I. Общие механизмы терапии творческим общением с природой

1. Природа — единственное место, где можно быть вполнесамим собой (даже за письменным столом порой мешают напоминания об условностях). Природа растворяет повседневный контекст стереотипных действий. В ней дефензив — как бы в своей собственной раковине-улитке (= в своем лоне) — куда прячутся, как в самое безопасное место; где царит покой. В воспоминаниях детства — спокойно (вообще — в воспоминаниях: прошлое, как правило, не вызывает тревогу). И в природе — детстве человечества — спокойно. То есть в общении с природой работают и психотерапевтические механизмы творческого общения с прошлым.

2. Природа — детство человечества. В ней становишься немножко ребенком. У ребенка больше возможности жить творчески, чем у этого же человека во взрослости. Жить подробно с природой — быть природнее — эмоциональнее, живее.

3. В природе (по крайней мере — Земли) всем правит Солнце, потому к ней идешь как к безусловно теплой = доброй («абсолютная любовь») (хотя на самом деле она, будучи «полифонистом», несущим в себе в один и тот же момент противоположности, человеку и друг, и, стихийностью своей, враг).

4. Солнце — свет=жизнь, один из кирпичиков фундамента живого Земли, как и вода. Солнце — энергия. Оно поднимает ее в тоскливом, вялом человеке.

5. Огонь явственно напоминает закономерность твоего прихода и ухода, «место в кристаллической решетке» отчетливее при нем видится, меньше думаешь о себе как о «перекати-поле». Огонь подгоняет жить. Он — очевидный процесс, наглядное движение природы, а я — часть природы, и — вместе с ней — хочется двигаться. «Когда видишь движение, любое, но особенно — природное, больше чувствуешь жизнь, в том числе свою собственную» (А., 34 л., Schizotypical Disorder[144]). Живой блеск огня ассоциируется с живой, полнокровной радостью жизни. Огонь создает впечатление, что самые яркие краски — у него. Яркость может помогать, как, скажем, оживляют некоторых пациентов своей выраженной декоративностью полотна Матисса. А яркость огня — еще и естественная (яркость природы — это и моя собственная яркость, потому что я — часть природы). К тому же эти краски — в своем естественном возникновении. Блеск, яркость, разнообразие красок, свет — то, что создает впечатление радости в природе, является признаком благополучия естества.

Медленность пламени помогает думать. Как и все медленные стихии.

«Огонь ассоциируется с помощником в беде. Хотя и опасным» (А, 34 л.)

«Огонь не ассоциируется с веселым, он всегда грустью заставляет размышлять, созвучен страданию» (Она же).

Когда в темноте комнаты или природы горит лишь свеча, камин, костер (почти прирученная, домашняя стихия — в этих соединениях природного и искусственного), звезда — человека оказывается больше, чем пространства вокруг него, плохо видно тело, но — благодаря этому — лучше слышно душу (= душевное, духовное, творчество).

6. Природа максимально разнообразна; в ней индивидуально все; ни в одном человеческом обществе, ни в одной художественной галерее не найти столько индивидуальностей сразу (в природе каждый человек наверняка и быстро найдет созвучное себе — как нигде: она содержит в себе зачатки всех характерологических радикалов).

7. В природе всегда можно найти настроение, созвучное твоему, и оказаться уже не одному, а вдвоем.

8. Общение с индивидуальностью человека целебно: оно высвечивает индивидуальность пациента. Общение с индивидуальностью природной помогает так же, но еще и на явственно-глубинном уровне: природа — часть меня, я — часть природы, поэтому, когда общаюсь с ней, общаюсь как бы с самим собой в своих вековечных биологических основах, а в общении с человеком (непосредственном творческом или опосредованном художественным произведением) «биологию» видно уже только через призму души, отдаленно, не «частью меня». Художественные произведения, материализованные и нематериализованные, предполагают сопереживание автору, оно плохо совмещается с естественнонаучным восприятием. Природа — позволяет и чувствовать, и естественнонаучно анализировать-изучать.

В природе легче начать изучать характерологию. Почувствовать свой тип характера по художественному творчеству (в том числе своему собственному) сложнее, чем найти себя в природе. «Я такой, как, например, вот это дерево, цветок, животное», дальше могут следовать «но»-ограничения. Характер березы, оленя — в сравнении с характером, например, дуба, волка — легче схватить, чем увидеть тревожно-сомневающееся реалистическое по общению с психастеником, даже — с его художественным произведением. Не — «вглядись, как в зеркало, в другого человека», а — «вглядись, как в зеркало, во все природное». Процесс «поправки» («я такой, как..., но...») тоже важен: что мне во мне (такое же, как в природе) нравится, а что нет, и как с этим быть.

«Привлекло внимание, дальше анализирую — почему. Нахожу какие-то черты, которые во мне есть, но мне не нравятся, а этот сюжет напоминает о том, что такое — например, в повседневном общении — лучше и не выказывать. То есть как бы постоянный психотерапевтический диалог с природой. При фотографировании, рисовании, в дневнике, даже просто при медленном, подробном всматривании в природу, она ведь — всюду...» (А., 34 л.).

9. Природа хороша не только тем, что никак не относится к тебе, но и тем, что непрерывно заставляет дефензивного человека творчески относиться к ней (ведь в ней, сущей везде, все индивидуально и ярко-характерно).

«Вечерние сумерки. Хорошо думается...» (А., 34 л.). Ср.: «Пространство осени вечерней // проникло в тело, в душу мне, // себя мгновеньем приоткрыло чудным, // мне осветив свой путь во мгле. // Что за цена открытье это? // Признаться, — прямо не сказать, // но в душу мне легло проникновенно, // что это мне пространство не объять! // Земля и Небо. Жизнь — стихия. // Я одинок, беспомощен пред силой, // среди деревьев вековых, тянущихся // лишь только ввысь. // Они не станут выше звезд, конечно, // а я всех тех сравнений меньше, // я осознал, как мал. Но это что!? // Собой охватываю все и чувствую, // как величественен в этом — // в пространстве осени вечерней!» (Марков С. «Пространство осени вечерней...» // Болящий дух врачует песнопенье. — М.: Изд-во РОМЛ, 1993. — С. 33).

Уходящая индивидуальность дня, осени подчеркивает твою.

Природа индивидуальна, как и произведение искусства. Но в ней, в отличие от созданного «по законам красоты», зерна гармонии (природное аутистическое) рассыпаны в хаосе. Творческому человеку трудно не захотеть выбрать и вырастить эти зерна. Природа подталкивает к творчеству.

10. Многое природное, особенно неживое (например, вода), природа как целое — напоминают о вечности, а она — об индивидуальности = лечит (побуждает к творчеству).

«Медленно вытащил я полное ведро и надежно поставил его на каменный край колодца. <...> Это было как самый прекрасный пир. Вода эта была не простая. Она родилась из долгого пути под звездами...» (Сент-Экзюпери А. де. Маленький принц. — М.: Педагогика, 1991. — С. 54-55).

11. «Полифония» природы (например, дождь, гроза, снег, ветер, море, лес, поле, огонь, в том числе звездный; природа как целое) может действовать так же, как загадочный-многозначный художественный «полифонический» символ.

12. В природе, понятно, больше, чем где бы то ни было, почти одинаково созвучного духовно близким людям (потому что в ней больше созвучного каждому из них). Таким образом, когда друзья знают о привязанностях друг друга к определенному природному, в природе оказывается много напоминаний друг о друге. Природа похожа на шкатулку бережно хранимых писем.

«Сегодня увидела расцветающий Иван-чай, и тепло подумалось о N, и о том, как N об Иван-чае рассказывал, уже так давно! Столько хорошего вспомнилось! Свеча Иван-чая зажгла огонек свечи старых встреч в душе» (А., 34 л.).

13. В природе больше, чем где бы то ни было, вероятность встретить явственно глубинно-биологически похожее на близкого человека (духовно созвучного, которого приятно вспоминать) (общее природы и этого человека; например, характерологическое общее).

14. Друг творчески-дефензивного человека — индивидуальность. В богатом разнообразии индивидуальностей природы легко найти себе друзей, которые не подведут.

Природа просит у человека дружбы. Для дефензивов это особенно важно.

«Лучше всего — с растениями: у них есть душа, но совсем нет агрессии» (И., 47 л., Psychopathia schizoidea).

Дружба с природным привязывает к жизни («А вдруг, если не позабочусь о том, кого «приручил», никто о нем — моем — не позаботится так, как я, и он, «прирученный», погибнет — вслед за нашей дружбой?» (А., 34 л.)).

15. Таким образом, природа — хорошая мастерская для любого творчества: она помогает быстро обрести необходимое начальное вдохновение.