Ольга, открыв дверь.

– Конечно, конечно. Вы совершенно правильно поступили, что проверили меня. Но, так или иначе, нам нужны вы или кто-нибудь из взрослых, чтобы опознать тело... Например, ваша няня...

– За кого вы меня принимаете, – с укором посмотрела на служителя закона девочка. – Я уже не маленькая...

– Прошу прощения, но, думаю, это зрелище будет... может быть слишком шокирующим для вас.

– Ждите меня в машине. Сейчас приду, – ответила девочка. И убежала в дом, собираться.

Полицейский хмыкнул «Дети...» и отправился в машину. У него самого была дочка примерно такого же возраста, и она так же начала демонстрировать свою самостоятельность и независимость.

***

Само собой, никакого празднования дня рождения не было, – да и какой там праздник, когда твои родители попали в беду: мать погибла, а отец находится в критическом состоянии. И хотя друзья и приходили, всё-таки это больше напоминало поминки, чем весёлые именины. И хотя шары и остались висеть у входа, в доме и на заднем дворе, но они уже не радовали.

***

Отец её выписался из больницы через пару месяцев, в течение которых за Ольгой присматривала её тётя. Через полгода у Александра Высоковского появилась новая пассия, а ещё через два месяца она стала его новой женой – Марией Высоковской. И сразу возник резкий конфликт между Ольгой и ней, с первых же дней замужества возненавидевшей свою приёмную дочь. И хотя Александр всячески пытался огородить свою дочь от нападок своей новой жены, но шило в мешке не утаишь.

И Ольга сама начала отгораживаться от всего этого мира, создавая вокруг себя собственный, замкнутый мирок. И так уж сложилось, что мирок этот оказался готическим, а её окружение, соответственно, тоже.

***

– Да, я не сразу была готом и выбрала это не просто потому, что мне так захотелось. Не просто ради случайной придури дочери миллиардера. Я гот, но на то есть своя причина... Да, и тогда же я стала называться Хельгой. Хотя бы потому, что это имя похоже на hell, то есть ад... Да, и, знаешь, с тех пор мне неприятно жить в этом доме, где всё, каждый предмет – напоминание...

***

Её отец, заметив, что его любимая дочь всё больше замыкается в себе, отдаляясь от окружающей реальности, пошёл на крайние меры и физически разделил Марию и Ольгу, сделав их контакты в принципе невозможными: он занялся активной благотворительной деятельностью, ведением отношений с деловыми партнёрами, участием в социальных программах. Короче говоря, занялся такой деятельностью, которая подразумевает постоянное передвижение по всему миру. И Марию он взял с собой в это бесконечное путешествие.

Теперь всё хозяйство перешло в ведение Ольги, и первое, что она сделала, это уволила всю прислугу, кроме домработницы, приходящей раз в неделю, чтобы сделать уборку. Теперь она ничего не готовила, несмотря на наличие превосходно оборудованной кухни, а покупала всё в магазинах, точнее – заказывала по телефону. Она совершенно не делала уборку в доме, кроме минимальной опрятности и поддержания собственной гигиены.

Таким образом, она повзрослела, окончила школу и поступила в ВУЗ, не без помощи своего влиятельного уже отца. Втайне, всё время оставаясь в тени, но он постоянно следил за каждым её шагом, незаметно пополнял её карточку, постоянно поддерживая положительный баланс. В общем, он был тихим и незримым ангелом-хранителем для своей дочери. Собственно, это долг каждого отца перед своим ребёнком.

В ВУЗе на факультете Метеорологии, куда её устроил отец, оценив все её способности и умственные возможности, готов не было, поэтому Хельга держалась особняком от всех, ни с кем не сближаясь и не налаживая каких-либо тесных взаимоотношений.

Однако это придавало ей особого готического шарма, что привлекало к ней внимание как минимум двоих парней из группы: Алексея и Саида. По крайней мере, их интерес был очевиден. Втайне же её хотел заполучить себе в постель наверно каждый или почти каждый парень.

***

– Ну, вот. Как-то так, – грустным и чуть подрагивающим, неровным голосом закончила Хельга, наклонив голову и уставившись куда-то в простыню. Затем она резко отвернулась к окну, чтобы Саид не видел её лицо.

– Не бойся... Хельга, – осторожно и нерешительно произнёс Саид, бережно положив ей руку на плечо, уже начинающее вздрагивать вместе с тихими всхлипываниями. Очевидно, эта история задела за те болезненные струны её души, которых она касаться не хотела. – Это, гм... всё в порядке. Всё будет в порядке...

И вот тут Хельга разрыдалась в полную силу, прикрыв сначала лицо руками, а потом уткнувшись в одеяло на Саиде. Как раз в этот момент совершенно некстати в палату вошла медицинская сестра:

– Девушка? – спросила она. – Девушка, с вами всё в порядке?

Саид яростно замахал на неё свободной от гипса рукой, делая очень выразительные гримасы, и медсестра, понимающе кивнув, тут же скрылась за дверью

***

Прошёл целый год, двенадцать долгих месяцев прежде, чем медики выписали из больницы парня с турецкой внешностью. Вначале время тянулось медленно, как кадры в замедленной съёмке, но постепенно всё ускоряясь и ускоряясь, пока не вошло в прежний жизненный темп замкнутого молодого человека.

Когда-то замкнутого.

Да и сам Саид изменился, проведя всё это время рука об руку с Хельгой: он стал менее замкнутым, менее затюканным, менее нерешительным. Он стал увереннее смотреть вперёд, в будущее. В глазах появилась заинтересованность в жизни, в том, чтобы прожить её так, как захочется ему самому, а не как позволяют ему другие люди или так называемые «внешние обстоятельства». Причины надо не искать, а создавать их самому, причины не для оправдания неудач, а для собственных правил жизни. Жизни по собственным правилам.

За это время произошло много изменений во внешней жизни Саида, жизни за пределами клиники. События последовательные и непредсказуемые, логичные и иррациональные. Так, без объяснения причин отчислились по собственному желанию Игорь и Сергей, ближайшие подопечные Алексея. Сам Алексей, потеряв своих подручных и свой антипод – Саида, – над которым он всегда мог измываться, раз за разом доказывая своё превосходство, был вскоре свергнут с трона своими же соратниками. Многие студенты, списывавшие у Саида и всецело полагавшиеся на его поистине обширные знания, быстро скатились из отличников и хорошистов до уровня ниже среднего. Сам Саид стал мучеником, личностью почти легендарной – ещё бы, пережить такое нападение и остаться в живых – и приобрёл новую оценку и новый социальный статус в разуме студентов. В особенности – девушек. Причём, не только в своей группе или на своём факультете, но и во всём университете.

Произошли и более невероятные события – например, приходила Гоксель, мать Саида. Она вела себя неуверенно, словно испытывая большое чувство стыда и не зная, как загладить свою вину. Она принесла огромную корзину с фруктами, попросила Хельгу выйти и долго сидела и плакала возле Саида, мужественно сдерживавшего слёзы и пытавшегося успокоить её, но, в конце концов, также не выдержавшего и расплакавшегося.

Всё-таки мужчине в присутствии матери плакать не так стыдно, как в присутствии чужих людей.

Приходил и Макс, похвастаться своим повышением и ожидающимся вскоре рождением ребёнка. Каждый раз Макс приносил разные недешёвые подарки – оказывается, он придумал какую-то принципиально новую систему обслуживания клиентов, позволившую на несколько порядков повысить скорость и продуктивность работы его компании. Да, эту фирму можно было уже называть его фирмой, так как он начал резко расти вверх по служебной лестнице и путь до её вершины сокращался с каждым месяцем.

Отсутствие Хельги также сыграло свою роль в её жизни за пределами клиники. Тяжело заболел декан факультета Метеорологии, испытывавший, оказывается, самые серьёзные чувства к этой девушке, но не знавший как, с какой стороны подойти к такой неприступной крепости. На месте самой желаемой девушки факультета вообще появилась на какое-то время зияющая пустота. Правда, мужская природа парней вскоре взяла своё, и они нашли себе других девушек. Благо, на факультете, да и среди личного окружения каждого из них недостатка в девушках не было. Да, и появилась также зависть других девушек Хельге, ведь только она приблизилась к полулегендарному Саиду настолько близко, что могла находиться рядом с ним хоть каждый день, сутки напролёт.

***

Но, так или иначе, всё осталось позади: Саид, вначале прихрамывая и опираясь на Хельгу, встал на ноги. Да, это было тяжело. Да, это вызывало боль, терпеть которую можно было, только крепко стиснув зубы, которым и так порядочно досталось. Да, Саид проклинал каждый шаг, который он делал, и проклинал себя за то, что проклинает свои шаги. Однако это ушло в прошлое и стало лишь чёрточкой в страницах истории жизни Саида.

А сегодня он рука об руку с Хельгой вышел на своих ногах из дверей клиники.

Глава 5. Плазма

П

розрачная дверь клиники с лёгким шорохом скользнула в сторону, выпуская Саида из своих гостеприимных покоев.

– Привет, дружище! – воскликнул Макс, выскочив навстречу своему другу.

Да, сегодня он не поскупился на торжественную встречу своего соседа по квартире, ставшего ему закадычным другом. Он пригнал к крыльцу клиники два электрических лимузина Cadillac™, привёл целую толпу циркачей: клоунов, акробатов, фокусников, наверняка, набранных из компании таких же фриков. Даже притащил гигантского надувного розового единорога – наверняка, идея принадлежала Олесе. Но всё это было слишком много, слишком неоправданно, слишком чересчур, даже учитывая тот факт, что Макс – фрик.

Сам Макс был сегодня одет в костюм Джокера из комиксов про Бэтмена, а Олеся – в клетчатый клоунский костюм Харли Куинн, подружки Джокера.

Саид сразу так смутился, что хотел тут же развернуться и скрыться в клинике, чтобы уйти чёрным ходом, но было уже поздно – Макс заключил его в своих тёплых дружеских объятиях. С одной стороны, Саиду было приятно осознавать, что у него есть такой преданный и верный друг, с другой – он не мог поверить, что этот друг постоянно был рядом с ним, а он и не замечал того. А ещё ему было чертовски неуютно здесь и сейчас в сложившихся обстоятельствах, мощным цунами вовлекших его в себя.

– Ну, Макс, – вырвавшись из объятий друга, сказал Саид. – Ты дал. Я, конечно, понимаю – ты фрик, но это же просто невообразимо. И ведь, наверно, влетело тебе в немаленькую копеечку.

– Каюсь, грешен, но... Не беспокойся об этом... – ответил с усмешкой Джокер, похлопав Саида по плечу. С чисто джокерской усмешкой. – Не каждый день близкий друг вот так выкарабкивается, столкнувшись лицом к лицу со смертью и балансировав на краю остро заточенного лезвия её косы.

– Ого! – присвистнул Саид. – Как ты красиво говорить научился. И без запинок.

– Ну, учитывая моё положение и то, сколько разных совещаний, конференций, заседаний и переговоров я теперь посещаю... тут хочешь не хочешь, но говорить научишься.

– Так что, значит, теперь ты большой человек?

– Ну, без лишней скромности, но да. И живу, надо сказать, припеваючи… хотя что там обо мне говорить: моя жизнь довольно-таки скучна по сравнению с твоей. Как ты? Как Хельга? То есть… вы же ещё вместе да?

И Саид рассказал. Рассказал всё, как оно было, не скрывая ничего, дабы не потерять логическую связь между событиями, целостность и последовательность истории. Конечно, кое-где пришлось чуточку приврать, допридумать события, чтобы скрыть дыры забытых дней. Но в целом история была воссоздана. И это скорее была не история его выздоровления, а история его любви к Хельге и того, чем это обернулось в итоге. Точнее, во что развилось, как бутон шиповника, раскрывающийся на рассвете.

– Ну, вот… я же говорил, что ты в неё втрескался по уши, – улыбнулся Макс. – Сейчас, поди, к ней захочешь переселиться? Хельга! Эй, Хельга! Поди сюда на секунду… Что вы там решили с Саидом. Ведь вы же, как бы это сказать, уже не только друзья? Я верно понимаю?

– Ну, Макс… – удручённо посмотрел на своего друга Саид.

– Вообще-то, не твоё дело, Максим, – жёстко ответила Хельга. – А тебе, Саид, надо бы поменьше болтать. Не привыкай к тому, что ты пострадал и тебе теперь всё позволено. Хотя на первый раз я, так уж и быть, тебя прощаю… – «Тем более что всё равно это всё всплыло бы на поверхность рано или поздно», – закончила она про себя.

***

Как ни странно, когда Саид спросил Хельгу о жилье, она полностью отвергла вариант о переселении в её дом, а предложила переехать в квартиру к Максу. Оказывается, она всегда завидовала тем, кто живёт в маленьких квартирах и не торчит постоянно на виду у соседей и даже простых жителей города, завидующих более успешным и обеспеченным, а таких завистников, к сожалению, встречается предостаточно. Таким образом, девушка предложила поселиться в съёмной квартире, где жил Саид, не выкупая её, хотя такая возможность у девушки была, а дом сдавать в аренду. Эта жизнь в чужой своей квартире придавала, по мнению девушки, особую романтику их жизни, их отношениям.

Особенно вначале. Потом, конечно, стали возникать ссоры и склоки, но это является неотъемлемой частью любой семьи, даже самой лучшей. Но и здесь выход находился быстро: Саид, в силу своей врождённой уступчивости, быстро шёл на компромисс, сочетающий в равной степени приемлемые для него и для его девушки условия. Свадьбу они ещё не сыграли, но планировали сделать это со дня на день, тем более что Макс постоянно подтрунивал над ними по этому поводу.

Потом всё стало иначе...

***

– Да, ты... Вот, смотрите какая королева! – разорялась на весь подъезд толстая соседка с прескверным характером. – У меня, видите ли, папочка миллионер, поэтому я могу не работать и сидеть дома и бить баклуши. И покупать всякие дорогие побрякушки, чтобы соседи завидовали. Да знаешь ли ты, что если бы не мы, то вас бы и вовсе не было? Знаешь ли ты, что деньги делаются в первую очередь благодаря нам?

– Между прочим, Людмила Семёновна, вас бы не было, если бы не мы. Иначе для кого бы вы производили эти ваши товары?! – громко отвечала Хельга, уже готовая сорваться на крик, даже на визг, но ещё удерживающая себя в руках. – Или кому бы ты их продавала?!

– Да как ты... У тебя ещё молоко на губах не обсохло, чтобы «тыкать» и рот мне затыкать! Я целую жизнь прожила и уж наверно знаю, о чём говорю!

– Целую жизнь... Но где была, там и осталась... – фыркнула себе под нос Хельга.

– Что?!

– Я говорю, целую жизнь прожила, но как родилась в говне, так в говне и осталась! И хватит! Хватит уже затыкать меня! Я тоже не вчера родилась!

– Ну, ничего себе... Нет, ну вы видели?! Да я тебе в мамы гожусь, а ты меня говном называешь?! Хамка! Да я на тебя в полицию донесу!

– Давай! Давай, доноси! Доносчица. А я посмотрю, как ты будешь перед половиной подъезда оправдываться! А ведь им наверняка найдётся, что против тебя сказать! – отвечала Хельга. Но эмоции её уже были на пределе, и из глаз начинали сочиться слёзы.

Людмила тем временем, похоже, наоборот была сегодня в ударе и лишь только заряжалась страданием Хельги, заряжалась и становилась сильнее. И всё больше распалялась.

Наконец девушка не выдержала, разревелась и спряталась за дверью своей квартиры, а толстая соседка ещё несколько минут ругала Хельгу, и голос её был слышен по всему подъезду. Конечно, мало кто был с ней согласен. Мало кто вообще поддерживал позицию Людмилы Семёновны, постоянно следящей завистливым взглядом за тем, кто, что и сколько купил. Но ещё меньше людей вообще хотели с нею связываться, потому, что это вышло бы дороже, чем прятаться в укрытии, за дверью собственной квартиры. Тем не менее, негласно подавляющее большинство жильцов подъезда было настроено друг за друга и все против Людмилы Семёновны.

Хельга села на корточки, прислонилась спиной к закрытой двери и, закрыв лицо руками, горько рыдала. Она уже устала от этих постоянных стычек с соседкой. Но и переехать отсюда она не могла. Нет, не в силу того, что у неё не хватило бы денег – денег было предостаточно, но она за всю свою жизнь ни разу не бежала от проблем, кроме того дня, когда она стала готом. И она никогда не хотела повторять эту практику, потому что теперешняя Хельга не могла позволить простить себе такую слабость.

***

А вечер этого дня был просто великолепным: тёплый ветер, прилетевший неизвестно откуда, мягко шелестел листьями деревьев, задорно щебетали птицы, весело пилили свои крошечные скрипки кузнечики. И у Саида на душе было прекрасно, когда он вернулся домой. Хотелось петь вместе с природой и даже не прислушиваться к тому голосу интуиции, который всё твердил, что это изменение неспроста, что просто так погода не меняется. Даже в лучшую сторону.

Как же он был удивлён, даже ошарашен, когда, открыв дверь квартиры, он увидел свою девушку, утирающую слёзы.

– Ну-ну-ну, Хельга, успокойся... – тотчас же бросился он к ней. Он не мог видеть слёз своей девушки, это претило его натуре, потому что его девушка, по его представлениям, не должна была плакать. И хотя это столкновение с Людмилой Семёновной было уже далеко не первым, он всегда старался разрулить складывающееся напряжение, примирив обе стороны.

– Она... она снова... – уткнулась в плечо Саида Хельга. Да, много-много лет она показывала, свою непоколебимую прочность характера. Да, в течение этих лет она ни разу не проронила ни единой слезинки. Да, она никого не подпускала к себе настолько близко, чтобы он мог даже подумать о том, чтобы утешить её. Но внутри неё жила Ольга. Настоящая Ольга, беззащитная Ольга, давным-давно скрытая под множеством тяжёлых слоёв доспехов, в которые она добровольно заковала себя.

– Спокойно. Сейчас разберёмся... – коротко, мужественно, по-армейски ответил Саид.

Он и сам недолюбливал и даже в какой-то степени побаивался эту соседку. И сейчас у него как обычно тряслись поджилки, но он старался не показывать этого. Тем более не показывать в присутствии своей девушки. Иначе как же он будет рыцарем в сверкающих доспехах, способным прийти на помощь, если не способен защитить её даже от такой маленькой неприятности.

И он резким движением распахнул входную дверь наружу и вышел на лестничную клетку. За плечи он обнимал свою возлюбленную. И точно знал, что выглядит это круто, по-настоящему круто, по крайней мере, так оно выглядело в кино. Фактически же ему страшно захотелось вернуться назад. Найти какую-нибудь причину, самую срочную, самую неотложную. Даже выдумать её, если придётся, но... его рука уже три раза громко ударила в дверь соседки.

– Сколько раз вам говорить, – раздалось громкое ворчанье из-за двери, – что я не куплюсь на ваши коммивояжёрские штучки...

***

– А, это вы... – сказала вместо приветствия Людмила Семёновна. Сказала так, будто она сделала большущее одолжение своим визитёрам и, оторвавшись от своих дел государственной важности, уделила им минутку.

– Да, мы... – уже без того видимого напора и силы характера начал было Саид.

– Молчи! Сама вижу... – резко остановила его женщина. – А насчёт неё... Я так и думала, что она побежит к тебе стучать. Самой-то сил нет ответить, так она, как жёлтенький цыплёночек, бежит жаловаться к своей курице.

– Но я не...

– Курица? Что? Тогда петух, что ли? Петушок? Хе-хе, – ядовито хохотнула соседка. – Тогда понятно, что ты в ней нашёл, потому что как женщина она полный ноль. Пустое место, вот она кто. Пустое место, пристроившееся на твоём горбу, петушок, и свесившее ножки. Твоя работа, между прочим, тоже совершенно бесполезная. Ой, посмотрите на меня, на то, какой я классный менеджер. Что ты там делаешь? Клиентов по телефону обслуживаешь? О, да... Простите, это же такой важный продукт. Куда же мы без вашего секса... прошу прощения, сервиса по телефону денемся? – продолжала язвительно отчитывать теперь уже Саида Людмила Семёновна. – Ведь мы же ни есть, ни спать без него не будем. А из чего мы хлеб будем печь, когда у нас не будет сервиса по телефону? Как бишь вы называетесь? Поддержка пользователей? Да, ведь мы же все попадаем, если вы нас поддерживать не будете... Что, съел? Нечего ответить?

«Гм, – думал в это время Саид, – ну почему всегда с ней всё выходит не так, как я представляю? То ли она такая, то ли мне просто хронически с ней не везёт...»

– Но...

– Никаких «но». И вообще, я тебе в мамы гожусь, поэтому не смей перебивать меня. Понял? Всё. Разговор окончен. А то развелась нынче молодёжь: всё вперёд лезут, всегда больше всех всё знают, всем рты затыкают, мол, мы больше всех знаем. А ничего-то вы не знаете... И вообще, если бы не мы, вас бы и в помине не было. Так что вы нам ещё «спасибо» сказать должны, а не рот затыкать, не учить нас своей глупостью.

– Послушайте, дорогие мои... – выглянул из соседней двери старичок Алексей Иванович, поглаживая сидящего на его руках мурлыкающего белого котёнка. Голос этого соседа был мягкий и бархатистый, как шёрстка того же котёнка.

– А? – откликнулся Саид.

– Что?! – рявкнула в сторону соседа Людмила Семёновна.

– Ну, так вот, дорогие мои. Зачем ссориться? Зачем ругаться? Ведь все мы люди, верно? И никто из нас не святой, у каждого, думаю, есть свои промашки. Вот и вы, Людмила Семёновна, прошу прощения, но, полагаю, в их возрасте тоже никого не слушали и ставили своё мнение выше всех других мнений. Разве я не прав?

– Да, но я-то уже прожила целую жизнь и хочу теперь их научить... – странно, но, похоже, что Людмила Семёновна перешла от агрессивного нападения к защите. – А они... Они же даже слушать меня не хотят...

– А вспомните, дорогая моя, в вашем возрасте вас тоже, наверно, кто-то пытался научить уму-разуму, верно? Но разве вы слушали их?

– Гм, нет, но...

– Вот видите? Вы говорите: «нет». Так чего же вы хотите от них? Это, дорогая моя, участь каждого – совершать в жизни ошибки и учиться на них. Так мы становимся мудрее, получаем жизненный опыт. И, конечно, хотим передать его своим потомкам таким, какой он есть, но всё равно они не станут нас слушать. И мы прекрасно знаем об этом, хоть и пытаемся быть первыми, у кого всё будет не так. Но как обычно большая часть опыта передаётся путём проб и ошибок, а не внимательного и прилежного обучения. Так стоит ли нам ссориться, дорогая Людмила Семёновна? Стоит ли ругать молодёжь за то, что они такие же, какими мы были в их возрасте?

– Да, но, Алексей Иванович...

– Вот именно, дорогая моя, «но». Именно это самое «но». Поэтому давайте разойдёмся подобру-поздорову, пока не случилось худшего. Вы согласны? – он внимательно посмотрел на женщину, затем – на двух молодых людей.

– Ох! – с яростью выдохнула Людмила Семёновна, сжав кулаки от злости, но не сказала ничего больше. Очевидно, сегодня её боевой запал хоть и горел ярко, но пороха всё же оказалось недостаточно. Что, в общем-то, было довольно-таки странно, потому что как правило, в таких случаях доставалось и Алексею Ивановичу.

– А вам, мои дорогие, – обратился доброжелательный сосед к Саиду и Хельге, когда Людмила Семёновна покинула лестничную клетку, – Я бы посоветовал не обращать на неё внимания. Это же, как ветер – пошумит-пошумит и, в конце концов, успокоится. Ведь так? Ну и вот, про то я и говорю. Просто прекращайте обращать внимание на её шум, и она сама оставит вас в покое. Я ручаюсь за это... Ладно, а теперь вот, утрите слёзы, – он протянул девушке платок, словно по волшебству оказавшийся в его руке, – и идите к себе. Отдохните. И успокойтесь.

– Какой странный... – произнесла Хельга, когда уже лежала на кровати, закрыв глаза, и засыпала рядом с Саидом. – Он такой вроде щуплый, слабый с виду, но умеет иногда поставить её на место. Как будто она боится его, что ли... Или как магия какая-нибудь... Абракадабра...

Но вскоре она уже мирно посапывала, приткнувшись к плечу Саида, ещё какое-то время лежащего на спине и размышлявшего о произошедшем столкновении и его разрешении. Это действительно было довольно необычно. Интересно, кем был Алексей Иванович в прошлом? Хорошим психологом? Может, психоаналитиком? Или проводил групповые тренинги? А этот платок, возникший в его руке прямо из воздуха... Может, их сосед был фокусником? Иллюзионистом? Этим, кажется, тоже полезно знать психологию людей. Хотя бы чтобы знать, чем, когда и как отвлекать своих зрителей от самой сути фокуса.

***

А тёплых дней становилось всё больше, всё чаще солнце сияло на небесах, всё больше птиц пело, восхваляя возвращение солнечных дней. Нет, это было не лето, это была солнечная зима. Но ведь она была солнечная, а это было самое главное.

– Привет, Саид. Ты слышал? – сразу с порога спросил Макс, забежав в один сверкающий субботний день в гости к своему другу.

– Слышал что? – непонимающе спросил Саид. Сегодня он с утра ещё не включал телевизор.

– Как что? Сам Брюс Уэйн едет в наш город. Говорят, он собирается здесь отгрохать что-то вроде суперсовременного жилого микрорайона... Но ведь представь себе – в наш город!

– Да ну... – недоверчиво ответил турок. Но всё же включил телевизор. Новостной канал.

«...по значимости новость: фронт повышенного давления медленно перемещается со стороны американского континента в сторону нашего, евразийского континента, – рассказывал ведущий прогноза погоды, показывая рукой перемещение погодных изменений. – А это значит, что нас ждут солнечная зима, тёплая весна и жаркое лето. Таков прогноз погоды на сегодня. Напомню, сегодня за достоверность прогноза ручается новостная...»

– И где?

– Так он же сказал: «вторая по значимости новость». Просто ты только кусок фразы выхватил. Вон, лучше, Интернет полистай...

– Ито правда... – согласился Саид.

«БРЮС УЭЙН! НОВЫЙ ГРАЖДАНИН НАШЕГО ГОРОДА?» гласил первый же заголовок на главной странице новостного портала mail.ru.

– Так, так... «... приезжает уже завтра......крупные вложения в экономику города......развитие социальной жизни......отстроит новый микрорайон по самым современным технологиям строительства......уже заложенпарк...». Что ж, Макс, похоже, ты прав... Вот только что он забыл здесь? Да и эта новость о смещении фронта повышенного атмосферного давления... Что-то не нравится мне всё это...

 

Часть 2. Химия

Олеся – 27 лет

Саид – 28 лет

Хельга – 28 лет

Макс – 29 лет

Гриша (мания преследования – последствие спуска в катакомбы под НПО «Ленинец»)

Хочешь идти – беги, хочешь бежать – беги ещё быстрее...

Глава 1. Подготовка реагентов

Т

еперь солнечная погода радовала каждый день, растапливая снежный покров даже быстрее, чем обычно. А вот новых осадков всё не было, да и не ожидалось вовсе. И каждый день синоптики обещали, что в обозримом будущем холоднее или пасмурнее погода не станет.

***

Со времени знакомства Хельги и Саида прошло более пяти лет. Более чем пять лет назад парень, рискуя собственным здоровьем и жизнью, безоглядно встал на защиту девушки.

***

Конечно же, из теперь магазинов напрочь исчезли резиновые сапоги и галоши, зонты, непромокаемые куртки, уступив место солнцезащитным очкам, ярким топам, футболкам и рубашкам с коротким <