Тот, кто тебя боится в твоем присутствии, будет тебя ненавидеть в твое отсутствие. Часть 1

Прошло ещё три дня, три рабочих дня, в которые Падалеки не отходил от чертежей, но пользы это особо не приносило - он понимал далеко не всё, что в них было написано. Сомерсет был очень мнительным и тщеславным, и всё время боялся, что кто-то украдёт его наработки и построит его гениальное изобретение раньше него, поэтому в его чертежах было полно каких-то метафор, понятных только самому старику. Да и определение, данное Джареду Пеллегрино - "ученик Сомерсета" - было серьёзным преувеличением. Падалеки был скорее слугой "принеси, поднеси, уйди, не мешай", поэтому парню приходилось лишь подсматривать за деятельностью мастера. Юноша уже начинал сомневаться в том, что сможет что-то создать. Он чувствовал, как постепенно в нём угасал энтузиазм, и появлялось отчаяние. Постоянные хождения по комнате от двери до окна не только не помогали, но и усугубляли его подавленное состояние. Появлялись мысли попросить Джейсона расторгнуть это глупое пари. Сейчас Джаред был так далеко от дома, от обычного деревенского спокойствия, в усадьбе на окраине шумного торгового Йорка, и этот факт терзал его больше, чем ему хотелось думать. Лорды, к слову, навещали его редко, ему даже казалось, что их вообще не интересовал результат его работы и он сам, главное было, чтобы в воскресение он предоставил им своё тело. Эта мысль была чрезвычайно неприятна для него. Он посмотрел в окно, где брякала по брусчатке повозка, привёзшая бочки с вином. "Они, наверное, только и могут, что развлекаться" - подумал парень и присел снова за чертежи.
- Доброе утро, Джаред, - заполнил тишину приятный голос Дженсена.
Падалеки не сразу обернулся, он пытался определить - холодок в груди был скорее приятным, или наоборот.
- Уже далеко не утро, - юноша с умным видом прочертил абсолютно ненужную линию в чертеже Сомерсета.
- Я только встал, так что ещё вполне себе утро, - он подошёл к Джареду, положил ему ладонь на шею, залезая под мягкие волосы, и легонько погладил. - Как у тебя с этой паровой машиной?
- Всё просто отлично, - он попытался отстраниться от тёплых пальцев, дернув головой в сторону от лорда.
Дженсен перевёл свою руку на плечо Падалеки.
- Лорд, конец недели ещё не наступил, так что...
В ответ на эти слова Эклз больно сжал плечо пахаря. Джаред уже не мог не обернуться, его вопросительный и возмущённый взгляд буквально вонзился в нарушителя его покоя.
- Ладно, я всё понял, пахарь, - мужчина разочарованно поправил широкополую чёрную шляпу с огромным белым пером. - Ухожу.
Дженсен направился к двери и, уже почти скрывшись за ней, добавил:
- Я просто хотел пригласить тебя на бал в замок Йорк.
Эклз замер на секунду, с удовольствием поглощая реакцию Падалеки на эти слова. Тот обернулся на лорда так, что ещё несколько градусов, и можно было сломать шею, его глаза расширились и стали, как огромные тёмно-зеленые пуговицы на кафтане Дженсена.
- На бал? В замок? - забормотал он неразборчиво, но громко.
Лорд так и стоял застыв, выжидая, желая понять реакцию юноши. Одна его рука держалась за дверь, а вторая как-то волнительно сжимала полу кафтана. Эклз улыбнулся какой-то тихой сумрачной улыбкой, как бы отвечая утвердительно на вопросы Джареда.
- Серьёзно? Я и в замок? - Падалеки оглядел свою довольно скромную одежду.
- Естественно, что я тебя переодену, не переживай, в таком виде ты не пойдёшь, - Дженсен снова вошел в комнату, снял шляпу, которая уменьшала ему обзор.
Осторожная, но искренняя улыбка скользнула тенью по губам парня, когда он увидел, что у лорда смешно накренился парик. Эклз немного смутился, сразу сообразив в чём дело, и быстро исправил свой внешний вид.
- В Йорке - очень красивый замок, и балы здешний герцог даёт чудесные, одни из самых красивых в провинциальной Англии, - Дженсен подошёл к окну, опёрся на подоконник. - А на этой неделе на балу будут видные учёные, будут чествовать какого-то семнадцатилетнего гения, не помню его имя.
Лорд исподлобья посмотрел на Джареда, наблюдая его нарастающую заинтересованность.
- Но, если ты не хочешь, я настаивать не стану.
Падалеки постарался убрать с лица мечтательный восторг, чтобы не выдавать себя.
- А зачем это вам? - юноша прищурился, глядя Эклзу в спину.
Лорд обернулся на него, помолчал пару секунд, не зная, как объяснить это своё странное предложение.
- Ну, мне кажется, что тебе не стоит всё время сидеть в этой конуре...
- А я вам что-то буду за это должен?
Эклз растёкся в загадочной ухмылке, но в ответ покачал отрицательно головой.
- Хорошо, чёрт, - Джаред теперь дал волю своей ребяческой радости, словно с ним после всего чудовищно несправедливого происходило что-то чудесное. - Pax deorum!*
- Надеюсь, это не было ругательство, - с иронией усмехнулся Дженсен.
- О, нет, это слова воодушевления, - Падалеки приподнялся из-за стола. - Если хотите, то завтра я поучу вас латыни, вы же хотели.
- А я уже думал, что ты забыл, - Эклз окинул парня оценивающим взглядом. - Через полчаса я приду сюда с парадной одеждой одного моего дальнего родственника, он твой размер носил, выберем тебе что-то подходящее.
Когда лорд вышел, Джаред сел на кровать, ущипнул себя за щёку, проверяя не сон ли это, слишком это казалось ему каким-то нереальным. Ведь он всегда мечтал оказаться на приёме в замке, и желательно, чтобы все заметили, какой он образованный. Ему всегда хотелось стать кем-то большим, чем просто начитанным крестьянином, за этим он в своё время пошел в слуги к Сомерсету. Грязный-грязный кошмар, сотворенный с ним распущенными лордами, всё ещё тлел в сердце красными болезненными угольками, но становился менее ощутим за новой горячечной волной восторженного ожидания. Ну, не мог он ещё трезво смотреть на эту жизнь, всё время ожидая подвоха, предчувствуя, что за всё нужно платить однозначно завышенную цену. Он ещё как-то по-детски верил, что всё плохое в конечном итоге ведёт к хорошему, и за все пройденные испытания Бог воздаст сторицей. Как и многие учёные своего времени, он, несмотря на доводы собственной науки, всё ещё верил во Всевышнего и также, как и Декарт, не отрекался от ортодоксальной католической веры, словно не замечая порой её абсурдности.
- А вот и мы, - Дженсен пришёл со служанкой, которая несла огромный сундук с одеждой. - Снимай своё крестьянское шмотьё, сейчас мы оденем тебя, как барона.
Джаред смущённо поднялся с кровати, тупо вперившись в Эклза, испугавшись, что тот что-то задумал крамольное, но служанка без промедления достала из сундука белую шелковую сорочку, всю комнату сразу же заполнил тонкий аромат лаванды, который она источала. Падалеки ощутил какое-то исключительное телесное желание ощутить её на своей коже. Он на одну секунду зацепился взглядом на Дженсене, пытаясь понять, как тот на него смотрит, не с вожделением ли, и к своей радости не обнаружил в его глазах пошлости, только какую-то покровительственную доброту. Руки сами потянулись к пуговицам льняной рубахи, он с огромным удовольствием избавился от неё, и тут же обнажённый торс ощутил приятную прохладу от щёлка, он и думать забыл, что лорд за ним наблюдает. Служанка застегнула сорочку и полезла снова в сундук, откуда извлекла серебристый коут**, длиной до середины бедра. Джаред посмотрел на него с оттенком такого благоговения, что лорд не смог сдержать улыбки, и когда Падалеки оказался в него одет, то Дженсен даже бесконтрольно охнул, настолько тому шло быть бароном. Вскоре на парнишку одели шёлковые чулки, и штаны длиной чуть ниже колена, с разрезами сбоку и кружевной выкройкой по краю разреза. Сверху служанка опустила на него плащ по французской мушкетёрской моде, которой следовал дальний родственник Эклзов, переехавший во Францию. Дополняли одежду невысокие ботфорты.
- Боже, - воскликнул лорд. - Ты выглядишь... Чёрт... как настоящий барон, ты только не сутулься. - Дженсен подошёл к нему, поправил его волосы и хлопнул по спине. - Тебя просто не узнать, ты произведешь фурор при герцогском дворе, обещаю.
Дженсен был заворожен, он сходил с ума от желания поцеловать Джареда и едва сдерживался. Мужчина прошёл к сундуку, достал с его самого дна отделанный камнями ремень и нацепил его Падалеки на талию, а затем взял со стола свою собственную шляпу и одел парню. Служанка тем временем принесла зеркало. Стоило бывшему пахарю в него глянуть, как в горле засаднило от жгучего приступа счастья.
- Это я? - спросил он даже не у Дженсена, а у какого-то небесного провидения, вообще не веря, что он может так царственно выглядеть, его голос заметно дрожал.
Эклз перекрыл ему собственный изумительный вид, встав между ним и зеркалом, его рука скользнула парню на щёку и нежно обозначила едва ощутимое прикосновение.
- Нет, это не ты, это лорд Падалеки, - дворянин было потянулся за поцелуем, неистово желая сорвать его с этих прекрасных губ, но юноша смерил его непонимающим взглядом, и тот смущённо откинул голову, будто впрямь перед Эклзом был вовсе не безропотный слуга, а действительно лорд, равный ему, отказа которого он боялся. В этот короткий миг Джаред начинал осознавать свою власть над этим мужчиной.
- Ты, кстати, танцевать умеешь? - спросил Дженсен чуть отойдя от этой своей странной слабости.
- Э... танцевать? - он ответил таким вопросом, словно спрашивал: "Танцевать - а что это?!"
- Плохо дело, - игриво закачал головой лорд. - Как же ты пойдёшь на бал, если танцевать не умеешь?
Падалеки широко распахнул глаза, в которых зияло разочарование и портившая всё расширяющаяся печаль. Дженсен погладил его по плечу, по стёганой ткани коута, и мягко улыбнулся, словно фея из сказки, которая может решить все проблемы.
- Пойдём, я научу? - он незаметным движением взял парня за руку и потянул к выходу.
И тот на этот раз повёл себя словно безропотный слуга, слепо идущий за своим лордом. Едва они вышли из каморки, в которой жил Джаред, в большой холл, то сразу же заиграла нежная, протяжная, грустная мелодия, но такая сладостная, что парень замер. Клавесин и флейта в руках музыкантов заставляли мир меняться, из обычного твёрдого, он становился мягким, волшебным, наполненным какой-то сумасшедшей тоской, такой пробирающей, что всё тело сходило с ума от влечения к плавным, ритмичным движениям, выказывающим свои собственные чувства. Он не помнил, как оказался посреди огромной залы, самой большой в усадьбе, и стоял очарованный движениями Дженсена, такими же тягучими как музыка, но вместе с тем и энергичными и необычайно красивыми. Он танцевал так, словно напротив него кто-то был, сначала медленно, а затем прозвучало "Тан-тан-тан", словно повелевающие танцующим сменить позиции, и лорд словно обошёл своего воображаемого партнёра и сменил его на другого. Музыка дальше лилась размерено, и вдруг снова "Тан-тан-тан", и Эклз снова повторил свои действия. Его па были такие лёгкие, невесомые и бережные, что Джаред проникся к нему какой-то особенной симпатией. Парень стал повторять за ним, и пускай его движения были неуклюжими, но он всё-таки хорошо улавливал такт музыки. Через некоторое время он перестал смотреть в пол, запомнив последовательность, и глядел прямо в глаза партнёру, они танцевали то вместе, то уходили к воображаемым партнёрам. А музыка продолжала звучать, музыка, написанная Орландо Гиббонсом, английским композитором того времени. Мужчины улыбались друг другу, словно они старые приятели, танец стирал все границы между ними. И внезапно музыканты замолчали. Дженсен и Джаред застыли друг напротив друга. В зал вошёл Джейсон.
- Чёрт возьми, кто это такой? - он уставился на Падалеки, словно не узнавая его.
Лорд сдёрнул с Джареда шляпу и брезгливо поморщился.
- Твою мать, Дженсен, зачем ты одел пахаря в одежду Тристана? Он прибьёт тебя, если узнает.
Дженсен рукой велел музыкантам продолжать.
- Ты лучше посмотри, как он танцует! - Эклз подмигнул Падалеки и начал движения. - Никогда не видел, чтобы кто-то так хорошо танцевал в первый раз.
Они с Джаредом успели сделать несколько па, в которых Джаред был гораздо скованнее, чем раньше, и Джейсон остановил жестом музыку.
- Плевать, пусть он и одет, как барон, всё равно он пахарь, - лорд снова подошёл к Джареду и со злостью сдёрнул с него пояс.
Падалеки сжался, и ему стало жутко страшно. Он даже не думал сопротивляться или защищать себя, слишком сильно было воспоминание о пуле, пролетевшей мимо его уха. Бессознательно его руки потянулись расстёгивать коут, он капитулировал почти без боя, боясь Джейсона. И все мечты обращались в пепел, словно бумажный кораблик в огне. Музыка заиграла снова, Дженсен был не намерен сдаваться. Снова полилось это "Тан-тан-тан", и на этот раз словно воинствующий клич, словно призыв к борьбе за себя.
- Джейсон, он должен научиться танцевать, ведь сегодня он пойдёт с нами на бал!
- Ты с ума сошел, он не дворянин, его даже не пустят, - он подошел и хотел было отвесить брату оплеуху, тот поймал его руку, но смотрел почему-то на Джареда, словно укоряя того за слабость. Музыка внезапно заиграла совсем другая - это был задорный клавесин без скрипки.
- "Ой, не зли меня, добрый человек..."*** - засмеялся Джейсон. - Люблю эту мелодию.
Дженсен подобрал валяющийся пояс Тристана с пола и вернул его на прежнее место на талии Падалеки.
- Не зли меня, Джейсон, - сказал он с твёрдостью в голосе, хотя сам в глубине души весь дрожал, он часто не мог противостоять брату, но сейчас он боролся не за себя, а за Джареда, и почему-то это придавало ему сил. Он видел, как ломался его строптивый друг под натиском ретивого лорда, и это резало его сердце больше, чем любые прежние поступки брата.
- Ты мне угрожаешь, Дженс? - мужчина с яростным любопытством наблюдал за лордом. - Из-за этого отребья?
- Джейсон, он вполне сойдёт за Тристана, они похожи, и к тому барона здесь уже не видели много лет, он образован - любого заткнёт со своей латынью, - Брат, ну, позволь ему, прошу тебя.
- Тристан - француз, разве пахарь говорит по-французски?
- Да, я говорю, - осмелел снова Джаред.
Он не упомянул, конечно, что знает этот язык только из книжек, то есть читать умеет, понимает, но сам никогда не говорил, однако он был уверен, что сможет, если будет нужно.
- Заткнись, пахарь, - осёк его Джейсон.
- Говоришь, что он хорошо танцует, - он подошел вплотную к Джареду. - Тогда давай так, если он сейчас со мной станцует как надо контраданс****, то пойдёт с нами.
Джейсон смотрел на юношу хищным взглядом полным, похоти, и, казалось, что он только и ждал, что его провала, чтобы насмехнуться. Ноги в момент стали ватными, и страшно было двигаться, не то, что танцевать только что разученный впопыхах танец. Он посмотрел на Дженсена, который ему снова мягко и доброжелательно улыбнулся.
- А давайте вчетвером? - Дженсен кивнул на оруженосца брата - Бреда. - Так будет больше похоже на бал.
- Хорошо, - усмехнулся снова Джейсон. - Бред из аристократической семьи, он твоего пахаря заткнёт за уши.
Снова заиграла мелодия Орландо Гиббонса "Серебряный лебедь"*****, медленная, фантастическая, и эту мелодию Джаред теперь запомнит до самой смерти, она станет символом его перелома в его жизни. Джейсон встал напротив Падалеки - полный презрения взгляд, совершенно не видящий в пахаре человека, только кусок живого мяса, и этому куску предстояло доказать, что он нечто большее. В последние секунды перед танцем парень переглянулся с Дженсеном и улыбнулся улыбкой полной благодарности, а затем вырвал у Джейсона шляпу. И началось. Музыка заполнила его сознание полностью. Больше не было рядом тирана и жестокого лорда, был лишь партнёр по танцам, точно такой же, как и Дженсен ранее. Первые шаги дались нелегко, Джаред чуть не запутался в собственных одеревенелых ногах, и ухмылка Джейсона снова напугала его, но его брат пусть и танцевал с другим, всё же был так живо близко, будто его доброжелательная тень оттеняла всю реальность. Это придавало сил, он стал следовать за партнёром, повторять за ним, и эта мимикрия была так виртуозна, что Джейсон не смог спрятать своё удивление, и этим раззадорил Падалеки, и дальше, чтобы не делал лорд, всё повторял за ним пахарь, повинуясь ритму музыки. Раздалось заветное "Тан-тан-тан", во время которого менялись партнёры, и Эклз отпустил его сквозь короткое прикосновение руки, от которого по всему телу побежала тёплая дрожь, он продолжил танец с Дженсеном, но руки всё ещё дребезжали от того касания. Его было не сбить никакими движениями брата, и вот опять "Тан-тан-тан", и снова к Джейсону. Тот, сам не ведая почему, улыбался самой обаятельной из своих улыбок, двигался самым завораживающим и притягательным способом, он каждым движением вгонял Джареда в какой-то свой магнетический транс, и, когда музыка близилась к концу, снова ухватил своей ладонью Падалеки за руку, на самый заключительный аккорд прижал к себе, а пахарь не мог не повиноваться, слишком кипучим заревом обдало его грудь, когда Джейсон коснулся своими губами его губ, и невыносимо хотелось пустить в свой рот этот обжигающе приятный язык. Когда Дженсен увидел этот поцелуй, в его душе обрушилось что-то, и злоба и тоска взыграли одновременно, он сжал ладони в кулаки, разрываясь между двумя губительными желаниями - убить брата и Джареда, или просто сбежать сквозь открытую дверь. Где он нашёл силы остаться и стерпеть всё это, он сам не понимал, однако он стоял с красным лицом, но с выражением равнодушия, словно ему просто стало жарко от танца.

Pax deorum!* - Благоволение бога
коут** - длинную куртку до середины бедра
"Ой, не зли меня, добрый человек..."*** - музыкальное произведение Орландо Гиббонса (17 век)
контраданс**** - английский парный танец, сначала народный, а затем ставший популярным при дворе.
Орландо Гиббонса "Серебряный лебедь"***** - популярная мелодия в Англии в 17 веке, желательно, чтобы вы послушали, чтобы понять, под какую мелодию танцевали Джеи.